Талисман любви

Глава 22

Колин позвонил ей в десять утра и сказал, что летит в Вашингтон, чтобы проверить один след. Он подозревал, что кражи могли быть совершены человеком, которого вот уже несколько лет разыскивает ФБР.

— Я буду по тебе скучать, — сказал он.

— И я тоже. — Она улыбалась, вешая трубку.

Джемма воспользовалась советом Колина и попросила мистера Фразьера показать ей экипажи. Все кончилось тем, что они провели вместе целый день. Слушая, как он со знанием дела рассказывал обо всем, что, как ей было сказано, «имеет четыре колеса», Джемма понимала, почему он так разочарован тем, что ни один из его детей не разделил страсти, которую извечно питали Фразьеры к колесному транспорту. Что станет со всем тем, что так бережно собиралось и хранилось на протяжении нескольких веков, если это некому будет передать?

Что касается симпатичной маленькой желтой кареты, Шеймас уже снял сиденье и сфотографировал табличку. На ней было выгравировано:

«В дар

Эдилин Тэлбот Мактерн Харкорт

От Шеймаса Фразьера 1802 год»

— Тот Шеймас не отличался многословием, как и мой Шеймас, — сказал мистер Фразьер.

— И оба они художники, — напомнила Джемма.

— И мой Шеймас учится только на «отлично», — с гордостью сообщил мистер Фразьер и повел ее на второй склад.

К вечеру Джемма уже мечтала о том, чтобы уютно устроиться рядом с Колином на диване в его — нет, в их — гостиной, поведать ему обо всем, что узнала от его отца, послушать, что он ей скажет.

В час ночи ее разбудил телефон. Колин сообщил ей, что его брат Пер попал в автомобильную аварию.

— Он сильно пострадал? — спросила Джемма. Сон мигом слетел с нее.

— Не очень. С ним Трис, и они обещали держать меня в курсе.

— Мне поехать в больницу?

— Нет. Там и так будет полно народу. Но, Джемма, ты не могла бы выяснить, как на самом деле обстоят дела с Пером? Если травма действительно серьезная, они могли не сказать мне об этом.

— Я узнаю, — пообещала Джемма. — Я позвоню Трису и спрошу у него.

— Спасибо. А сейчас ложись спать.

— Без тебя тут одиноко. Слишком много свободного места на кровати.

— Мне без тебя одиноко вне зависимости от того, сколько ты занимаешь места, — сказал Колин, и они закончили разговор.

На следующее утро Джемма проснулась рано. Она знала, что идти в спортзал бесполезно. Есть, конечно, такие люди, которые и в одиночестве могут тренироваться, но она была не из их числа. Если она приходила в тренажерный зал одна, то уже через десять минут разминки начинала думать о чем-то, что прочла накануне, или о том, что должна прочесть. После этого она уходила.

Джемма позволила себе еще немного подремать, но когда проснулась окончательно, было все равно еще слишком рано, и она спросила себя, не сможет ли застать Триса у Элли, наслаждающимся своим любимым буррито с яйцом, до того как откроют магазин. Через пятнадцать минут она уже подъехала к месту разгрузки у служебного входа в магазин. Надежда ее не обманула — Трис сидел за столиком и пил кофе, перед ним стояла пустая тарелка. Он только что закончил есть.

— Джемма! — удивился он. — Какой приятный сюрприз! — Он догадался, отчего она хмурилась. — С Пером все в порядке, всего лишь нога сломана. Он свернул, чтобы не наехать на какого-то зверя, переходившего дорогу, и в итоге угодил в дерево. Вероятно, он ехал с превышением скорости.

Джемма облегченно вздохнула и присела рядом с Трисом.

— Колин боялся, что Пер серьезно пострадал, а от него это скрывают. — Она достала телефон и, извинившись перед Трисом, быстро набрала Колину сообщение, что с Пером все более или менее в порядке. Когда она закончила набирать текст, Элли спросила у нее, не хочет ли она что-нибудь перекусить.

— На ваше усмотрение. — Джемма посмотрела на Триса. — Пер в гипсе?

— От паха до лодыжки. Ему придется так проходить довольно долго, процесс выздоровления едва ли будет быстрым.

Джемма сидела, опустив взгляд. Элли поставила перед ней сандвич с яйцом и большую кружку чая. Джемма откусила сандвич и принялась медленно его жевать.

— Вы знаете внутреннее устройство дома Фразьеров?

— Я проводил там много времени, когда был ребенком. А почему вы спрашиваете?

— Я как раз думала о той маленькой комнате сразу за кухней. Я видела санузел с душем рядом с этой комнатой, и… мне кажется, там есть большой диван. Или я ошибаюсь?

— Вы имеете в виду старую веранду? Миссис Фразьер сделала то же, что и моя мать. После того как родился Колин, она превратила веранду в одну из комнат дома, полностью ее застеклив, чтобы можно было наблюдать за детьми из кухни. Не то чтобы Элея много готовила, но ей нравилось присматривать за домработницей. Мистер Фразьер назвал эту комнату загоном, потому что она установила калитку в проходе и запирала детей внутри.

Джемма терпеливо ждала, когда он закончит.

— Я хочу, чтобы вы намекнули Фразьерам, что Пер может пожить в этой комнате, пока будет выздоравливать.

— Зачем? Он вполне может выздоравливать у себя дома в Ричмонде.

— Вам не кажется, что раз Перу требуется постоянный уход, то дома ему будет лучше?

Трис не понимал.

— Это очень любезно с вашей стороны, но вся забота о Пере ляжет на плечи Рейчел, а у нее и так слишком много работы. Но возможно, вы правы и ему лучше пожить в Эдилине. Он может занять комнату наверху, и я знаю, какую сиделку ему порекомендовать. Она…

— Нет! — громко сказала Джемма, затем понизила голос: — Я хочу сказать, что было бы жестоко заставлять кого-то целый день бегать вверх и вниз по лестнице. Но возможно, кто-нибудь мог бы помочь с уборкой, чтобы Рейчел смогла проводить с Пером столько времени, сколько нужно для его скорейшего выздоровления.

Наконец Трис понял, к чему она клонит.

— О да. Я думаю, это было бы замечательно. Пера ведь должен кто-то развлекать, не так ли? Возможно, вы правы и лучше приспособить к этой работе того, кого Пер уже знает и с кем ему комфортно.

— Думаете, вам удастся уговорить миссис Фразьер?

— Если бы я намекнул миссис Фразьер, что предложенный вами расклад может принести Перу нечто большее, чем просто выздоровление, она бы прибила ступни своего сына гвоздями к полу той комнаты. Должен сказать, что Рейчел удалось сохранить свои чувства в тайне. Как долго это продолжается? — Не дождавшись от Джеммы ответа, Трис тихо сказал: — Ой-ой. Магазин открылся, и нас застукали. Сюда идет старый доктор Берджесс. Мне придется пригласить его присесть за наш столик. Черт, мне так надо поговорить с вами. Возможно, я нашел камень желаний.

— Что? — воскликнула Джемма в тот момент, когда кто-то схватился за спинку ее стула и едва не опрокинул его вместе с ней. Трис в мгновение ока уже был на ногах, одной рукой поддерживая Джемму, а другой усаживая сгорбленного старика.

— Доктор Берджесс, — сказал Трис, — я очень хочу, чтобы вы позволили мне вас осмотреть.

— Меня и так уже осматривали слишком много докторов, — сказал он на удивление моложавым голосом, глядя больше на Джемму, чем на Триса.

Джемма пыталась быть любезной, когда Трис представлял их друг другу, но, по правде говоря, лишь испытывала раздражение. Зачем Трис позволил ей разглагольствовать о Пере, когда у него была для нее такая важная новость?

Доктор Берджесс рассказывал о том, как он проголодался и как ему хочется съесть какую-нибудь вкусную булочку и запить ее вкусным кофе. Не переставая говорить, он поднялся на нетвердых ногах, чтобы подойти к прилавку, но Трис велел ему сесть и сказал, что сам принесет ему еду.

— Какой вы славный мальчик, — сказал доктор Берджесс, когда Трис ушел за заказом.

Едва оставшись с Джеммой наедине, старик придвинул свой стул ближе к ней, и ей волей-неволей пришлось уделить ему внимание. Если старый мистер Ланг понравился ей с первого взгляда, то этого человека она с первого взгляда невзлюбила.

— Это с вами я хотел поговорить, — сказал доктор Берджесс, улыбаясь ей. Эта улыбка показалась бы вполне уместной, будь перед ней мужчина гораздо моложе, но такое внимание со стороны старика вызывало у нее легкое чувство гадливости. — Не знаю, говорили ли вам, что я, как и вы, историк. Мне бы очень хотелось послушать о ваших исследованиях. Если верить городским сплетням, вы обнаружили нечто потрясающее. И еще, — глядя на нее с масленой улыбочкой, добавил он, — я слышал, что вас можно поздравить со скорой помолвкой с нашим местным шерифом.

— У вас неверная информация, — сказала она. — Никакой помолвки не было и в ближайшее время не намечается. Мы с Колином Фразьером просто встречаемся.

Берджесс положил свою руку в старческих пигментных пятнах на ее предплечье.

— Но вы ведь живете с ним, не так ли?

Джемма отстранилась и взяла сумку.

— О Боже, я вас оскорбил, — сказал он. — Примите мои извинения. Я думал, что в сегодняшнем мире считается нормой, когда молодые пары живут вместе. Возможно, я не прав.

Трис вернулся с кофе и тарелкой с булочками.

— Джемма, вы ведь уже уходите?

— Джемма… Можно я буду называть вас Джемма? Джемма как раз собиралась рассказать мне о своих исследованиях.

— Она молодец. Знает свою работу хорошо, — сказал Трис, переводя взгляд с Джеммы на старика и обратно.

Джемме хотелось остаться с Трисом и послушать о камне желаний, но еще больше хотелось убраться подальше от этого старика. Несмотря на заявления о том, что ужасно проголодался, Берджесс не притронулся к булочкам. Если ему и было что-то нужно за их столиком, то отнюдь не булочки с кремом.

И вдруг Джемма поняла, чем так досаждает ей этот мужчина. Он был не просто хворый старик, он был историк, который, судя по всему, не преуспел в своей карьере. Этот человек имел научную степень, принадлежал к академической среде и, как все ученые, отчаянно нуждался в публикациях. Она не сомневалась, что он, прознав о камне желаний, собирался вытянуть из нее все, что можно, добавить к этому слухи и опубликовать. Она словно воочию увидела, как все средства массовой информации, включая телевидение и радио, наперебой кричат о камне желаний. И вот уже Эдилин наводняют…

Ей не хотелось думать о том, что обрушится на маленький тихий городок. Все ринутся сюда — одержимые жадностью, отчаявшиеся в поисках последней надежды. Именно по этой причине она решила никогда не писать о камне. Джемма даже собиралась поговорить с миссис Фразьер и объяснить, почему документ, который она готовила для частного пользования семьей Фразьер, не должен включать в себя упоминаний о камне желаний.

Джемме пришлось тряхнуть головой, чтобы выбросить из нее неприятные мысли.

— С вами все в порядке? — спросил доктор Берджесс и вновь положил ей руку на предплечье.

Джемме больше не хотелось находиться рядом с этим человеком. Она посмотрела на Триса.

— Я бы еще хотела поговорить о Пере. Можно мне зайти к вам в офис?

— Сегодня у меня все время расписано. Жду не дождусь, когда Ариэль приедет сюда и возьмет часть моей работы на себя. Она так меня выручит. Как насчет того, чтобы встретиться после работы? Поужинаем вместе?

— Отлично, — сказала Джемма. — В шесть я подъеду к вашему офису.

— Великолепно. — Он улыбался ей. — И не волнуйтесь за Пера. Я обо всем позабочусь.

— Приятно было с вами познакомиться, доктор Берджесс, — скороговоркой произнесла Джемма, затем поцеловала Триса в щеку и ушла.

Через час Джемма была уже у себя в гостевом доме, но даже все прелести библиотеки не могли заставить ее сосредоточиться на работе. Она то и дело возвращалась мыслями к тому, что сказал Трис. Что такого он мог узнать о камне желаний?

В двенадцать тридцать она получила сообщение от Джос:

«Ты знаешь про Сару?»

Она написала в ответ, что не в курсе.

«Позвони мне или лучше приезжай, я накормлю тебя обедом и все расскажу!»

Как раз то, что ей сейчас нужно, чтобы отвлечься! Джемма чуть ли не бегом бросилась к машине и уже через пять минут была у красивого дома Джос. Дверь была приоткрыта, так что Джемма вошла без стука. Ей очень хотелось пройтись по дому, посмотреть его, но судя по какофонии звуков, что встретили ее внутри, оба младенца кричали одновременно.

Джос выглядела измученной и на взводе.

— Они грязные с обоих концов, — сказала она.

Джемма не ответила, просто взяла одного ребенка, раздела его и опустила в раковину, наполненную теплой водой. Словно по волшебству он затих.

Джос смотрела на нее с благоговением.

— Моя сестра научила меня делать это.

Следующие несколько часов Джемма и Джос работали в команде: искупали детей, накормили, затем снова помыли и переодели. Джос не уставала ее благодарить.

— Почему бы тебе не прилечь и не поспать самой? — предложила новой подруге Джемма. — Я прослежу за детьми и помогу по дому.

— Я не могу тебе этого позволить, — сказала Джос. — Ты и так сделала слишком много.

Джемме пришлось чуть ли не силком затащить Джос наверх, и при этом замотанная мама двойни благодарила ее на каждой ступеньке.

Пока малыши и их мать спали, Джемма обошла дом, достала из машинки и перегладила белье, убрала на кухне, прибралась в гостиной. Проверив содержимое холодильника, она нашла все необходимые ингредиенты для мясного рулета. Джемма улыбнулась, вспомнив, как дразнил ее Колин, потому что она так ни разу и не приготовила ему это блюдо, и принялась за дело.

В начале шестого Джос спустилась вниз с двумя улыбающимися младенцами на руках. Джемма забрала у нее одного.

— Не знаю, как тебя за все это благодарить, — сказала Джос, заглянув в окно духового шкафа. — Иногда я так устаю, что даже думать ни о чем не могу. Если бы не такие подруги, как ты, не знаю, как бы я справилась. Не представляю, как с этим всем справится Сара. У нее так мало знакомых за пределами Эдилина.

— Ты хочешь сказать, что она родила?

— Господи! Ты приехала сюда, чтобы услышать новость, а я забыла тебе рассказать. Вчера ночью Саре сделали кесарево сечение по экстренным показаниям, и оказалось, что у нее двойня.

Джемма перестала подбрасывать ребенка.

— Двойня? Разве ей не делали УЗИ? Или она просто никому не говорила?

— Она не знала. Второй ребенок был расположен за первым, так что на УЗИ его никто не видел.

Джемма с трудом собиралась с мыслями.

— На барбекю Сара пожелала…

— Я знаю. Она пожелала двойню.

Джемма села за стол, крепко прижимая к себе ребенка.

— Мальчик или девочка?

— Два мальчика. Майк сказал, что уже заказал им экипировку для занятий боевыми единоборствами.

— Как она себя чувствует?

— Радуется. Недоумевает. И страшно боится. — Джос посмотрела на Джемму. — Ты ведь не думаешь, что в этих историях о камне желаний все же что-то есть?

— Конечно, не думаю, — сказала Джемма, но убежденности в ее голосе не было. Она посмотрела на часы на стене: без четверти шесть. — Мне надо идти. У меня встреча с Трисом в шесть.

Она посадила маленькую девочку на высокий стульчик и поцеловала ее.

— Дай мне знать, что тебе удастся выяснить, — крикнула Джос вслед Джемме, бегущей к выходу. — И огромное тебе спасибо. Я чувствую себя так, словно заново родилась.

В своем офисе Трис тепло поприветствовал Джемму, приобняв ее за плечи, и поцеловал в щеку. На нем был белый докторский халат, и выглядел он очень элегантно.

— Вы согласны поужинать у меня дома? Там полный холодильник еды.

— С удовольствием. Мне поехать следом за вами на своей машине?

— Конечно, — сказал он, доставая ключи.

«Интересно, что у него за дом?» — думала Джемма, пока ехала следом за Тристаном. По этой дороге она никогда не ездила прежде. Похоже, она вела в заповедник, который раскинулся сразу за городом. Асфальт закончился, и дальше им пришлось ехать по покрытой гравием дороге. Джемма думала, что дом вот-вот появится, но шло время, а жилища Тристана по-прежнему не было видно. После очередного поворота показались коровники с огороженными загонами, и они проехали мимо них.

Слева, сквозь густую поросль деревьев, Джемма увидела, как блеснула водная гладь. Там было озеро с утками. Дорога сделала очередной поворот. За озером показался дом. Он был небольшой, но очень красивый, навевал мысли о тихом семейном счастье.

Джемма остановилась следом за Тристаном и вышла из машины. Вокруг было восхитительно тихо и покойно, слышалось лишь пение птиц и шелест листвы, колеблемой ветерком.

— Потрясающе, — сказала она. — Вы давно тут живете?

— Всю свою жизнь, и мой отец тоже здесь вырос. Он так и зовется — «Олдридж-Хаус», и часть дома довольно старая. Не старая по стандартам Эдилин, не восемнадцатого века постройки, но все равно возраст у нее солидный. Она была построена в 1840 году.

Она подошла к озеру, откуда открывался красивый вид на Олдридж-Хаус. Дом был двухэтажный, с множеством окон, выходящих на озеро, и каминной трубой на крыше. Слева имелась пристройка с низкой крышей, которая, как казалось, была целиком сделана из стекла.

— Это зимний сад?

— Да. Мой предок, который построил дом, был большим любителем садоводства.

— А вы?

— Меня нередко можно застать в теплице. Давайте пройдем в дом, и я покажу вам его изнутри. Вы расскажете мне, что там старое и что новое.

— А! Вы решили устроить мне экзамен, — сказала Джемма и следом за ним прошла к боковой двери. Они зашли в просторный холл, выстланный керамической плиткой, со старинной дубовой лестницей в дальнем конце.

Дверь справа вела в большую семейную комнату с книжными шкафами и телевизором, очень уютную. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что комната была новее, чем вестибюль, и Джемма сказала об этом хозяину.

Пройдя через вестибюль, она отворила еще одну дверь, за которой увидела кухню со шкафчиками из темной вишни, сужавшуюся с одного конца.

— Эта комната старая, и я не думаю, что она всегда была одним помещением.

— Экзамен сдан на «отлично», — похвалил Трис. — Моя мать велела снести все стены на этой стороне. Как раз после того, как родился Альфред, она сказала отцу, что не собирается торчать на кухне одна и что если он рассчитывает на то, что она будет кормить его ужинами, то он, черт возьми, должен устроить так, чтобы она могла видеть, чем занимаются дети. Через два дня стены снесли.

— Мне нравится ваша мама.

— И мне тоже, — улыбнулся Трис. — Можно мне приготовить вам коктейль?

— Нельзя. Я за рулем. Но если вы хотите выпить, то я не откажусь от тоника с соком лайма. Только сока должно быть много.

— Сейчас устрою.

— Вы не станете возражать? — спросила она, кивнув на дверь оранжереи, и Тристан махнул рукой, разрешая ей заходить куда угодно. Оранжерея представляла собой нарядное помещение, напоминающее викторианский сад. И, как оказалось, Трис был не только хорошим врачом, но и неплохим садоводом. Растения, по большей части орхидеи, были везде: свисали с потолка, росли в горшках на полу, и все были такими ухоженными и славными, что Джемме захотелось присесть с книгой в одно из плетеных кресел. Больше всего ей нравилось, что самые крупные растения Трис не сажал в горшки, как в тюрьму, а позволял им расти прямо из земли. Эти клумбы, разбитые в доме, окружали бордюры из нарядных, расписанных вручную керамических плиток.

Трис протянул ей тоник с соком, в котором плавали кусочки льда.

— Это единственная комната, к которой никто не прикасался. Мой отец сказал, что это была любимая комната моей прапрапра… и так далее… бабушки, которая построила этот дом и которая проводила тут большую часть времени. — Он наклонился, чтобы убрать увядший лист с орхидеи-бабочки. — Она была одной из тех женщин по фамилии Олдридж, что осмелилась родить без мужа.

— Обычно о таких вещах легко забывают, но раз это обстоятельство так долго хранится в памяти поколений, могу предположить, что тут есть какая-то история. Мне бы хотелось узнать больше о вашей прапрапрабабушке. Как ее звали?

— Луиза. Мне не так уж и много о ней известно, но зато Джос удалось кое-что разузнать. Мой дед сказал ей, что в свидетельстве о рождении ребенка Луизы Олдридж написано, что родители его — брат Луизы и его жена.

— Думаю, что в то время так принято было поступать, — сказала Джемма. — Итак, примерно в 1830-х или 1840-х годах Луиза Олдридж рожает внебрачного ребенка, ей приходится отказаться от него, и потому она строит себе дом на отшибе и живет тут совсем одна со своими растениями.

— Вы также склонны романтизировать жизнь, как и Сара, — ухмыляясь, сказал Трис. — Я должен вам сказать, что, когда мой отец перестраивал эти комнаты, он нашел хирургические инструменты, изготовленные примерно в то время, когда был построен дом. И еще он нашел игрушки примерно той же эпохи. Я думаю, что Луиза построила дом на отшибе для того, чтобы ее пациенты могли приходить к ней, не опасаясь, что их увидит весь город. Тогда не принято было лечиться у женщины-врача. И я думаю, что она жила тут со своим сыном.

— Похоже, вы все-таки немало о ней знаете.

Трис пожал плечами:

— Олдриджи, мужчины и женщины, имеют склонность к занятиям медициной, так что особенного интеллектуального напряжения, чтобы прийти к этому заключению, не потребовалось. А сейчас перейдем к более важным вопросам.

— То есть к камню желаний? — быстро сказала Джемма.

— Вообще-то я имел в виду ужин. У меня есть домработница, которая приходит дважды в неделю и приносит мне то, что готовит дома. Ей нравится экспериментировать, поэтому я никогда не знаю, чего от нее ждать.

— Попробую угадать, — улыбнулась Джемма. — Она молоденькая, симпатичная и не замужем.

— Вы с ней встречались? — спросил Трис, удивленно выгнув брови, и они вместе рассмеялись.

Открыв дверцу холодильника, он начал выгружать оттуда контейнеры, обернутые пищевой пленкой. Там оказалось несколько овощных салатов, холодное мясо, цыпленок и маленькие кубики сыра.

За разговором они разворачивали продукты и просто выставляли блюда на стол, им и в голову не пришло разогревать что-то.

— Так что за кошка пробежала между вами и доктором Берджессом? — спросил Трис, как только они сели за стол.

— Мне кажется, он хочет разузнать все, что может, о моих исследованиях, чтобы опубликовать от своего имени.

— Ах, вот что. — Трис опустил взгляд в тарелку. — Думаю, вы правы. Он всех в городе расспрашивает о камне, пытается вытянуть все, что может.

Джемма немного помолчала, а потом сказала:

— Ладно, хватит о нем. Вы сказали, что нашли камень желаний. Я хочу увидеть его, если это возможно, и услышать историю во всех подробностях.

— Нелл его нашла, — сказал Трис и, подойдя к стене, снял с петли большую фотографию в раме. За ней оказался маленький встроенный в стену сейф. Он быстро набрал комбинацию, вытащил предмет, напоминавший дамскую серебряную пудреницу, и протянул его Джемме.

Вещица оказалась на удивление тяжелой. Осматривая ее, Джемма отметила, что она была поцарапана сверху, словно кто-то пытался ее открыть, но не смог. Джемма предположила, что пудреница была изготовлена в конце Викторианской эпохи или во время правления одного из английских Эдуардов — Шестого или Седьмого. В этом изделии не было ничего примечательного. Милая, но заурядная вещь.

— Моя сестра и Нелл открыли ее с помощью двух отверток и стамески.

— Я могу понять их любопытство. — Джемма открыла крышку. Внутренняя часть была наполнена свинцом. Она подняла глаза на Триса.

— Давайте же, снимайте верхнюю пластину, — сказал он.

Джемма поддела свинцовую пластинку ногтем и приподняла ее. Под ней было симпатичное маленькое колье — цепочка с крохотным осколком какого-то камня в изящной золотой оправе. Джемма посмотрела камень на свет.

— Необработанный алмаз?

— Да. Я попросил своего кузена Кима взглянуть на него, и он сказал, что это алмаз, только он не стоит того, чтобы его гранить.

Камешек в золотой оправе был милым, но совсем простым. И она уже видела его раньше.

— Он был на Лэнди.

— Какая у вас блестящая память, — сказал Трис. — Теперь я понимаю, почему вы стали историком.

— Как вам удалось уговорить Нелл отдать вам колье? Вы ведь не?..

— Вы хотите знать, украл ли я его у своей племянницы? Нет, для этого у меня хитрости маловато. Я его выменял. Мне пришлось отдать за него две авторские куклы от Хелен Киш[11] и одну — от Хейди Плазок[12].

Джемма продолжала смотреть на колье.

— Где? Когда? Как?

— Мне бы хотелось сказать, что все дело в моем мощном интеллекте и способности к дедукции, но на самом деле это была просто догадка. И я все еще точно не знаю, тот ли это камень, о котором было написано в найденном вами письме. Как бы там ни было, в тот день, когда вы получили травму, Нелл сказала, что колье у Лэнди поблескивает.

— Я помню, что она об этом говорила, но тогда не обратила внимания на ее слова, — сказала Джемма.

— И я не обратил. Нелл живет в своем мире. Но, я думаю, в голове у меня что-то отложилось. Помните, мне пришлось уехать с барбекю из-за сердечного приступа мистера Гибсона?

— Конечно.

— Кстати, тревога оказалась ложной. У мистера Гибсона была паническая атака, и сейчас он чувствует себя прекрасно. Я был немало раздосадован из-за того, что мне пришлось уехать зря, и собирался вернуться. Я позвонил своей сестре в госпиталь в Майами, чтобы узнать, как чувствует себя ее муж, и Нелл захотела поговорить со мной. Она взяла телефон, вышла в коридор и начала сбивчиво говорить о том, что папа забрал у нее колье Лэнди.

— С чего бы ему забирать у дочери колье? — спросила Джемма.

— Мой зять решил, что оно было куплено на благотворительной ярмарке. Он подумал, что, возможно, оно представляет собой ценность и кто-то отнес его на распродажу по ошибке, а сейчас хватился и ищет.

— Хороший парень ваш зять.

— Это так, — сказал Трис. — Но на самом деле Нелл солгала своей матери насчет происхождения колье.

— А! — воскликнула Джемма. — Неожиданный поворот сюжета.

— Вот именно. Моя маленькая хитрая племянница украла колье у меня.

— Ладно, теперь я окончательно запуталась. Вы что, не замечали, что владеете колье в футляре из свинца и серебра?

— Заметил бы, если бы я его когда-нибудь видел. Нелл сказала мне по телефону, что совершенно случайно обнаружила колье позади мужчины.

Джемма улыбнулась:

— Думаю, вы знаете, что это означает.

— О да. Этот «мужчина» будил воображение каждого из детей, что жили или даже просто бывали в этом доме. «Мужчине» этому столько же лет, сколько дому, если не больше. — Трис дал Джемме знак, чтобы она следовала за ним, и пошел к камину. На дальнем конце большой каминной полки имелась инкрустированная в мрамор квадратная пластинка из дерева со стороной в четыре дюйма. На пластинке был вырезан профиль элегантного джентльмена со стоячим воротником по моде начала девятнадцатого века и длинными, до плеч, вьющимися волосами. У него были высокие скулы и решительный подбородок. И выглядел он почти в точности как Тристан.

— Насколько я могу судить, это ваш предок, — заметила Джемма.

— Полагаю, что так. Впрочем, никто точно не знает, кто он такой, и все мы, будучи детьми, задавались этим вопросом и строили всевозможные предположения. Колин верил в то, что на этом портрете изображен какой-то революционер, борец за справедливость.

— Похоже на Колина, — с улыбкой сказала Джемма. — Я думаю, что это отец ребенка Луизы.

— Я тоже так думаю, но такие вещи взрослые детям обычно не говорят, верно? Кем бы он ни был, никто сегодня уже не скажет, почему его решили обессмертить, водрузив над камином. Моя мать хотела вытащить дощечку и поместить ее в раму. Она всегда боялась, что на дерево может попасть искра и дощечка загорится, но папа не позволил ей это сделать. — Трис посмотрел на Джемму. — Хорошо, что он так поступил. — Он протянул руку к резному профилю, прикоснулся к нижнему левому углу дощечки, затем нажал посередине. Маленькая дощечка отскочила, обнаружив отверстие внутри каминной полки.

— Нелл догадалась о том, как это сделать?

— Совершенно самостоятельно, — сказал Трис.

— Я горжусь тем, что знакома с ней. — Джемма подалась вперед, пытаясь заглянуть в отверстие. — Похоже, оно сделано специально по размерам пудреницы, в которой хранилось колье.

— И я так думаю. — Тристан закрыл тайник, затем отступил и пригласил Джемму попробовать открыть тайник.

У Джеммы получилось со второго раза.

— Поразительно, как до этого смог додуматься ребенок.

— И ведь она никому ничего не сказала! — добавил Трис. — Она знала, что если расскажет кому-то, то пудреницу у нее отберут.

— И тогда она придумала правдоподобную историю происхождения этой вещицы, чтобы заставить мать помочь ей открыть этот футляр, — восхитилась Джемма. — И как мудро она поступила, спрятав колье у всех на виду — повесив на шею плюшевому мишке. И всех нас, взрослых, обвела вокруг пальца.

— Вот она какая — моя драгоценная малышка, — сказал Трис. Они вернулись на кухню и принялись убирать со стола. — Итак, Нелл говорила со мной по телефону и была на грани истерики, потому что ее отец собирался забрать у нее колье. Конечно, все проблемы были вызваны тем, что она солгала насчет того, как эта вещь у нее оказалась, и не хотела, чтобы родители узнали об этом и наказали бы ее.

— Интересно, что она рассказала правду вам, а не родителям.

Трис рассмеялся.

— Как вы думаете, почему ей нравится бывать со мной? Даже если бы она кого-то убила, ей бы сошло это с рук, будь на то моя воля. Каюсь, я позволяю Нелл вить из себя веревки, и она об этом знает. Пусть родители ее воспитывают, а я — пас.

Тристан ставил в холодильник контейнеры, которые Джемма заворачивала в пленку.

— Когда Нелл рассказала мне, где она нашла шкатулку и что было внутри, я вспомнил, что камень сверкал в тот день, когда я встретил вас, затем, позже…

Джемма кивнула:

— Точно. Сразу после этого желание Нелл, чтобы ее отец вернулся и поселился в Эдилине, исполнилось.

— Именно так, — сказал Трис. — Так что если оно сверкнуло вновь в день барбекю, тогда…

— Кто-то загадывал желание. Думаю, вы уже знаете о нашей маленькой игре в тот день.

— Я позвонил Саре, и она рассказала о желаниях каждого.

— И Сара неожиданно родила двойню, — тихо сказала Джемма, думая о том, что было сказано в тот день. — По крайней мере, никто не пожелал ничего плохого.

— Я думаю, мы мыслим в одном направлении, — сказал Трис. — Если мир узнает о существовании подобного…

— Ни один Фразьер не сможет жить спокойно. Я уже представляю, что Шеймаса похищают по дороге домой из школы и какие-то подонки требуют от него, чтобы он пожелал то-то и то-то — скажем, выиграть в лотерее.

— Но они могут потребовать чего-то и пострашнее. Скажем, остановить время.

— Хорошее желание, — сказала Джемма. — А как насчет переселения душ? Или власти над всем миром?

— С тех пор как я узнал о близнецах Сары, я думаю только о самом худшем, что может случиться из-за этого камня. Плохо, что слухи уже поползли по городу.

Трис подошел к портрету на стене и открыл сейф, намереваясь убрать туда серебряную шкатулку.

— Подождите! — сказала Джемма. — Я думаю, что есть нечто, что вы должны знать о сейфах в стене. Ничего, если я расскажу вам правду об ограблениях?

— Конечно. Мы с Колином постоянно обсуждаем его дела.

Она рассказала ему, как грабитель открыл сейф в одном из домов. Когда она закончила, Трис сказал:

— Судя по тому, что вы говорите, кто-то ищет что-то маленькое, что хорошо спрятано. — Он кивком указал на колье.

— Но кто может знать, что собой представляет камень желаний? Кто знает, что он настолько мал, что может поместиться в маленький тайник? Я много над этим работала, но не нашла ни одного упоминания о том, как этот камень выглядит. Если, конечно, это и есть тот самый камень, в чем мы с вами не можем быть до конца уверены.

— Так где мне его спрятать, если не в сейфе? — спросил Трис. — Я подумал, мне стоит вернуть его туда, где Нелл его нашла.

— Вор нашел брошь в кроватном столбике, так что уж говорить про ваш тайник. Почему бы вам не отдать его мне? Я попрошу Шеймаса зарисовать его и сама сфотографирую. Так, по крайней мере, если что-то случится, мы сможем найти концы.

— Где вы собираетесь его хранить?

— В том же футляре, и я думаю, что, если я положу его в сумку с остальной косметикой, никто не догадается, что в этом футляре не пудра.

— Джемма, какая вы умница, — сказал Трис и тепло ей улыбнулся. — Вы уверены, что остановили свой выбор на Колине? Больше ни у кого нет шансов?

Он был по-настоящему красивым мужчиной, но у Джеммы интереса не вызывал.

— Уверена на все сто. — Она посмотрела на часы. — Мне пора. Завтра рано утром я должна быть в спортзале.

Он проводил ее до машины. Вечер был славный.

— Я рад, что вы приехали в Эдилин. Вы — ценное приобретение для этого города, — сказал он и поцеловал Джемму в щеку. Глаза его озорно блеснули. — И если вы когда-нибудь обнаружите, что Колин Фразьер совсем не тот, каким он вам сейчас представляется, вы знаете, где я живу. — Он открыл для нее дверь машины.

— Непременно передам ему ваши слова… — Джемма вдруг почувствовала неодолимый приступ тошноты. Она согнулась пополам, и весь ужин оказался на земле.

Тристан мгновенно преобразился из насмешливого приятеля во врача. Он обнял ее за плечи и повел обратно в дом.

— Это желудочный грипп, — сказала Джемма довольно громко, словно пыталась заглушить мысли о том, что могло бы явиться истинной причиной ее тошноты. — Или, может, я съела что-нибудь не то. Через несколько минут все пройдет, и я буду как новенькая.

Трис не сказал ни слова. Он лишь проводил ее до дверей в уборную на первом этаже сразу за вестибюлем. Он исчез на мгновение и вернулся с маленьким пластиковым колпачком.

— Анализ мочи, — сказал он. — Чтобы проверить, что вызвало рвоту. Видите ту комнату? — Он указал на дверь, которую она прежде не заметила. — Я буду там. — Он закрыл дверь в туалет.

Пока Джемма делала то, что он велел, она очень старалась не думать. Конечно, это был какой-то желудочный вирус. Эти вирусы так легко подхватить, верно?

К тому времени как она закончила и вышла из уборной, ее уже трясло. Трис в белом халате стоял в дверях комнаты, куда он велел ей подойти. Она была обставлена как смотровая.

— Как умно иметь это у себя дома, — сказала Джемма, чувствуя, что голос выдает ее нервозность. — Вы многих пациенток тут принимаете?

— Только избранных. Джемма, я хочу, чтобы вы сели и сделали несколько глубоких вдохов. Воспользуйтесь тем, чему научились на тренировках, чтобы успокоиться.

— Конечно, — сказала она, глядя, как он, взяв колпачок с мочой, вышел из комнаты.

Она знала, что он отсутствовал всего несколько минут, но эти минуты показались ей часами. Когда Трис зашел, Джемма подняла на него глаза.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он тем тоном, каким все врачи разговаривают с пациентами.

— Пищевое отравление? — прошептала она.

— Джемма, — начал он, и она увидела ответ в его глазах.

Она закрыла лицо руками.

— Я не готова к этому, — прошептала она. — У меня работа. Я едва знаю Колина.

Трис положил руку ей на плечо.

— Как насчет чая с гренками? Я бы предложил крекеры, но у меня их нет. — Он наклонился и помог ей подняться. — Пойдем в гостиную и поговорим.

Через несколько минут они сидели на его диване, и Джемма пыталась есть тосты, которые Тристан для нее сделал, но все, что попадало в желудок, стремилось выйти наружу. Он снял белый халат и снова стал ее другом.

— Ребенок? — удивилась Джемма. — Вы уверены?

— На все сто. Завтра я намерен выписать вам кое-какие витамины, и я запишу вас на прием к акушеру-гинекологу. С учетом обстоятельств я не думаю, что мне следует…

— Да, — согласилась она. — Это могло бы помешать нашей дружбе. — Джемма посмотрела на него, и все, что она чувствовала, отразилось в ее взгляде. — Что мне делать? Как я скажу Колину?

Трис накрыл ее руку своей.

— Джемма, если вы этого не хотите, я могу договориться об аборте. Никому, кроме нас двоих, не обязательно знать, что это произошло.

Джемма отдернула руку как ужаленная.

— Больше никогда не смейте мне это говорить!

— Хорошо, — кивнул он и в первый раз улыбнулся. Он снова взял ее за руку. — Джемма, все будет хорошо. Я знаю Колина всю свою жизнь, и он сделает все, что вы захотите.

— Вы имеете в виду, он поступит со мной как честный человек? — сказала она с нотками презрения в голосе. — Всю жизнь мечтала, чтобы мужчина чувствовал, что обязан на мне жениться.

— Если бы Колин не был влюблен в вас по уши, он бы никогда на вас не женился, но, безусловно, обеспечил вас материально.

— Он не влюблен в меня!

— Вы так думаете? — Трис встал и налил ей еще чаю. — Никогда не видел, чтобы Колин вел себя как одержимый, а когда вы рядом, он именно так себя и ведет.

— Джин…

— С Джин его связывали отношения чисто физического плана, и Колин был ею ослеплен, — сказал Трис, наливая в кружку кипяток.

У Джеммы был угрюмый вид.

— Если Джин ослепительна, то какова я? Невзрачная, скучная… Утешительный приз?

— Вы его любовь, — ответил Трис и добавил в ее кружку молока.

— Но мы знаем друг друга совсем недолго.

— Вы правы. — Трис сел рядом. — Всем известно, что для того, чтобы влюбиться, необходимо знать человека два целых и шестьдесят восемь сотых года.

Джемма не могла заставить себя рассмеяться.

— Что же мне делать? Не так я представляла себе свою дальнейшую жизнь. Я хотела подождать, пока допишу диссертацию, получу хорошую работу. — Она посмотрела на Триса. — Но миссис Фразьер хотела внуков и не раз высказывала свое желание вслух…

— Вы не думаете, что к вашему состоянию имеет некое отношение незащищенный секс? — спросил Трис.

Джемма застонала.

— Я бы предпочла думать, что все это проделки камня, лишь бы не признаваться в своей глупости.

Трис засмеялся.

— Ладно, уже поздно. Я отвезу вас домой. Завтра я отправлю вам вашу машину и привезу кое-какие витамины. Дайте мне знать, как только поговорите с Колином, и я договорюсь с Рейчел, чтобы она помогла вам правильно питаться. Вам это необходимо.

Когда он помог ей встать, она посмотрела на него.

— Мне или ребенку?

— Большому жизнерадостному младенцу Фразьеру. Не думали еще, что он пожелает, когда вырастет?

— Не напоминайте мне. — Джемма направилась к двери, Трис следом. — Я думаю, мы оба догадываемся, отчего желания стали сбываться. Ваша племянница вытащила камень из свинцового футляра, и джинн выскочил из бутылки.

— Пожалуй, так оно и есть, — согласился Трис. — Еще не придумали, как назовете ребенка?

— Вам нравится надо мной издеваться, да?

— Да, — улыбнулся Тристан. — Колин мой друг, а не только двоюродный брат, и я с ужасом ждал того дня, когда он придет ко мне и скажет, что они с Джин собираются пожениться. Я всегда спрашивал себя, смогу ли притвориться, что рад за него.

Они уже подошли к машине Триса, и он помог ей сесть на пассажирское сиденье.

— Вы ведь никому об этом не расскажете?

— Я никогда не стал бы выдавать секреты своих пациентов или друзей. Пока вы сами не позволите мне, я буду нем как рыба. Пристегнитесь. Теперь вам нужно думать не только о себе.