Там, где сердце

Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе…

Он паникует?

Боже, нет. Пожалуйста, нет, Лок. Не после всего, что мы пережили.

Он проводит руками вдоль моих бедер, по ягодицам, вдоль позвоночника и зарывается пальцами в мои волосы. Тянет меня к себе и прижимается губами к моему рту, целуя с такой нежностью, что мое сердце готово разорваться.

— Я люблю тебя.

Он шепчет это так, будто сам удивлен, что произносит такие слова.

А я тону в них.

— Я люблю тебя, Найл Джеймс.

Он говорит это снова.

Я потрясена. Поэтому просто падаю на него и слушаю, как бьется его сердце.

— Я все вспоминаю ту песню, — говорит он. — Помнишь, мы слышали ее ночью в Оклахоме? После торнадо?

Я киваю ему в грудь.

— Помню.

— В ней есть строка... «С тобой по-новому забилось мое сердце». Не многие люди могут сказать так… — его голос срывается, он вынужден начать все сначала. — Немногие люди могут сказать так, я имею в виду, буквально. Но ты это сделала. В буквальном смысле и метафорическом.

— Я люблю тебя, — бормочу я ему в грудь. Туда, где бьется сердце.

И я уверена, что говорю это сразу двоим. Локу, конечно, но и Оливеру. Памяти Оливера, тому Оливеру, который будет жить в глубокой, потайной части моего сердца. Наверное, не совсем в потайной, но в той, что только моя. Полностью моя. Я никогда не расскажу о ней, потому что она принадлежит только мне.

Но эти слова и для Лока. Как начало чего-то нового. Чего-то необычного и красивого. Чего-то дикого и необузданного, но одновременно уютного и комфортного.

— Я никогда не верил в любовь, — говорит он. — Я никогда не... я никогда не думал, что кто-то скажет это мне. Никогда не думал, что скажу это сам. Потому что... хоть я и не верил в любовь, но решил для себя, что не произнесу этих слов, пока не почувствую. Потому что, наверное… наверное, я всегда хотел верить в это.

— Поверь в это сейчас, — я скатываюсь и сворачиваюсь в клубочек рядом с ним, обнимая себя его рукой.

— Я верю.

Мы просыпаемся в том же положении, в каком заснули — его рука вокруг моей талии, ладонь на животе под грудью. Солнце еще светит, но теперь уже красно-золотыми вечерними лучами. Я чувствую его шевеление за спиной. Чувствую, как он придвигается к моим ягодицам, ощущаю, как он становится тверже и толще. Лок потягивается, прижимается ко мне и стонет, сжимая в своих объятиях.

Обхватывает ладонями мою грудь.

Целует в плечо. Отводит волосы в сторону и целует в шею.

— Привет, — говорит он.

Я напрягаю мышцы бедер, прижимаясь к нему ягодицами.

— Привет.

Протягиваю руку за голову, нестерпимо желая прикоснуться к нему. Глажу его шею. Затылок. Издаю стон, когда рукой он скользит по груди и ниже — туда, где сходятся бедра. Я раздвигаю их навстречу его руке. И, черт возьми, Локу требуется совсем немного времени, чтобы возбудить меня и привести к мощному оргазму. И вот я уже, вцепившись в его шею, извиваюсь в экстазе.

Пока внутри все пульсирует и я хнычу, он встает на колени. Хватает руками за бедра, подтягивая меня к себе. Я, задыхаясь и все еще вздрагивая, уже знаю, чего он хочет. И, черт, я тоже хочу этого хочу. Я еще не отошла от оргазма, но помогаю ему поставить меня в нужную позу. Да, так будет лучше. Мне нравится чувствовать себя беспомощной перед его прикосновениями.

Он позади меня — одной рукой сжимает мою грудь, а другой обхватывает свою эрекцию. Касается головкой входа. Нежно нажимает.

К черту нежность. Хочу жестко.

Я смеюсь над своими мыслями.

— Что смешного, Найл? — раздается за спиной голос Лока.

— Ты был таким нежным и все такое, — бормочу я. — И вот я подумала, что к черту нежность. Хочу жестко.

Он дразняще покачивает бедрами, не входя полностью. А потом, без предупреждения, вонзается в меня. Глубоко. Резко.

— Вот так?

Я задыхаюсь, подаваясь вперед.

— Боже, да. Черт, да.

Рукой он зарывается в мои волосы, хватается за них и тянет на себя. Совсем не нежно. Грубо, прекрасно.

Я толкаюсь ему навстречу и со стоном произношу его имя:

— Лок! Лок! — и он быстро теряет контроль. Одной рукой удерживает меня за бедро, второй не ослабляет хватки в волосах. Бедра с громкими шлепками бьются друг о друга. Он вколачивается своим толстым стволом — снова и снова — до тех пор, пока меня не начинают одна за другой накрывать волны оргазма. Но Лок не останавливается. Он продолжает двигаться, рычит, стонет и произносит мое имя, как молитву.

— Найл... Найл… Найл... о, Боже, Найл...

А потом кончает. Он не кричит, а просто падает на меня, зарываясь лицом в мои волосы, и шепчет снова и снова — так много раз, что и не сосчитать — мое имя.

И весь остальной мир перестает существовать. Есть только я и Лок — вздрагивающие в малиновых лучах заходящего солнца.

— Боже, я люблю тебя, Найл.

И это все, что нужно.

Слышать его. Чувствовать его.

Называть его своим.

— Спасибо, Боже, я принадлежу тебе, — бормочет он с улыбкой в голосе, вспоминая слова той самой песни. И тот самый миг затишья после бури.

— Спасибо, Боже, я принадлежу тебе, — шепчу я в ответ.