Тайна императора

24. Вопросы доверия

Заставляя себя не прокручивать в голове наш разговор, я пыталась уснуть, но ни черта не получалось. Я дергано вертелась, билась головой о подушку, злясь на себя, на мужей и на Антона, но здравый смысл вынуждал пойти и поговорить обо всем спокойно. Да, я понимала, что желание моих мужчин знать о моем прошлом резонно, но и они должны были принять мое решение забыть об этом. Несколько раз я порывалась вернуться к ним и все рассказать, чтобы закрыть тему навсегда, но им не мешало бы понять, что у меня могут быть тайны. Потом думала о том, что мне бы их тайны не понравились, накручивала себя, пытаясь представить, какие скелеты спрятаны в их шкафах, и становилось только хуже. И только, когда эти двое вошли в спальню и легли по разные стороны от меня, обняли, положив свои тяжелые руки, все мысли в миг улетучились, и, спокойно выдохнув, я уснула.

— Мила-я, — легкая щекотка прошлась по виску. Я тут же открыла глаза и увидела склонившегося надо мной Анвара. Привычно протянула к нему руки, чтобы обнять, и тот сразу же приблизился.

— Почему ты одет?

Потянула мужчину на себя, но он не поддался. Только уперся коленом о кровать и нежно провел ладонью по моей обнаженной груди.

— Мила, мне нужно срочно улететь.

— Ну хорошо…Что-то случилось? — пытаясь проморгаться, я отбросила простынь, скомканную между ног, и заметила, как Анвар мучительно затаил дыхание и отвел глаза.

— Ты остаешься, — он расправил простынь, встряхнул ею в воздухе, укрыл меня и, надавив на плечи, заставил лечь, — жди нас. Мы скоро вернемся.

Чмокнул в губы и резким стремительным шагом пошел в сторону террас.

— Подожди! — но он будто не слышал.

Обмотавшись простыней, я побежала за ним и, что удивительно, догнала. Преградила дорогу и вцепилась в его предплечья.

— Что происходит?

Я посмотрела в глаза, на дне которых плескалось темное золото, а внутри почувствовала такую собранность, такую жесткость, что стало не по себе.

Он сделал долгий вдох, будто брал время на то, чтоб подумать.

— На Ману-ре восстание. Мы должны помочь отцу. Фарос уже там, я заберу Миру и вернусь.

— А…

— Все хорошо! — он улыбнулся, но я видела, что это не искренне. Невозможно улыбаться, когда внутри такой металл! — просто будь на связи. Ты же запомнила, как включать приемник?

Я молча кивнула, хотя на языке вертелась сотня вопросов. Но из-за того, что я не знала, какой из них задать первым, молчала.

— Вот и умничка! Твое устройство здесь не сработает, слишком далеко от Ману-ра. Так что пока по-старинке, через приемник. А теперь иди завтракать!

— Какой завтрак, когда такие новости!

— Вкусный и питательный! — Анвар поцеловал меня в нос, подбежал к перилам, ловко перемахнул их и на ходу запрыгнул в подлетающий шаттл.

Я его даже взглядом проводить не успела, так быстро он скрылся из виду. Потупившись в пустое ярко-синее небо, я печально вздохнула потерянному дню, и пока возвращалась внутрь, дрянная мысль не давала мен покоя.

Вчера мы нехорошо расстались. И это пугало. Вдруг, я больше их не увижу?

Наскоро надев платье, я скрутила волосы жгутом и помчала в гостиную, где стоял приемник.

— Мира! — увидев улыбчивое лицо дочери, с облегчением выдохнула. И хоть сердце продолжало громко стучать, я начинала успокаиваться, — как дела?

Я старалась не показывать волнение, от которого тело периодически потряхивало. Скорее всего, ребенку никто не стал бы рассказывать о происходящем на планете.

— Привет, мам! — она послала воздушный поцелуй и развернула камеру так, что я смогла увидеть рэю Лаиду и своего помощника Рана. Их лица не были столь же лучезарны, а натянутые улыбки и вовсе делали их похожими на маски.

Я перекинулась парой слов с дочерью, убедилась, что с ней все в порядке, и попросила рэю Лаиду выйти в другую комнату.

Тихонечко пошмыгивая носом, она пыталась держать лицо, но как только осталась одна, слезы хлынули из глаз.

Какое же это ужасное чувство, когда ты не в силах помочь. Когда ты так далеко, что даже не можешь протянуть рук, чтобы обнять. От собственного бессилия мне хотелось заплакать, но я стоически уговаривала женщину немного успокоиться и положиться на своих родных людей, которые не то что нас защитят, весь мир спасут!

— Да, милая, ты права! Сорвалась, извини, — рэя Лаида, вспомнив о своем статусе, подобралась, утерла слезы и похлопала себя по лицу, — с Мирушкой все в порядке, не волнуйся. Раней-до с нами, Фарос, когда примчался, первым делом проверил, как малышка.

— Вы можете объяснить, что произошло? Анвар толком не рассказал ничего. Фарос вообще улетел не попрощавшись.

Она шумно вздохнула и замерла, будто искала в себе опору, чтобы снова не сорваться в слезы.

— Народ восстал против императора, — потянула носом, поджала губы и отвела глаза к потолку. Продышалась и продолжила, — их пока немного, Фарос держит все под контролем. Кто-то давно слухи пускал, что он не в праве место правителя занимать, а когда…Миру спас, такое открылось…Ну ты знаешь.

— Неужели так быстро в народ ушло?

— Свои сдали. Только вот кто?

Я пожала плечами, но в мыслях пронеслось воспоминание о пропавшей рукописи. Наверняка, был кто-то, кто догадывался о болезни императора. А, когда меня пригласили на Ману-р, догадка только подтвердилась, а в рукописи хотели найти какие-то зацепки.

— Это мог спланировать Ирим? Ведь сгоревшие листы моей тетради нашли в его камере?

Рэя Лаида отмахнулась.

— Не исключено. Он уже пытался свергнуть власть, предал нас, за что и оказался в казематах. Но с тех пор Рамус был так спокоен, что мне иногда кажется, будто он скрывает что-то… и вообще, что он сам все это спланировал.

«Что за бред! — я с трудом сдержалась, чтобы не выкрикнуть, — кто будет сам себе могилу рыть?». Но потом вспомнила кое-что.

— Анвар тоже говорил, что отец странно себя ведет. Они с Фаросом давно заметили несвойственное ему поведение. А с побегом Ирима и вовсе все запуталось. Я слышала, Фарос говорил, что их будто нарочно путают, с высшего повеления, разумеется.

— Не знаю, милая. Но не нравится мне все это. Сердце болит…

Моя свекровь снова приуныла, и я больше не стала мучить ее разговорами. Да уж…в непростое семейство я попала.

Поболтав еще немного с Мирой, я увидела, что девочка в настроении, Раней-до уверил, что держит все под контролем, да и Фарос постоянно на чеку. Потом ответила на звонок моей второй свекрови, которая, к счастью, поняла мое состояние и не стала докучать еще и своими волнениями. А после решила, что мне срочно нужно чем-то занять себя. Поэтому идея отредактировать статью, над которой я работала еще дома на Земле, и внести в нее правки, в связи с новыми открывшимися данными, мне показалась удачной.

В гардеробной нашла чемодан с моими вещами, который мужья собрали, пока я даже не знала об этом. Внутри обнаружила целую гору новых вещей, заодно изумилась развратному вкусу моих мужчин-извращенцев, но сложила все на место (мало ли, может быть это должен был быть сюрприз!), и, найдя свое мобильное устройство, вышла на террасу.

Передвинула легкое плетеное кресло в тень, заказала у умной станции что-нибудь прохладное и освежающее и села за статью.

Не могу сказать, что работалось мне легко. Меня то и дело отвлекали мысли о Мире, о том, как она там, в месте, где восстание может в любую минуту выйти из-под контроля, и тысячи людей, готовых растерзать императора и всю его семью, захватят дворец. А еще думала о том, что я одна. Одна на целой планете! И такая жуть пробирала, что я начинала шарахаться от каждого взмаха крыла пролетающих гигантозавров, коими мне казались обычные птицы. Я даже кресло в самый угол утащила, чтобы хорошо видеть происходящее вокруг, а за спиной не оставалось пустого пространства.

Поэтому, когда в моих руках завибрировало устройство и текст сменился изображением Анвара, на радостях я так подпрыгнула, что чуть из рук не выронила его.

Я моментально подобралась, поправила волосы и надела улыбку.

— Да! — закричала настолько громко и весело, что с крыши вспорхнула стайка мелких птичек, похожих на стрекоз.

— Привет, Мила.

Изображение на секунду исчезло, а когда восстановилось, пошло мелкой рябью.

— Привет, — уже не так радостно ответила ему.

Наверное, что-то случилось. Он никогда не называл меня Милой. Да и выглядел странно.

— Анвар, что с тобой? — я залезла на стул и подняла руку кверху, пытаясь поймать связь, и тут же вспомнила, что мой телефон не должен принимать звонки. Наверное, поэтому так плохо видно и слышно. А позвонил он на это устройство, потому что я далеко от комнаты с приемником.

Пока все хрипело, я уже неслась вниз, чтобы перезвонить по хорошей связи, но вдруг из динамиков отчетливо донеслось:

— Мила, беги на крышу. У Миры приступ, тебе нужно срочно вернуться. Я прислал за тобой шаттл.

Как я не упала на месте, не знаю. Казалось, что меня по голове огрели чем-то твердым и тяжелым, и я летела на крышу, отчетливо ощущая внутри себя пустоту и гул.

— Быстрее! Внутрь! — командовал мой муж, и я послушно выполняла.

Я знала, что время шло на минуты, а императора и Вазара-идо могло не оказаться рядом. Падая на ступенях, я не обращала внимания на боль в коленках и ползла дальше, лишь бы скорее оказаться рядом с дочерью. И как только маленький корабль поднялся в воздух, вместо того, чтобы выдохнуть и собраться с силами, я почувствовала знакомую обжигающую боль. Укол в шею.

Перед глазами троилось, от тошноты скручивало внутренности, а мышцы пробивало нескончаемыми электрическими разрядами, будто меня обмотали оголенными проводами и пустили по ним ток. Невыносимая боль вынуждала запрокидывать голову назад, но сил не было даже стонать. И во всем этом безумии я четко видела лицо одного человека, видеть которого не пожелала бы, даже под страхом остаться одной во всей Вселенной. А когда сквозь болезненный звон в ушах услышала его голос, поняла, что боль окончательно свела меня с ума. Иначе, как объяснить присутствие рядом отца Миры?

Но даже когда боль стала постепенно отпускать, давая надежду на то, что эта галлюцинация меня отпустит, Антон не исчезал. Он продолжал стоять надо мной, бить меня по щекам и насильно поить какой-то едкой кислой дрянью.

— Антон? — я прохрипела это имя, умоляя высшие силы, избавить меня от мерзкого видения. Как в страшном сне: ты понимаешь, что все это снится, и тут же просыпаешься.

— А кого ты хотела видеть? Ах да! Анвара, совсем забыл, что именно его изображение я использовал, чтобы ты сделала то, что мне было нужно.

Он говорил, надменно щерясь, и ходил вокруг меня, нарочно останавливаясь за спиной. Наверное, чтобы сильнее запугать, заставить бояться, но мне было не страшно. За себя.

— Что с Мирой?

Он шагнул вперед и, поравнявшись со стулом, наклонился к моему лицу, издевательски играя бровью.

И все же не видение.

— Какая такая Мира? А-а-а…твоя дочь!

— ТВОЯ дочь! — оскалилась я, пытаясь вырваться, и, клянусь, перегрызла бы шею этому уроду, если бы только могла дотянуться. Но меня накрепко удерживало что-то невидимое, ощущаемое как магнитное поле. — Отпусти меня к ней!

Просить его быть человеком, было бесполезно. Эта тварь тогда не знала, что такое человечность, и сейчас ничего не изменилось. Разве только стало хуже.

— Подождет твоя дочь. Я…м-м-м…пошутил, — он обнажил идеальные зубы в неискренней улыбке, — с ней все в порядке. Пока.

Антон выпрямился и, сцепив руки в узел за спиной, опять стал расхаживать вокруг меня.

— А я тебе зачем? — я старалась не следить за его передвижениями, чтобы меня не вывернуло. Хотя, наверное, это был лучший вариант с ним искренне поздороваться.

— Чтобы твои благоверные не мешали мне закончить начатое. То, к чему я так долго шел, о чем мечтал всю свою сознательную жизнь.

Я даже предположить не могла, о чем говорил этот выживший из ума подонок. Но он и не заставлял гадать. Сказал сам.

— Убрать императора. Такие как он не заслуживают власти.

— Ты что ли заслуживаешь? — выплюнула ему в спину, смеясь над его дуростью.

— А это не тебе решать, продажная дырка, — он резко развернулся и шагнул так близко, что его пах оказался прямо перед моим лицом. — Что, понравились крепкие манурские члены? Конечно! Такое не может не понравиться, ненасытная шлюха.

Эта тварь толкнулась бедрами вперед, но я успела отвернуть лицо.

— Ой! А что же это ты отворачиваешься?

— Наверное, потому что ты мне противен? — съязвила в ответ, уверенная в том, что если этот гад достанет свою хреновину, откушу на хрен по самое основание!

Но Антон, что странно, не обиделся. Отошел и даже ничего не ответил.

— А, знаешь, я рад, что ты сделала все по-своему. Благодаря твоему выродку…

Я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на дыхании, уговаривая себя не реагировать на оскорбления. Но, судя по скрежету зубов, давалось это тяжело.

— …я смог докопаться до правды об императоре. Нашел, за что зацепиться. А вышло, что одним ударом убью всех птичек! Вообще, как оказалось, дети очень полезная вещь. На жалости к этим сопливым говнюкам можно отлично сыграть. Ты вот повелась уже дважды.

Я нахмурилась, туго соображая своим расплавленным мозгом.

— Там на шаттле тоже был я. Надо же было тебя как-то выманить из каюты, — он равнодушно пожал плечами, — я заблокировал системы оповещения, отключил поддержание жизнеобеспечения. Это так легко, когда знаешь, что делать.

Я вспомнила те секунды, что казались вечностью. Что я тогда пережила, не пожелаю и врагу. Как я беспомощно взывала к системам корабля, как умоляла о помощи всех богов, как боялась дышать, будто мое дыхание отберет жизнь у маленького погибающего создания.

— Ты чуть не убил собственного ребенка! — как бы я не старалась держаться, слеза все же покатилась по щеке, раздражая метку.

— И что?

Я открыла рот, шокированная этим заявлением. Нет. Даже не стоит пытаться вразумить этого человека. Воззвать к его отцовским чувствам не выйдет.

— Ну ладно, если тебя это успокоит, я просто руководил операцией. Не мои руки покушались на «собственного ребенка». Так лучше?

Я отвернулась от омерзения. Неужели он не шутит? Неужели и правда считает, что это делает его невиновным?

— Мне просто нужна была твоя рукопись, — невинно похлопал глазами, — я знал, что император рано или поздно расколется. Его любовь в науке стала слишком подозрительна, особенно после двух приступов. А, если ты еще не поняла, манурцы не болеют. Тем более, такие высокопоставленные манурцы. Так что это натолкнуло на определенные мысли, и я не мог упустить возможности прижать его.

— Он манурец! Я изучала его ДНК.

— А мать?

— И что такого? Ваши мужчины находят своих женщин по всей Вселенной! Не бывает чистой крови!

— Он должен был родиться в браке. А случился подлог, о котором никто не знал. До сегодняшнего утра.

— Ничего не изменится! — я услышала в своем голосе дразнящие нотки.

— Он боится. Однажды, мне уже почти удалось свергнуть его. Но на этот раз ему никто не поможет.

Антон рычал, глаза наливались кровью, и я вжималась в кресло, лишь бы быть от этого психа подальше.

— Я помог бежать человеку, который помог мне тогда. И сейчас мы закончим начатое.

— Ирим? — усмехнулась я.

— Именно! Твои мужья ведь рассказали, верно?

Я закусила губу и ничего не стала отвечать.

— Это же от него тебя прятали на Тропе Любви? Теперь ты видишь, как они боятся его!

— Анвар и Фарос никого не боятся!

Антон мерзко цокнул.

— Но бесятся! Мой правильный братишка не переживет того, что его шера-йя станет женой преступника, которого нельзя убить! Вот веселье!

Братишка? Это брат Анвара?

Я как рыба беззвучно открывала рот, не веря своим ушам. Пропавший сын императора Антон?

Выходит, что Мира...внучка императора?

И Борей ее брат…А Мальвина…

— Как я вижу, вопросы закончились, — он громко хлопнул ладонями и быстро растер сухие руки, — что ж, теперь перейдем к тому, для чего я тебя пригласил в свою скромную, гостеприимную обитель.

Он улыбнулся, а меня снова замутило от его едкой ухмылочки. Пригласил он…

— Итак, дорогая…— он задумался, потер подбородок и прищурился, — как же мне тебя называть? Ты как предпочитаешь: бывшая любовница или невестка?

— Я предпочитаю сделать вид, что не знаю такого ублюдка как ты!

Крупная ладонь хлестко шлепнула по лицу, отбрасывая голову назад. Мне стало не столь больно, сколько обидно. Как я могла верить этому человеку? Любить его как могла? Ждать, что он одумается, пожалеет, вернется?

— А теперь слушай внимательно, дрянь! — он сжал мои щеки пальцами, до искр в глазах вдавливая их внутрь, — сейчас ты расскажешь кто ты, чем занимаешься и подробно, для идиотов, объяснишь, что такое Синдром Клаца и почему наш многоуважаемый император оказался им болен.

— На его место метишь?

— А это тебя уже не касается. Я, так и быть, отправлю вас с доченькой домой.

— Ты забыл, что мы с Мирой теперь не одни. За нас есть кому постоять!

— Ооо! — театрально вкинул руки и замер, — и где же ваши защитнички? А? Дай-ка угадаю? Здесь?

Он оттянул ворот моего платья, заглянул внутрь и облизнулся, глядя на голый сосок, и как бы я не старалась увернуться, ему это не мешало.

— Или здесь? — руки рванули ткань, и та с треском разошлась в разные стороны оставляя меня совершенно нагой.

Я набрала побольше воздуха в легкие, пытаясь сдержать поток брани. Пусть этот шакал делает, что хочет, я не сломаюсь!

— А давай-ка я тебя трахну!..

Я даже рта раскрыть не успела, как горло сжали пальцы, и Антон рванул меня с кресла. В голове болезненно запульсировало, когда мои ноги оторвались от пола. Он держал меня одной рукой, приподняв над поверхностью, и с упоением наблюдал, как я задыхаюсь, бессмысленно вцепившись слабыми пальцами в его запястье.

— …прямо здесь на полу, как последнюю шлюху. Обещаю, ты сразу забудешь о своих муженьках-защитниках!

— Эй! — Глубокий низкий голос раздался издалека, и на уровне инстинкта заставил искать глазами его источник. В гудящей голове все зазвенело, и сердце будто сорвалось с цепи.

Антон швырнул меня в стул, словно тряпку, и я, жадно хватая воздух, вжалась в спинку.

— Ты, кажется, заигрался в злодея, Антей.

Я не понимала, что со мной происходит, но единственно верным было то, что с каждым шагом этого мужчины мне становилось легче и спокойнее.

Я с трудом фокусировала взгляд, но ничего кроме черноты, похожей на смолу не видела. Даже Антона уже не видела. Будто что-то фантастическое, необъяснимое, отделило меня от этого опасного мира. И в этом блестящем смоляном коконе было так уютно и спокойно.

Я слышала, как неспешным уверенным шагом к нам приближался человек, и откуда-то знала, что он не причинит мне вреда. Невидимые оковы, которые удерживали мои конечности, душили, вдруг куда-то исчезли, но силы это не вернуло. Я продолжала неподвижно сидеть, водя глазами в поиске источника приближающихся звуков, и лишь сердце бешено заходилось, будто предвкушая встречу в чем-то фатальным.

Где-то на заднем плане в мыслях пролетел стыд за то, что из-за мурашек, рассыпанных по коже, соски тоже топорщатся, и это видит тот, кого не вижу я. Но это было не столь важно, мое внимание привлекала мягкая вибрация, усиливающаяся с каждым мгновением. И чем ближе это божество подходило, тем больше мне казалось, что я сейчас взлечу. Распадусь на молекулы и рассеюсь по свету.

Кто он? Почему, даже не видя его лица, я чувствую к нему безоговорочное доверие?

Наконец, блестящая черная густота стала рассеиваться, и я смогла различить силуэт своего спасителя. Невероятно высокий, крупный, он был покрыт плащом так, что даже кончика его носа рассмотреть не получалось. Зато я сидела как на ладони: нате, берите.

Антон выпрямился, и надменность мигом стерлась с его лица. Не скажу, что он боялся вошедшего, но точно был готов считаться с ним.

— У меня свои методы, Ирим-идо.

Услышав знакомое имя, я замерла. Казалось, что даже сердце остановилось, пока я таращилась на черную плотную тень, скрывающуюся под капюшоном. Но длилось это считаные секунды.

Одним рывком мужчина сорвал с себя мантию и, размашисто встряхнув ею в воздухе, опустил на мои плечи. Кожи коснулось сухое тепло, и меня непроизвольно мотнуло.

Глаза тут же выхватили очертания мощных красивых ног в грубой кожаной ткани и с опаской поползли кверху. В те секунды я не думала ни о чем, только отмечала божественное сложение мужского тела, его силу и необычное мерцание. Этот мужчина светился черным.

Сама по себе его кожа была привычной, светлой, но выглядела так, будто ее осыпали черной блестящей пылью. И перевязь, расчерчивающая тонкими линиями его плавные изгибы мышц, подчеркивала глубокий черный цвет.

Это было совсем не похоже на сияние моих мужчин, но не менее завораживало и притягивало взгляд. Я даже о себе забыла, погрузившись в созерцание этой красоты. Пока мужчина не склонился надо мной.

Он задернул полы плаща, пряча мое тело от посторонних глаз, и на секунду задержался у лица. Его взгляд мгновенно притянул мой, и я увидела черноту, окаймленную стальным блеском. А еще …разочарование.

— Я не понял…вы что не…— Антон покрутил пальцами в воздухе и беззвучно раззявил рот.

Ирим с некой грустью взглянул на Антона, и отвернулся, глядя в экран широкого браслета. Думаю, он просто искал, куда отвести глаза, делал вид, что занят. А я спешно соображала. Мы действительно не частички одного солнца? Но тогда, почему он светится?

— Вот это да! — не унимался мой безумный бывший, — это все меняет…позлить братца не получится, — скривился он, задумавшись. — В таком случае, давай ее просто трахнем, чтобы ее муженькам было тошно к ней прикаса…

Зубы в вперемешку с кровью ляпнули о темную стену, оставляя после себя красные потеки.

Антон позорно заскулил, схватившись за челюсть.

— Ты на кого кидаешься? Если бы не я, гнить тебе в подвале, тварь! — мой бывший только и успел сплюнуть кровь, как его лицо следом за зубами с глухим чавканьем приклеилось к обшивке стены.

Взвизгнув, я закрыла голову руками, но мозг, успевший запечатлеть все это, упорно продолжал показывать эту ужасную картинку. И самое страшное в ней было то, что Ирим даже руки не поднял.

— Не бойся, Мила, — тихо и спокойно сказал Ирим, мягко поворачиваясь ко мне.

Я покосилась на месиво.

— Тебе я вреда не причиню, землянка, — его рука потянулась к моему лицу, и я прикрыла веки, пытаясь понять, что чувствую: страх или трепет? А когда теплые пальцы, едва коснувшись, погладили скулу, в месте, где светилась метка, меня бросило в жар.

Этот человек только что ударил Антона, даже не коснувшись его. Одним взглядом. Или дыханием. И я не должна бояться? Ха…ха…ха…

— Почему? — прошептала я. Иначе говорить не могла – от волнения голос пропал, а прояснить, какие планы у беглого преступника на меня, было необходимо. И да, то, как Ирим смотрел, заставляло верить в то, что все же он выбрал меня. Просто реакция тела такая необычная. Как и он сам.

Он наклонился ближе и замер в паре сантиметров от лица. Его горячая ладонь, лежащая на моей щеке, теплое дыхание и взгляд плавили остатки разума. Я нервно лизнула губы, и заметила, как его дыхание сбилось. Черт! Что между нами происходит?

— Потому что я выбираю любить, Мила.

Он не пытался поцеловать меня, я не тянулась к нему, но все же мы не отдалялись друг от друга. Будто оба чего-то ждали, а оно все не происходило. И тем горше становился его и без того темный взгляд.

— Я тоже выбираю любить, Ирим, — я смотрела в глаза, полные тоски, и мысленно взывала к совести этого мужчины. Я так и не поняла, выбрал ли он меня своей шера-йей, потому что его тело сияло, как черное солнце, но была ли я тому причиной, не знала, — и я люблю. Не мешай нашему счастью, пожалуйста.

На секунду представила, что Ирим может выкрасть меня у моих мужей, и сердце сжалось. А ведь он может! Увезти на край света, присвоить, не пожалев оставшихся без своей шера-йи мужчин, и ничего ему за это не будет, ведь от Ирима зависит судьба целой планеты. Его не убьют, да и я не смогу от него отказаться, зная, что это погубит миллионы жизней.

— В этой просьбе столько благородства и достоинства, — Ирим провел большим пальцем по моим сухим губам, но сделал это нежно, не пытаясь запугать или соблазнить. Я чувствовала его боль и не могла понять, от чего она, — честно признаюсь, я завидую твоим мужьям.

— Ты вернешь меня? — кажется, в моих глазах затеплилась надежда, и его это рассмешило.

Он тихонько хмыкнул и убрал руку от лица, но тут же сжал кончики моих пальцев. Через ткань плаща я чувствовала его силу и нежность, и покорно пошла за почти незнакомым человеком, зачем-то доверяя. Но внутренний голос говорил о том, что ему и правда можно верить.

— Вернешь…Они сами тебя вернут, — глянул в браслет и поторопил, — совсем скоро.

Пока мы шли по темному коридору, Ирим все так же крепко удерживал мою ладонь, но пытался подстроиться под мелкий шаг. Ему, мужчине ростом с гору, это было сложно, но он старался.

Мы вошли в темную комнату. От темно-синих стен веяло холодом, мебели не было, за исключением буфета, врезанного в стену. Именно к нему меня подвел Ирим и, не касаясь, заставил работать аппарат, похожий на кофемашину. Та зашипела, булькнула и выдала струю зеленого пара, который тут же собрался в пузатый прозрачный стакан, и на глазах превратился в жидкость.

— Выпей. Тебе нужно восстановиться, — он взялся за стакан, и я засмотрелась на длинные красивые пальцы. У человека, просидевшего в казематах таких не бывает! Ну, мне так кажется.

Он приставил теплое стекло к моим губам, и в носу защекотало от теплого аромата горьких цветов.

— Почему ты возишься со мной? — я просунула руку в щель мантии и попыталась перехватить стакан, взявшись за донце, но Ирим держал крепко, даже не думая отдавать его мне.

— Мне приятно, — искренне, даже мечтательно ответил он, — разве тебе нет?

Я убрала руку, понимая, что наши пальцы касаются, и под «приятно» Ирим имел в виду именно это.

Снова спрятавшись в плащ, я обняла себя руками. Этот мужчина, то, как он выглядел, как себя вел…все сбивало с толку. Он и не заигрывал, и не настаивал, и не навязывал свою волю, но и не был равнодушен. И даже то, как он поил меня, сводило с ума. Вроде помогал, исцелял, ни на что не претендуя, но в то же время его глаза светились надеждой.

В несколько глотков я выпила отвар, и как только Ирим убрал от моего лица пустой стакан, из уголка губ стекла крошечная капля. Стоило пошевелить рукой, как невидимая сила мягко сковала все тело, мешая шелохнуться. Мужчина наклонился к моему лицу, и его губы замерли рядом с моими.

Внутри меня было уже не просто волнение – целый шторм, от которого сбивалось дыхание, и, кажется, даже шевелились волоски на теле. А когда его губы мягко коснулись уголка моих, забирая каплю влаги себе, меня потянуло в водоворот. Но все кончилось так же неожиданно, как и началось.

— Они здесь, Мила.

Тело в миг вернуло легкость, и, распахнув глаза, я заметила все тот же сожалеющий взгляд. Ничего не успела сообразить, как пол затрясло, а меня с силой отбросило во что-то мягкое и одновременно упругое.

— Мила! — голос Фароса прозвучал над виском, и я поняла, что нахожусь в его руках. Сердце упало в пятки, а спину защипало тысячей иголочек.

— Руки!

— Не двигаться!

Вокруг все зашумело, десяток военных в темных скафандрах заполнили узкое пространство, и я слышала, как еще столько же бегут в тот отсек, где остался лежать Антон.

Мазнув взглядом по Ириму, я заметила, что он уже успел облачиться в плащ, но на этот раз я видела его печальную улыбку. Не признавая поражения, и даже посмеиваясь над людьми, которые точно не причинят ему вреда, он неспешно поднял руки, и посмотрев мне точно в глаза, рывком головы набросил капюшон поглубже.

— Маленькая моя! — Фарос чуть не задушил в объятьях, да я и сама вцепилась в него до дрожи в мышцах.

— Я в порядке. Где Мира? Анвар?

— Мира дома. Анвар с братом. Ты цела?

Он попытался отлепить меня, чтобы убедиться в этом, но я еще крепче прижалась к родному мужчине. Вот чьи объятия будоражили меня по-настоящему!