Тайна северного особняка

Глава 34

Спустя полчаса девочке стало легче. Мы разместились на кровати, лёжа друг напротив другу.

— Знаешь, — тихо, будто делилась секретом, сказала Мирабель: — Ты похожа на принцессу.

— Чем же? — удивилась я.

— Ну… — малышка задумалась как бы сформулировать мысль. — Глазами. А ещё ты тоже очень красивая.

— Тогда ты тоже похожа на принцессу, — улыбнулась я. — Только на зеленоглазую принцессу.

Мы ещё немного обсуждали принцессу, ее сопровождающего, наряд Стеллы, а потом вдруг уснули. Я даже не поняла кто первый из нас провалился в сон, но когда я открыла глаза на особняк уже спустились сумерки.

Я обернулась и похолодела. Тело словно превратилось в статую, замершую в одной неудобной позе, без возможности двинутся. От окна отошёл мужчина, медленно направляясь ко мне. Но в руках его не было плети, а лицо вскоре стало мне видно, когда схлынула сонная пелена с глаз.

— Вы так мило смотритесь, — улыбнулся Рэйзельд, присаживаясь на край ложа. Я глянула на спящую Мирабель, а потом спросила менталиста:

— Принцесса уехала?

— Нет, они отправятся в путь завтра.

— Прости, что мы…

— Ничего страшного. Вы ведь не станете распространяться об услышанном?

Я замотала головой, выказывая свою готовность хранить секрет наследницы престола. Рэйзельд улыбнулся и опустил взгляд на мои губы, но на них он задержался лишь пару мгновений и вдруг скользнул ниже. Я почувствовала как откуда-то снизу живота поднимается теплая волна, наливая тело жаром.

— Ты очень соблазнительно выглядела, лёжа под кроватью, — насмешливо сказал эспер, возвращая взгляд к моему лицу. Жар добрался до щёк и они, наверное, залились краской. Я облизнула нижнюю губу и тихо фыркнула:

— Мы не должны были так глупо попасться.

— Глупо? Вам почти удалось одурачить лучшего менталиста Вламарии.

— Тогда буду считать это комплиментом.

— Мирабель наложила щит на тебя?

— Да, чтоб принцесса не услышала. Твоя дочь уже знает так много рун.

— Я хотел, чтоб она изучила магию как можно быстрее. Как думаешь, перегнул?

— Не так категорично, — я задумчиво сдвинула бровки к переносице и скосила глаза на юную эсперу. Вздохнула: — Но немного есть. Она знает и понимает слишком многое для своего возраста.

Снова посмотрев на мужчину я осеклась и замерла, но теперь не от страха. Дыхание перехватило от невероятного желания прикоснуться к нему. Рэйзельд находился совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, смотрел на меня своими карими глазами, так внимательно и требовательно, что я почувствовала как тело заныло от истомы.

— Я думал о тебе.

— А я скучала, — отозвалась так же, едва слышно. В это мгновение глазки открыла Мирабель. Она села и потянулась, удивленно смотря на нас. Я откровенно растерялась, а Рэйзельд лишь улыбнулся девочке.

— Я все проспала? — спросила она виновато.

— Нет, Бель, все в порядке, — мягко успокоил дочь менталист. — Тебе стоило отдохнуть. Ты увидишь принцессу завтра. Она переживала за тебя. Знаешь, что она сказала?

— Что? — у Мирабель заинтересовано загорелись глаза.

— Что ты очень милая и умная эспера. Ты ей понравилась.

Девочка довольно и немного смущенно заулыбалась. Я в который раз удивилась как ей удаётся быть настолько милой, а в другой момент строить из себя высокомерную маркизу.

— Пап, — нерешительно обратилась к отцу малышка, бросив на меня нерешительный взгляд: — Мы можем снова провести вечер вместе?

Рэйзельд сначала задумчиво смотрел в глаза девочке, а потом перевёл взгляд на меня. Я лишь закусила губу, глядя на него. Мне казалось, что это уже переходит допустимые границы. Хотя, наверное, я перешагнула через них ещё в тот раз, когда попросила менталиста не уходить и остаться с нами. Я старалась убедить себя, что остаюсь в его комнате потому что Мирабель нравится сидеть со мной, а ещё потому что в комнате для слуг прохладно и сыро, хотя замечала это только я, но все мои оправдания меркли и тушевались, когда я смотрела в эти карие глаза. Я действительно считала Рэйзельда своим, но гнала эти мысли прочь, отгораживалась от них всеми возможными отговорками. При этом чувствовала ревность, если к нему подходила Стелла, особенно сегодня, когда она всеми силами старалась сыграть хорошую жену.

— Если ты этого хочешь, и Арэли не против, — наконец, решил эспер, вновь смотря на Мирабель. Она сразу обернулась ко мне и дернула за рукав платья:

— Арэли, ты же останешься с нами?

— Да, — выдохнула, слабо улыбаясь, но скорее отогнала непрошеные мысли и, до того как эспера состроила довольную мордашку, добавила: — Только читать тебе будет папа.

Менталист от такого заявления удивленно вскинул брови, но спорить не стал. Мирабель вскочила с кровати, демонстрируя, что чувствует себя намного лучше и побежала к двери. На ходу она бросила нам:

— Я прикажу принести нам еды.

Мы провели ее взглядами.

— Не знаю как у тебя получается, — сказал Рэйзельд. — Но ей действительно будто становится легче рядом с тобой.

— Я тоже не знаю, — призналась, не в силах согнать улыбку с лица. От этого замечания стало радостно, будто признали, что я важна, и теперь действительно имею право находиться рядом с девочкой и ее отцом, а потом я вдруг спохватилась: — Рэй, у неё ведь скоро день рождения?

— Да. Через два дня.

— И как вы будете его отмечать? — я пошарила глазами по полу, будто что-то потеряла.

— Сейчас не знаю, — честно признался эспер. — Бель хотела поехать в город, но с недавних пор она уже не столько жаждет вылазок из особняка, — он посмотрел на меня с улыбкой: — Ее теперь больше привлекает посидеть вечером за чтением и легким перекусом в моей спальне.

Я опустила глаза, хотя внутренне обрадовалась, услышав это. Мирабель прочно заняла место в моем сердце, и меня радовала ее взаимность, но дальнейшие слова Рэйзельд произнёс уже не таким жизнерадостным голосом, с него разом слетела легкость:

— Ее приступы становятся слишком частыми. Боюсь, что праздник может испортить ее болезнь.

Я нахмурилась, чувствуя бессильную злость на опухоль. Из какой тьмы она вообще явилась?! И почему вцепилась в маленькую беззащитную девочку? Она ведь ничем не заслужила такой участи.

Некстати вспомнились документы с чердака особняка.

«Олай — мальчик, четыре лета от роду,

Причина смерти: самовоспламенение»

В этом мире слишком много несправедливости за которую некому выставить счет.

Я хотела ещё что-то сказать, но у двери послышались голоса:

— Спасибо! — сказала Мирабель. — Дальше я сама.

— Вы уверены? — обеспокоенно уточнила Леська. — Я с радостью помогу вам, госпожа.

— Нет, я сама, — безапелляционно заявила девочка. Мы с Рэйзельдом переглянулись, и отец поспешил на помощь дочери.

В этот раз мы устроились прямо на кровати. Я заплела Мирабель два затейливых колоска, а потом мы устроились рядом с эспером, соорудив подобие гнездышка из подушек для девочки.

Голос Рэйзельда — красивый и выразительный — наполнял историю красками. Я подумала о том, что он занимает место в конгрессе не зря. Он умный, справедливый, дальновидный, а ещё его очень приятно слушать.

Мирабель все еще чувствовала себя не так хорошо, как хотела показать, потому уснула на половине истории. Я, стараясь не потревожить ее, устроила поудобнее и бережно укрыла одеялом.

— Нам все же придется поговорить, Арэли, — произнёс менталист, откладывая книгу.

— Мы обязательно это сделаем, — покорно кивнула я, поднимаясь и неспешно обходя кровать. Подошла к окну и выглянула во двор. Вдохнула свежий ночной воздух. Ощутила, что мужчина тоже поднялся и стоит в шаге от меня, но не шевельнулась, позволяя себе насладиться ночной тишиной, прохладой и тем невероятным спокойствием, которое окутало мою душу. Добавила, чуть повернув голову в сторону герцога: — Давай перенесем разговор еще на пару дней. Потерпим до дня рождения Мирабель.

— Но почему? — хрипло осведомился мужчина. — Ты ведь догадываешься о чем я хочу говорить, ты хотела знать это.

— Хотела, — прошептала я, склонив голову. Я обернулась, смотря в пол и сама стараясь понять свои эмоции. Сейчас я была спокойна, и это спокойствие наполняло душу, словно сам единый свет снизошел на меня, озарив все нутро, вдохнув жизнь в тело. Мне казалось, что подобного я никогда не ощущала. Чувство безопасности теперь переполняло меня рядом с этим эспером, и оно казалось мне стократ важнее, чем желание узнать свое прошлое. Даже сама себе я не могла признаться в том, что не хочу, просто больше не хочу знать ничего, что было до него.

Рэйзельд сделал еще один осторожный шаг ко мне. Я ощутила аромат его парфюма, потом запах его тела. Невыносимо захотелось, чтоб он обнял меня, прижал к себе в реальности так же, как делал это там, в его созданном мире.

Я подняла голову и вгляделась в темные глаза. В ночи они выглядели почти чёрными, лишь медовые отблески напомнили мне о том, что они насыщенно карие, очень тёплые и родные.

— Сейчас я хочу лишь одного, Рэй, — проговорила тихо. — Быть с тобой и Мирабель.

— Арэли…

Он выдохнул это порывисто и отчаянно. Меня пугала эта его интонация. Пугала тем, что за ней могло скрываться, и именно из-за этого страха, мне хотелось сказать: «не надо, не говори мне ничего, не рассказывай».

Я отчего-то была уверена, что он не причинит мне вреда. С ним было тепло и хорошо. Рядом с ним я не мерзла, даже когда за окнами бушевала гроза, не было страшно, когда завывал ветер. В его комнате я будто оказалась в той самой башне из сказки, куда поместили царевну, спрятав от всего мира. Вот только та девица абсолютно не понимала своего счастья и желала, чтоб её спас принц, а я наоборот молила свет о том, чтоб подольше оставаться в логове дракона, если именно им являлся Рэйзельд.

Я глянула на Мирабель. Девочка спокойно спала. Ее рыжие локоны рассыпались по подушке. Одна рука была под щекой, вторая лежала поверх одеяла.

Обернувшись к герцогу, я вдруг вспомнила о своем сне и спросила:

— Ты говорил, что вредно часто воздействовать на неподготовленных людей?

— Да, так и есть, — произнес мужчина и тоже взглянул в окно. Я глянула на его шею, осмотрела выпирающий кадык, ключицы, часть груди, которая виднелась сквозь расстегнутую до половины рубашку. Подавила в себе новое желание коснуться его.

— А если часто заставлять человека забыть что-то?

Рэйзельд задумчиво скосил на меня глаза. Я ответила ему прямым требовательным взглядом, и он все же заговорил:

— Есть два варианта: если на человека ставить блоки памяти, то накладываясь друг на друга они постепенно начнут разрушать предыдущие слои. Память начнёт просачиваться наружу, к сознанию. А вот если стирать воспоминания, как умеют ментальные эсперы, то скорее всего подопытный просто начнёт терять рассудок.

От последней фразы я непроизвольно поежилась, и обняла себя руками за плечи. Менталист от этого моего движения подался вперёд, на долю секунды мне показалось, что он желает обнять меня, чтоб согреть и успокоить. Но поднятая рука вдруг безвольно обвисла и опустилась. Герцог вновь смотрел в окно, он болезненно сморщился, но в следующий миг вернул лицу спокойный безэмоциональный вид.

— Рэй, — позвала отчаянно, смотря на него снизу вверх. — Уже почти новый день.

Он взглянул на меня, словно не был уверен действительно ли видит перед собой меня. Несколько невыносимо долгих минут просто смотрел мне в глаза, а потом прошептал:

— Ты не представляешь насколько ты прекрасна, Арэли.

— Именно поэтому ты игнорируешь мой намёк? — улыбнулась я, скрывая легкую обиду. Герцог все так же неотрывно смотрел мне в глаза и от этого взгляда становилось жарко.

— Скорее потому, что мне кажется, что я поступаю слишком эгоистично.

— Нет, Рэй, это не только твоё желание. Взгляни в мои мысли, и ты поймешь, что все они о тебе.

— Молчи, — почти с мольбой выдохнул Рэйзельд и склонил голову. Он тоже обернулся к кровати, на несколько минут остановив взгляд на дочери, потом глухо сказал: — Ты подарила Бель счастливые вечера.

— Подарю ещё, — с жаром пообещала я, не понимая к чему он клонит. — У нас еще много времени вместе. Ты найдёшь способ вылечить ее, я чувствую. Рэй…

— Молчи, Арэли, — снова просил мужчина, подняв на меня глаза. Только сейчас я поняла насколько он измучен всей этой ситуацией: его утратой тела, постоянной войной с конгрессом, болезнью дочери.

— Не буду молчать, — внутри вспыхнуло пламя протеста. Я нахмурилась и почти потребовала: — Поцелуй меня, Рэй.

Не знаю кого я хотела утешить больше: его или себя, но все же Рэйзельд сдался.

На этот раз вокруг соткалось абсолютно другое место: это был прекрасный цветущий сад. Поначалу я даже ослепла от солнечных лучей. Но безошибочно нашла руками тело герцога и прильнула к нему. Глаза привыкли быстро, я рассмотрела больших ярких бабочек порхающих над клумбами с цветами. Видела как возле бутонов, что распустились на лозе, оплетающей старинную беседку, вьются колибри. Их животики переливаются от насыщенно-изумрудного до фиолетового через глубокий синий. На дереве щебетали птицы корники, их было несколько — две или три, наверное, отбились от стаи.

Я увидела и дом: очень красивое имение. Древнее, но ухоженное и до сих пор сохранившее величие. Оно выглядело намного лучше, чем Северный особняк, и было заметно, что слуг следящих за хозяйством тоже на порядок больше.

Когда взгляд скользнул еще правее, я удивленно распахнула глаза. Вдалеке, будто вырастая из скалы, над обрывом, виднелся дворец.

— Это столица? — спросила я.

— Да. Нравится?

— Ты жесток!

Я резко обернулась и притянула мужчину к себе. Он улыбался и я поспешила забрать его улыбку себе, впитать ее с его дыханием, с его нежностью.

Под мертвой оболочкой скрывалась душа, способная невероятно горячо любить, покрывать поцелуями мои губы и щеки, нежными как тшинский шелк, тёплыми как солнечные лучи, обнадеживающими словно помилование перед смертной казнью. Мне казалось, что я сгораю в его руках. Превращаюсь в маленькую тлеющую искорку, из которой он способен раздуть целый пожар, который поглотить этот мир, созданный велением его мысли.

Мне было все равно на ту красоту, которую он сотворил явно для меня. Точнее вначале я неистово хотела оглядеться, увидеть столицу, но потом моими мыслями завладел лишь Рэйзельд, и я готова была поклясться, что даже если бы рядом со мной заново родился единый свет, вспоров первозданную тьму, я бы даже не повернула головы, боясь потерять хоть миг рядом с моим мужчиной, который целовал, гладил, перебирал мои волосы, а я прижималась к нему, ловила его сбившиеся дыхание своими губами, упивалась близостью.

Последняя вновь закончилась слишком резко. Я пошатнулась, но сама устояла на ногах. Осмотрела комнату слегка затуманенным и разочарованным взглядом, привыкая к темноте.

— Почему же я жестокий? — спросил Рэйзельд, наблюдая за мной.

— Потому что хотел отвлечь меня от себя, — я обиженно поджала губы и направилась к кровати.

— Я бы не дал тебе любоваться видами слишком долго, — насмешливо сообщил герцог, устраиваясь справа от Мирабель.

— А можно будет еще больше растянуть время? — спросила совсем тихо, боясь потревожить спящую девочку. Рэйзельд так долго не отвечал, что я подумала будто он уснул, но все же его голос спугнул тишину:

— Можно, но это никогда не станет реальностью, Арэли. Это всего лишь фантазии, просто одни на двоих.

Я нахмурилась и отвернулась к стене. Почему-то от этой констатации факта стало больно и обидно. Будто это я была заперта в полумертвом теле, а Рэйзельд не желал мне помогать. Вот только я хотела ему помочь, от всей души, но понятия не имела как. Возможно боль в груди возникла именно от этой беспомощности. Если бы он только смог спасти Мирабель, а с ним… я смогу смириться и с таким Рэйзельдом. Смогу принять его, но захочет ли он сам дальше продолжать подобную жизнь, если вылечит дочь и сможет пристроить ее?

Герцог больше не окликал меня и вскоре, раздосадованная грустными мыслями, я провалилась в тревожный сон.