Тело и душа

Глава 11 ВЕСНА В ПАРИЖЕ

— Внимание, пожалуйста! Напоминаем вам, не оставляйте багаж без присмотра…

Я прижала к себе старенький рюкзак Наташи, в который сложила свои немногочисленные вещи для выходных в Париже. Если вы спросите про мое состояние в этот момент, то я была в панике. Из дома мне пришлось выйти слишком рано, так как я боялась опоздать на самолет, — и теперь оказалось, что, кроме меня, никто не стремился пройти регистрацию так рано. Какой-то паренек, видимо, сотрудник авиакомпании, поздоровался со мной, вероятно, приняв за свою. Можно подумать, я здесь с ночи торчала!

— Вы сами упаковывали вещи? — спросил он меня весело, прилепляя стикеры к моему багажу. Я проводила взглядом свой скромный рюкзачок, двинувшийся по конвейерной ленте.

Сама ли я собирала вещи и упаковывала их? Неужели доверила бы складывать свое нижнее белье, позорное на мой взгляд, кому-нибудь еще?!

— Посадка в десять пятьдесят, выход сорок пятый, — объявил он мне с улыбкой. — Счастливого пути!

В 10.50? Я с ужасом посмотрела на часы. Сейчас было лишь 9.20. Надо было чем-то заняться, чтобы хоть как-то убить полтора часа. Я думала, улететь из страны не составит никакого труда, как на автобусе или на поезде. Но нет, ничего не меняется — каждый раз одно и то же. Что на остановке торчишь, что по вокзалу расхаживаешь туда-сюда — не знаешь, куда себя деть, — вот, оказывается, и в аэропорту то же самое!

Я присоединилась к многочисленным пассажирам, желающим улететь. Все мы ждали, когда нас пригласят пройти паспортный контроль. Я сразу представила, как чиновник тщательно сверяет фотографию в паспорте с оригиналом (моим лицом), удивляясь, как это так, в жизни я выгляжу гораздо старше своей копии в паспорте. Затем нас отправят на осмотр багажа, проверят карманы, ручную кладь, ключи, часы, все остальные вещи, если запищит металлодетектор, а также то, что вызовет подозрение при досмотре. После этого вас может ощупать сверху донизу какая-нибудь тетка лесбийских наклонностей с безумным выражением лица. Особенно тщательно проверяют обувь. Ну, а потом уже примутся за вашу сумочку или маленький рюкзачок. Абсолютно все тщательно просвечивается и прощупывается человеком весьма подозрительной наружности. Если бы не особая форма, я бы его вообще за грабителя с большой дороги приняла.

— Это тампоны, — прошипела я, как только он взял в руки мини-упаковку, тщательно изучая, что же там.

— Извините, мадам, — монотонно произнес он, — проверка на наркотики, вы же понимаете.

Если бы я хотела провезти наркотики, то эта маленькая коробочка была бы последним местом, куда бы я их догадалась сунуть. Побросав все обратно в сумку, я отправилась дальше. Он же увлекся следующими пассажирами. У двухлетнего ребенка в руках был плюшевый медведь — отличный контейнер, чтобы упрятать наркотики! Но если честно, то мне стало намного спокойнее — по крайней мере после такого тщательного досмотра можно было спокойно лететь.

У меня оставалось еще больше часа, надо было чем- то заняться. Решила пройтись по магазинам, по пути мне встречались компании мужчин и женщин, которые собирались провести выходные вне семьи, на другом конце света без своих вторых половинок. Повсюду слышался смех, видимо, они уже принялись отмечать уикэнд и недолгую свободу. Я почувствовала себя одинокой. Все, кого я видела, были с кем-то: с другом, любовником, родителями, ребенком или на худой конец с партнером по бизнесу. Уж лучше так, чем совсем одной! Даже консультант с твоей работы, которому ты нравишься, не потрудился поменять билет на более поздний рейс, чтобы лететь вместе, — тоже неплохой вариант! Пришлось отстоять очередь, чтобы купить кофе, но потом в последний момент я передумала и заказала белое вино. Если честно, пребывала я в растрепанных чувствах. В голове были только мысли о предстоящем уик-энде в постели с Эшли, к тому же в белье, которое я купила, было не стыдно появиться даже перед принцем Чарлзом.

— Внимание! — услышала я, прижимая сумку и оглядываясь в панике по сторонам. — Мы ждем последнего пассажира на рейс «Б 176». Еще раз повторяю, «Б 176», пройдите к выходу 43. Повторяю, пассажир, вылетающий рейсом…

Дрожащими руками я пыталась найти посадочный талон в сумке. Мне казалось, я положила его в карман. Перерыв полсумки, найдя помаду, салфетки, я наконец наткнулась на то, что искала. Повернув его к свету, я пыталась разглядеть, что там написано, и с облегчением обнаружила, что это не меня вызывали, мой рейс совершенно другой. Убрав билет обратно в сумку, я продолжила попивать вино.

— Рейс 176, — раздался голос из-за соседнего стола.

— Простите? — переспросила я, оглядываясь. Сзади сидел молодой человек с чересчур яркими светлыми волосами и слишком ярким загаром. Он пристально наблюдал за мной.

— Рейс 176. Выход 43. Может, вы не слышали объявление?

— Я слышала. Спасибо. Но у меня рейс 178. Выход 45. Я подумала было…

— Нет, все в порядке. Еще час.

— Вы?..

— Тоже этим рейсом лечу. 11.20. Париж. — Он поднял чашку с кофе, приветствуя меня, но тут же вернулся к чтению газеты. Я отвернулась и стала рыться в сумке. — Вы по делам летите? — неожиданно возобновил он разговор.

У него был австралийский акцент, с примесью кокни[2], что свидетельствовало о том, что прожил он в Лондоне какое-то время.

— Не совсем, — ответила я, поворачиваясь на стуле и улыбаясь ему. — На встречу.

— Понятно, надолго едете?

— Только на выходные. А вы?

— В поисках работы. Хочу устроиться в больницу в пригороде Парижа.

— Вы врач? Он кивнул.

— Черт возьми! И тут никакого отдыха от них, — прошептала я, делая глоток вина.

— Что, простите?

— Какая специализация? Я работаю в отделении «Ист-Дина». Регистратура амбулаторного отделения.

— Акушерское отделение. Пробовал устроиться к вам два года назад. Прошел первый тур собеседования, но…

Правильно говорят: за беседой время летит незаметно! Мы не успели закончить наш разговор, как объявили рейс.

Никогда не любила летать. С тех самых пор, когда я была еще ребенком. Отец решил свозить меня в графство Норфолк в Северной Англии. Самолет, на котором нам предстояло лететь, выглядел весьма неубедительно. Маленький старенький самолетик, трясшийся при каждом лишнем движении, то и дело покачивался из стороны в сторону. Папа ревел от восторга. А я прятала лицо и вскрикивала. Когда мы наконец сели на землю, отец вынес меня на руках, я сразу же расплакалась и бросилась к маме.

— Я же говорила тебе, ей не понравится! — сказала мама, отряхивая меня. Все выходные она не разговаривала с отцом.

Лететь на самолете одной — это фильм ужасов в реальности.

Я прошла по салону, заняла свое место, пристегнула ремень, прослушала сообщение экипажа о технике безопасности, получила напиток и журнал в дорогу, чтобы не скучать, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Пока мы набирали высоту, у меня заложило уши. Я чувствовала, как колотится сердце, пока мы более или менее не выровняли курс, только тогда я немного успокоилась. Мимо проплывали облака. Красивый вид, но внутри у меня все обрывалось каждый раз, когда мы то снижались, то набирали высоту. Мне просто необходимо было ощущать, что кто- то рядом. Он бы подержал меня за руку, успокоил, рассмешил. Но, как назло, рядом со мной похрапывал ка- кой-то шотландец. У его жены был вид не лучше моего, казалось, она вот-вот заплачет.

Мы приземлились в аэропорту Шарля де Голля. Чувствовала я себя не лучше, чем пару часов назад. Ощущались усталость и недомогание. Я еле дошла до паспортного контроля, пока ждала свой багаж, пыталась дозвониться до Эшли.

— Алло? — наконец услышала я в трубке. Коннор был явно раздражен.

— Эшли? Это ты? Это я! В аэропорту…

— Рози! Не могу сейчас разговаривать. Я на конференции.

— А… Что же мне делать?

— Возьми такси. Отель «Ля Фонтэн». Увидимся вечером, — сказал он и отключился. Я же стояла и подумывала, не улететь ли мне следующим рейсом обратно.

— Вам нехорошо? — Это был Оливер, парень, с которым я недавно познакомилась. Он взял свой багаж и обеспокоенно поглядывал на меня.

— Да все нормально. Просто немного кружится голова. Я… со мной будет все… хорошо. — У меня закружилась голова, я покачнулась. — Боюсь, сейчас упаду в обморок.

— Сюда! — Он обхватил меня за плечи и потащил сквозь толпу.

Наконец мы добрались до сиденья, он согнал молодых людей, объяснив, что мне плохо, усадил. Вскоре перед глазами все прояснилось, Оливер принес мне бутылку воды и сел рядом со мной.

— Вам лучше?

— Да, спасибо. Думаю, да. Извините… очень мило с вашей стороны…

— Пустяки. Посидите. Вас встречает ваш… друг?

— Нет. Мне нужно взять такси до отеля.

— Какой отель?

— «Ля Фонтэн». Вы знаете, где это? Он улыбнулся:

— Да, а ваш багаж?.. У вас есть багаж?

—Да, спортивная сумка. Совершенно забыла о ней…

— Расскажите, как она выглядит. Я схожу заберу. Сидите! Опустите голову, вот так!

Через пять минут он вернулся с моей сумкой и своим чемоданом.

— Вы сможете дойти до такси?

— Конечно. Спасибо! Мне уже лучше. До встречи…

— Все в порядке. Я поеду с вами. Я смутилась.

— В этом нет никакой необходимости. Я в порядке, правда!

— Я уверен, что это так. Но не вижу необходимости ехать на разных машинах, тем более что едем мы с вами в один отель. — Да? Вы тоже туда?

— Да. Пойдемте!

Он взял меня под руку, и мы направились в сторону таможенного контроля. Еще час назад я летела в ужасном самолете, мечтая, чтобы кто-нибудь был рядом со мной. В следующий раз надо быть поаккуратнее с пожеланиями!

Пока мы добрались до отеля, отыскали мой номер, прошло несколько часов, я безумно устала. У меня всегда так — дорога изматывает до предела! Надо просто отдохнуть, полежать, поспать, а потом все будет опять в порядке. Поэтому я решила сразу лечь спать, а рюкзак разобрать вечером. Был полдень, на улице светило солнце, я задернула шторы и спокойно уснула. Проснувшись, не сразу поняла, где я, к тому же меня мучила невыносимая жажда. Рядом с левым ухом что-то жужжало. Что это? Будильник? Но я не в своей кровати. Где же я, черт побери? Перевернувшись на другой бок, я пыталась понять, откуда исходил мерзкий звук.

— Прекратите это! — прошептала я, пытаясь зарыться в подушку. — Замолчи, Стюарт! Что ты делаешь? Иди спать!

Звук усилился. Я бросила подушку на пол и села на кровати, уставившись в никуда. Нет, это не моя кровать и не моя комната. И вообще я не дома. Через минуту я все вспомнила…

— Рози! Ты там? Открой дверь!

Эшли, черт! Конечно же, я в Париже. Как долго я спала? Я кинулась к двери, чтобы открыть ее.

— Извини, Эшли… Я не поняла, что это телефон, и… Вот дьявол!

— Это мой… э… секретарь, — представил меня он официальным тоном двум мужчинам в костюмах. — Рози, почему бы тебе не присоединиться крам, как только ты… э… оденешься?

Надо было надеть то обалденное белье, которое мы с Бекки купили.

В баре играла поп-музыка семидесятых. Увидев меня, Эшли кивнул мне, приглашая за столик. Его приятели оглядели меня сверху донизу. Я еле удержалась от желания расстегнуть блузку и продемонстрировать им свое потрясающее нижнее белье.

— Прошу прощения за инцидент наверху, — сказала я, отодвигая стул и присаживаясь за столик. — Я спала. Плохо переношу перелеты.

Они оба кивнули, обменялись фразами на иностранном языке. Один засмеялся. «Вот это наглость! Кто бы вы ни были и на каком бы языке ни изъяснялись, это некрасиво!»

—Я не говорю по-французски, — произнесла я сухо.

— Доктор Гуччи — итальянец, — шепнул Эшли. Он протянул мне бокал вина. — А доктор Шутер — немец.

— Правда? Приятно познакомиться! — сказала я, возненавидев их с первого взгляда.

— Но они оба прекрасно говорят по-английски, — улыбнулся он мне.

Тогда было бы очень мило с их стороны говорить на том языке, на котором и остальные, вместо того чтобы смеяться над итальяно-немецкими шутками. Но я ведь всего лишь секретарь!

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил меня мистер Коннор, к моему великому удивлению, сжимая мою руку в своей. Может, во Франции в компании итальянца и немца это нормально — брать за руку своего секретаря? Я ответила ему на пожатие и улыбнулась в ответ.

— Немножко получше, — соврала я.

А на самом деле чувствовала я себя довольно погано. Спала я до семи вечера и даже, несмотря на то что приняла душ, выпила воды с парой таблеток парацетамола, меня знобило, а ноги подкашивались. Не надо было вообще ложиться!

— Отлично. У нас еще долгая ночь впереди! — шепнул мне Эшли, дотронувшись своей коленкой до моей.

— О! Надеюсь! — засмеялась я.

Доктор Гуччи вместе со своим итальянским собратом болтали о чем-то своем, посмеиваясь. Мне было очень неуютно в их компании. Случайно опрокинула бокал вина.

— Стоять! — поймал его Эшли, прижимаясь ко мне. — Не хочу, чтобы ты напилась! Не сейчас!

После этих слов все дружно рассмеялись. Мне же было совершенно не до смеха.

— Итак, — решила я сменить тему, — как прошла конференция?

— Ну, — махнул он рукой, — ты же знаешь, как это бывает.

Собственно говоря, нет.

— Я никогда не была на международных конференциях, — ответила я ему, решив, что не стоит ходить вокруг до около, — ну, если не считать барбекю в школе, когда моя дочь принимала по обмену школьника из Франции. Ей было тогда двенадцать.

— Интересно было? — спросил доктор Шутер, видимо, из вежливости.

— Нет, ужасно. Бургеры пережарили, шел дождь. Моя дочь, Эмма, и ее подружка из Франции, Вероника, невзлюбили друг друга с первого взгляда, и мне пришлось взять роль хозяйки на себя. Я объяснялась с ней знаками целую неделю. Могу поспорить, это непросто — спросить знаками, хочет ли она бифштекс, запеченный в тесте, с овощами или с пюре. Как это покажешь?

Эшли рассмеялся, но двое его друзей, видно, не поняли шутки.

—У вас в Германии есть такое блюдо? Или в Италии? — добавила я, чтобы поддержать разговор.

Не успела я что-то еще сказать, как Эшли тут же перевел им мой рассказ, и они как три дурака разразились хохотом. У меня возникло непреодолимое желание встать и уйти — смеялись ведь надо мной!

— Пошли, — позвал нас Эшли, вставая и поддерживая меня за локоть. — Как насчет ужина в ресторане?

Еда? Совершенно забыла, что голодна. Я не ела уже целую вечность, и мой желудок стенал в такт моим невеселым мыслям.

— Нам обязательно ужинать с этими двумя? — поинтересовалась я, когда мы шли к заказанному столику. — Мне кажется, я им не нравлюсь.

— Глупости, очень нравишься! — возразил он. — Они очарованы тобой. Разве ты не видишь?

Ну, не знаю. Может, в других странах так принято — выказывать приязнь, презрительно посматривая на человека и посмеиваясь над ним. Честно признаюсь, первый раз встречаюсь с таким явлением!

— Я бы лучше с тобой провела этот вечер, только мы вдвоем, — шепнула я ему.

— Мы и будем вдвоем, но немного позже! — засмеялся он. Я видела, как он переглянулся с доктором Гуччи, заметила их улыбочки. Я была готова наплевать на все приличия: хотя англичане очень сдержанные люди, но всему есть предел! Мне так и хотелось наорать на них и спросить, что же такого смешного они нашли в этой ситуации.

Но все же в итоге я решила промолчать и приступила к заказу ужина. Выбрала я спаржу, морского окуня. Моим переводчиком был Эшли, шептал мне на ухо то на английском, то что-то на французском, мне было щекотно, но приятно. Я откинулась на стуле, наслаждалась вином и старалась думать о предстоящей ночи вдвоем с ним. Как назло, мои мысли были прерваны ужасным недомоганием. Я разделалась со спаржей и умяла полрыбы, и тут мне стало нехорошо. Какая уж тут страсть, когда мне только и хотелось, что лечь в темную комнату, приложить компресс ко лбу и уснуть! Даже тепло коленки Эшли не помогало, и то, что он как бы случайно провел рукой по моему бедру.

— Ты как? — забеспокоился он, когда я опустила вилку с ножом, не закончив есть. — Ты что-то бледная!

— Ничего. Все нормально. Просто…

— Не терпится прилечь? — пошутил он, подмигивая.

— Ну… — улыбнулась я в ответ, стараясь не обращать внимания на ужимки докторишек, причем они распустились окончательно: напились — и думают, им все позволено! — Может, мы?..

— Думаю, да, давайте закажем десерт? — предложил Эшли, подозвав официанта. — Посмотрим, чем можно тебя соблазнить.

Мысли об обнаженном мистере Конноре в моей постели были гораздо более приятными, чем предвкушение мороженого крем-брюле или лимонного торта. Что же со мной?

— Я буду черный кофе, — сказала я, в надежде, что это взбодрит меня.

Мне принесли кофе в маленькой чашечке, вкус у него был горьковатый. Я бухнула туда сахару и ждала, пока он растворится. Мы болтали, Эшли прижался ко мне. Он гладил меня по спине, затем перешел к ягодицам. По телу распространялось тепло от каждого его движения. Мне было приятно, хотя тошнота окончательно не проходила. Но я решила не обращать на это внимания.

— Может, пойдем?

Мне казалось, что я произнесла это шепотом, но, судя по взглядам мистера Гуччи и его приятеля, они все отлично услышали и поняли, как завершится наш с Эшли вечер.

— Тогда пошли, — улыбнулся Эшли, взяв меня за руку. Мы направились к лифту. — В твой или мой номер?

Вероятно, ему пришлось заказать раздельные номера, чтобы никто ничего такого не подумал. Странно было бы, если бы секретарь жил вместе со своим боссом в одном номере. Хотя это Париж, и здесь можно делать все, что хочешь, никого это не заботит!

— А какой ближе? — спросила я, обнимая его. Мы доехали до третьего этажа.

— Твой, — ответил он, слегка подталкивая меня к выходу из лифта. Он гладил меня по ягодицам, его рука сначала провела по джинсам, а потом нащупала трусы.

— Ты что, без белья? — прошептал он скорее удивленно, чем восторженно.

— Нет, — засмеялась я. — Просто на мне танга. Ты знаешь, какие бывают трусики-танга?

Через две минуты Эшли мог убедиться, какие именно на мне трусики. Через пять минут он снял их с меня, они оказались на полу вместе с другими предметами моей одежды. А через шесть минут меня вырвало в ванной.

— Прости меня! — жалобно выдавила я, опускаясь на кровать рядом с ним. Забавно вышло: меня вывернуло наизнанку в тот же момент, когда Эшли кончил на постель.

— Может, я что-то не так сделал или сказал? — спросил он, не глядя на меня.

— Нет, просто ты слишком сильно надавил на живот, когда был сверху, и…

— Знаешь, Рози, первый раз вижу такой эффект…

— Просто… У меня опять схватило живот, мне весь вечер плохо. С того мига, как сошла с самолета. Мне казалось, это от тяжелого перелета, но, наверное, я чем- то отравилась…

Он перевернулся на бок и задумчиво посмотрел на меня.

— Теперь тебе лучше? — спросил он, поглаживая мою грудь. — А?

Мне было намного лучше, да… Он придвинулся ко мне, чтобы поцеловать.

— Нет, не надо, тебе же будет неприятно! — Хотя я и почистила зубы, но кто знает? После рвоты не очень- то хочется целоваться.

— Хорошо, на чем мы остановились? Давай начнем с того, на чем прервались… — предложил он, начиная раздражаться. Чтобы избежать риска снова почувствовать позывы в животе, я села сверху. — О да, Рози! — шептал он, возбуждаясь от моих движений бедрами. — Давай, вот так…

И мы бы сделали это, мне очень этого хотелось, поверьте! Но в самый ответственный момент мне стало плохо, все поплыло вокруг, я вовремя успела кинуться в туалет, а то бы меня вывернуло прямо на Эшли. Если бы можно было заткнуть рот!

Когда я вернулась в постель, мистера Коннора уже не было. Если честно, мне было наплевать.

Утром я себя чувствовала по-другому. Он был нужен мне рядом. Я посмотрела на разбросанную одежду, на смятые простыни, вспомнила то, что было между нами. Если бы не мое самочувствие, черт! Мне хотелось разрыдаться. Я не могла понять, как себя чувствую, плохо или хорошо, единственное, что ощущала, — это глубокое разочарование. Ну почему так несправедлива жизнь? Я в Париже в первый раз с потрясающим мужчиной, которому нравлюсь и который нравится мне, и что происходит? При каждой попытке заняться любовью меня одолевает приступ тошноты. Ну и где же мой почти любовник? Как раз тогда, когда он мне так нужен, его нет! А что бы он здесь делал — смачивал мокрым компрессом лоб, держал меня за руку и вытирал за мной рвоту? Нет уж, куда ему? Он сбежал при первой же трудности. Это не по-джентльменски! Он даже не удостоверился, добралась ли я до постели! Может, я без сознания валяюсь на холодном полу? Тоже мне врач! Черт!

Еле-еле поднявшись с кровати, я добрела до ванной комнаты, чтобы принять горячий душ. Вытираясь, посмотрела на себя в зеркало. Никогда не думала, что проснусь в Париже одна, несчастная, покрытая красной сыпью…

Я прильнула к зеркалу, чтобы получше рассмотреть. Да, сыпь! Красные маленькие точечки покрыли грудь и живот. Я была похожа на героиню мультиков про клоунессу, вся в крапинку. Совсем хорошо! Приехала в Париж всего на три дня и две ночи, чтобы провести их с таким сексуальным мужчиной, как Эшли. В первую ночь меня рвало, ну а сегодня я красива и притягательна, как никогда! Неизвестно, что вообще такое со мной творится! Белье-то у меня потрясающее, а вот то, что под ним, тело в красную крапинку — блеск! Может, это чума? Слава Богу, что хоть на лице сыпи нет. Я быстро оделась, натянув на себя как можно больше шмоток, чтобы скрыть рисунок на теле. Разглядывая себя в зеркало, я в принципе осталась довольна собой. В этот момент раздался стук в дверь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил обеспокоенно Эшли. По крайней мере так мне показалось.

— Нормально, — соврала я, — если не считать, что провела эту ночь в ванной комнате в обнимку с унитазом.

— Да ты что? — забеспокоился он, взяв меня осторожно за руку.

— Мне действительно было плохо вчера!

Я хотела поддеть его за то, что он бросил меня вчера одну буквально при смерти, но он сделал вид, что не понял намек.

— Ты все еще бледная, — отметил Эшли, — может, позавтракаем, и тебе станет лучше! — Он, безусловно, хотел подбодрить меня, чтобы я повеселела.

Мой живот, когда я подумала о еде, заныл снова, но я улыбнулась, стараясь не расклеиваться окончательно. Мне должно полегчать! Может, я все себе придумала и сыпь — это просто… раздражение из-за кружевного белья?

Мы спустились вниз, где нас приветствовали доктор Гуччи и мистер Шутер, у которых, кроме нас, знакомых в этом отеле не было. К счастью, они уже поели и собирались уходить.

— Пойду попрощаюсь, Антонио и Эрнест сегодня уезжают, — сказал мне Эшли.

— Господи, какая жалость! — произнесла я, кивая им.

— Хорошо спал? — спросили они его, поглядывая то на меня, то на него. Улыбки не сходили с их лиц.

— Да, неплохо, — ответил Эшли, даже и не думая улыбаться.

— Уж, наверное, лучше, чем в прошлом году! — добавил доктор Шутер, улыбаясь мне.

— Я тоже так думаю, — ответил с улыбкой мой несостоявшийся любовник.

— Тогда до следующего года, друг! Кто знает, может, в следующем году будет еще лучше?

— Надеюсь на это, Эрнест! Буду с нетерпением ждать! — подытожил Эшли.

Все трое засмеялись, а потом эти двое сумасшедших ушли, помахав нам на прощание.

— Что же было на этой конференции? Вы так воодушевляетесь, когда вспоминаете о ней! — отметила я, направляясь к столику.

— Ну… ты же знаешь, как это бывает, — ответил Эшли, загадочно улыбаясь.

— Нет, не имею представления. — Но он меня не слушал.

Глядя на круассаны, я решила, что не буду есть.

Пила только апельсиновый сок, надеясь, что Эшли не заметит, что я не притронулась к еде.

— Больше не будешь? — спросил он меня, отрываясь от своей тарелки с ветчиной, салями, сыром, хлебом, фруктами и пирогом.

— Нет, спасибо.

Проведя на ногах больше часа, я чувствовала, что хочу прилечь и уснуть. У меня было ужасное ощущение в животе, и когда я пошла в туалет под предлогом поправить макияж, полстакана сока вышло наружу. Теперь мне уже было не до шуток. Может, это действительно какая-то инфекция? Только бы не чума! Какие там симптомы? Приеду домой, посмотрю…

— Ты уверена, что сможешь осилить прогулку? — спросил меня Эшли, хмурясь, когда мы встретились в вестибюле отеля. — Ты бледная какая-то.

— Свежий воздух пойдет мне на пользу, — ответила я, впрочем, довольно неуверенно.

На самом деле погода добила меня. На улице дул сильный ветер, и мне пришлось опереться на руку Эшли, как только мы вышли из отеля. Меня пошатывало. Но он, похоже, ничего не замечал.

— Вам не нужна помощь? Может, вызвать такси? Или «скорую»?

Я оглянулась, подумав, что это кто-то со стойки портье, но узнала лицо акушера Оливера, которого я встретила в аэропорту.

— Здравствуйте! — улыбнулась я.

— Как себя чувствуете? Вы выглядите бледнее, чем вчера!

— Ты знаешь его? — шепнул мне Эшли хмурясь.

— Да, мы вместе летели, он помог мне, когда мне стало нехорошо…

До меня вдруг дошло, что Оливер был совершенно прав: чувствовала я себя отвратительно.

— Оливер Фэнтон, — представился он, протягивая руку Эшли. — Рад познакомиться.

— Эшли Коннор, — ответил он, оглядывая его сверху донизу без особого энтузиазма. — На конференцию приехали?

— Нет, в поисках работы. Я…

— Тогда удачи, — отрезал он и повернулся, чтобы уйти.

— Спасибо, Оливер, — ответила я. — Желаю удачи.

— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

— Да, все нормально, на свежем воздухе…

— Рози, пошли, если ты хочешь успеть посмотреть город, — позвал меня Эшли. Чтобы Оливер не слышал, он шепнул мне: — Ты каждого врача клеишь, который начинает флиртовать с тобой?

— Ничего подобного. Ни он, ни я и не собирались флиртовать. Он помог мне тогда, когда тебя рядом не было!

Некоторое время мы шли молча. Я была настолько зла на Эшли, что, конечно, убрала бы свою руку, если бы чувствовала себя лучше.

— Извини, — наконец произнес он. — Пойдем, давай не будем портить выходные глупыми ссорами.

А, понятно! Я во всем виновата, да? Удивительно, все мужчины одинаковые! Но мне нужна была его помощь: показать Париж, переводить для меня, поддержать, чтобы я не упала от головокружения и тошноты. Мне становилось все хуже и хуже.

Я попыталась сконцентрировать внимание на том, что было вокруг меня. Вот он какой — Париж! Я старалась запечатлеть его в памяти. Площадь Согласия, Елисейские поля, знаменитая Триумфальная арка! Я старалась удержаться на ногах, стоять прямо, идти, опираясь на руку Эшли, слушать внимательно о том, что он рассказывал мне.

— Не хочешь пофотографировать? — спросил он меня вдруг, футляр болтался у меня на плече.

— Через минуту, — ответила я, глубоко вздыхая. — Может, на обратной дороге.

— Можно и сейчас, — настаивал он, выпуская мою руку, чтобы я достала аппарат. — Потому что сейчас ты увидишь Эйфелеву башню.

Но я так и не увидела ее. Как только он перестал держать меня за руку, я покачнулась и упала на тротуар. Я вообще ничего не помню до того момента, как очнулась на кушетке в палате «Ист-Дина».