Темнейшая магия (ЛП)

Глава 9 Мэддокс

После казни с отсечением головы, Мэддокс не мог отделаться от странного чувства, что кто-то наблюдает за ним. Ощущение было мимолетным, длилось всего мгновение или два, но он успел заметить ястреба, спустившегося с неба в центр площади в толпу, затем тот снова улетел, едва парень успел его рассмотреть. Неужели ястреб наблюдал за ним? «Остановись, Меддокс».

Возможно, Валория права: слушая слишком много фантастических историй можно поразить рассудок. Такие смехотворные теории как ястреб, следящий за тобой — точно работа перетрудившегося воображения.

Но смешно ли это? Как только ястреб улетел, его мысли начали нашептывать имя «Бэкка». К тому же подобное случалось с ним часто за последние дни, во всяком случае, он наблюдал что — что, напоминавшее ему о ней. Бэкка возненавидела бы эту казнь. Фактически, однажды она сказала ему, что ненавидит все в Митике…за исключением его самого.

Она полюбила его тогда, когда даже он сам не любил себя. Она поверила в него, когда он сомневался в каждом принимаемом решении. Бэкка быстро стала самым лучшим другом, который когда — либо у него был.

— И что ты предлагаешь? — спросил Барнабас у Камиллы. — Может нам пойти и потребовать информацию у отрубленной головы?

— Да. — ответил Мэддокс, внезапно выплыв из воспоминаний о девушке — духе. — Я думаю, это именно то, что нам следует сделать.

И Барнабас, и Камилла изумленно посмотрели на него, как будто забыли, что он стоит рядом.

— Голова выглядит не очень восприимчивой к подобному предложению. — осторожно сказала Камилла, положив руку на плечо Мэддокса. Она повернулась к Барнабасу. — Может, нам лучше уйти и найти место, где можно поесть.

— Я — некромансер. — объяснил Мэддокс. — Не так давно я успешно призвал скелеты из их могил.

— Это правда. — отозвался Барнабас, изучая его с серьезным видом. — Ты веришь, что сможешь использовать этот вид магии целенаправленно, а не случайно?

— Я не совсем уверен. — ответил парень честно. — Но могу попробовать.

Барнабас посмотрел на толпу вокруг них, затем повел Мэддокса и Камиллу в сторону подальше от ушей любопытных прохожих.

— Даже если ты и поднял тех мертвых, то все они были кучкой шаркающих безмозглых тел, не очень открытых для разговоров о мятежных выступлениях.

— Те тела мертвы уже долгое время. — сказала Камилла. — Некоторые из них пролежали веками, в этом я уверена. Альтазар умер только что. Он все еще, — на лице появилась гримаса. — свежий. В этом может и состоит основная разница.

— Я не знаю…

— Не недооценивай потенциал этого предложения, не продумав как следует. — сказала ведьма. Ее кривые глаза сузились, в них искрилось любопытство. — Я знаю, как ты боишься, что все зайдет слишком далеко и темная магия поглотит его. Но он сильный и способный парень. Мэддокс практически доказал это. И если не сработает, хуже, чем сейчас, нам не будет. По меньшей мере, у него великолепная возможность попробовать, что ему подвластно, а что нет.

Лицо Барнбаса оставалось напряженным. Нахмурив брови, он рассматривал Мэддокса так долго, что, казалось, мужчина никогда не заговорит.

— Если ты действительно не согласен, — предложила Камилла, — то мы всегда можем пойти по моему плану.

— Ни за что. — процедил Барнабас сквозь сжатые зубы.

— Какой план? — спросил Мэддокс.

Камилла приподняла бровь.

— Пойти на Юг на аудиенцию к Клеионе. Ее известная ненависть к Валории может оказаться полезной для нас.

— Нет. — твердо возразил Барнабас. — Насколько бы я не презирал Валорию, но ты никогда не заставишь меня умолять другую. Ни за что. Никогда. Они обе подлые и обе заслуживают смерти или изгнания.

— Ладно тогда. — ведьма развела руками. — Кажется, у тебя ограниченный выбор, не так ли?

Барнабас снова замолчал, его лицо побагровело, а челюсть сжалась.

— Хорошо, Мэддокс. — наконец сказал он. — Ты можешь попробовать добиться ответа у головы. Но в тот момент, когда я почувствую, что ты зашел слишком далеко и становится слишком темно, ты остановишься. Слышишь меня?

Мэддокс только посмотрел на него, едва сдерживая улыбку.

Что? — потребовал Барнабас.

— Это звучит немного по…родительски. Если бы я был кем — то другим, ты бы тоже меня так защищал?

Лицо Барнабаса исказила гримаса и он тихо выругался.

— Да, неужели не понятно? То есть все равно говорил бы что делать, а что нет. Мои извинения на этот счет.

— Нет, все в порядке. Я просто имел в виду… — что же он имел в виду? Он не ожидал, что Барнабас сразу начнет относиться к нему по — отцовски, поэтому удивился. — В этот раз все нормально, я полагаю.

— И это, — Камилла всплеснула руками, широко улыбаясь — очень мило. Обнимемся?

Барнабас бросил на нее сухой взгляд.

— Не тогда, когда мы должны придумать, как украсть только что отрубленную голову, висящую на глазах у огромной толпы.

Камилла поморщилась.

— С этим я могу помочь.

Они подождали, пока ночь спустится черным одеялом на все королевство. Первая часть плана Камиллы по краже головы приходилась на долю Барнабаса, который должен был создать сумятицу и отвлечь внимание стражников и других горожан, кружащих вокруг в такой поздний час. Как только время пришло, Барнабас вышел на площадь прямо напротив дворца, играя роль сильно пьяного гуляки, стремившегося подебоширить. Как Камилла и обещала, группа стражей, услышав его крики, отправилась узнать, в чем дело. И пока она занимались Барнабасом, Камилла вызвала порыв ветра, который чудесным образом был достаточно сильным, чтобы снести голову с пики. Сорвавшись, она приземлилась точно в мешок, который Мэддокс уже приготовил внизу.

Голова легла камнем в мешок, а Мэддокс мог лишь думать тех о временах, когда они с мамой ходили на рынок. Она бы выбрала спелые дыни и тыквы, затем, не глядя, перекинула бы их через плечо, зная, что Мэддокс уже держит корзинку и готов поймать. Он никогда не упустил ни единого плода.

По — тихому они покинули площадь и отправились в ближайший лес, где ранее уже разбили лагерь. Камилла разожгла костер с помощью кремня, достав его из своего кармана, пока Барнабас охотился за кроликом для ужина. Мэддокс сидел на поваленном бревне и смотрел на мешок.

О чем он только думал, предлагая такую ужасную вещь? Случайно поднять целое кладбище мертвых с мест их опочивания само по себе было странным и неестественным, но проделать это с отрубленной головой? Целенаправленно? Сомнение, знакомый, но нежеланный друг, вновь пришло навестило его.

Вскоре Барнабас вернулся с пойманной дичью.

— Мы знаем хоть, как его зовут? — хрипло спросил Мэддокс, когда тот подошел.

Камилла кивнула, пока нанизывала уже почти готового кролика на вертел.

— Он Алькандер Верас. — ответила ведьма.

— Алькандер Верас. — повторил Мэддокс, кивнув.

— Если у тебя есть сомнения… — начал Барнабас, но затем замолчал. — Нет, я просто размышлял, есть ли еще какой — нибудь способ узнать слабости этого злобного существа, но мне ничего не пришло на ум. Все, что нам нужно — ответы, хранящиеся вот в той голове.

Мэддокс согласно кивнул.

— Нет надобности беспокоиться, что говоришь снова по — отцовски. Или ты настолько уверен, что у меня не получится и тебе придется меньше беспокоиться, как я устою против темной магии?

— Я не думаю, мой юный друг, что у тебя не получится и это беспокоит меня больше всего.

В его словах слышалась тревога, опасность, которые Мэддокс не мог проигнорировать, он был уверен, что отец не шутит.

Игра с жизнью и смертью — вовсе не игра. И его силу, если он когда — либо будет в состоянии управлять ею, невозможно будет полностью постичь.

— Если это сработает, — мягко сказал Мэддокс, сомневаясь, что его услышат. — Я смогу вернуть мою маму к жизни.

Барнабас ничего не сказал, но парень услышал, как у него перехватило дыхание. Камилла подошла и села рядом с Мэддоксом, ласково взяв его руку в свои.

Посмотри на меня, сладенький.

Мэддокс заставил себя посмотреть в ее обеспокоенные глаза.

— Я знаю, как ты скучаешь по матери. — сказала она. — Так сильно, как и я скучаю по своей. Досадно, что Дамарис вот так ушла. Но она ушла в место за пределами этого мира, чудесное место мира и света. Она провела уже какое — то время там, живя в раю и попытки вырвать ее оттуда… — Камилла тряхнула головой. — Ты вернешь назад что-то другое. Что-то такое же темное и изощренное, как те призраки, которых ты встречаешь.

— Но откуда ты знаешь наверняка? — спросил он надломленным голосом. — Этот рай за нашим миром, разве это не просто старая легенда?

— Многие легенды становятся легендами, потому что их истории правдивые. Не стоит вмешиваться в дело смерти, даже если у тебя есть способность зажечь огонь жизни в мертвом человеке. Даже это — она взглянула на мешок, — опасное применение твоей магии.

В груди что-то оборвалось, потому что там, глубоко внутри, он понимал, насколько Камилла права. Но на миг, на один лишь чудесный, полный надежды миг, Мэддокс подумал, что действительно возможно вернуть его маму в мир живых. Мэддокс позволил второй волне горя захлестнуть его душу, молча и напряженно перенося боль, пока она не замерла внутри него подобно холодному приливу на ледяном берегу.

— Кролик почти готов. — участливо сказала Камилла. — Сначала мы поедим, затем снова обсудим.

— Нет. — ответил Мэддокс. — Больше никаких обсуждений. Я хочу сделать это сейчас.

Камилла спокойно кивнула и просмотрела на него серьезно и в то же время сочувствующе.

Призвав всю свою храбрость, Мэддокс развязал мешок. Он медленно опустил в него руку, пальцы нащупали клок сухого волоса и холодный скальп. По коже пробежали мурашки, и он отдернул руку назад. Заставляя себя, он потянулся дальше. Крепко ухватив голову за волосы, он вытащил ее из мешка. И приподнял вверх.

Итак, перед ним свисала отрубленная голова с открытыми, уставившимися вдаль глазами.

— Как ты себя чувствуешь теперь? — спросил Барнабас.

— Как будто мне станет плохо.

— Это понятно.

Подавляя тошноту, поднимавшуюся в горле, Мэддокс положил голову на землю, туда, где огонь тепло мерцал на серой коже. Юный маг сделал вдох, вдыхая запахи мшистого леса, смешавшегося с ароматом жарящегося кролика, и попытался сконцентрироваться. Он уже понял, что его магия работает лучше всего, когда он зол или испуган, или же его захлестывают эмоции.

Прямо сейчас он не чувствовал ничего подобного. Тошнота, неуверенность, печаль и оцепенение не кажутся верными составляющими. Но магия все еще жила внутри него. Он и есть магия. И существует много способов извлечь ее.

Он заставил себя подумать о Горане, покончившим с жизнью матери в облаке малиновой крови. Он позволил ненависти к этому трусливому убийце, потребности к отомщению течь по венам и перерости в поток ярости.

Затем он ощутил ее: вначале дрожь, пронизавшая все тело, затем тень, вьющаяся в поле его зрения. И как только он увидел тень, то позволил ненависти к Горану вести его к источнику магии, вплетая ее в клубок тьмы, превращая ее во что-то необходимое, как подсказывали ему странные инстинкты внутри.

Яростные мысли понемногу утихли, и его наполнило темное спокойствие, подобно густому ледяному илу, пробираясь в вены, сердце и разум. На мгновение вокруг него осталась только магия; все остальное во вселенной перестало существовать. Он взял магическое волшебство, которое преобразовал теперь во вращающийся дымчатый шар в своих руках и толкнул его в сторону головы.

«Проснись Алькандер Верас». — подумал Мэддокс монотонными словами, наполненными силой и энергией, которых он обычно не ощущал. — «Проснись и поговори с нами. Расскажи то, что нам необходимо знать».

Шар теней взорвался тысячей тоненьких огоньков. Они разделялись и летели прямо к голове, попадая ей в глаза, ноздри, рот и уши. Затем они исчезли.

Все стало тихим и спокойным. Мэддокс наблюдал, желая, чтобы голова ожила, но не слишком, чтобы не отпугнуть, желая слишком сильно. Поэтому он просто наблюдал. И наблюдал. И затем еще.

— Мэддокс? — спросил Барнабас через некоторое время.

Мэддокс оторвал взгляд от головы и посмотрел на него.

— Что?

Барнабас сразу не ответил, но обменялся обеспокоенным взглядом с Камиллой.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросила Камилла.

— Чудесно.

— Ты уверен?

— Уверен ли я? — Мэддокс нахмурился. — Конечно, уверен. Но я должен попытаться снова.

— Нет. — возразил Барнабас. — На сегодня достаточно. Более чем достаточно и я…

Внезапно между ними послышался сдавленный хрюкающий звук, заставивший Барнабаса прерваться на полуслове. Мэддокс вытянул шею, осматривая лес вокруг.

Что это было?

Глаза Камиллы расширились и она уставилась на землю.

Голова…

Мэддокс мельком взглянул на отрубленную голову.

— Это она издала сейчас?

— Я…я думаю, да.

Барнабас подвинулся ближе, наклоняясь к ней.

— Я не знаю. Возможно, это просто варлог выкапывает ночные личинки.

В этот миг задергались веки на глазах писца. Мэддокс затаил дыхание. Наконец глаза широко открылись и начали бегать по сторонам. И затем голова начала визжать. Барнабас отскочил подальше от нее и закрыл уши.

— Заставь его замолчать!

— Ты меня просишь? — прокричал Мэддокс, тоже вскочив на ноги. — Я не имею ни малейшего представления как!

— О, мой…! Сделай что-нибудь! Мэддокс, останови его! — Камилла оглядывалась по сторонам, прижав руку ко рту.

— Почему ты считаешь, что я могу сделать что-нибудь? — длинно и судорожно выдохнув, Мэддокс постарался сохранить самообладание. — Эй! Голова, послушай меня! Слушай меня! Перестань кричать!

И она перестала. Барнабас вздохнул с облегчением.

— Отлично.

— Ч-ч-что? — выплюнула она, все еще вращая глазами и определенно пытаясь понять, почему не двигается шея. — Ч-то происходит? Где я? Кто вы?

Сжимая руки перед собой, Камилла сделала шаг вперед.

— Приветствуем, Алькандер. Меня зовут Камилла. Это Барнабас и его сын Мэддокс.

Глаза у головы изумленно распахнулись.

— Я…знаю эти имена. Вы — мятежники, пытавшиеся обмануть богиню! Мятежники, которые поселили мысль о предательстве в ее светлый и прекрасный ум!

Голова прочистила горло и продолжила очень самодовольным видом.

— Вы все арестованы именем Валории, богини земли и воды. О, как это замечательно! Как же я буду вознагражден, когда она узнает, что я арестовал вас всех.

— Мэддокс, по — моему, подобные бредовые мысли — побочный эффект твоего заклинания воскрешения. — сказал Барнабас, кивая головой. — Интересно.

— Заклинание воскрешения? — повторил Алькандер. — Во имя правления благословенной богини, о чем вы говорите?

— Ты помнишь, что с тобой случилось? — спросил Мэддокс, хотя он едва мог сконцентрироваться на чем — то, помимо факта, что голова разговаривает, потому магия сработала! Голова проснулась! Она разговаривает! Может, она и бредит, но определенно не мертва.

Алькандер нахмурился.

— Парень, что ты имеешь в виду?

На лице Мэддокса появилась гримаса.

— Я говорю. хм, как ты, уф, чувствуешь себя сейчас?

— Что за вопрос, прекрасно. Конечно, должен признать, я немного испуган, так как мне приснился ужаснейший кошмар. Но это вполне нормально для меня из-за моего большого и активного мозга. Видите ли, я всегда сочиняю истории. Как ни как, я писарь — личный писарь богини.

— Да, мы знаем. — сказал Барнабас, скрестив руки на груди. — Скажи — ка мне, о чем был твой кошмар?

Алькандер снова нахмурился.

— Вы довольно грубы для того, кто только что был арестован за измену! Но я полагаю, нам нужно о чем — то говорить по пути во дворец. В этом кошмарном сне Ее Светлость обманулась, думая, что я собирался ее предать. — он остановился и взглянул на Камиллу. — Я уверил ее, что никогда не совершу подобное, но она не поверила мне. Прежде чем я осознал, стражи схватили меня своими грязными руками и потащили на казнь перед кровожадной толпой.

На этом Алькандер замолчал.

— О, небо, это звучит как ужасный пугающий кошмар. — отозвался Барнабас, поддразнивая бедного писца. — Что же случилось дальше?

— Ну… — помрачнел Алькандер. — потом один из стражей повел меня к месту казни. Там был человек в черном капюшоне с топором — палач. И они положили меня на тот камень…и палач стоял прямо надо мной…а потом он…он отрубил мне голову!

Барнабас кивнул.

— Мне жаль быть тем человеком, который скажет тебе, но…это был не сон.

Алькандер взглянул на Барнабаса, недоуменно моргая. Затем он перевел взгляд на Камиллу и наконец на Мэддокса, взгляд которого от озадаченного стал брезгливым.

— Это правда. — подтвердил Мэддокс. — Мне жаль.

— Палач отрубил мне голову. — ровно повторил Алькандер.

— Да.

— Ха! — усмезнулся Алькандер. — Какая несусветная чушь!

Он начал смеяться, и смеялся, пока из глаз не потекли слезы. Затем он посмотрел вниз и снова начал кричать.

— О-о! — кричал он, подняв глаза к небу. — О светлейшая богиня, я мертв. Я мертв! Это не кошмар — это правда! Как вы могли сделать это? Со мной! Вашим самым преданным и верным и послушным слугой?

— Потому что она — воплощение зла. — прямо ответил Барнабас. — И знаешь что? Ты поможешь нам уничтожить ее. Она подозревала, что ты станешь предателем. Сказала, что увидела это в видении. Ха! Смешно! Ева была единственной бессмертной, способной видеть будущее. Самое большее, что может Валория — это спать и надеяться во сне.

Алькандер быстро заморгал и его стенания потихоньку прекратились.

— Ч-что ты сказал? Что я буду вам помогать?

— Ты знаешь ее. — сказал Мэддокс. — Ты знаешь ее слабости.

— Я ничего о ней не знаю. Или ты думаешь, то, что она говорит мне — правда? Как сказал только что твой отец, женщина лжива. И нет способа сказать, что истинно, а что нет. О, я ненавижу ее! Я так ее ненавижу! Ненавижу так сильно, что мог бы убить силой своего гнева.

— Это способ больше помогает в разговорах. — вставила Камилла, качая головой.

— Нет, — возразил кисло Барнабас. — Только что он признался в собственном неведении, не знает ничего ценного, что могло бы нам помочь. Это была пустая растрата сил Мэддокса. Бросим голову в огонь и покончим с ней.

— Подождите! — вскричал Алькандер. — Минуточку подождите! Не спешите так, хороший человек! Разве я сказал, что ничего не знаю? Я много знаю. Я служил богине очень долго и много времени находился рядом. Был ее поверенным и самым близким другом. Несомненно, ты разыскал меня с помощью, — он взглянул на Мэддокса и в его глазах проскользнул страх, — своей впечатляющей некромансии. Да, богиня рассказывала мне о тебе и о том, на что ты способен. Для чего она хотела найти тебя.

— И для чего же? — спросил Мэддокс, хоть у него и перехватило горло.

— Чтобы использовать как оружие, конечно.

Это не было новостью, но все же сама мысль заставила Мэддокса почувствовать дурноту.

— Она его не получит. — прорычал Барнабас. Он схватил Алькандера за волосы и поднял вверх. — С этим мы уже закончили.

— Нет! Пожалуйста! Я хочу жить!

Барнабас заметил с издевкой.

— Не пойми неправильно свое текущее положение! Ты не живой. Ты — отрубленная голова, способная говорить.

— Ошибаешься! Я живой! Я чувствую себя живым! Меня немного…не хватает на данный момент. — он остановился и его глаза снова наполнились слезами. — О богиня, почему? — завыл он. — Мое тело! У меня нет тела! Но я знаю, где оно будет зарыто.

Барнабас взглянул на него.

— Ну-ка скажи нам, как это поможет?

— Когда я докажу, что полезен как вы просите, я помогу покончить с Валорией, пусть он использует свою магию и воссоединит меня с телом.

— Но я… — начал Мэддокс протестовать.

Барнабас поднял руку.

— Это действительно так? — спросил он. — Тогда хорошо. Расскажи нам что-нибудь полезное и, возможно, мы договоримся о сроках твоего существования.

— Очень хорошо. — нервно сказал Алькандер. Глаза быстро забегали из стороны в сторону, будто он просматривал, что творилось в его голове. — Да, есть! Конечно, мятежники известны тем, что держат все в тайне. Но всегда можно рассчитывать на определенный тип людей, желающих поделиться информацией за монету. Предатели есть по обе стороны.

Барнабас прямо смотрел на него, правда, теперь его лицо стало мрачным.

— Продолжай.

— Я знаю, что ваша цель — отдать трон законному наследнику. Валория знает об этом плане дольше, чем вы думаете. Когда она впервые услышала об этом, то начала разыскивать ведомости о принцессе Кассие. И нашла ее.

— Я тебе не верю. — рыкнул Барнабас.

— Это чистая правда!

— Расскажи больше.

— Согласитесь на сделку и я расскажу.

Барнабас поднес голову к огню.

Расскажи. Мне. Еще. — повторил он.

Алькандер вскрикнул.

— Хорошо. Хорошо! Три года назад семью, которая приняла принцессу Кассию, убили, но принцесса сбежала. С тех пор о ней ничего не слышали и ее не видели. Но я знаю, где она!

Барнабас немного отодвинулся от огня.

— Где?

— Я лично отведу вас туда!

Лицо Барнабаса слегка исказилось, и он собрался снова подойти к огню, но Мэддокс схватил его за руку.

— Нет. Больше не делай ему больно. Он достаточно страдал.

— Кажется, у нас разное мнение по этому поводу.

— Он предложил нам помощь в поисках принцессы Кассии. Его слова достаточно для меня.

— Да? Что ж, считай меня менее легковерным, чем ты. — но он замолчал на мгновение. — Все же, если все сказанное — правда…

— Да, да, правда. — настаивал Алькандер.

— Барнабас, что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила Камилла.

Барнабас бросил взгляд на ведьму, его лицо стало задумчивым.

— Необходимо, чтобы ты и Сьенна держались поближе ко дворцу, когда мы уйдем и были очень внимательны к любым новостям, которые могут использовать мятежники.

Камилла согласно кивнула.

Конечно.

Барнабас снова посмотрел на Алькандера, которого все еще крепко держал за волосы.

— У тебя есть одна неделя, чтобы доказать, насколько ты нам полезен. Одна неделя — или тебе прямая дорога в огонь. На этот раз послужи добру. Согласен?

Испуганное лицо Алькандера расслабилось от облегчения.

— Согласен.