Темнейший князь

Глава 27

Желание, от которого захватывало дух, и нужда, меняющая мир, столкнулись, запустив цепочку ощущений. Уильям испытывал все, как обычно, но в шокирующей степени: кипение крови, учащенное сердцебиение и пульсация в члене. К ним добавилось кое-что новое: нервы на пределы, острое ощущение пустоты в груди и неоспоримое чувство безотлагательности.

Сегодня он мог потерять Санни, не сумев ее спасти. Мог потерять свою дешифровщика и спутницу жизни одним махом. Теперь он привязал ее к кровати. Целую, невредимую и сверх возбужденную. Встречал ли он когда-нибудь более заманчивое зрелище? Хотел ли когда-нибудь женщину настолько отчаянно?

«Заяви на нее права. Не просто прикуй к кровати, а привяжи к себе».

«Она твоя. Оставь ее себе».

Чувства Уильяма к Санни не просто взрывоопасны. Они словно ядерное оружие. С их первой встречи он ни с кем не спал… никого больше не хотел. Возможно, в глубине душе понимал, что никто с ней не сравнится. Никто другой не пах так великолепно, не был таким сладким на вкус и не подходил ему так идеально.

Эти чувства особенно обострились, когда он нес ее обратно в конюшню, только вернувшись после битвы — она прижималась к его груди, и Уильям подумал оставить ее в такой позе навсегда.

Сопротивляться ей сексуально? Больше нет.

Тот факт, что она продвинулась в работе над книгой… тоже имел значение. Большое. В течение нескольких дней он полностью избавиться от проклятья. А пока, почему бы ему не быть с той, кого желал больше всего на свете? Он мог беречь свое сердце, гарантируя, что не влюбится до тех пор, пока не придет подходящее время.

Сладких голосом он сказал:

— Как мне лучше показать тебе, сандей? Скажи это. Скажи, в чем нуждаешься.

— Хитро, хитро. Ты заставляешь меня думать, что делаешь первый шаг, но поменялся со мной ролями. Как ты думаешь, что я хочу, малыш?

— Думаю, ты хочешь кое-что внутри себя, — прохрипел Уильям.

— Да, пожалуйста, — сказала она, слегка задыхаясь. Кольцо у нее на лбу мягко засветилось, рассыпая радужные искры. «Гипнотизирующе».

Следующее, что он осознал, как переместился к кровати и выпустил когти. Его мысли путались. Бледно-голубое нижнее белье подчеркивало ее изгибы, а татуировки в виде роз представляли собой сад удовольствий, который он планировал посещать каждый чертов день.

Двумя ударами он перерезал веревки на ее запястьях. Подождите. Зачем он это сделал?

— Но сначала, — добавила она более твердым голосом, — я покажу, почему не нужно беспокоиться обо мне на поле боя.

Без всякого предупреждения она ударила его кулаком в лицо.

Удар застал его врасплох, в ушах зазвенело. Пока Уильям приходил в себя, она развязала оставшиеся веревки. Затем вытянула ноги, обхватив его талию и сцепив лодыжки вместе. Одним рывком Санни повалила его на кровать… и устроилась сверху.

Восхищенный ее хитростью, он рассмеялся. Затем она выгнулась. Ее сердцевина потерлась об его член, и разум отключился.

В голове мелькали разрозненные мысли. Мягкая грудь, твердые соски. Одурманивающий жар. Сильное давление. Обжигающие трение.

При следующем движении ее бедер, его полотенце распахнулось. Стержень прижался к ее трусикам, и ткань оставалась единственной преградой перед конечной целью.

«Я проведу там отпуск. Продолжительность еще неизвестна».

Она была умна — использовала остатки веревки, чтобы принять вертикальную позицию и оседлать его.

— Смотри! Я могу за себя постоять. — В ее глазах светилось торжество.

Гордость наполнила каждую его клеточку. Из-за ее мастерства и из-за ее страсти.

— Можешь справиться со мной? Я хочу… — Уильям обхватил ее за талию и откинулся назад, чтобы перекатиться и вжать ее в матрас. — Дать тебе то, чего ты жаждешь больше воздуха.

Затаив дыхание, она ответила:

— Нет, ты хочешь дать себе то, чего жаждешь больше воздуха.

Он качнулся вперед.

— Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе. Ты бы убила других женщин за право быть рядом со мной. Ты заботишься обо мне. Признай это. — Уильям жаждал этих слов также сильно, как ее тела.

Она дрожала под ним, шелковые розовые пряди разметались по подушкам.

— Ты бы заплакал, если бы потерял меня.

Он подумал, что мог бы.

— Ты считаешь меня особенным.

Лучи солнечного света коснулись ее, и внезапно Санни вдруг стала словно присыпанной бриллиантовой пудрой. Ее изумрудные глаза блестели мучительным наслаждением. Когда она сильнее канул бедрами, ее губы приоткрылись в прерывистом вдохе. Самый сексуальный звук, который он когда-либо слышал.

— Я действительно забочусь. О тебе, — ответила она хриплым голосом. Выражение ее лицо стало уязвленным. — И я действительно хочу тебя. Там. Теперь доволен?

Да! И нет. Ему нужно оставаться эмоционально отстраненным, но ее нежное признание смяло защиту, успокоив рану, которая гноилась тысячу лет. «Никогда не следовало рождаться? Неверно, Гневлинг. Этому единорогу необходимо мое рождение. Только я могу удовлетворить ее желания».

— Я тоже забочусь о тебе, сладкая. — Признание невольно вырвалось у него, когда Уильям прижался к ней.

Она застонала, и он захотел большего. Больше ее стонов. Все ее преданность. Полное доверие к нему. Даже ее любовь.

«Как я могу рассчитывать на ее доверие, когда не предлагаю ничего в ответ? Когда продолжаю держать ее в плену?»

Проходили мгновения, пока они смотрели друг на друга, и его понимание углублялось. Он никогда еще так остро не ощущал разницу в их размерах. Высокий, мускулистый полководец и его кажущийся хрупким единорог. Черт! Санни раздвинула ноги шире, гарантируя, что кончик его члена прижимался прямо к ее входу.

Уильям вновь качнул бедрами, словно это необходимо для его выживания. Удовольствие манило, нужда в ней нарастала, нарастала, кипя внутри него. «Больше. Сейчас же. Все, абсолютно все».

Когда она прерывисто дышала, ее сердце билось в такт с его. От страсти ее щеки раскраснелись.

— Уильям, — застонала она снова.

— Сандей? Уже готова кончить? — Такая чувствительная к каждому его прикосновению. — Что случилось с девочкой, которая ненавидит секс, а?

— Ты убил ее удовольствием. Я… я больше не хочу играть. Просто хочу. — мучения в ее тоне, в ее глазах. — Прошу.

В груди зародилось рычание. «Возьми. Что. Твое. Заяви права на свое». Да! Охваченный жаром Уильям наклонился и накрыл ее губы своими. Его член пульсировал сильнее, чем когда-либо раньше… поцелуй углубился, их языки сплелись.

С ней его удовольствие усиливалось. Включались все органы чувств. Потому что он знал, испытывал симпатию и, да, заботился. Эта забота сделала его проводником головокружительного прилива безумия. И ему это нравилось.

Одной рукой она провела пальцами по его волосам, царапая кожу голову тупыми ногтями. Другой рукой она оставила следы ногтей на его спине. Легкая боль обострила его удовольствие, пока он не подумал, что может самопроизвольно воспламениться. «Стоит того».

Уильям сжал ее груди и ущипнул соски, вырвав тихий вдох, понемногу теряя над собой контроль. Когда она толкнула его на спину и снова приподнялась, он не стал возражать. Санни сняла и отбросила лифчик, и ее прекрасные груди выскочили наружу. Порочная девчонка. Хотел ли он когда-нибудь подобную?

— Трусики прочь. — Он провел когтем по шву, и материал развалился. Прикосновение. Женский жар опалил его.

«Контроль рушится быстрее».

Под его членом виднелся пучок розовых завитков, расположившийся между ее длинными ногами.

Когда он скользнул своей длиной по ее коже, плоть встретилась с плотью, а пламя — с пламенем. Горячим, текучим и сотрясающим мир. Уильям зашипел.

Выгнув спину, она намеренно потерлась своей сердцевиной об его член. В одно мгновение удовольствие стало болью, а боль — удовольствием.

Санни поцеловала его в шею в районе пульса. Контроль? Его больше нет. Он не просто разрушен, а снесен подчистую.

— Хочу трахнуть тебя, — рявкнул Уильям.

— Ммм, да. Подожди. Нет! — Паника вспыхнула в ее глазах. Она подложила ладони ему на грудь. — Оргазм, да. Секс, нет. Пока я не расшифрую твою книгу.

Что послужило причиной такого решения? Он мог бы настоять на ответе, покончив с их удовольствием, или двигаться дальше, выяснив все позднее.

— Отлично. — Он разочарован? Более чем. Будет ли настаивать на большем? Никогда. Нет значит нет, и точка. — Поцелуй меня.

Ее руки опустились к его подбородку. В это же время Уильям принял вертикальное положение. Их губы встретились. И вновь языки переплелись, ее соски прижались к его груди и мучили при каждом движении. И вновь она качал бедрами снова и снова, дразня кончиком ее клитор и сводя с ума.

— Ты такие чувства вызываешь во мне.

Один раз, другой она качнула бедрами, больше не довольствуясь трением. Нет, Санни вжималась в него с нарастающей силой.

«Недостаточно. Даже близко недостаточно». Он обхватил ее округлую попку. Мягкую, но упругую. «Моя, вся моя». Когда сжал ее, то резко потянул вперед и сам подался навстречу.

— Больше, — приказала Санни, и он с радостью подчинился.

Огонь пронесся по его венам, пот выступил на коже, дым окутал его разум, словно наркотик. Уильям схватил ее за волосы и приподнял лицо. Их глаза снова встретились, и остальной мир перестал существовать.

— Уильям! — Она ударила его кулаки в грудь. — Прекрати.

— Прекратить что? — Целовать? Касаться? В любом случае, он скорее умрет, чем остановится, но сейчас ее слово станет законом.

— Прекрати валять дурака и переходи к настоящему делу.

Настоящему делу? Он быстро заморгал, застигнутый врасплох.

— Ты жалуешься на мою технику? Снова? — Пока Уильям говорил, то играл с ее сосками. — Или моему единорогу не терпится получить удовольствие?

— Да! — сказала она, извиваясь под ним. — Ты такой медленный. Еще даже пальцем меня не тронул. Заверши уже начатое! Я готова.

Она хотела жестко и быстро? С удовольствием. Уильям изогнулся и опрокинул ее на спину. Когда она рухнула на матрас, он встал сбоку от кровати, схватил за лодыжки и перевернул ее. Поставил на четвереньки намеренно грубо, но постоянно наблюдая за реакцией, чтобы ее реакция не переросла в страх или смятение. Нет, ох, нет. Его изголодавшаяся по наслаждениям Санни с радостью встретила это и замурлыкала, требуя большего.

— Посмотри на себя, — восхищенно сказал Уиляьм. Ее груди. Ее задница… ее женская суть. Под таким углом он мог видеть все свои любые части. — Абсолютное, предельное совершенство.

С водопадом розовых волос ниспадающим на спину она глянула через плечо и одарила его мягкой, сладкой улыбкой. Что-то внутри него дало трещину. Сопротивление, сомнение. Цивилизованность, возможно. Его сердце чуть не остановилось от потребности доставить ей удовольствие, защищать и быть с Санни. Вероятно, даже переписать на нее свою ДНК.

Мужчина, который искал удовлетворения и веселья в объятиях множества других, отчаянно жаждущий почувствовать себя желанным, сгорел дотла. И из пепла восстал другой мужчина с новой целью. «Мне нужна только Санни и никто другой!»

Она воплощала страсть, искушение, чувственность и похоть. Воплощала соблазн. И она принадлежала ему.

— Ты доверяешь мне, сандей?

— Я… да. — В ее голосе звучало удивление. — Ты не причинишь мне боль.

— Это верно. У тебя никогда не будет причин меня бояться. Я никогда не возьму то, чего ты не предлагаешь, и не буду настаивать на большем, если ты не готова дать. Если я сделаю что-то, что тебе не понравится, скажи мне, и я сразу прекращу. Твое согласие, твое удовольствие значат для меня все. Поняла?

— Да, — сказала она с дрожью в голосе. — Пожалуйста, Уильям. Больше.

Ее остекленевший от страсти взгляд разгорелся, когда Санни увидела, что он забрался обратно в кровать. Уильям остался стоять на коленях, расположившись между ее ног и разместив руки на ее спине. Легким толчком он заставил ее наклонится, приподняв ее великолепную задницу повыше. Прелестное личико Санни покоилось на подушке.

Видеть ее такой… Его тело казалось натянутым сильнее, чем струна. Вдох, выдох. Уильям протянул руку между ее ног и сказал:

— Дай мне свою ладонь.

Без колебаний она потянулась назад. Держа ее запястье, он ввел один из ее пальцев внутрь лона. Когда Уильям ощутил, что палец стал достаточно влажным, заменил его другим. Он повторял процесс до тех пор, пока всея пять пальцев не оказались покрыты ее нектаром. Стоны Санни не прерывались, лаская его слух.

Его дрожь усилилась, когда он прижал свой член в ее розовым, пухлым складкам. Горячо! Хотя он отчаянно хотел погрузиться в нее, но сопротивлялся, призвав на помощь всю свою мощь, магию и решимость. Почувствовав, что вновь приобрел контроль, Уильям начал двигаться, имитируя движения в сексе, скользя своей длиной по набухшему маленькому клитору.

Когда она выдохнула его имя, он сказал:

— Обхвати мой член, сладкая.

И вновь она подчинилась без колебаний. Уильям продолжил двигаться, раскачиваясь взад и вперед. Взад и Вперед. Прямо в ее ладони. Санни сжала его, увеличивая удовольствие в тысячу раз.

— Такой большой, — похвалила она. — Такой твердый.

Он изменил угол своих толчков. Кончик его члена упирался туда, где Санни больше всего нуждалась, и она вскрикнула. Снова. И снова. Положив руку ей на поясницу, он скользнул большим пальцем между ее ягодицами. Она застонала громче. При следующем движении Уильям погрузил палец в ее попку.

Она потрясенно вздрогнула. Затем растаяла от его прикосновения, выгибаясь в объятиях.

— Уильям! Негодяй… больше!

Однажды каждая ее частичка будет жаждать каждую его частичку. Он об этом позаботится.

Уильям ускорился, ударяя по ее клитору, в то же время проникая пальцем глубже. Ее маленькая дырочка сжалась вокруг его большого пальца. Потребность в оргазме усилилась. «Не кончай. Еще нет. Сначала она».

«Слишком хорошо, слишком хорошо».

Он прикусил язык до крови. Сразу за кроватью висело зеркало в полный рост, которое он принес до пробуждения Санни, планируя наблюдать за ней, пока будет поклоняться алтарю ее тела. Аппетитные груди покачивались, пока ее рука сжималась вокруг его члена.

Быстрее, жестче. Вскоре они оба стали бормотать что-то бессвязное. Уильям толкался быстрее, она крепче сжимала его член. Снова и снова пухлая головка ударялось о клитор. Когда Санни начала раскачиваться ему в такт, он сменил угол. Хлоп, хлоп.

— Так близко… нужно… сейчас… дай… да! — закричала она, сильно кончая. Соки пропитали его член. Внутренние стенки сжались вокруг большого пальца.

Крепче сжав его, другой рукой она потянулась к его яйцам. Уильям все еще не был готов кончить… он хотел наслаждаться процессом вечно, хотел большего от этого, большего от него… но не смог остановить кульминацию, когда она началась.

Он запрокинул голову и взревел.