Темное золото

Глава 9

Руки Эйдана сжались сильнее, удерживая Александрию. На его лице было такое странное выражение, в его взгляде сквозило что-то такое, что ее напугало. Чувство собственника. Нежность. Смесь обоих. Это создавало у нее ощущение того, что он ее лелеял, высоко ценил. Это было красиво и сексуально. Его пристальный взгляд, путешествуя по ее лицу, остановился на губах, и она словно ощутила поцелуй, ее сердце пустилось вскачь.

Медленная чувственная улыбка изогнула его губы.

— Я вижу, ты босиком. Хотел предложить тебе прогулку под звездным небом, но твоя плохая привычка снова всплыла на поверхность.

Она с трудом сглотнула, делая над собой усилие, чтобы обрести хотя бы видимость контроля. Алекс не хотела возвращаться домой. Ей нужно было побыть подальше от Джошуа и разобраться в случившемся.

— Когда я убегала, то не думала, что это повредит мне. Не придирайся ко мне, Эйдан. С меня достаточно.

Его смех шевелил ее волосы.

— Как-будто ты смогла бы уйти далеко от меня. — Очень нежно и медленно, наслаждаясь ее ощущением рядом с собой, Эйдан поставил ее на ноги.

Она взглянула на него. Было что-то новое в их взаимоотношениях, чего раньше не было. Она думала о нем, как о мужчине, высоком, сильном, красивом, чувственном. Она постаралась не думать об этом, но мысль снова вернулась ей в голову. Она не заметила, как, вдруг, улыбнулся Эйдан.

— Красивая ночь, caramia. Оглянись вокруг.

Она чувствовала, как он легко идет рядом с ней. Александрия оглянулась, стараясь не смотреть на него и избегать той странной власти, которой он обладал над ней. Звезды сияли над ними, словно сверкающее покрывало. Она глубоко вдохнула, чувствуя соленые брызги океана.

Позади них была густая роща, растущая вдоль косогора, а впереди — сверкающая гладь океана. Тропинка к его дому на холме, дома расположенные далее — все это дополняло картину. Городские огни легко соперничали со звездами, сверкая на большом расстоянии. От этой картины захватывало дух.

Эйдан подошел поближе к ней, но еще даже не прикоснулся, как она почувствовала тепло его тела. Неожиданная волна жара стала подниматься от низа живота. Ее сердце забилось быстрее. Волшебство. Он околдовывал ее. Пленил ее. Непринужденно, медленно отодвигаясь, она увеличила пространство между ними. Казалось, он плыл по воздуху, а не шел, его золотые глаза осматривали ландшафт вокруг, медленно, не пропуская ничего, включая и то, как она отодвинулась от него.

— Если бы ты поела так, как надо, Александрия, то не было бы никаких проблем, особенно тех, что случились в комнате твоего брата. — Ненароком обронил он абсолютно безразличным тоном. Она почувствовало что, он, словно, дал ей под дых.

— Нам нужно поговорить об этом? — О питании? Почему это необходимо? Не есть, но питаться. Ее мозг пугался этого слова и его новых значений.

Его рука проскользила по ее шелковистым волосам вниз и обратно. Жест был очень нежным. Тепло проникло под кожу, а рот задрожал. Его рука как бы случайно касалась ее. Их пальцы переплелись, затем он слегка переместился таким образом, что они были вместе, очень близко.

— Все прекрасно, cara. Ты зря боишься.

Она глубоко вдохнула, в попытке сосредоточится на неприятной теме, но близость Эйдана переворачивала все у нее внутри. Она чувствовала ток, который пробегал между ними, шипя. Кончиком языка она облизала пересохшие губы. Она остро чувствовала его пристальный взгляд, следящий за этими простыми движениями, превращая их в какое-то эротическое шоу.

— И что мне делать? Может, мне стоит начать питаться от Томаса Ивена? — Легкомысленно предложила она, несмотря на то, что горло сдавило от волнения. — Я думаю, что смогла бы соблазнить его так же, как это делают женщины-вампиры в фильмах.

Эйдан знал, что она говорила это просто так, он был у нее в уме. Но изображение ее тела переплетенного с магнатом программного обеспечения было слишком четким и ярким. Предупреждающее рычание вырвалось у него прежде, чем он сумел остановить себя. Мелькнула белая молния, зубы угрожающе оскалились. Он запустил руку в свои длинные рыжевато-коричневые волосы. В этот момент он был опасен, и это потрясло его. Он никогда не представлял угрозы для человеческой жизни, если только не воевал. Люди были теми, от кого они кормились и кого защищали. Он редко ссорился с ними из-за мелочей. Подобно всем Карпатцам, когда их земля лежала в руинах и их страны были разделены, они использовали свои способности для борьбы. Но это было совсем другое. Это было личное. Томас Ивен никогда не будет полностью в безопасности.

Александрия немедленно почувствовала изменения в Эйдане. Он замкнулся в себе, сражаясь с демоном внутри себя, о котором она не имела никакого понятия. Его пальцы напряглись.

— Что случилось, Эйдан? — Мягко спросила она, касаясь его.

— Даже не шути так. Я сомневаюсь, что Ивен остался бы в живых, если бы ты соблазнила его. — Сказал он с абсолютной уверенностью, даже не пытаясь смягчить удар. Его голос был мягок и бархатист, но в нем было столько угрозы, что это было намного хуже, чем крик. Он притянул ее пальцы к своим губам, посылая мурашки по ее коже. — Ивену не следует искушать судьбу, прикасаясь к тебе.

Она вырвала свою руку, чувствуя тепло в своем теле и боль, которая все усиливалась. Рассеянно она отерла свою руку о джинсы на бедре, пробуя стереть ощущения его губ на своей коже.

— Знаешь, Эйдан, в большинстве случаев я не понимаю то, что ты говоришь мне. Почему Томас Ивен будет искушать судьбу? Или я его убью? — Она пробовала не задерживать дыхание, дожидаясь ответа.

Его тело снова оказалось напротив нее, теперь они шагали, словно танцуя танго.

— Нет, caramia, это я убью его. И очень сомневаюсь, что у меня получится сдержать себя. Скорее всего, я даже не захочу сдерживать себя.

Ее голубые глаза расширялись по мере того, как она продолжала всматриваться в его лицо.

— Ты действительно говоришь правду? Но почему ты собираешься так поступить?

Его колебание длилось одно мгновение, пока он старался осторожнее сформировать свой ответ.

— Я отвечаю за твою безопасность. А этот человек хочет от тебя намного больше, чем твои рисунки, Александрия. Ты еще молода и многого не замечаешь.

Она вздернула подбородок.

— Если хотите знать, мистер Сэвэдж, то у меня была куча любовников. И если я захочу соблазнить Томаса Ивена, то тебя это не касается. Я сама могу позаботиться о себе.

Ее шелковистые волосы вдруг оказались у него в руке, и он притянул ее к себе. Он подошел так близко, что ее стройное тело откинулось назад. Его золотые глаза пылали дикой страстью и чувством собственности, когда пристально впивались в нее.

— Ты моя Спутница жизни. К тебе никогда не притрагивался другой мужчина. Я был у тебя в голове и видел твои воспоминания. И не пытайся рассказывать мне о дюжине мужчин в твоей жизни.

Она все еще оставалась пассивной. И, несмотря на то, что его тело вело себя агрессивно по отношению к ней, не было боли или даже мысли о том, что она подвергается опасности. Была только его дикая настойчивость, как будто его с нутрии пожирал демон. Она посмотрела на него своими голубыми глазами и отвела взгляд.

— Ко всему прочему, ты еще страдаешь и мужским шовинизмом. Хочешь, чтобы я поверила, будто у тебя тоже не было женщин? Убирайся из моей головы. Ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою личную жизнь. Кем бы эти Спутники жизни ни были, я не хочу знать этого.

Она попробовала произнести это вызывающе, но, оказалось, очень трудно, когда его совершенный рот находится в каком-то дюйме от нее. Ее смущали вещи, которые возникали у нее в голове, при взгляде на его губы.

Она не могла оторвать от него глаз. Алекс видела, как они становятся горячее, и твердая решимость появляется из их глубины.

Его губы разомкнулись, и он медленно и бесконечно нежно прикоснулся к ее рту. Прикосновение было еле ощутимым, словно легкое касание перышка, которое посылало волну желания, болезненно проходя сквозь ее тело.

— Просто не забывай об этом, соблазняя мужчин. — Прошептал он несколько небрежно у ее рта.

Она чувствовала, как он произносит эти слова. Ощущала его дыхание. Его губы были жаркими и соблазнительными, тело — твердым, и она чувствовала, как он прижимается к ней сильнее. Его рука обхватила ее голову, а палец слегка ласкал пульс на шее. Ветер подул, и шелковистая масса волос запуталась в его руке, привязав ее к нему.

Она чувствовала его запах, который манил ее, неосознанно и сильно, словно запах самца к его самке. Она хотела его, невзирая на все доводы рассудка. Александрия никогда не чувствовала такого сексуального желания к мужчине, и еще больше ее поражал ее ответ. Это было сильным и властным, жарким и страстным, эта потребность была стихийной, как природа. Она хотела его прямо здесь, среди ночи, в ее объятьях, так он был нужен ей.

Вдруг, она резко оттолкнула его от себя.

— Прекрати, Эйдан. Прекрати это. — Она подняла руку, стараясь успокоить его. — Я не готова к этому.

Он был настолько сильным и доминирующим, что она могла остаться с ним до тех пор, пока не узнала, как выжить без него. Пока она не смогла бы существовать без него.

— Ты не хочешь понять меня. — Прошептала она ему.

Он погладил подушечкой пальца ее нижнюю губу.

— Я едва прикоснулся к тебе, cara mia, а ты уже бежишь от меня, словно заяц.

— Любой, кто находился бы в здравом уме, сбежал бы от тебя, Эйдан. Ты говоришь, как сумасшедший. И тебя абсолютно не касается, сколько у меня было любовников. Это мое дело. Я же не спрашиваю у тебя, сколько любовниц было у тебя? — Она вдруг представила в его объятьях другую женщину, и эта мысль ей совсем не понравилась. — Ты такой лицемер. Сомневаюсь, что все эти столетия ты жил, как монах. Скорее всего, у тебя было больше женьщин, чем мне хотелось бы знать. Сотни. — Она подумала об этом. — Тысячи. Ты кобель. Дикий кобель.

Он не смог пересилить себя и рассмеялся. Подойдя к ней, он снова взял ее за руку и повел к дому. Ее рука по сравнению с его казалась маленькой и хрупкой, а кожа мягкой и нежной, вызывая желания дотронуться. Ветер играл ее волосами, продувая их через его руку, соединяя их с сотней морских брызг.

Александрия шла рядом с ним и пробовала отвлечься на что-нибудь, чтобы не чувствовать, как он защищает и лелеет, ощущая как он идет рядом. Это было так странно и непривычно — чувствовать рядом его гибкое и сильное тело, создавая ощущение уязвимости по отношению к нему, но он обнимал ее очень бережно. С каждым шагом, что она делала, она все больше бесилась: он посмел вмешаться в ее личную жизнь!

— Я думаю, что ты неправильно обо мне думаешь, Эйдан. У меня не было любовников, но только лишь потому, что я еще не влюблялась. Все впереди. Я нормальная.

Его губы дернулись. Он мужественно пытался сдержать свою улыбку, но ему понадобилось пройти несколько шагов, прежде чем он смог ответить спокойным голосом.

— Я никогда и не думал, что с тобой что-то не так. Если это тебя так волнует, буду рад продемонстрировать обратное.

Она вырвала свою руку. Он находился предельно близко, был слишком ярким и живым. Химия была между ними поразительно взрывоопасна. Он не смог бы остановиться только на поцелуе, если бы прикоснулся к ней. Это было бы небезопасно.

— Спорю, что ты смог бы. Но этого не будет. Я не хочу становиться вампиром, и не стану одной из них.

Его брови слегка приподнялись.

— Отличное правило. Я рад, что ты начинаешь проявлять здравомыслие. И у тебя никогда не появится влечение к человеческому мужчине.

— Томас Ивен очень привлекателен.

Взгляд его янтарных глаз остановился на ней.

— Ты считала его акулой. А от его дешевого парфюма у тебя разболелась голова.

— Он лучше тебя. — Запротестовала она. — У нас много общего.

Ее голубые глаза смотрели на него с вызовом.

— И у него вовсе не дешевый парфюм. Он очень красив.

Вдруг, она оказалась в его объятьях и уткнулась в его грудь. Рука Охотника стала ласкать стройную шею.

— Он не для тебя. — Его палец погладил ее нижнюю губу.

Ее тело сразу отозвалось на этот жест, словно так и должно было быть. Он заслонил собой все: и ночь и звезды, было только его тело, его тепло и сила. Ее грудь сдавило, а кровь бешено побежала по венам.

Алекс слышала, как стучит его сердце. Слышала, как в его венах бежала кровь, зовя ее. И голод, острый и сильный, захватил ее. Она попробовала отпрянуть подальше, отчего у нее вырвался еле слышный стон. Она гордилась собой, ведь ей хотя бы на время удалось забыть, что необходимо питаться. Но реальность обрушилась на нее, и окружающая красота сразу поблекла. Она стала бояться за него. Потом, положив обе руки на его грудь, попыталась оттолкнуть его. Но это было все равно, что стараться сдвинуть бетонную стену.

Эйдан просто проигнорировал ее.

— Перестань бояться, это естественно для тебя. Ты действительно думаешь, что сможешь навредить мне? — Он обнял ее сильнее, и Алекс почувствовала, что ее ноги оторвались от земли. Его рот прикасался к ее уху. — Но я благодарю тебя за заботу.

Обнимая его за талию, Александрия глянула вниз и увидела, как земля стремительно удаляется. Они плавно поднимались вверх. Это ленивое, спокойное движение страхом отозвалось в ее сердце.

— Думаю, что сейчас самое время сказать, что я боюсь высоты. — Рискнула она проговорить, когда стук сердца громко отдавался в ее ушах.

— Нет, моя маленькая обманщица. Ты боишься не этого, ты боишься тех вещей, которые не понимаешь. Разве ты никогда не представляла полет? Высоко-высоко над землей? Посмотри на наш мир, piccola, на эти прекрасные вещи, которые теперь можешь творить. — В его голосе слышалось нежное поддразнивание. — Ты можешь парить, словно птица, стоит только пожелать.

— Мечтать об этом и делать — две совершенно разные вещи. И это не я делаю, а ты. — Его ответный смех был низким и чувственным.

— Разве бы ты хотела, чтобы я позволил попробовать тебе это? Как-будто ты сама не можешь?

Ее пальцы конвульсивно вцепились в его рубашку.

— Даже не смей шутить на эту тему.

Но он не ослабил свои объятья, и она ощутила себя защищенной и спокойной. Сделав глубокий вдох, Александрия оглянулась вокруг.

Щупальца тумана проплывали рядом. Ей захотелось прикоснуться к одному, чтобы посмотреть — получится ли, но она боялась освободить свою руку, вцепившуюся в Эйдана мертвой хваткой. Наверху блестели звезды, а внизу волны бились о скалы, посылая мириады брызг во всех направлениях. Ветер качал верхушки деревьев, казалась, что они машут ей.

Александрия почувствовала себя замечательно. Ей не было страшно. Тяжесть, которая ее угнетала, вдруг исчезла и она стала смеяться, по-настоящему смеяться. Этот звук заставил сердце Эйдана остановиться. Его руки еще сильнее прижали ее. Ему хотелось всегда слышать звук ее смеха. Ее аромат, ощущение ее тела, все это рушило его контроль, пробуждая в нем зверя.

Она мгновенно почувствовала изменения в нем. Ощутила, как его тело напряглось, и он сильнее прижал ее к себе. Мгновение, и они оказались на балконе его дома, который выходил в сторону частных домов. Ноги Охотника коснулись пола, но он не опустил ее, с легкостью внеся внутрь мимо резных застекленных дверей.

— Эйдан! — В ее голосе послышался протест, панические нотки. Алекс не могла оставаться с ним. Он слишком сильно искушал, а она была слишком слаба, чтобы бороться с этим, ее эмоции были слишком сильны.

Его губы мягко прикасались к ее векам, щекам.

— Разве я не говорил тебе, что ты должна мне доверять? — Он устроил ее у себя на коленях, укачивая ее, словно в люльке. Она была так близко к нему, и все для него, казалось, не имело значения, кроме потребности в ней. Между ними не было тайн. Она могла легко соединиться с его умом и найти там всю необходимую информацию.

Александрия испуганно вздрогнула. С ним было что-то не так, он сильно изменился с того момента, как разбудил ее. Эйдан даже смотрел на нее совершенно по-другому, словно она была для него единственной, и он имел неоспоримое право на нее. Была нежность, но и твердая решимость, уверенность, цель. Она прикоснулась к его лицу дрожащими пальцами.

Ночь только подчеркивала его мужскую красоту, густая масса рыжевато-коричневых волос ниспадала на его широкие плечи. Девушка видела его длинные ресницы, изящный нос, четко очерченный подбородок, твердые грубы.

— Соедини свой ум с моим. — Прозвучал мягкий приказ.

Она напряглась и покачала головой. Ее жизнь уже никогда не будет прежней, она изменилась навсегда. Интуитивно, она чувствовала, что он все сильнее и сильнее затягивает ее в свой мир. Ей придется как-то с этим справиться.

— Нет, Эйдан. Я не хочу этого.

— Я только хочу покормить тебя, cara, и ничего больше. Хотя, если честно признаться, то искушение почти нестерпимое. Свяжи свой ум с моим. — В это время тембр его голоса изменился, стал гипнотическим, низким, с легкой ленцой, соблазнительный.

Александрия стала бороться против сильных объятий. Ее мозг был в панике. Живот скручивало. Сердце бешено стучало. Потом все резко изменилось — она почувствовала жаркое сексуальное напряжение между ними, которое только увеличивалось. Она постаралась заглушить низкий стон, который пытался соскользнуть с губ. Это была не она. Этого не могло быть. Чтобы она захотела мужчину? Чтобы ее ум и тело изнемогали от желания? Она никогда не желала никого кусать, от мысли о прикосновении губами к его груди и шее тело сжималось и начинало пульсировать в ответ. Жар сжигал ее, чувственное наслаждение поднималось к пику. Всего этого она никогда раньше не знала.

— Соедини свой ум с моим. — Снова прошептал он, эти слова были точно ласка. Его язык нежно дразнил ее кожу над пульсом, все ее тело напряглось в ожидании.

В отчаянье она поступила так, как он хотел. Разум Эйдана застилал туман из жара, голода и необходимости. Эротические картины появлялись у него в голове. Его рот и язык ласкали ее кожу все ниже и ниже, в то время как его руки расстегивали кнопки на свитере. Она окунулась в сильный жар, голод, потребность. Ее кожа стала очень чувствительной. Она услышала свой стон, почувствовала, как к ее обнаженной груди прикасается прохладный воздух.

Он прикасался к ней, лаская руками ее ребра, скользя по мягкой коже ниже груди. Охотник нежно покусывал ее шею, шептал что-то непонятное. Его рот опустился вниз к одной груди, чувственно покусывая ее, бархатный язык ласкал твердый сосок.

— Я твой Спутник жизни. Возьми от меня то, что тебе нужно. Ешь, caramia. Возьми то, что только я смогу тебе дать.

Она почувствовала его губы настолько близко, что это вызвало в ней жаркие, эротические и непривычные ощущения.

Алекс закрыла глаза. Она перенеслась в мир мечты. Ее тело отяжелело — оно было непривычно к тем желаниям, что раздирали ее также отчаянно, как и голод. Он расстегнул рубашку, и они стали еще ближе, соприкасаясь обнаженной кожей. На мгновение он удержал ее, наслаждаясь ощущением нежного, мягкого, сливочно-белого тела рядом со своими твердыми мускулами. Подняв руку, Эйдан прижал ее голову к своей груди.

Его сознание отразило ее необходимость питания, усиливая ее до тех пор, пока красный туман не стал застилать все вокруг. Щека девушки скользила по его сильным мускулам, чувствуя мышцы и сухожилия под кожей, вдыхая аромат его крови, жизни. Она чувствовала, как его тело стало больше и напряженнее от желания. Медленная, чисто женская, улыбка заиграла на ее губах. Ее язык наслаждался его кожей, ароматом — мужским, пряным. Влечение. Ее губы ласкали кожу над его пульсом.

Мышцы Эйдана напряглись от прикосновения. Он сжал зубы и плотно прикрыл глаза, пытаясь совладать с требованиями тела. Алекс была словно жаркий шелк и огненная молния, обжигая своими прикосновениями его грудь. Она стала ласкать его живот, опускаясь все ниже и ниже, мучая его невыполнимыми обещаниями. Ее язык дразнил, танцуя на его коже, пока он не стал думать, что сошел с ума.

В Александрии пробудилась природная чувственность, увеличиваясь за счет крови Карпат, струившейся в ее венах. Эйдан был ее Спутником жизни, и, несмотря на то, что она отказывалась признать это, ее тело хотело его, нуждалось, жаждало. Ее природные барьеры отошли в сторону, равно как и гуманность была сметена потоком страсти. Ее кровь закипала и манила его. Ее тело невольно перемещалось до тех пор, пока не прильнуло к нему, кожа к коже, без границ и помех в виде одежды. Ее ум запутался в сознании Охотника, словно в силках, сплетая все мысли вместе. Чего хотел он — того желала и она. Что было необходимо ей — в том нуждался и он.

Ее язык ласкал его пульс, гладя мышцы на шее. С громким стоном он откинул голову назад. На его коже выступили капельки пота, тело набухло в диком желании, а джинсы стали слишком тесными для его тела, рвущегося на волю. Ее зубы покусывали его легко, но настойчиво. Дрожь прошлась по всему его телу от головы до пят, кровь пульсировала от желания, превращаясь в расплавленную лаву, готовясь вырваться на поверхность. Эйдан желал ее более чем кого-либо за все столетия своей жизни. Его руки сжались сильнее. Он нагнул голову и стал прикасаться губами к ее волосам, закрытым векам, лбу.

Он неровно дышал, из горла вырывался звук: что-то среднее между хрипом и стоном, отчаянной попыткой остановить крик. Все его тело напряглось, когда раскаленная добела боль прошла через все его тело, сменяясь невыразимым удовольствием, затопившим каждую клеточку его тела. Ее зубы прокололи его кожу и глубоко вонзились, а его кровь потекла в нее, когда ее губы затрепетали в чувственном безумии, питаясь. Эротично. Горячо.

Ее рука прошлась по его груди вниз, лаская плоский живот, еще ниже, по золотистой полоске волос, пока кончики ее пальцев не коснулись пояса его брюк. Эйдан переместил свой вес, пробуя облегчить напряжение под натянутой ширинкой, сковывающей пульсирующее тело. Ему отчаянно нужно было успокоиться.

Его острые клыки касались языка, а рот наполнился слюной. Пока она кормилась, он наслаждался ароматом ее волос. Это было так эротично, что все остальные опыты сексуальных отношений, которые были у него на протяжении веков, блекли в сравнении с этим. Он неосознанно укусил ее за плечо, на месте где Карпатцы веками оставляли метки своего влияния, это был инстинкт чистой воды, о котором он до этой поры не знал. Его тело напряглось и вспотело, стало пульсировать дикой потребностью, сгорая в огне.

Ее рука двигалась, лаская его. Ее ум, неразделимо объединенный с его сознанием, тоже был затерян среди палящей потребности. Она видела картины в его голове, где они оба извивались в экстазе. Алекс точно знала, чего он хотел, чего хотело его тело. Его желание было и ее. Ее рука расстегнула брюки и освободила его. Девушка почувствовала, как Охотник содрогнулся, когда она обхватила пальцами его всего, а потом стала гладить и ласкать его твердое древко.

Его зубы сжались, а тело выгнулось, в ушах стоял шум, глаза застилал красный туман желания. Словно отбойными молотками били по черепу. Он сжал зубы сильнее, когда она стала двигаться.

Тут одна здравая мысль возникла на поверхности ее сознания, и Александрия поняла, что делает. Это было словно какой-то эротический сон, но сейчас она сумела отрешиться от прохлады ночи, от тепла его тела, от ласк его рук, от собственного необузданного поведения и своего рта, чувственно кормящегося на его груди.

— О, Боже! — Отстранилась она от него, точно обожглась. Его рука удержала ее голову, и она увидела тоненькую струйку крови, стекающую по его груди.

— Закрой рану своим язычком. Твоя слюна обладает лечебным действием, не остается ни следа, если мы этого хотим. — Его голос был словно ласка, мягкий и нежный, в нем проскальзывали нотки желания. Его руки ждали ее согласия.

Она сделала так, как он сказал, потому что была в ужасе и не смогла ослушаться его. Эйдан был в таком состоянии, что одно неверное движение могло смести ее сопротивление в сторону. И у него получилось бы это. Она знала это. И он знал. Они были соединены сознанием. Александрия затаила дыхание, пока он боролся за контроль над собой. Его тело было твердым, как скала, пытаясь сдержать свою агрессию и то горячее пламя, в котором сгорали оба. Низкое рычание вырывалось из его горла. Сейчас он был скорее зверем, чем человеком, и она понимала, что не знает существа, с которым имеет дело.

— Извини, извини. — Она произносила это словно молитву, унижаясь за то, что была так смела и безответственна. — Скажи мне, что ты меня загипнотизировал и вынудил сделать эти вещи. Ты ведь сделал это?

Умоляла она его. Все это отражалось в ее голосе, глазах, сознании. Но они были соединены вместе, и между Спутниками жизни не может быть лжи. Даже если бы он захотел ее пожалеть и соврать, то не смог бы. Эйдан покачал головой, понимая, что ответ уже был у нее в голове. Александрия простонала и закрыла лицо руками.

— Я не такая. Я не поступаю так с мужчинами, я не пью кровь, я не люблю заигрывать. Что ты сделал со мной? Это даже хуже, чем я могла представить! Я что, превратилась в вампира-нимфоманку? — Она пыталась вырваться из его рук, но Эйдан еще сильнее сжал свои объятья.

— Успокойся, cara. Дыши. Все можно объяснить логически. — Ему безумно хотелось убедить ее раз и навсегда, что он сделал все правильно, и навсегда избавить себя от этого ада. Но он не мог так поступить с ней. А дикая мысль о том, что она вампир-нимфоманка, вызвала улыбку на его лице. Это заставило его сердце содрогнуться, несмотря на то, что сейчас у него почти не было самоконтроля.

Александрия прекрасно понимала, сколько силы воли и контроля он затрачивает, стараясь успокоить свои инстинкты, которые буквально кричали о том, что она принадлежит ему. Она с трудом сглотнула, стараясь не воспламенять его дальше. Она дрожала от мысли, что ей нужно защищать свои потребности и желания, чувства, которые она никогда ранее не испытывала. Почему он? Почему именно он заставлял ее гореть, почему именно он был так необходим ей? Она весьма охотно пила его кровь. Она пила ее, но хотелось ей намного больше. Ей хотелось, чтобы он тоже попробовал ее. Хотелось отдаться ему, чтобы он касался ее, хотелось прикасаться к нему. Она снова простонала. Ей нельзя больше встречаться с ним больше, пока она жива. И, о Господи, у него в голове такие яркие картины. Его намерения по отношению к ней были какими угодно, за исключением простой дружеской заботы. Эйдан Сэвэдж хотел ее таким нечеловеческим желанием, что ей было даже страшно об этом думать.

— Ты сомневаешься, piccola. — Мягко спросил он, в то время как его дыхание было более взволнованным, чем ему хотелось бы. Он хотел, чтобы это было ее желание, ее выбор — остаться. Но если он позволит ей сейчас убежать, то может потерять многое. Его рука, успокаивая, погладила ее по шелковистым волосам. — У нас у обоих все хорошо. Ничего такого не случилось.

— Ты считаешь, ничего не случилось? — Воскликнула она. — Я пила твою кровь.

Одна только мысль об этом, и она вся напряглась, а живот конвульсивно сжался. Ей захотелось сделать это снова, это было необходимо, ее голод насыщен, до поры до времени, но тело сжималось от желания.

— Я уже говорил, что для нас это нормально. И тебе не следует волноваться о том, что ты можешь навредить Джошуа. Я прослежу за твоими желаниями. Это мое право. — Его голос был мягок, словно бархат. — Это моя привилегия.

Его рука нашла ее горло и осталась там, чувствуя, как под его рукой отчаянно бьется пульс. Края ее свитера были все еще не застегнуты, и его взгляду представлялись соблазнительные холмики груди. Казалось, Александрия не осознает этого, все еще потрясенная своим распутным поведением и питанием кровью Эйдана. Она не могла думать более ни о чем. Вид ее прелестей не помогал ему успокоиться. Он внезапно почувствовал дикое желание, которое сметало все на своем пути — погрузить свои зубы в нее и заставить ее быть его полностью, бесповоротно в его жизни.

Александрия тщательно избегала смотреть выше его колен. Он, не извинившись, ушел в тень. В отличие от нее, Эйдан не стеснялся этого. Было сразу видно, что он безумно хочет ее и имеет право на нее. Она пристально смотрела на звезды, которые, то появлялись, то исчезали за облаками. Ночь была красива, и это успокаивало. Ощущение его руки на своем горле должно было напугать ее, но вместо этого она почувствовала заботу.

Александрия облизала губы. Никогда еще ее эмоции не были такими сильными.

— Ты не заставлял меня, правда?

— Ты моя Спутница Жизни. Твой ум и тело узнают меня. Связь между нами будет расти, потребности увеличатся. Это путь наших людей, он помогает в нашей долгой жизни. Вместо того чтобы исчезнуть, наши сексуальные потребности друг в друге только возрастут. Придет время, когда нам надо будет соединиться или последствия будут ужасны. — Он пробовал осторожно подбирать свои слова, но при этом оставаться максимально честным.

Она пыталась сконцентрироваться на чем-то другом, кроме него, при этом сильно краснея.

— Насилие? Ты возьмешь меня силой? Я не хочу этого, блин, я даже не уверена, что ты мне нравишься. Почему, ну почему это случилось именно между нами?

Он глубоко вздохнул. Похоже, она была уже готова пуститься наутек. Ему придется довериться ей, все-таки у нее есть храбрость.

— Ты никогда не почувствуешь физического желания к другому мужчине, потому что родилась для меня. Твоему телу нужен только я. Ты моя Спутница.

— Я уже ненавижу это слово. — Воскликнула она обиженно. — Ты изменил мою жизнь без проса. Я даже не знаю, кто я теперь. — Взгляд ее голубых глаз встретился с его взором. — Я не собираюсь сдаваться без борьбы.

Его палец прикоснулся к ее подбородку, послав тем самым молнии огня, которые поражали ее.

— Я уже вошел в твою жизнь, как и ты в мою. Это уже произошло.

— Я так не думаю! — Возразила она, вздернув подбородок. Вдруг она поняла, что у нее расстегнута кофта, и какое зрелище она представляет. В не себя от страха она попыталась застегнуться.

— И ты молчал? — Проговорила она с возмущением, наблюдая, как в его взгляде мелькнул чисто мужской интерес.

Он лениво пожал плечами.

— Определенно, лучше бы вообще без нее, но если ты так хочешь…

Она сильно покраснела.

— Давай больше не будем об этом, ради Бога!

Он поймал себя на том, что улыбается, невзирая на то, что его тело сжигало желание. Неторопливо он накинул на себя рубашку и стал застегиваться.

— Так лучше? — Поддразнил он ее нежно.

Его голос послал импульс чистого удовольствия по ее позвоночнику. Никто не заслуживает иметь такой голос. И рот, как у него. Она пристально посмотрела на Эйдана, замирая от его совершенства. Ни у кого не должно быть такого соблазнительного рта. Ее сердце тревожно забилось в груди. Его губы, как и голос, гипнотизировали. Ближе. Еще ближе. Она могла почти ощутить горячее прикосновение его губ.

Когда его губы прикоснулись к ней, ее сердце замерло. Его язык ласкал полную нижнюю губу, дразнил, упрашивая открыться, чтобы попасть в шелковистую глубину. Ее сердце бешено застучало. Он исследовал, познавал ее рот, увеличивая жаркое притяжение между ними. Это был Эйдан, тот, кто первый медленно и неохотно поднял голову. Его глаза стали, словно расплавленное золото, потемнели, и начали блуждать по ее лицу в странном напряжении. Его палец ласкал подбородок, когда ладонь обхватила горло.

— Ты все еще так считаешь, — прошептал он словно маг, увлекая ее в глубину своего голоса. — Это не так.

Его шепот точно прикоснулся к ее коже. Она посмотрела на него пристальным беспомощным взглядом. Как он может делать это так легко? Пробудить ее сексуальные желания, когда она была уверена, что у нее их вообще нет?

— Я этого не делал. — Повторил он. — Ты смотришь на меня, как на паука, а себя представляешь маленьким мотыльком, который запутался в паутине. — Он постарался снова хоть как-то успокоить свое тело.

Она чувствовала каждый сантиметр его тела, плотно прижатого к ней. Она хотела остаться в этом положении навсегда и никогда не уходить от него. Ужас… Александрия попыталась вывернуться, но ничего не получилось. Она не сдвинулась ни на миллиметр. Его золотые глаза смотрели, не отрываясь от ее лица.

— Прекрати. Не делай этого, Эйдан. Ты совращаешь меня. Ты что-то делаешь своим голосом. Я знаю, что это так. Ты сделал тоже самое с Джошуа.

— Если бы я только мог, piccola. Это было бы здорово, хоть немного контролировать тебя. — Это бы открыло такие интересные возможности.

Она могла видеть довольно игривые мысли в его уме, их сплетенные тела, полностью обнаженные, его губы скользящие по каждому дюйму ее кожи.

— Хватит! — В отчаянии закричала она, чувствуя, как ее тело начинает плавиться от этих эротических картин в его голове.

Он смотрел абсолютно невинно, как младенец, и уткнулся подбородком в ее макушку.

— Я просто наслаждаюсь ночью, Александрия. Разве это некрасиво?

Она смотрела, как гаснут звезды, как начинает рассеиваться темнота, и небо становится серебристо-серым. У нее перехватило дыхание. Когда прошла ночь? Как долго она была здесь, с Эйданом? Она не хотела сейчас спускаться вниз, в комнату, и спать.

— Я хочу увидеть солнце.

Он погладил ее по голове.

— Ты можешь посмотреть нас солнце, но не выходи на него. И никогда не забывай надевать темные очки и про время.

Она сглотнула с опасением.

— Про время?

— Сначала ты станешь вялой, а потом появится сильная слабость, ты будешь полностью уязвима. Ты должна быть в безопасности в полдень.

Он говорил абсолютно спокойно, словно не отбирал у нее жизнь. Вдруг, она потребовала с ненавистью в голосе:

— А как же Джошуа? — Требовала она. — Как же его жизнь, школа, дни рождения, спорт? Он, возможно, будете играть бейсбол или футбол. Куда я денусь в течение его игр?

— Мэри и Стефан помогут.

— Я не хочу, что бы кто-то еще воспитывал моего брата. Я люблю его. Я хочу видеть, как он будет взрослеть. Как ты этого не понимаешь? Я не хочу, чтобы Мэри видела, как он будет отбивать мяч впервые. А как же родительские собрания? Мэри и туда пойдет? — В ее голосе было так много горечи, она сдавливала ее горло и мешала дышать.

— Дыши, Александрия. — Мягко приказал он, его рука стала массировать ее плечи. — У тебя продолжает перехватывать дыхание. От всего нового. Все решиться само собой. Только дай себе время.

— Возможно, если бы я встретилась с врачом, ученым, специализирующимся на заболеваниях крови, появился бы другой путь. — Проговорила она в отчаянии. Правда — самая ужасная вещь в мире, когда сталкиваешься с ней. Это было так отвратительно — пить чью-то кровь. Судя по всему, она не сможет преодолеть это отвращение, Эйдан только доказал это в очередной раз. Это было словно одержимость Эйданом, это пугало ее. Он пугал ее. Его доминирование пугало. Она бы отдала все, чтобы только уйти и вернуться к нормальной жизни.

Он слегка напрягся, словно превращаясь в дикую кошку из джунглей. Она чувствовала его перекатывающиеся во время движения мышцы. Его рука опустилась на шею, во взгляде было абсолютное понимание.

— Ты не сделаешь эту глупость. Существуют те, кто охотится на нас, и способы этой охоты — отнюдь не самое приятное в мире. Ты умерла бы долгой и мучительной смертью. Я не могу этого позволить.

— Я ненавижу, когда в твоем голосе появляется этот подтекст — «я весь такой спокойный и невозмутимый, а ты просто истеричка» — я терпеть не могу, когда ты это используешь. Ты что никогда не выходишь из себя? — Сверкала она на него глазами, из которых буквально вылетали искры. — Я не буду обращать на тебя внимания. Откуда я знаю, что это правда? Я никогда этого не делала. Это все еще может оказаться просто сном.

Его брови приподнялись, а губы, в ответ на ее слова, изогнулись в легкой улыбке.

— Сон? — Эхом отозвался он.

— Кошмар. — Поправилась она нахмурившись. — Очень плохой, очень яркий кошмар.

— Разве тебе не хочется, чтобы я разбудил тебя? — Любезно предложил он.

— Не строй из себя самоуверенного мачо. Меня от одной этой мысли передергивает. — Зашипела она, хотя ее сердце тревожно забилось. Как ему удавалось быть таким сексуальным и соблазнительным? Она не знала многого о мужчинах, но, несомненно, они не могли быть такими, как он. Опасными, угрожающими свободе.

Ленивая улыбка, появившаяся на его губах, мгновенно привлекла ее внимание.

— Я самоуверен? — Его палец ласкал ее кожу над пульсом.

Александрия чувствовала каждый всплеск, каждую волну, что проходили через ее тело, собираясь внизу живота и создавая ощущение порхания бабочек. Она отвернулась, чтобы не смотреть в его пристальные золотые глаза, на совершенные губы. Вдруг, она увидела тонкий ручеек алого цвета, который стекал с его груди и запутывался в золотистых волосах, спускающихся по плоскому животу. Прежде чем она осознала свой поступок, она, следуя инстинкту, наклонила голову и пробежалась языком по этой рубиновой полосочке.

Эйдан почувствовал, как каждый его мускул напрягся и запылал от прикосновения. Его зубы сжались, и он с трудом сглотнул. Она обладала природной чувственностью, а ее тело узнавало его. Каждое ее движение манило его, завлекало. Александрия была так невинна, что даже не подозревала, какой опасности подвергалась. Столетия дисциплины рассыпались в прах, оставляя только темноту и голодного зверя, который жаждал претендовать на свою Спутницу. Эйдан не смог себя остановить. Его пальцы погрузились в шелковистые волосы девушки и крепче прижали ее к нему, пока земля не стала уплывать из-под ног, пока его тело не стало пульсировать где-то на грани боли и наслаждения.

Александрия отскочила без предупреждения, оттолкнув его так сильно, как могла. Охотник не смог остановить инерцию и упал на пол балкона. Он смотрел на ее закрытые глаза, пробуя сдержать вырывающийся смех.

— Что случилось?

— Перестань так делать. — Но слова мало что значили. Это было сексуально. Привлекательная… соблазнительная… Уперев руки в бока, она гневно сверкнула на него.

— Успокойся!