Темное золото

Глава 14

Новомодный бар для знакомств и ночных игр был странной смесью вычурности и дешевки. Она окинула взглядом очередь при входе в бар и охрану. Сразу стало ясно — все они берут взятки, и, уж тем более, ясно, что они предпочтут получить от любой симпатичной девицы. Очередь была длинная, но Александрия, проигнорировав это, направилась прямо к двери. Она заметила, какое впечатление стала производить на людей, и обратила внимание, что ее голос так же полностью завораживает их, как и голос Эйдана.

Она проигнорировала мужчину, стоявшего прямо на ее пути. Его голова резко поднялась, и он выразительно вздохнул. Он даже не колебался, схватив ее. Музыка ударила в уши, проходя вибрацией через все тело. Она мгновенно почувствовала давку чужих тел. Но, больше всего, ее подавляло то, что она слышала их сердцебиение и ток крови по их венам.

Высокий мужчина, облаченный в черную кожу, сразу решил, что она предназначена ему, поймав ее запястье и оскалив зубы в улыбке. У него была грязная борода, от него разило одеколоном, виски и потом. На левой руке красовалась татуировка с изображением паутины, в центре которой разместилась Черная вдова.[7] На ее брюхе были большие красные песочные часы, а также проглядывались намеки на клыки, торчащие изо рта. Мужчина искоса посмотрел на нее и стал подтаскивать к себе.

— Я искал тебя всю ночь.

Она хотела почувствовать хоть что-нибудь, кроме яростного протеста в животе, но, очевидно, он был не ее идеалом. Она с улыбкой посмотрела ему в глаза.

— Этого не будет. — Сказала она мягко, но твердо.

Улыбка поблекла, когда она увидела в нем волны насилия. Этот мужчина был из тех, кому не нравилось, когда им отказывали. Его пальцы сжались, словно клешни.

— Разрешите мне пройти. — Проговорила она спокойно, хотя внутри все замирало. Она, так или иначе, хотела получить этой ночью удовольствие от обоих миров, подумав, что существо, в которое она превратилась, сможет защитить ее от вещей, подобной этой.

Смех мужчины был отвратителен.

— Попробуй, детка. — Но когда он еще сильнее сжал ее запястье, то почувствовал что-то на своей руке. Он взглянул вниз и, к своему ужасу, увидел, как Черная вдова поползла от запястья вверх к бицепсу. Он практически увидел, как она сердито щелкнула зубами, и почувствовал дрожь в своих волосатых ногах. Он замер, потом громко закричал, отпуская запястье Александрии, ударяя и начиная дико тереть свою руку.

Александрия ничего этого не видела, но воспользовалась возможностью и плавно двинулась, исчезая в толпе.

Мужчина мутно посмотрел на свою руку, прижав ее к сердцу и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Но он видел только одну вещь — свою татуировку. Ничего не двигалось… Он вцепился в свои волосы и взъерошил их.

— Все мужики, а то я что-то много выпил сегодня. — Проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Александрия дальше скользила через толпу, чувствуя, как оглушает музыка. Ее кровь была горячей, но кожа — ледяной. Казалось, все в ней протестует против тех тел, к которым ей приходится прикасаться, пробираясь вперед. Невысокий мужчина с каштановыми волосами прикоснулся к ней, улыбаясь, с вопросом.

— Потанцуем?

Он был одинок. Она чувствовала это так же, как и его глубокую печаль, почти граничащую с отчаяньем кому-то понравиться. Не глядя на него, она улыбнулась, соглашаясь, и позволила ему вывести себя на танцпол. В тот момент, когда его руки обняли ее, а его тело прижалось к ней, она поняла, что совершила ошибку. Она не была человеком. Она была не тем, что нужно ему. Его иллюзия, как и ее, была вызвана отчаянием. Но его отчаянье было более сильным, чем у нее. Никто из них не был готов к этому. Она читала его мысли, его горе и боль от потери жены шестью месяцами ранее. Но она не была Джулией, его женой. Она даже не была обыкновенным теплым телом, которое могло бы помочь ему скоротать эту ночь. А он не был Эйданом, и никогда им не станет.

Эта последняя мысль вызвала у нее внутри волну страха. Почему она думает о нем? Она сможет найти мужчину. Человеческого мужчину. Это оказался не он, но где-то же должен быть он.

Мужчина спросил.

— Пойдем ко мне?

— Ты хочешь не меня, — нежно проговорила она, отодвигаясь и образовывая дистанцию между ними.

Он сильнее прижал ее к себе.

— Это ты не меня хочешь, но мы сможем помочь друг другу, — сказал он, оправдываясь. Ему хотелось, чтобы кто-то прогнал призраков, хотя бы на несколько часов.

Запах его крови манил ее. Живот Александрии скрутило, и она почувствовала, как перехватило горло. Она непреклонно покачала головой.

— Извини, но я не могу. — Когда она отошла, музыка изменилась, стала неистовой, быстрой, и это, казалось, заставило мужчину практически повиснуть на ней. Когда он напряг руку, чтобы вернуть ее обратно, то почувствовал, как руку ударило током. Он выругался и немедленно отпустил ее. Александрия, удивленная, отступила подальше.

— Что случилось?

— Ты ударила меня! — Обвинил он.

— Что я сделала? — Она стала медленно отодвигаться от него. Могла ли она сделать так, не зная об этом? Или произошел несчастный случай? Она не знала, но была рада такому разрешению ситуации. Девушка снова нырнула в толпу и двинулась вместе с ней по кругу, через комнату, в то время как музыка била ее по голове, проходя через все тело.

Александрия нашла бар. Несколько мужчин в костюмах подвинулись, чтобы она смогла подойти. Их реакция была многообещающей. Они казались достаточно привлекательными. Некоторые были даже красивы, некоторые казались дружелюбными, но она ничего не почувствовала. Было такое ощущение, что внутри у нее все умерло. Полностью умерло.

Алекс спросила себя, что же она хотела доказать себе, когда обходила все это? Девушка посмотрела на бар, потом на свои кроссовки. Это не ее. Она всегда была очень разборчива. Этого точно не было в ней. Она не привлекала мужские взгляды даже тех, кто раньше всегда игнорировал ее.

— Вы выглядите грустной? — Высказал один из мужчин в костюмах свое наблюдение. — Не хотите поговорить? Просто поговорить. — Он протянул руку вперед. — Я хочу только это. Просто посидеть и поговорить. Меня зовут Брайан.

— Александрия, — сказала она, покачав головой. Он был слишком хорош. Он сказал, что хочет только поговорить, но она с легкость читала его более глубокий интерес. — Спасибо, но, думаю, я пойду домой.

Домой. А где был ее дом? У нее его не было. Боль стала слишком сильна, чтобы вынести ее. Она почувствовала, что ее взгляд остановился в самом темном уголке комнаты. Золотые глаза смотрели на нее. Ее сердце подскочило. Она не могла оторвать взгляд от пристального немигающего взгляда.

Эйдан вышел из тени. Он двигался очень плавно, гордо, словно большая дикая кошка из джунглей. Он захватил ее душу. Высокий. Сексуальный. Сильный. Он смотрел только на нее. Только на нее. Внизу, под шелковой рубашкой, слегка перекатывались мускулы. Он выглядел изящным, но, в то же время, его окутывала аура власти. И не было равного ему.

Она поймала себя на том, что дрожит в предвкушении его прикосновения. Одно только его присутствие оживляло ее. Словно Красное море перед Моисеем[8], толпа расступалась перед ним, пропуская. Никто не касался его, никто не цеплял и не толкал. Даже «костюмы» отодвинулись от нее, позволяя ему подойти. А потом он, стоя перед ней, предложил свою руку, пристально гипнотизируя глазами.

Было ли это принуждением или одержимостью, Александрия не знала. Ее это не заботило. Она, не смотря ни на что, не смогла бы остановить себя. Она сражалась не понятно за что. Ей был нужен он, и он был здесь. Она подала ему руку, и, когда он сплел свои пальцы с ее, она потянулась к нему. Было такое ощущение, словно она вернулась домой.

— Потанцуй со мной, cara mia. Мне нужно почувствовать тебя рядом. — Его слова и голос были такими соблазнительными, что стало невозможно сопротивляться.

Александрия легко заскользила в его руках, она идеально подходила к нему. Он был сильным и теплым, и ток моментально зашипел между ними. Ее голова нашла свое место на его плече. Ее тело моментально подстроилось под его ритм. Она была рождена для этого, он — ее половинка. Это бархатистое черное обольщение, чистая магия.

Это было дом — эти объятья. Она сомкнула веки, наслаждаясь ощущением его тела. Музыка была медленной, практически невероятной для такого места. Их ни разу не задели. Он вел их в совершенном ритме, жар увеличивался с каждым движением. Казалось, пламя лижет ее кожу, перемещаясь на него и возвращаясь обратно.

Эйдан нагнул свою голову, чтобы попробовать ее. Его губы мягко, горячо ласкали ее шею, замедляясь над пульсом. Он чувствовал, как тот начинает ускоряться под его ртом, ощущал, что жажда становится не переносимой.

— Пойдем домой со мной, piccola, — прошептал он, пока его зубы нежно покусывали ее кожу, твердо, но плавно двигаясь вперед и назад над пульсом. Ее кровь пела для него, звала его. — Не мучай меня дольше.

Ее тело гибко и плавно извивалось рядом с ним. Еще ни в ком она так не нуждалась в своей жизни. Алекс не издала ни одного звука — она не могла. Но он знал ответ, даже в ее молчании. Он мог прочитать его в ее огромных глазах.

Пока они двигались к дверям, Александрия едва ли видела окружение. Эйдан защищал ее от давки, помещая свое тело между ней и толпой. На улице ночь, казалось, приветствовала их: звезды были ярче обычного, ароматы океана ощущались сильней.

Эйдан обнял ее за талию, прижимая ее к плечу. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Я должна была понять, что ты последовал за мной, чтобы защищать. Что ты сделал тому бедняге в кожаных штанах?

Он мягко рассмеялся.

— Ему нравятся пауки, Черные вдовы. А еще ему нравится делать больно женщинам. А мне не нравятся другие мужчины, которые прикасаются к тебе.

— Я заметила.

Он остановил ее на углу улицы, прижав к себе и подняв ее подбородок.

Его пристальный взгляд золотых глаз остановился на ее нижней губе, и она почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Эйдан издал звук, что-то среднее между стоном и рыком, и наклонил голову. Когда его рот прикоснулся к ней, земля стала уходить из-под ног. Ее тело растворялось в нем, пока не остались одни: только Эйдан и Александрия, и ночь…

Волна голода и желания была такой сильной, такой подавляющей, что Александрия прижалась к нему сильнее, чтобы не упасть. Он обнял ее, и они полетели сквозь время и пространство. Ветер обдувал ее волосы, словно песнь сирены, развивая их, точно волны шелка в ясной ночи.

Его рот целовал ее, доминируя, сминая, переходя далеко за человеческие границы. Его язык исследовал бархатную пещеру внутри ее рта, требуя от нее ответа. Александрия услышала свой стон — низкий стон одобрения.

А затем у них под ногами оказался балкон третьего этажа. Эйдан просто взмахнул рукой, и стеклянная дверь распахнулась. Морской бриз стал обдувать их разгоряченные тела. Охотник последовал за Алекс на стеганое покрывало кровати, накрывая ее тело своим. Он не дал ей времени запаниковать и, возможно, убежать. Он не мог ждать дольше. Он не мог больше давать ей время. Его руки, лаская нежную кожу, спустились на холмики ее груди, грубо убрав рубашку со своего пути и предоставив ее тело внимательному взору золотых глаз. Прохладные воздушные потоки прошлись по ее разгоряченной коже, а грудь заныла под горячим пристальным взглядом. Его рука придала ей чашевидную форму, удерживая мягкий вес в своей ладони.

— Ты чувствуешь темноту во мне, Александрия? — Прошептал он. В его голосе послышалась боль. — Она растет и увеличивается. Почувствуй это во мне. — Его губы нашли ее глаза, лоб, уголок губ, горло. Каждый поцелуй был легким, словно перышко, но оставлял огненный след, точно отпечаток на все времена в ее душе. — Будь со мной. Сейчас. Всегда. Почувствуй темноту во мне и освяти ее.

Этот голос обольщал, передавал такую большую потребность, что она не смогла отказать. Она чувствовала не понятную нужду в нем. Она ощущала его желание, абсолютное и голодное, стремление разорвать на ней одежду, чтобы касаться ее кожи. Ее собственное тело отвечало на это жажду, разгораясь еще сильнее.

Алекс изогнулась под ним, выгибаясь вверх, предлагая ему свою грудь. Ее глаза были плотно закрыты. Она громко простонала, когда он взял ее в свой теплый рот. Руки сильно прижимали его голову к себе, так как его рот заставлял жар разливаться по всему ее телу.

Тело Эйдана было таким твердым и напряженным, что ему стало тесно в одежде. Он отстранился и в спешке стал стягивать с нее джинсы, желая почувствовать ее полностью обнаженной, прикоснуться своей обнаженной кожей к ней. Эйдан слегка приподнялся, чтобы полностью видеть ее тело. Она лежала абсолютно голая, а ее кожа горела от желания. Его ладонь прошлась по животу девушки, затем спустилась ниже и накрыла светлый треугольник, пальцами находя влажное тепло. Сквозь него прошла молния, передаваясь Алекс, заставляя их кровь бешено нестись по венам.

Он стал укачивать ее голову в своих руках, стараясь прижать к своей груди.

«Пей, cara mia. Пей столько, сколько нужно. Ты моя другая половинка, половинка, которая приносит свет. Стань на вечность частью меня».

Его палец исследовал вход в ее узкий бархатный футляр, который был готов принять его и хотел только его. Он чувствовал, как слезы навертываются на глазах.

Он чувствовал ее дыхание у своего сердца.

— Я никогда не смогу уйти? — Мягко спросила, утрачивая голос.

Его пальцы намеренно вошли глубже, завлекая. Он ощущал, как горячие бархатные мускулы сжимаются вокруг него. Его тело пылало от желания.

— Ты действительно хочешь уйти назад, cara, и оставить меня в вечности один на один с темнотой? Если бы у тебя был выбор, ты, действительно, оставила бы меня? — Его голос прозвучал надтреснуто. Его рука ласкала ее, его пальцы исследовали ее, сознательно разжигая огонь, который проносился по всему телу.

Своей волей он полностью сплетал свое сознание с ее. Она почувствовала, как в нем собирается тьма, ждущая овладеть им. Зверь присел и приготовился для прыжка: хладнокровный убийца без намека на милосердие. Красный туман застилал его разум, заставляя кровь бешено нестись по венам. Александрия чувствовала его агонию и страх от того, что она не достаточно хочет его, чтобы остаться с ним, зная о том, что он в любом случае не смог бы отпустить ее, не зависимо от ее желания. Охотник хотел, чтобы он был нужен ей, просто так, именно он. Это было так много…

Ее язык ласково погладил его мускулы, а зубы нежно прикусили его кожу.

— Как бы я смогла оставить тебя, Эйдан? Ты действительно считаешь, что я смогла бы? Я думала, ты знаешь все, но даже я понимаю это лучше. Я знала это, практически, с самого начала. — Она действительно знала, но скрывала эту тайну от них обоих.

Его руки ласкали ее бедра, все впадинки и выпуклости, заставляя издавать крики, больше похожие на мяуканье. Ее руки прошлись по мускулистой спине Эйдана, привлекая его ближе.

Он своими руками делал с ней такие вещи, словно хотел на ощупь запомнить ее каждый дюйм, поднимая в ней такую огненную бурю желания, которую невозможно было насытить. Она целовала его грудь и зарывалась носом в белокурые волосики. Его тело буквально сгорало, пока он не понял, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума.

Эйдан раздвинул ее колени, открывая доступ к ее женственности. Он проник несколько грубо, отчаянно нуждаясь в ней. Александрия почувствовала его затруднение при входе. Он был слишком крупным, слишком большим для нее. Когда она заколебалась и попыталась отстраниться, он обхватил ее бедра руками и удержал плотно прижатой к себе.

«Доверься мне, Александрия. — Шептал он в ее голове. — Я никогда не сделаю тебе больно. Твое тело нуждается во мне. Почувствуй это. Мы — единое тело, сердце, душа и ум».

Она осознала, что невозможно противостоять красивым перекатам его голоса. Ее рот спустился ниже к его груди и нашел сильный пульс. Ее язык гладил и ласкал его. Его руки сильнее сжались на ее бедрах, точно от боли. Ее зубы глубоко вошли в его тело, а его тело, в ответ, глубоко проникло в нее. Вспышка молнии осветила небо. Она шипела и танцевала, проносясь через открытую дверь; белая и голубая полоса, словно солнце, соединила их вместе. Она вскрикнула от боли и наслаждения. Его крик, хриплый и победный, слился с ее.

Он начал двигаться, не в силах выносить напряженность ее бархатного футляра, горячо сжимающего его. Увлекшись, он захотел раствориться в ней. Огненные прикосновения довели его до пика, и он испытал такое большое удовольствие, что потерял ориентацию в пространстве и времени. Цвета ярко и бешено стали кружиться перед его глазами. Их запахи, мускусный и нежный, смешались, создавая аромат их любовных ласк. Ее рот на нем, такой эротический и неистовый, полностью соответствовал дикому безумию его тела. Он потерял себя в чистом удовольствии, входя еще глубже и сильнее, желая только одного: чтобы их сердца и легкие стали едиными, чтобы их было невозможно отделить.

Александрия лежала под ним, испуганная тем, что потеряла чувство времени. Ее язык прошелся по краям раны на его груди, смакуя мужской вкус. Его руки были все еще на ее бедрах, удерживая их для его проникновения. Она видела, как его глаза стали одного цвета с его волосами, а лицо расслабилось от удовольствия. Она опустила свои руки вниз на его ягодицы, заполняя себя им полнее.

Эйдан издал горловой стон, идущий, казалось, из самой души. Он поднял голову, и глаза темного золота сверкнули горячим и безумным голодом. Он поцеловал ее глаза, уголки рта, подбородок. Она почувствовала его дыхание на своем горле, ощутила ласку его языка. Ее тело сжалось, отвечая, еще сильнее увеличивая его удовольствие до тех пор, пока он не подумал, что умирает.

Его зубы начали покусывать ложбинку груди, и Алекс стала сильнее выгибаться, приникая к его рту.

— Ты делала это ранее со мной, Александрия. Теперь ты понимаешь… — Сказал он, утверждая, и она не отважилась протестовать.

Александрия улыбалась в его требовательных объятиях, устроившись у его плеча. Она не представляла, какими должны были быть Карпатские женщины, но ее мужчина был определенно новой породой. Затем она вскрикнула от удовольствия, конвульсивно сглотнув, когда он проколол ее грудь зубами, его руки напряглись, притягивая ее к себе, а тело стало вонзаться в нее с диким голодом после ее игры воображения. Волна неслась за волной и кружила ее в наслаждении, заставляя забыть обо всем. Он был везде, он прикасался к ней всюду: внутри ее тела, внутри ума, ее кровь текла в нем. Так продолжалось до тех пор, пока они вместе не взмыли в небеса.

Они лежали вместе, тесно переплетясь телами. Их сердца бешено стучали, и ни один из них не мог ясно мыслить. Язык Эйдана ласкал ее грудь, посылая импульсы, и заставляя кровь бешено нестись по венам. Он обхватил ее лицо руками и стал нежно целовать лоб, спускаясь ниже, к подбородку. Это было похоже на прикосновение перышка. Впервые за его длинное, практически бесконечное, существование он почувствовал себя по-настоящему живым и ощутил покой.

— Ты одарила меня бесценным подарком, Александрия. И я никогда не забуду это. У тебя не было никакой причины доверять мне, но ты доверилась, — прошептал он мягко. — Спасибо.

Она пристально посмотрела на него удивленным взглядом, не в силах полностью вернуться на землю. Он был в ней, все ее тело обернулось вокруг него. Казалось невозможным, что его золотые глаза так сильно горели только для нее. Медленная улыбка стала изгибать ее губы и освещать голубые глаза, полностью отвечая накалу страстей в нем. Они пристально смотрели друг на друга, в души друг другу.

Она ощущала его. Это было так необычно — чувствовать, как он начинает двигаться своим неправдоподобным гладким телом так нежно, что ей казалось, будто она растает. Эйдан двигался медленно, наслаждаясь каждым сильным толчком, а его глаза пожирали ее лицо. Ее поведение было диким безумием, но сейчас ему хотелось провести время, получая удовольствие медленно.

Его пальцы ласкали ее волосы, а рот покусывал кожу, найдя пульс под ее горлом.

— Ты такая красивая, Александрия. Ты слишком красивая.

— Это ты заставляешь меня чувствовать себя красивой, — призналась она.

— Я все еще не могу поверить, что нашел тебя. — Вдруг, он поднял голову и посмотрел на нее смущенным взглядом. Его бедра продолжали медленное, неспешное движение. — Ты собираешься избавиться от этого ужасного сочинителя видеоигр?

Она поцеловала его плечо, а затем спрятала свое лицо в золотых волосах у него на груди.

— Нет, не собираюсь. Он — мой босс.

— Я — твой босс.

— Ты хочешь, чтобы ты был моим боссом, — нежно подразнила Александрия. — Но я работаю на него.

— У меня достаточно денег, чтобы мы оба жили так, как хотим, — запротестовал он. Затем произнес со смехом в голосе. — Он, наверное, больной, если придумывает такое?

— А ты тогда, кто? У тебя все еще хуже. Ты делаешь то, что он даже при своей больной фантазии не придумает. — Она приподняла подбородок. — Кроме того, я хочу работать. Я люблю это. Это то, чего я всегда хотела Эйдан, особенно после увеличения жизни.

Он рассмеялся, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее воинственно вздернутый подбородок, а затем подарить ряд поцелуев ложбинке меж грудями.

— Твоя продолжительность жизни значительно увеличилась, cara mia. Может быть, ты займешься, чем-нибудь еще, кроме иллюстрирования фантазий? Желательно, с какой-нибудь пожилой женщиной без сыновей и секретарей мужского пола.

Она рассмеялась вместе с ним, втайне подозревая, что бы она сделала, если бы Томас Ивэн начал приносить им обоим неприятности. Но пока тело Эйдана проделывало с ней такие удивительные вещи, она не могла даже подумать о другом мужчине. Его медленное ритмичное покачивание заставляло забывать обо всем. Внизу живота разгорался пожар. Ее тело двигалось вместе с ним, безо всяких ограничений подчиняясь его руководству. Ей нравилось ощущать его руки, обхватывающие ее груди, прикосновения его подбородка и рта к соскам. Он украл ее сердце своей нежностью.

— Я уже похитил твое сердце, — мягко подразнил он ее, напоминая, что он тоже разделяет ее мысли.

— Я не уверена, что хотела бы, чтобы ты знал каждую мою мысль.

— Или чувства. — В его голосе появились перекаты, он стал похож на черный бархат. — Или фантазию.

Ее руки нашли его бедра.

— Это твои фантазии. Мне хватит твоих, чтобы начать их пробовать.

Его тело сделало выпад, входя в нее сильнее.

— Как сейчас? — Он начал двигаться еще сильнее и глубже, увеличивая темп, пока тлеющая зола не превратилась в пламя. — Мы даже еще не начинали, piccola. У меня впереди целая ночь, чтобы поклоняться тебе так, как ты заслуживаешь.

От неожиданности жара, который пронесся через ее тело, он закусила губу, и на ней выступили два маленькие капельки крови. Золотые глаза Эйдана сверкнули и остановились на них, поднимая вихрь эмоций. Один только его взгляд послал ее за край, а ее тело взорвалось от наслаждения. Поцелуй заглушил ее крик, когда Эйдан нашел своим ртом ее, похитив этот звук. Его язык прошелся по ее губе, лаская. Все это еще сильнее увеличивало удовольствие.

У Эйдана был напряжен каждый мускул. Он, вдруг, замер, а потом вышел и с новой силой вонзился в нее, теряя над собой контроль под влиянием ее реакции. Так будет всегда. Теперь все изменилось. Хотя все произошло не так давно, но ему хотелось остаться так навсегда, с Александрией в объятьях.

Они лежали, не двигаясь, не разговаривая, наслаждаясь моментом и друг другом. Эйдан был первым, кто переменил положение, неохотно перемещая свой вес с нее. Он сразу притянул ее к себе и обнял, словно боясь, что она может вскочить и убежать, отрицая то, чем она была.

Она погладила руку, которая обнимала ее.

— Эйдан, я также читаю твои мысли, как и ты — мои. Но я — это я. И я не хочу, чтобы меня запирали где-то в каморке.

Он повернулся и приподнялся на локте. Ветерок гулял по комнате, принося с собой туман с моря. Он поднял руку, и стеклянная дверь мгновенно закрылась. Он накрыл их, прижимая ее к своему теплу.

— Я не имел в виду каморку, cara. Думаю, что моя кровать — более подходящее место. — В его бархатном голосе послышался намек на чисто мужской юмор.

Она откинула волосы со своего лица и заглянула в его глаза.

— Я хочу работать, Эйдан. Ты создал условия для Мэри и Стефана, но Джошуа тоже заслуживает нормальной жизни. Я не хочу, чтобы его жизнь изменилась только оттого, что он потерял все, знакомое ему. Я не хочу терять его. Это все так пугает. Ты пугаешь. Изменилась только часть меня, но не вся я.

— Я хочу, чтобы ты была под защитой, Александрия. Женщины нашего народа — самое драгоценное сокровище. Без вас мы не сможем продолжать свое существование. Мне нужно быть уверенным, что с тобой все хорошо, каждую минуту каждого дня.

Александрия приподнялась и накрыла свою грудь одеялом, вдруг осознав свою наготу. Эйдан небрежно перебросил свою ногу через ее бедро, удерживая на месте.

— Нет ни единого дюйма, который бы я не знал, cara. Теперь уже нечего смущаться.

Она почувствовала, как краска начинает заливать ее лицо, пока оно не запылало, точно раскаленный гвоздь в темноте. Он устроил свою ногу так, чтобы она почувствовала его желание, прижатое к ней, его тело и силу, его вожделение. Александрия знала, что он просто поддразнивал ее словами, но никогда не была в подобной ситуации прежде и не была уверена в том, что надо предпринять в ответ.

— Ты пользуешься этим, чтобы управлять мной.

Он усмехнулся и с намеком потерся об нее.

— Этим? А что такое это? Ты говоришь, что я использую наши сексуальные взаимоотношения, чтобы добиваться своего?

Она снова начала смеяться, ничего не сумев поделать с собой.

— Ты используешь все, мистер Невинность, чтобы получить желаемое, и ты знаешь это.

Он обхватил одну грудь и стал выводить на ней какие-то узоры пальцем.

— И это срабатывает? — Его голос ласкал ее кожу, словно бархат.

— Ты не можешь снова уже желать меня, Эйдан, — запротестовала она, отталкивая себя от него и искушения его тела.

Он руками поймал ее за талию и притянул назад к уже твердому древку. Он проследил контур ее бедер и стал поглаживать их низ.

— Ты прекрасна, Александрия, — выдохнул он, когда перекатывал ее на себя.

— Эйдан. — Его имя прозвучало, как протест. Но его руки были неумолимы и заставляли ее изнемогать. Она ощутила его дыхание, когда он укусил ее при попытке отстраниться. Эта поза заставила ее почувствовать себя очень уязвимой.

Эйдан прижался к ней. Ему необходимо было начать контролировать себя так же, как и доставить ей удовольствие.

— Ты хочешь меня, caramia. Я чувствую это.

— Слишком скоро.

— Не для твоего тела. — Сказав это, он рукой проверил ее готовность, купаясь в жидком тепле. — О, Боже, Александрия, как я смогу научиться сопротивляться тебе? — Она снова была нужна ему. Снова нужны были ощущения, чтобы почувствовать себя живым, чтобы знать, — она теперь навсегда стала частью его жизни. И теперь всегда, когда он будет по вечерам просыпаться, она будет отдаваться ему, усиливая эту связь, смотря на него без опасения.

Александрия, возможно, воспротивилась бы его влиянию, но она не могла сопротивляться его желанию. Сила его эмоций проносилась через ее ум, и разжигала ее тело. Она откинулась назад, соглашаясь с его потребностью. Она мягко рассмеялась, дразня его, но у нее перехватило дыхание, когда он потерся о ее женственность, входя в нее. Ее тело мгновенно напряглось вокруг него, удерживая его, сжимаясь вокруг него, содрогаясь от жара.

Его рука напряглась вокруг ее талии, а его тело замерло.

— Мы сумасшедшие, оба? — Проговорил он.

— Ты сумасшедший, — задохнувшись, простонала она, двигаясь вместе с ним и начиная терять контроль. — У меня есть работа, которую надо выполнять, а ты удерживаешь меня здесь, приковав к себе и удовлетворяя свою страсть. — Сказала она, задыхаясь. Он быстро разжег костер желания, входя в нее твердыми уверенными ударами. Его руки поддерживали ее внизу. — Я даже не думала, что позволю этому сойти тебе с рук. — И она не могла. Казалось невозможным, что она хотела этого мужчину снова и снова, все больше и больше, с ее невинностью, так недавно потерянной на этой кровати.

Когда они окончательно выдохлись, то просто лежали, держа друг друга в объятьях, с телами, мокрыми от пота. Они были полностью выдохшимися, насыщенными.

— Я слышала тебя, ты произносил какие-то слова, когда мы занимались любовью в первый раз. — Она потянулась. — Это были слова на твоем родном языке?

— Я снова подтверждал наши клятвы. — Сказал он. — Одна мысль о том, что я мог бы потерять тебя из-за своей глупости, слишком пугает. Я произнес ритуальные слова, когда взял твою невинность, тем самым связывая нас на вечность.

— Не понимаю.

— Эти слова создают нерушимую связь для наших мужчин. Однажды сказанные, они действуют вечно.

Она повернулась к нему и заморгала.

— Как это?

— Когда мужчина-Карпатец находит свою Спутницу жизни и точно знает, что это именно она, то он может привязать ее к себе ритуальными словами, даже если он еще не овладел ее телом. Это похоже на церемонию людей, только намного глубже. Наши души и сердца — половинки одного целого, и они не совершенны, пока мы разделены. Ритуальные слова соединяют их таким образом, чтобы они были вместе. Так, как они и должны были быть.

Она пристально смотрела, в размышлении сузив глаза.

— Я думала, что мы связаны только химией, кровью.

— И ими тоже, но это только начало. — Он откинул свои длинные волосы с лица, откатываясь на другую сторону кровати, словно напуганный беседой.

— Так женщина все же может уйти, если мужчина еще не произнес ритуальные клятвы?

Он пожал широкими плечами, а пристальный взгляд золотых глаз вдруг стал непонятным.

— А почему бы он был настолько глуп и не сказал их, если он точно знает, что ее судьба — быть с ним? Он что, дурак?

— Было бы очень не плохо, если бы он сначала спросил об этом женщину. Человеческие мужчины, как минимум, спрашивают женщин, хочет ли она быть с ним всю жизнь. Возможно, Карпатки тоже не отказались бы от выбора.

Он снова пожал плечами.

— Это выбор судьбы. Если ты хочешь что-либо узнать, обратись к судьбе, закону вселенной, Божьему закону. Мы были созданы именно такими. Слова нельзя забрать назад. И ни один из мужчин-Карпатцев не позволит своей женщине оставаться без защиты одной.

— Такое ощущение, что выживете в Средневековье[9]! Вы не можете соединить жизни без согласия всех сторон. Это не правильно, — спорила она в ужасе.

— Карпатец не может выжить без своей Спутницы жизни.

— Хорошо, и сколько лет ты хотел бы прожить так? — Горячо потребовала она.

Его золотые глаза игриво засветились, а ладонь погладила ее бедро.

— Я бы не отказался от столетия или двух, пока наши ночи будут похожи на эту.

Его голос что-то сделал с ее сердцем. Оно стало таять, что часто бывало рядом с ним. Она хотела рассердиться на него, но правда состояла в том, что если бы она могла иметь такие ночи как эта с ним, что она точно бы захотела бы столетие или даже два с ним непременно.

— Я читаю твои мысли, — лаская голосом, подразнил он ее.

— Настало время остановиться. У тебя нет ничего, чем можно было бы заняться? Ты же не думаешь зацепиться за это. И ты не можешь принимать решения, касающиеся меня, без обсуждения со мной. — Она посмотрела на него с подозрением. — Что еще ты можешь сделать без моего ведома?

Он протянулся через кровать и поцеловал ее полный рот, медленно, наслаждаясь ее вкусом.

— Ты спрашиваешь, cara, что я могу сделать это?

Она резко отстранилась от него и ударила его по руке, которая зарылась в ее локоны.

— Не хвастайся, Эйдан. Это не хорошо.

— А я думаю, что это просто замечательно. Мне будет нужен весь мой запас уловок, чтобы держать тебя в узде. Я с нетерпением жду этого, Александрия.

— Ты забываешь мои маленькие раздражающие привычки. А я думаю, что их станет еще больше.

Он простонал.

— Ты собираешься изменять меня к лучшему?

— Ну, кому-то же надо заниматься этим. — Ее рука нашла его. — Я привыкла к определенной свободе, Эйдан. Мне это необходимо, и я никогда не буду счастлива, если ты ограничишь ее.

Он обхватил ее подбородок одной рукой, а его золотые глаза пристально всматривались в ее лицо.

— Я знаю, что такое компромисс, но нам обоим придется идти на него, Александрия. Я не жду, что он будет только с твоей стороны. Но я надеюсь, ты позволишь мне несколько ошибок.

Она кивнула. Он мог легко похитить ее сердце. Одним взглядом. Несколькими словами. А его голос — чистое волшебство.

— Как я могу одновременно сходить с ума по тебе и бояться тебя?

— Ты любишь меня. — Спокойно проговорил он.

Она моргнула, потрясенная, словно даже не думала об этом.

— Это намного сильнее, Эйдан. Ты промчался по мне быстро, против моей воли.

— Ты любишь меня. — Спокойно сказал он.

Она откатилась на несколько дюймов.

— Я слишком плохо знаю тебя, чтобы полюбить.

— Нет? Ты была в моей голове. Ты разделила мои мысли, мои воспоминания. Ты знаешь обо мне все: как плохое, так и хорошее. Ты отдалась мне. Ты не смогла бы сделать это, если бы не испытывала любви ко мне.

Она с трудом сглотнула. Алекс не хотела думать об этом прямо сейчас, это было для нее слишком. Она попробовала перевести все в более легкомысленное русло.

— Это только власть секса.

Его брови поползли вверх.

— Ты хорошо танцуешь? — Многообещающе спросила она.

— Я тоже был в твоем уме, caramia. Так что нет никакого смысла скрывать правду от меня. — Его голос звучал удовлетворенно.

Александрия нацепила на себя самое надменное выражение и в молчании накинула на плечи одеяло.

— Это действительно так трудно? Принять то, что ты любишь меня? — Его голос был подобен ласке, оборачиваясь вокруг нее, как руки.

— Почему это настолько важно, чтобы обсуждать это именно сейчас? Я же с тобой и, очевидно, никуда не собираюсь.

— Потому что это важно для тебя. Ты считаешь, что никого не сможешь полюбить, кроме своего брата.

— Я и не могу.

— Ты думаешь, будто хочешь меня потому, что я гипнотизирую тебя голосом. Мы остались вместе только из-за гипноза. Да, я связал нас путем нашего народа, но я не смог бы сделать это против твоего желания. Ты — моя истинная Спутница жизни. Ты отдала свою жизнь, чтобы сохранить мою, даже не доверяя мне.

Она вздернула подбородок.

— Я думала, что я, так или иначе, умру. Я не хотела жить, как вампир. Не забывай, я думала, что ты — вампир, и что ты сделал меня такой же.

— Но тогда почему ты спасала вампира, если я был этим злобным существом? — Мягко противостоял он.

Она зажала ладонями свои уши.

— Ты путаешь меня, Эйдан.

Он нежно обхватил ее запястья и опустил руки, чтобы поцеловать ее шею.

— Ты знаешь, там, глубоко внутри, что я — тот самый. Вот почему твое тело отвечает мне. Не древние клятвы, не твоя благодарность за спасение тебя и Джошуа. Твое тело и душа узнали меня раньше, чем это смогли сделать ум и сердце. Твой разум был в шоке от того, что случилось ранее. И нам не помогло то, как я боялся за твою безопасность. Откуда тебе было знать, что у тебя на сердце?

— То, что я чувствую к тебе… — У нее не было слов, чтобы описать все то, что она чувствовала.

— Сильное. Глубокое. Совсем не такое, как ты ожидала. И, так как это настолько различается, ты не признаешь это тем, чем это является на самом деле. Ты больше не человек с людскими ограничениями. Для тебя расширились все диапазоны: твои эмоции, наслаждение, боль, голод, — все это может подавлять, пока ты не приспособишься к этому. Помнишь, в самом начале, новые особенности твоего слуха были невыносимы?

Она кивнула. Это было так недолго, что она уже забыла.

— Через некоторое время ты научилась смягчать свой острый слух или использовать столько, сколько нужно. Со временем ты сможешь использовать свои способности также легко, как и я. Привязанность между нами будет расти, как и связь. И это не волшебство, Александрия. Это любовь. — Голос Эйдан был таким нежным и добрым, таким уверенным, что она почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.