Темные времена

Глава 15

Кода

Тогда

— Какого хрена ты здесь делаешь, Кода? За тобой могли следить, — шипит Брэкстон, оглядывая сады реабилитационного центра, как будто в любой момент кто-то может выйти и вышибить ему мозги.

Меня бы это не удивило.

Я не уверен, как мне удавалось не высовываться всю последнюю неделю, ожидая, когда будут готовы наши поддельные личности. Я доверяю незнакомцу, потому что он может кому угодно рассказать, где я, и всё, что им нужно будет сделать, это связаться со мной, чтобы узнать, где Брэкстон. Это риск, я знаю это больше, чем кто-либо другой, но я должен пойти на этот риск.

Ради моего брата.

Ради его жизни.

— Я был вынужден приехать сюда. Хочу, чтобы ты знал, что всё изменилось. Я не могу тебя от этого избавить, Брэкстон.

Его глаза расширяются, и на секунду я вижу в них панику. Чистый ужас. Эти люди пугают его гораздо больше, чем он когда-либо показывал. Он знает, что это опасно. Он знает, что, если его поймают, он умрёт медленной и мучительной смертью. Я бы тоже испугался. Чёрт возьми, я чертовски боюсь. Боюсь за него. Боюсь за себя. Боюсь за всех, кто в этом замешан. Потому что, если я вытащу нас из этого — это будет настоящим чудом.

— Ну и что? Я просто умру? Ты собираешься позволить им, чёрт возьми, убить меня? — выпаливает он, сжимая кулаки, с сердитым выражением лица.

Я перегибаюсь через стол.

— Не смей, блядь, так со мной разговаривать. Я единственный человек, который на твоей стороне, и я не позволю тебе переживать всё в одиночку. Что я собираюсь сделать, так это попытаться увести тебя от этого. Я не могу ничего изменить. На тебе мишень, брат, и, блядь, крупная. Не важно, убью ли я всех ублюдков, работавших на того придурка, они позаботятся о том, чтобы ты был мёртв. Убийство — явный признак этого. Тебе нужно бежать. Единственный выход.

— Я не могу убежать, — говорит он, проводя пальцами по волосам, в его глазах читается страх. — Не могу, чёрт возьми, убежать, Дакода. Они выследят меня. Найдут и убьют.

— Нет, если я смогу вытащить нас отсюда под совершенно новой личиной. Это значит уйти из этой жизни, от всего, от каждого человека, которого ты знаешь. Значит уехать куда-нибудь чертовски далеко, залечь на дно как минимум на пять лет и никогда не возвращаться.

Его глаза встречаются с моими.

— И ты думаешь, это сработает? Думаешь, я могу просто исчезнуть? Эти люди знают, как находить людей. Они нас выследят.

— Может, так и будет, а может, и нет.

— Я, блядь, кинул их, — лает он, хватаясь за лицо. — Бегство меня не спасёт, я покойник.

— Ты, блядь, покойник, если останешься. В любом случае, ты, скорее всего, мёртв. Этот способ даёт тебе долбанный шанс.

— Что, если я инсценирую свою смерть? Это возможно, люди делают подобное постоянно.

Я пристально смотрю на него.

— Чтобы сделать что-то подобное, нужно чертовски много планировать. Поверь мне, я думал об этом. Но у нас нет времени. Эти люди идут по твоему следу, и скоро они тебя найдут. Лучший шанс, который у нас есть — это сбежать. Оставить оружие там, где оно есть, его найдут и перепродадут. Без сомнения, они всё ещё хотят заполучить твою голову, но, возможно, это успокоит их настолько, что они снимут мишень. Затем мы будем иметь дело всего с одним грёбаным монстром.

Брэкстон качает головой.

— Я не думаю, что мы сбежим от этого, Дакода. Если каким-то грёбаным чудом мы всё-таки выберемся за пределы штата, всё, что им потребуется, — это узнать имя человека, который выдал тебе новые документы. Оттуда они будут следить за нами.

— Возможно, а может быть, он будет отрицать, что когда-либо видел меня. Он казался хорошим человеком. Семьянином. Не думаю, что он создает проблемы.

— Ты наивен! — он рычит, заставляя медсестру обернуться и уставиться на нас.

Он выдавливает из себя улыбку и машет рукой.

Она изучает нас несколько мгновений, затем поворачивается обратно.

— Послушай, — шиплю я, перегибаясь через стол так, что оказываюсь прямо перед его лицом, — ты сам вляпался в эту историю. Я всего лишь пытаюсь, изо всех сил, на хрен, вытащить тебя из неё. Если ты не примешь мою помощь, ты умрёшь в ту же секунду, как тебя найдут. Это единственная надежда, возможно, она чертовски мала, но это всё, что у нас есть. Либо ты со мной, либо нет. Если нет, я забираю свое барахло, меняю имя и отваливаю подальше от всего этого. Один. Каков твой выбор, Брэкстон?

Он пристально смотрит на меня, его глаза горят яростью.

— У меня нет грёбаного выбора, не так ли? Я в любом случае погибну, но, по крайней мере, у меня будет больше времени, если я воспользуюсь твоим планом.

Я понимаю его колебания и страх. Чёрт возьми, я действительно его понимаю. Вероятно, он прав. Есть большая вероятность, что нас найдут. Я даже подумывал о том, чтобы обратиться к копам, поделиться информацией, запороть им операцию в обмен на нашу безопасность. Но, опять же, это рискованно. Есть большая вероятность, что Брэкстона посадят, но его всё равно убьют.

Полицейским доверять нельзя.

Большинство из них подкуплены.

Кто-то, где-то дал бы информацию, и нас бы нашли. Деньги решают всё, а у таких людей, как этот Шанкс, есть грёбаные деньги. Они у них есть, и на них работают люди во всех областях, включая полицию.

Я не могу рисковать.

Единственные два человека, которым мне нужно знать об этих изменениях, — это Брэкстон и я.

И человек, который изготовил нам поддельные удостоверения личности.

Один человек. Только об одном человеке нужно беспокоиться.

Мне именно так и нужно.

— Нравится тебе это или нет, у нас есть только один выбор. У нас есть неделя, пока не будут готовы новые документы, а до тех пор ты остаёшься здесь. Пока никто не знает, где ты, — ты в безопасности. По крайней мере, пока. В конце концов, они узнают, что ты приходил сюда, и придут за тобой. Остаётся только надеяться, что у нас есть неделя свободного времени.

— А если это не так?

Я смотрю ему прямо в глаза.

— Не могу думать об этом прямо сейчас. Могу думать только о том, как бы нам поскорее убраться отсюда.

Он качает головой, закрывает глаза и прерывисто вздыхает.

— Я грёбаный идиот.

Да.

Он такой.

Но он всё равно мой брат. Я протягиваю руку и беру его за подбородок, сжимая достаточно сильно, чтобы он мог встретиться со мной взглядом.

— Да. Ты грёбаный идиот. Ты совершил невероятную глупость. Но ты всего лишь человек, и ты облажался, и ты боролся. Мы все совершаем ошибки, одни серьёзнее других. Всё, что тебе нужно знать прямо сейчас, это то, что я прикрою тебя, и, что бы ни случилось, я буду и впредь прикрывать твою спину. Ты идёшь ко дну, Брэкстон, я пойду с тобой.

Его глаза остекленели, и он прорычал:

— Люблю тебя, Дакода.

— Да, брат, я тоже тебя люблю.

И мне стало интересно.

Неужели это последний раз, когда я могу сказать ему это?

Кода

Сейчас

— Напряжённая была ночка, братишка, — бормочет Маверик, заходя на кухню следующим утром, чтобы забрать единственную заначку с кофе, которая у нас была, пока кто-нибудь не раздобудет ещё.

Я бросаю на него взгляд.

— Почему ты так говоришь? — бормочу я.

— Слышал из нашего домика, как девушка кричала. Уверен, что она делала это не по своей воле.

Я пожимаю плечами.

— Она этого хотела. Я дал ей это. Все были счастливы.

Он ничего не говорит, и когда я оборачиваюсь, Маверик пристально смотрит на меня. Действительно, чертовски пристально. Я ненавижу, когда он так делает, как будто он видит, что я грёбаный лжец, и он это знает. Конечно, он это знает. Все в этом месте это знают. Чарли у меня под кожей. Как бы я ни старался бороться с этим. Она внутри, и я не могу её прогнать. Каждый раз, когда я смотрю на неё, у меня сжимается сердце.

Блядь.

Это нехорошо.

Это только причинит боль.

Так почему, чёрт возьми, я не могу уйти?

— Мы с тобой оба знаем, что ты мог бы заполучить любую женщину. Мы также знаем, что девушка защищена. Ты бы не стал трахать её просто так, и мы оба это понимаем. У тебя есть к ней чувства?

Я бросаю на него свирепый взгляд.

— Нет, я не испытываю к ней никаких грёбанных чувств. Она мне нравится, она хорошая девчонка, с ней весело и она горячая штучка. Конец истории.

Маверик качает головой.

— Хотелось бы надеяться, что это конец истории, потому что, если ты не испытываешь к ней искренних чувств, тебе стоит отвалить, брат. У неё сейчас трудные времена, и мы должны её защищать. Я не смогу этого делать, если ты залезаешь к ней в трусики, чтобы немного поразвлечься. Надеюсь, что ты образумишься.

Я сжимаю кулаки, потому что сейчас он меня чертовски злит.

— Прежде всего, чёрт возьми, никогда не делай вид, что я бы бросил свою работу из-за киски. И это всё, чем она является, просто киска. Я бы не стал, ни на одну грёбаную секунду. Во-вторых, как я уже говорил, — было немного забавно. Не позволю этому мешать. Но если это доставит тебе удовольствие, я буду получать киску в другом месте. Как я уже сказал, мне всё равно.

Маверик качает головой.

Он знает.

Я, чёрт возьми, знаю.

Но он также знает, что я этого не скажу.

Чарли не просто киска.

Он поднимает взгляд и заглядывает мне за плечо, и выражение его лица немного смягчается. Ещё до того, как он бормочет «Доброе утро, дорогая», я понимаю, что Чарли здесь. Знаю это, я чувствую эту чертову атмосферу, когда поворачиваюсь и вижу самую красивую женщину на Земле, стоящую в длинной футболке, с растрёпанными волосами и розовыми щеками, выглядящую так чертовски идеально, что это причиняет боль, и смотрящую на меня с обиженным выражением лица.

Я только что назвал её киской.

Ничего больше. Никак не меньше.

Блядь.

— Просто киска, эй? — говорит она, проводя руками по волосам. — Если так, то ты можешь найти её где-нибудь в другом месте, а я остановлюсь на Мэйсоне. И только на Мэйсоне.

Я сжимаю челюсти. Она действует мне на нервы. Чарли сильно бьёт меня в ответ, и я, наверное, чертовски этого заслуживаю, но мне это не нравится. Нисколько. Мысль о том, как она трахает Мейсона, как его член скользит по этому идеальному грёбаному телу, доводит меня до бешенства.

Нет.

Нет, блядь.

Я этого не говорю, просто смотрю на неё несколько секунд. Затем выдавливаю из себя:

— Всё, что ты захочешь.

Худшее, что я мог бы сказать, потому что её лицо слегка вытягивается, а в глазах вспыхивает та сильная ярость, которую я так хорошо узнал. Когда Чарли злится на вас, она даёт вам об этом знать и не отступает. Она сильная и не сдаёться.

— Потрясающе, — выдавливает она из себя, а затем проходит мимо нас обоих, хватает мою кружку с кофе прямо со скамейки и неторопливо выходит с ней.

Ебать меня.

— Молодец, братан, — бормочет Маверик, беря свою кружку и качая головой. — Однажды ты поймёшь, что, когда появляется хорошая девушка, ты, блядь, не отталкиваешь её, иначе останешься в полном одиночестве. И я бы не хотел этого видеть. Ты и так достаточно озлоблен.

Затем он уходит.

Ну, на хуй меня.

Я завариваю ещё кофе и выхожу во внутренний дворик, где Малакай, Скарлетт, Амалия и Маверик сидят на стульях. Чарли стоит, прислонившись спиной к столбу, и не смотрит на меня, когда я выхожу.

— Ненавижу давить, особенно в такую рань, — говорит ей Малакай. — Но я должен задать вопрос, дорогая. Сегодня мы должны разобраться с ситуацией, постарайся закончить рассказ, чтобы мы могли снова обезопасить тебя. Чтобы сделать это, нам нужна твоя помощь.

Чарли смотрит на него пустыми глазами. Я ненавижу видеть этот взгляд. Этот чёртов сломленный взгляд.

Особенно потому, что он касается меня.

— Всё, что угодно, — говорит она, и её голос звучит мягче, чем обычно.

Я причинил ей боль.

И я грёбаный идиот из-за этого.

Но, может быть, это и к лучшему. Малакай прав. Мы должны обезопасить её. Для этого я должен думать только об этом. На все сто процентов.

— Маловероятно, но мне было интересно, не знаешь ли ты кого-нибудь из небольшой группы твоего отца, кого-нибудь вообще, кто мог бы захотеть обмануть его.

Её глаза расширяются, и она на долю секунды смотрит на меня, прежде чем сказать:

— Ты имеешь в виду кого-то, кто сделает все возможное, чтобы предать его?

— Единственный способ покончить с ним — начать войну с кем-то более могущественным. Для этого нам нужен свой человек. Кто-то, кто готов, за хорошую цену, конечно, сделать то, что нам нужно, чтобы это произошло.

— Например, начать войну? — выдыхает она.

— Именно так. Люди, обладающие такой властью, нуждаются в том, чтобы их победил кто-то ещё более могущественный. Развязываем войну за них, а мы отступаем и позволяем большим псам уничтожить его. Чтобы сохранить наше имя незапятнанным. Чтобы ты была в безопасности. Но нам нужен кто-то, кому мы можем доверять. Кто-то из его близких. Кто-то, кто готов выполнить довольно грязную работу. Ты знаешь кого-нибудь, кого угодно, кто мог бы это сделать?

Она задумывается и почти сразу же отвечает:

— Да.

Это происходит так быстро, что на мгновение все остолбеневают. Тихо. Даже немного растерянно. Ей не пришлось долго думать, всего несколько секунд, и у неё кто-то был. Неужели у Шанкса действительно так мало лояльности? Нам выгодно, чтобы так и было.

— Есть очень близкий ему человек, который, я думаю, мог бы сделать подобное. Я знала его довольно хорошо, хотя он мало что говорит. Он был предан моему отцу долгое время, с тех пор, как я была ребёнком, но я привыкла наблюдать за ним. Он просто смотрел на него так, словно хотел оторвать ему голову. Я никогда не понимала, почему он остался; я всегда предполагала, что у моего отца было на него какое-то влияние. Что-то серьёзное. Что-то, что заставило его остаться. Это рискованно, потому что я могу ошибаться, но почти уверена, что он ненавидит моего отца больше, чем меня.

— Есть шанс, что ты сможешь его найти? — спрашивает Малакай.

— Да, — кивает она. — Он жил в том же месте с тех пор, как я была маленькой; когда я узнавала о нём в последний раз, он всё ещё был там. Возможно, он переехал, но у меня есть его имя. Не думаю, что его будет трудно найти.

— Давай узнаем его имя и приступим к работе, — говорит Маверик, вставая.

— Секундочку, — бормочу я. — Мне кажется, этот человек не слишком благосклонно отнесётся к людям, которые просто приходят и задают вопросы. Нам нужно взять с собой и Чарли. Если он её знает, это будет наш единственный шанс привлечь его на нашу сторону. Не можем просто взять и поехать без неё.

— Он прав, — говорит Чарли твёрдым голосом. — Как бы мне ни было неприятно это признавать. Я буду вам нужна. И вам наверняка захочется как можно чаще бывать в стороне от клуба. Я думаю, что, кто бы ни приходил, мы постараемся свести это к минимуму. На всякий случай.

Малакай переводит взгляд с Чарли на меня, вздыхает, а затем кивает.

— Да, ты прав. Кода, Чарли, ты можешь поехать со мной и найти его. Давайте посмотрим, сможем ли мы определить его точное местоположение, прежде чем вытаскивать Чарли из укрытия.

— И, — подхватывает Скарлетт, — я думаю, нам следует замаскировать её, просто на всякий случай.

Девушка что-то задумала. Мы не хотим, чтобы Чарли узнали и арестовали до того, как у нас появится единственный шанс покончить со всем.

— Тогда разберись с этим, — говорит Малакай. — Чарли, как его зовут?

— Его зовут Слейтер Найт.

Отвратительно звучащий ублюдок

Чарли называет его последний известный адрес, и Бостон с Мейсоном отправляются узнать, не смогут ли они его увидеть, после того как Чарли даст им описание.

— Похоже, он привлекательный. — Скарлетт хихикает, а Маверик бросает на неё взгляд, от которого у неё вспыхивают щеки. — Что? — возмущается она. — Он красавчик.

— Да, — говорит Чарли, её взгляд устремляется на меня, и её взгляд становится всё более суровым. — На самом деле, я думаю, теперь он будет ещё сексуальнее.

Гнев клокочет у меня в груди, но я не показываю этого.

Я знаю, что она делает.

Чарли знает, что делает.

Но я не собираюсь отвечать.

Хотя это, чёрт возьми, работает.

— Что ж, — бормочу я, вставая, — давайте покончим с этим отстоем, чтобы я мог убраться отсюда к чёртовой матери подальше от всего этого.

Я не упускаю из виду выражение лица Чарли, а затем она резко говорит:

— Никто не заставляет тебя оставаться, Дакода. Я уверена, что любой другой член клуба с радостью возьмёт на себя роль моей защиты, если тебе будет слишком тяжело.

Я игнорирую её и ухожу, сжав кулаки.

Ебать меня.

Это, блядь, отстой.

Мне не следовало вставлять в неё свой член.

Потому что теперь я не могу выбросить её из головы.

И даже хуже.

Моего сердца.