Тени суккуба

Глава 14

Я никогда не была полностью уверена, сколько из этой мечты было правдой и сколько было ложью. Я была уверена, что это было сочетанием. Я не могла придумать какой-либо причины, по которой онейриды покажут мне Кайлу, заметившую мое отсутствие, когда никто больше этого не сделал. Это было правдой. Все же я также не мог вообразить Сета и Мэдди, клевещущую на меня. Особенно я не могла представить себе, что потеряю его доверие. Конечно, это было ложью … не так ли? И что касается остальной части мечты … хорошо, это не имеет значения.

Онейриды не давали ответов. И поскольку все больше мечтаний прибывало ко мне, судьба, которую они предсказывали, начала осуществляться: Я больше не могла сказать, что было реально, а что нет. Зачастую, я пыталась сказать себе, что все это было ложью. Это было легче, чем жить с сомнением. Независимо от того, как я не старалась, я не могла встряхнуть чувство реальности, которого немного имела. Таким образом, я всегда и все подвергала сомнению, и через некоторое время это стало невыносимым. Это было усугублено еще и тем, что онейриды всегда снабжали теми мечтами, которые высасывали мою энергию. Саккуб нуждается в этой энергии для жизни. Это дало мне возможность передвигаться в мире, думать ясно, изменяться. Истощение меня не убило бы, я все еще была бессмертна, но в конце концов — это сделало меня бесполезной. Не то, чтобы это имело значение в моей тюрьме. У меня все еще было ощущение того, что я была закрыта в коробке в темноте, и то немногое понимание моего тела, которое я имела, просто показывало мне боль и слабость. Если бы я была освобождена, я испытывала бы затруднения в ходьбе. Я также, вероятно, была бы в своей истинной форме.

Так как теперь мое сознание было приостановлено, физические аспекты стали не важными. Мой ум стал истинной обузой, так как нехватка энергии и пытки от мечтаний начали разрывать меня на части. Я была более последовательной и аналитичной во время своих мечтаний, но когда они заканчивались, и эмоции поражали меня, мои рациональные мысли начали ломаться. Мое подшучивание с онойридами стало в основном оскорблениями и криками. Большую часть времени я не могла думать вообще. Была только боль и отчаянье. И гнев. Это казалось невозможным, все же под агонией, которая душила меня, маленькой искре гнева едва удавалось оставаться в живых, появляющейся каждый раз, когда я видела онойрид. Я думаю, держаться за ту ярость, была единственной вещью, которая сдерживала мое разрушенное сознание от полного признания безумия.

Я потеряла чувство времени, но это было больше связано со странной природой мечтаний и не столько с моим мозгом. Я действительно думаю, что мало времени прошло в реальном мире, потому что каждый раз онойрид показывал мне проблеск этого, никакого успеха, казалось, не было сделано в обнаружении меня — этим, я полагаю онойрид надеялся, сломать меня.

— Почему ты продолжаешь спрашивать нас?

Вопрос прибыл от Коди. Теперь я наблюдала за ним, Питером, и Хью, опрашиваемые Джеромом. Картер сидел в дальнем углу и курил, несмотря ни на какие правила Питера, по поводу запрета курения в квартире. Роман был там же, с невидимым телом и аурой. Это означало, что я не должна была видеть его, все же это было возможно, потому что он был моей целью в этой мечте, чтобы знать, что он был там, несмотря на то, что мои чувства говорили мне. Мои друзья знали о нем. У него не было никакой потребности скрывать свою внешность, если Джером не боялся, что могут быть демонические глаза, наблюдающие за Сиэтлом — который был не то, что неблагоразумным. Мое исчезновение, вероятно, сделало его дополнительно подозрительным.

Вопрос Коди был направлен к Джерому, и я никогда в жизни не видела такой ярости на лице молодого вампира. Он был самым спокойным из нас всех, новичком в бессмертном круге Сиэтла. Он все еще вскакивал, когда Джером говорил прыгать и проводил много времени, смотря и учась, чем принимая активное участие. Видеть его, было подобно шоку.

— Мы ничего не знаем! — продолжал Коди. — Наши силы ограничены. Ты тот, кто, как предполагается, всемогущий и мощный. Разве не ад контролирует половину вселенной?

— Есть многое на небе и земле, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — процитировал Картер торжественно.

— Заткнитесь, вы оба, — отрезал Джером. Он посмотрел на ангела. — Я уже слышал, как ты говорил это раньше.

Картер пожал плечами. — Ты слышал, что я говорил все это прежде. Много, много раз.

Джером повернулся к моим трем друзьям. — Ничего. Вы абсолютно уверены, что ничего не заметили о ней, прежде чем это произошло?

— Она была удрученной, — сказал Питер.

— Она всегда была удрученной, — сказал Хью.

— Она не говорила ни кому из нас о той вещи, что продолжала чувствовать, — ворчал Коди. — Она рассказала это только Роману. Почему ты не расспрашиваешь его?

— Я знаю, — сказал Джером. Он сделал шаг к молодому вампиру и низко наклонился к его лицу. — И следи за своим тоном. Тебе повезло, что я чувствую себя доброжелательным прямо сейчас.

— Что делает Mэй? — спросил Питер. Его тон был надлежащим и вежливым, когда он бросил беспокойный взгляд на Коди. Отчасти вопрос Питера был, вероятно, уловкой, чтобы спасти его протеже от поражения прямо здесь.

Джером вздохнул и сделал шаг назад. — Расспрашивает других. В поиске следов — любых вообще — у других наших бессмертных, которые могли что-то почувствовать.

Хью, который сидел на диване, держась на расстоянии от нашего сердитого босса, нервно откашлялся. — Я не хочу подымать это… но, вы находитесь на испытательном сроке после, хм, вызова.

Испепеляющий пристальный взгляд Джерома упал на чертенка, который вздрогнул. — Разве ты не думаешь, что я знаю это? Почему все здесь дают мне бесполезную информацию?

— Все, что я хочу сказать, — проговорил Хью, — это, что, если бы кто-то хотел воспользоваться ситуацией в своих интересах, подставляя тебя потерей одного из твоих бессмертных, это был бы хороший способ. Тому, кто, скажем, хочет продвижения по службе.

— Мэй не могла этого сделать, — сказал Джером, улавливая смысл. У него уже была такая ситуация с лейтенантом демоницей, так что гипотеза Хью не была так уж плоха. — Она не могла скрыть Джорджину так, как это… даже если она работает с кем то, кто может, она бы нашла лучший способ, чтобы добраться до меня. — Был почти высокомерный тон в его голосе.

— Что относительно Симоны? — потребовал Коди. — Вы знаете, она там выдает себя за Джорджину.

И Питер и Хью уставились в изумлении. — Она что? — Воскликнули они.

Внимание его друзей, казалось, нервировало Коди больше, чем гнев Джерома. — Да, я, хм, навещал Габриэль в книжном магазине, и видел Симону. У нее была форма Джорджины, но я чувствовал, что это была она.

— Ты видел Габриэль? — спросил Картер с интересом, так мое исчезновение из вселенной теперь значило меньше по сравнению с романом Коди.

Коди покраснел. — Мы… назначили свидание. Но я отменил его, когда услышал о Джорджине. Ничего страшного.

Ничего страшного? Мое похищение теперь губит шансы Коди быть с женщиной его мечты.

— Это более бесполезная информация, — проворчал Джером. — И, да, я знаю о Симоне.

— Может быть ты должен поговорить с ней, — Коди.

— Она не делал этого, — сказал Джером. То, как он говорил подразумевало, что вопрос закрыт.

Питер все еще осторожно ходил вокруг Джерома. — Если ты говоришь, что она не делала этого… тогда, она не делала. Но почему она исполняет роль Джорджины, если она невиновна во всем этом?

— У нее есть свои причины, — сказал Джером смутно.

Коди был возмущен. — И ты только собираешься позволить ей делать это! Как ты можешь?

— Потому что мне все равно! — взревел Джером. Волны власти вспыхнули из него, как ударная волна. Все, кроме Картера были отброшены назад этим. Фарфор в кабинете Питера звенел. — Мне плевать, что делает другой суккуб. Я не забочусь о человеческих друзьях Джорджины или о чем они думают. Во всяком случае, вы должны быть благодарны. Действие Симоны препятствует другим не замечать то, что произошло.

Ни у одного из моих друзей не было, что сказать на это. С раздраженным рычанием Джером повернулся к двери. — С меня хватит. Мне нужны реальные ответы.

Он вылетел в коридор, оставляя дверь открытой. По-видимому, он сделал это как акт, вызванный злостью, но я знала, что это было сделано для Романа, идущему за ним. Обычно, демон просто телепортировался бы, но по какой-то причине, отец и сын сегодня занимались расследованием вместе. Оставшись один на лестничной клетке, Джером пробормотал, — Держись.

Роман знал, что Джером собирался исчезнуть. Он вновь появлялся — и я вместе с ним — в новых условиях: магазин Эрика. Это был вечер, и Эрик был закрыт на ночь. Фонтаны были выключены. Музыка прекратила играть. Все же, в дальней части магазина, несколько звуков шума можно было услышать. Они немедленно прекратились, и послышались шаги как будто кто-то приближался.

Джером стоял, не двигаясь. Он знал, что его присутствие быстро почувствовали. Он знал, Эрик идет к нему.

И действительно, походкой еще неустойчивой из-за недавней болезни, Эрик шел к передней части магазина. Он излучал настороженность, когда он шел. Для меня у него всегда была добрая улыбка и чашка чая. Даже Картер, самый влиятельный бессмертным в Сиэтле, заработал бы почтительную улыбку. Но Эрик был настороже теперь — что действительно было странным, учитывая того, кто стоял в его магазине.

Эрик остановился в нескольких футах от Джером и выпрямился в полный рост. Он дал Джерому небольшой кивок приветствия.

— Мистер Хэнэнль, — сказал Эрик. — Неожиданный визит.

Джером только что вынул сигарету из своего пальто, и она упала из его пальцев. Взгляд, который он дал Эрику, был в сто раз более ужасающим какой я когда-либо видела. Я ожидала другую вспышку власти, ту, которая разнесет все здание.

— Нет, — сказал Джером, — никогда не позволяй своим губам произносить это имя снова или я разорву их. — Его голос был низким и ровным, кипящим гневом и властью, которую он сдерживал.

Если бы я была там, я бы задохнулась. Истинное имя Джером. Эрик знал истинное имя Джерома. Я использовала поддельные имена, чтобы вписаться и забыть мою личность. Но для ангелов и демонов, имена были властью. В правильных руках, имя может быть использовано для вызова или контроля больших бессмертных. Фактически, весной Грэйс раскрыла Данте, для вызова Джерома, его имя.

Эрик не дрогнул от Джерома, находящегося в состоянии ударить. — Я полагаю, — сказал Эрик, — Вы что-то ищете.

— Да, — сказал Джером, слегка подражая тону Эрика. — Я ищу моего суккуба.

Брови Эрика немного приподнялись. — Мисс Кинкейд?

— Конечно! Кого же еще? — у Джерома технически был еще один суккуб, Тауни. Но возможно, он не пошел бы искать ее, если бы она исчезла. Он достал еще одну сигарету и закурил, не полегчало. — Ты знаешь где она? И не ври мне. Если ты будешь держать ее от меня, я разорву тебя на части, оставляя твой язык напоследок.

— Разрыв частей тела, кажется, тема сегодняшнего вечера, — ответил Эрик, сложив руки за спиной. — Но нет, я не знаю, где мисс Кинкейд. Я не знал, что она пропала.

Джером сделал шаг вперед, сузив глаза. — Я сказал тебе, не лги мне.

— У меня нет причин лгать. Мне нравится мисс Кинкейд. Я никогда не желал бы ей вреда. Если я могу помочь ей, я сделаю это. — Формулировки Эрика были осторожными. Он хотел помочь мне, а не Джерому.

— Она говорила с тобой о некоторой силе — некоторой "сладкой песне", которая приходила к ней, — сказал Джером. Он дал краткое сообщение о том, что наблюдал Роман, когда я исчезла. — Что Вы знаете об этой вещи? Что это за существо могло быть? Оно кормилось ее депрессией.

С того момента как начался сон, Джером отображается ничего, кроме гнева и ужаса. И все же… как он стрелял вопросами, это было беспорядочно. Под всем этим гневом было отчаяние. Отчаяние и разочарование, потому что он был в ситуации без ответов и чувствовал бессильным. Демонам, как правило, не нравится чувствовать себя бессильными. Обращение к человеческой помощи, человеку, который знал его имя, должно быть, мучительно больно для моего босса.

Эрик, элегантный как всегда, оставался спокойным и формальным. — Есть существа, которые делают это, но я не думаю, что это было одно из них. Я полагаю, что были выбраны эти времена, потому что она была слабой. Вероятно Это было просто приманкой, не существо или преступник непосредственно.

— Тогда что это за существо?

Эрик развел руками. — Это может быть что-угодно.

— Боже, черт его побери, — сказал Джером, роняя сигарету на пол Эрика и сильно топнув по ней.

— Ты больше не связан с ней?

— Так и есть.

— Ты не чувствуешь ее — это значит, что не один из вашего вида не маскирует ее?

— Правильно.

— И вы знаете, что она не мертва?

— Да.

Карие глаза Эрика были задумчивы. — Тогда это существо, скорее всего, за пределами вашего мира.

— Почему, — устало спросил Джером, — все продолжают говорить мне вещи, которые я уже знаю? — Вопрос, возможно, был направлен к Эрику, Роману, или воздуху. Демон достал еще одну сигарету.

— Необходимо выяснить, кому она нужна и почему. У нее есть враги. Никта, например, была не довольна исходом своего последнего визита.

— Никта заперта. — проговорил Джером так, как если бы он заявил это уже в сотый раз. Я была вполне уверена, ему задавали эти вопросы обо мне уже сто раз.

— Вызвавший вас, г-н Мориарти, также не был чрезмерно доволен ею. — Хотя Эрик и оставался профессионалом, его губы, искривились немного, как будто он испытал что-то горькое. Независимо от его чувств к демону, и Эрик и Джером разделяли взаимную ненависть к Данте.

Джерома сделал паузу. — Я сомневаюсь, что это было человеческим волшебством, хотя я предполагаю, что у него, возможно, были разысканные ранее союзники помогающие ему прежде. Я учту это. — Он бросил новую сигарету и также наступил на нее. — Несмотря на это, я все еще не могу поверить, что я не ощущаю ее в этом мире.

— Возможно она и не находится в этом мире.

Слова Эрика повисли между ними в течении нескольких секунд.

— Нет, — сказал Джером, наконец. — У многих есть интерес к ней — но ни одного, кто бы мог сделать это.

Я увидела на лице Эрика, что слова «У многих есть интерес к ней» привлекли его внимание. Он молчал, однако, и ждал следующего основательного заявления от Джерома. Которое не было таким основательным.

— Пора, — сказал демон, вероятно что бы Роман схватился за него еще раз.

Джером телепортировался туда, куда ему нужно было пойти.

А я? Я вернулась в свою тюрьму.