Тихоня (не) против Короля Академии

Глава 57

Зрение ко мне, конечно же, вернулось. Маркус мне вернул его.

Побеждённого ректора, конечно же, сняли с должности. Как и всю верхушку Академии. Связи Маркуса с императором дали о себе знать.

Видимо, император Алерд Кайзер испытывал вину перед Маркусом за то, что отнял его родителей и юность. А также их честь и доброе имя.

Или, может, просто не хотел, чтобы то, что он сделал, стало народным достоянием?

Ведь никакой любовницы у отца Маркуса не было. Только больной ребёнок. Смертельно больной.

Редкой болезнью, поразившей Маркуса… и императора.

Возможно потому, что мать Маркуса была пятиюродной племянницей императора и это какая-то семейная «гадость», а может, это был просто злой рок.

Но витреальная геморрагия — так называлась редкая драконья болезнь — медленно, но неотвратимо, превращала кровь в стекло, раздирая тело больного изнутри.

Оказывается, в той знаменательной речи заместителя министра была ещё одна важная отсылка про хрустальный кубок, который легко разбить. Маркус и в этом смысле был хрустальным кубком.

Когда-то. В детстве.

Всё с этого и началось.

Точнее, так. Всё началось задолго до того, ведь этот способ был давно известен: надеваешь шазгар, напитываешь чужой магией. Если собрать много магии, то можно переместить душу.

Но прецедент, когда родители Маркуса отдали свои жизни, чтобы спасти императора и своего ребёнка, стал началом куда более открытого использования магии проигравших на Чемпионате.

С тех пор ректор смог проворачивать свои гнусные злодеяния практически открыто. Потому что император надолго замкнулся в себе, так сильно его поразила жертва лучшего друга.

Отдельно сто́ит отметить, что порочащие его сведения попросил распространить сам Дайрон Файтер, боясь, что сильные мира сего начали бы в открытую отбирать жизнь и магию слабых.

Но так и произошло, к сожалению.

Тогда, много лет назад, отец Маркуса отдал своё тело и магию императору, а его мать отдала свою магию сыну.

Но чтобы его, мужское тело Маркуса приняло её жертву, женщина пожертвовала своей жизнью, заставив Маркуса и себя пройти через очень болезненный и сложный ритуал.

Потому что мужское тело действительно практически не способно принять женскую магию, если только оба не пройдут через суровое, граничащее со смертью испытание…

Или… на женщину не будет надет шазгар. Но от смертельной болезни он бы не помог, если бы таких женщин не было очень много. Но мать Маркуса была одна, и она отдала жизнь за своего ребёнка.

Поэтому, конечно же, ректора Карглоу не устраивало то, что я могу стать победителем. Как на меня шазгар тогда надеть? Это уже переходило все границы разумного и было небезопасно.

А ведь у меня будет контроль над магией трёх главных чемпионов Академии — Никоса и Клебо, которых я победила, и Маркуса, сдавшегося добровольно.

Поэтому, кстати, Никоса и попытались убить, а магию отобрать. Магию его забрали — и поделом мерзавцу, а вот жизнь я ему зачем-то спасла. Надеюсь, этот мерзавец использует второй шанс во благо.

Маркус, из года в год, становившийся победителем, проявлял поразительное для Карглоу равнодушие к власти над чужой магией, чем и пользовался ректор.

Потому что Маркус, получив контроль над магией, но помня о жертве родителей, не смел забирать у кого-то дар без причин.

Я же, став победителем, по мнению ректора, мало того что могла забрать всю магию себе, так ещё и Карглоу не был готов к испытанию болью, чтобы у меня эту магию забрать.

Тем более, он столько лет готовил Маркуса, чтобы забрать его тело, и вновь стать молодым. Вечно молодым. А тут — такой позор, Чемпион проиграл бы девчонке… Нет, этого его не устраивало.

Мостом для этого ужасного процесса передачи магии был шазгар. И те, на кого его надевали, и те, кто надевал, навсегда становились связаны друг с другом магией.

Единственная разница между императором, принявшим дар, и профессорами этой гнусной Академии была в том, что родители Маркуса действовали добровольно.

В отличие от несчастных, проигравших адептов.

Их магию, забирали, копили, хранили, а самих ребят отправляли в подземелье, на нижние этажи, чтобы они вечно служили батарейками. А их родные получали отписки из Академии, как семья Рейчел. В лучшем случае.

В худшем — всем было плевать, куда делся очередной ребёнок, ведь он никому ненужный сирота.

Именно таких отбирали в других академиях по запросу ректора Карглоу. Именно такой и была Алисия Майер, например. Никому неизвестная, безликая, тысячная жертва этой ужасной Академии.

Помните виде́ния за дверьми комнаты Идентификации? Это одно из порождений той тёмной магии, что способно создавать такое скопление людей, из которых тянут магию.

Теперь они свободны.

Мы вместе с Маркусом и прибывшей из столицы комиссией под руководством друга Маркуса, заместителя министра магии, Клэйтона Райдера, спустились в подземелья через пару часов после окончания Чемпионата.

Рейчел и Робб к тому моменту изнывали от нетерпения.

Но открывать те врата без опытных магов было опасно, по словам профессора Геластры, который, кстати, сразу сознался в том, что бездействовал, но якобы раскаивался и был готов помочь всё исправить.

По крайней мере, он так говорил.

Верила ли я этому хитрому, опытному старику? Честно, нет.

Я думаю, он просто понял, что, придерживаясь стороны поверженного ректора Карглоу, он ничего не выиграет. А так как все адепты объединись против этого жуткого режима, старому преподавателю пришлось подстроиться.

Многие профессора быстро переметнулись и, если честно, ничего, кроме отвращения, их поведение у меня не вызывало.

Когда профессор Геластра поместил свою руку в тот механизм и врата открылись, в этот раз тумана не было.

Но зрелище было куда более жуткое.

Сотни адептов, висящих в каких-то зловещих коконах, закреплённых по стенам, пугали до дрожи.

Я будто в фильм ужасов попала. Бедная Рейчел упала без сознания, когда увидела это.

Да… Их освобождение будет процессом долгим. Как и их будущее лечение.

Но мы справимся, я верю.

Потому что раз уж мы начали это «восстание», нужно довести его до конца и навести порядок в этой прокля́той Академии.

Знаете, кого назначили исполняющим обязанности ректора на следующий год?

Да, Маркуса.

Кажется, я буду невестой ректора. Интересно, это не запрещено?

Ах да, я же забыла рассказать главное.

Как Маркус сделал мне предложение!

Это, конечно, гениальный ход был. А эта фраза была сарказмом.

Но такого я точно не забуду.