Ее тон удивил меня. Если Джиллиан не любит Алек, почему у нее в доме висит несколько ее картин?

- Да, это она.

- Алек рядом? Могу я поговорить с ней?

Голос Джиллиан был ледяным. Казалось, она была зла на Алек. Но почему на Алек? Это Келлен не было дома. Это Келлен не собиралась приезжать на свадьбу.

Я посмотрела на потолок.

- Она уже в постели.

Джиллиан глубоко вздохнула. Когда она заговорила, ее голос был спокойным, но слова... убийственными.

- Алек Чейзн не подруга Келлен. Алек Чейзн и есть Келлен.


Я любила Алек Чейзн. Я встретила ее сразу как только она переехала из какого-то английского прибрежного городка в теплый, солнечный Лос-Анджелес. Ее легкий английский акцент заставил меня предположить, что она была англичанкой, а она так ни разу и не поправила меня. Алек никогда не отрицала и не подтверждала никаких предположений. В Лос-Анджелес Таймс у меня своя колонка. Моя лучшая подруга Элейн Роше является агентом Алек, а также владелицей галереи, в которой выставляются работы Алек. Рано или поздно мы с Алек должны были встретиться.

Как-то раз Элейн попросила меня об услуге. Алек только приехала в Лос-Анджелес и была очень талантливым, но неизвестным здесь художником. Элейн уговорила меня сделать с ней интервью, чтобы дать ей, как говорила Элейн, «очень нужный старт». Я не знала, что на тот момент Алек была уже хорошо известным художником в Лондоне и не являлась одним из открытий Элейн.

Молодая девушка, которую я встретила в тот день за ланчем, была совсем не тем, чего я ожидала. Алек появилась одетая в шелковый темно-синий зауженный костюм с кружевным серым платком, выглядывающим из нагрудного кармана. Ее светлые волосы лежали на плечах волной, точно так же как сейчас у Джиллиан. Темно-серые глаза оценивающе пробежались по мне и я почувствовала как меня тут же списали со счетов. Я не была той, кого Алек хотела бы узнать получше. Интервью было коротким и по существу. Алек ответила на основные вопросы, отбросила остальные, как незначительные и исчезла до того, как подали еду.

Позже Элейн объяснила мне, что незадолго до нашего ланча у Алек была назначена какая-то встреча, которая закончилась не очень хорошо и попросила меня не громить ее в своей колонке. Вечером Алек пригласила меня на ужин. Женщина, которая заехала за мной, чтобы отвезти в ресторан, совсем не была похожа на ту женщину, которую я встретила днем. В этот раз на ней было надето простое черное платье с открытыми плечами. Она была очаровательна и много шутила. Она все еще не хотела обсуждать свою жизнь в Англии или свою семью. Все, что она сказала это только то, что она жила со своей бабушкой. Ту ночь она провела в моей постели. Через шесть месяцев я переехала в ее дом на Бенедикт Каньон.

Я так и не узнала об Алек ничего больше того, что она сообщила мне в первую ночь. Вначале она спокойно переносила мои вопросы, и даже иногда находила мой интерес забавным. Однако, вскоре она стала нетерпима к ним так же, как я была нетерпима к ее скрытности. Чем больше я требовала от нее ответов, тем больше Алек отдалялась от меня. В конце наших отношений мы почти не разговаривали.

Если бы я наступила на горло своей настойчивости и ослабила хватку, то заметила бы, что Алек находилась на краю. Она рисовала как заведенная, словно ее разум зависел от того, напишет ли она этот морской пейзаж в эту данную минуту. Она могла рисовать сутками, поддерживая себя только 7-Up и водкой. Картины, которые она создала в то время, в те последние полгода, что мы были вместе, ее лучшие работы. С тех пор она не создала ничего, что могло бы сравниться с ними.

Последней каплей для Алек стали мои вопросы о женщине с мягким голосом, чьи звонки доводили Алек до исступления. Я хотела знать кем она была и почему она так расстраивала Алек, но она отказывалась не только отвечать, но и выслушивать мои вопросы. Она либо уходила, либо закрывалась в комнате, либо, если мне удавалось загнать ее в угол, просто игнорировала меня, уставившись куда-то за мое плечо. Она делала все что угодно, только чтобы не слышать меня.

- Кто эта женщина, Алек? Она снова оставила тебе сообщение. И она называет тебя дорогая. Кто она? - снова потребовала я объяснения, прослушав очередное сообщение на автоответчике. Алек рисовала в своей студии.

Она спокойно отложила кисть и повернувшись ко мне, убрала длинные пряди светлых волос со своих пылающих ледяным огнем глаз.

- Никогда больше не задавай мне этот вопрос. Никогда больше не задавай мне никаких вопросов таким тоном. Ты поняла?

Я продолжала настаивать.

- Я буду спрашивать до тех пор, пока не получу ответа.

Алек взяла салфетку и вытерла масло со своих пальцев. Она повернулась ко мне спиной и посмотрела за окно, на россыпь холмов, окружающих ее дом.

- Я больше не намерена терпеть эти постоянные допросы, Виктория. Я хочу, чтобы они прекратились.

Она повернулась и впилась в меня своим холодным взглядом.

- Это должно прекратиться.

- Нет, это не прекратится. Не до тех пор, пока ты мне не ответишь.

Неужели я на самом деле думала, что имела какую-то ценность в ее жизни?

Она подошла ближе и посмотрела на меня долгим взглядом. На ее лице была та самая маска, которая так хорошо скрывала ее чувства и эмоции. Если то, что она собиралась сделать и причиняло ей боль, то заметно этого не было.

- Я вернусь в семь часов. Я хочу, чтобы к этому времени ты собрала свои вещи и покинула мой дом.

Вот так просто все было кончено. Алек ушла, оставив меня в изумлении моргать глазами. Я прождала ее до одиннадцати часов, но она так и не вернулась. Через два месяца она продала свой дом и исчезла. Вчера я увидела ее в первый раз с того самого дня.

Все, что я когда-то хотела знать об Алек, все вопросы, которые стали причиной нашего разлада, больше не были загадкой.

После того, как Джиллиан сообщила мне свою сенсационную новость, я хотела пойти в спальню к Алек и вытащить ее из постели. Я хотела назвать ее Келлен и посмотреть как ее стойкое равнодушие рушится как песочный замок под приливом волны. Я хотела, чтобы она знала, что всего одним коротким предложением ее мать ответила на все мои вопросы. Что мне все известно.

К тому времени, как черное небо стало пасмурно-серым, я хотела, чтобы она сама призналась мне во всем. После всего того, что я пережила за те годы, проведенные нами вместе, Алек могла бы сказать мне правду, не заставляя меня вытаскивать ее из нее клещами.

Дождь и соленая вода били в дом, разлетаясь брызгами по стеклянной двери. Хотя полотна Алек в основном изображают именно такие пасмурные дни, как сегодня, сама она пишет только в теплые и солнечные дни. В ненастную погоду она предпочитает читать или готовить. По крайней мере, так было раньше.

Шум душа подсказал мне, что Алек встала. Настало время взглянуть правде в глаза. Остаться ли мне в гостиной или подняться наверх и притвориться, что я проспала всю ночь? Хотела ли я, чтобы Алек знала, что мне все известно или чтобы продолжала разыгрывать свой спектакль? Я побежала наверх и села на край кровати. Мне хотелось посмотреть как далеко она зайдет. Я выскользнула из одежды и забралась в постель как раз в тот момент, когда в ванной перестала литься вода. В последнюю минуту я вспомнила, что мне следовало придать подушкам и простыне измятый вид. Мне тоже нужно было придерживаться своей роли. Я вздрогнула, когда Алек бесшумно появилась в дверях. Ее загар явно выделялся на фоне широких хлопковых брюк белого цвета и такой же футболки. Она быстро вытерла свои взъерошенные волосы.

- Доброе утро, Виктория. Ванная свободна, если хочешь, можешь воспользоваться ей. Ты голодна?

Как может она казаться такой открытой и в то же время быть такой лживой. Мне не стоило забывать, что она была дочерью актрисы, номинированной на Оскар. Должно быть, актерский дар передается по наследству. Серебряного цвета глаза смотрели на меня с ожиданием.

- Нет, я не голодна. Я, пожалуй, приму душ.

Долгая бессонная ночь не очень хорошо сказалась на моем организме. Да и дорога из Лос-Анджелеса сделала свое дело. Может, горячий душ позволит мне избавиться от того сломленного состояния, в котором сейчас находилось мое тело.

Алек кивнула и спустилась вниз. Я склонилась над перилами, наблюдая за тем, как она грациозно двигалась по нижнему этажу. Алек дотронулась до выключателей и первый этаж ярко осветился. Ее глаза наблюдали за ветром и дождем, бьющимся в дом. Ее лицо ничего не выражало, когда она смотрела на свои ожившие за окном картины. Чувствуя себя вуайеристом я прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Часы показывали 5:38. Алек поздно встает в эти дни.

Удивительно, как разница в один день может все изменить. Вчера, стоя в этом душе, я пыталась не представлять Алек и Келлен, принимающих его вместе. А сегодня я стояла здесь и знала, что Алек и была Келлен. Я отключила воду и в какой-то степени была удивлена обнаружить, что я совсем одна. Чища зубы, я разглядывала свое отражение в зеркале. Передо мной стояла тридцатишестилетняя женщина с короткими темными волосами и большими голубыми глазами. Она была средней во всем - средний рост, средний вес, средняя внешность. Единственным своим достоинством я считала легкую улыбку, которая открывала ямочку в моей правой щеке.

Я была той же женщиной, которую Алек выставила из своего дома два года назад. Только сейчас эта женщина знала ее секрет.

Я вышла из ванной и остановилась, почуяв великолепный запах свежесваренного кофе и бекона, витающего в комнате. Мой желудок недовольно заурчал, протестуя против моего раннего отказа от завтрака. Алек стояла у окна, в руках у нее была дымящаяся чашка. Почти в такой же позе я нашла ее вчера у пирса.

- Доброе утро, - поприветствовала я ее, подходя и становясь рядом.

Алек повернулась ко мне.

- А сейчас ты голодна? Мне помнится, ты никогда не любила есть сразу после того, как просыпалась.

Она была очень красивой в мягких серых отблесках бушующей непогоды. Ее глаза были серебристо-серыми, а волосы белокурыми и мягкими как у ребенка. За эти два года она превратилась из девушки в женщину. Алек первой отвела взгляд и пошла на кухню. Я стояла у окна еще несколько минут, пытаясь собраться. Я знала, что меня все еще тянуло к ней, но я была удивлена, что притяжение не исчезло и после поразительного признания Джиллиан.

Алек Чейзн и Келлен Брент были одним человеком. Я повернулась и посмотрела на нее. Она налила в сковородку масло, положила сверху тонкие полоски бекона, сыра и нарезанных грибов и залила все яйцами. Она была Келлен Брент. Если я спрошу, станет ли она это отрицать? Я жила с Алек и я любила ее, но я верила Джиллиан. Все в Алек становилось понятным, когда ты знал, что она была Келлен Брент.

- Виктория? - вопросительно посмотрела на меня Алек. - Ты в порядке?

Я подошла к столу и села напротив нее.

- Да, все нормально.

Мы позавтракали омлетом с тостами и выпили горячего кофе. За окном снова свирепствовало ненастье - лил дождь и каждые несколько минут гремел гром и сверкали молнии. Алек нарушила молчание первой.

- Я не думаю, что у тебя получится уехать сегодня из-за такой погоды. Ты можешь оставаться здесь так долго, как пожелаешь, - она развернулась на стуле и серьезно посмотрела на меня. - Однако, я хочу предупредить тебя, что тебе лучше держаться от меня подальше. Если ты начнешь приставать ко мне с расспросами, я выставлю тебя вон.

Я не сомневалась в том, что ей не составит никакого труда сделать это. Однажды она уже выставила меня из дома, хотя в то время утверждала, что любит меня. Я поймала ее взгляд и улыбнулась.

- Договорились.

Мы убрали кухню и я вспомнила, что когда я не требовала от нее ответов и когда Алек не убегала от меня, нам было очень хорошо вместе. Я стала об этом забывать.

- Ты не будешь рисовать сегодня, да? - спросила я. Когда шли долгие дожди, Алек становилась раздражительной и жутко невыносимой из-за невозможности писать в такие дни.

Алек неопределенно пожала плечами, словно писала она или нет не имело никакого значения.

- Хочешь что-нибудь почитать? Я собираюсь свернуться на своей постели с какой-нибудь интересной книгой и теплым пледом.

Я последовала за ней в ее студию. Прошлой ночью я рассмотрела ее довольно хорошо. Это была самая маленькая комната в доме. В углу между двух стен расположился большой письменный стол, на котором стоял компьютер и он весь был завален бумагами. Остальные стены были заставлены высокими, достающими до самого потолка, полками с книгами. Коллекция книг Алек была многообразна - от лесбийской мистики и эротики до мэйнстримовских бестселлеров, фантастики и классики. Она взяла какую-то книгу и улыбнувшись мне, вышла из комнаты.

Я перебирала книги, чувствуя себя как в библиотеке. В коллекции Алек было несколько книг, которые я давно хотела прочитать, но так и не нашла для них время. Теперь все, что мне нужно было сделать это решить какую из них я хотела прочитать больше. Наконец, я остановила свой выбор на сборнике коротких эротических рассказов.

Выходя из студии я резко остановилась. Повернувшись, я осмотрела небольшое помещение, размышляя о том, что же меня так сильно беспокоит в этой комнате. Это был обычный кабинет. Компьютер, книги, письменный стол. Осознание того, что я видела шокировало меня. Комната, которая должна быть полна красок, мольбертов и картин была обычным кабинетом. Эта комната, расположенная под лестницей и не имеющая окон, не должна была быть кабинетом. Это должна была быть студия, где создавались бесценные полотна Чейзн.

Я бросила свою книгу на кухонный стол и осмотрела каждый уголок дома на первом этаже. Единственная запертая комната оказалась постирочной. На сушилке висела ветровка Алек. Я вернулась в кухню. Я не нашла даже кисти, не говоря уже о начатой картине. Где же Алек рисует?

Алек свернулась посередине кровати, завернувшись в толстый зеленый плед и держа в руке чашку кофе. В проигрывателе тихо играл Крис Уильямсон. Наверное, я выглядела так же отчаянно, как и чувствовала себя. Алек с беспокойством посмотрела на меня.

- Где ты рисуешь?

Она нахмурилась и положила книгу на колени.

- Извини?

Я проигнорировала знакомое раздражение в ее голосе. Если мне не было позволено задать этот вопрос, я готова быть выставленной из дома.

- Я была в твоей студии, когда поняла, что это никакая не студия, а обычный кабинет. Ты Алек Чейзн. Где ты пишешь свои картины?

Она вздохнула и, откинув голову на изголовье кровати, осторожно посмотрела на меня. Я очень хорошо знала этот взгляд. Он означал, что она хотела рассказать мне правду, но не хотела сталкиваться с вопросами, которые эта правда обязательно вызовет во мне.

- Больше никаких вопросов? Ты обещаешь, что больше не задашь мне никаких дополнительных вопросов?

Это было что-то новенькое. Алек никогда не говорила так, когда мы были вместе. По глупости, я кивнула. Неужели я до сих пор не поняла, что у Алек нет обычных ответов на мои вопросы?

- Я больше не пишу.

Она сказала это так просто, так безразлично. Я села на кровать рядом с ней, лишенная дара речи. Больше не пишет? Алек была главным художником своего поколения. Она была необыкновенно одарена и рисовала так, словно от этого зависела ее жизнь. Как она могла быть Алек Чейзн и не писать?

- Должно быть Элейн сходит с ума, - наконец произнесла я, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не задать десяток, так и напрашивающихся на язык, вопросов.

Алек внимательно смотрела на меня. Она знала с чем я боролась и, наверное, думала получится ли у меня сдержать свое обещание.

- Да, она не очень этому рада.

Я встала и пошла к двери. Она так отличалась от той женщины, которую я думала, я знаю.

- Мне жаль.

Где была та пьяная художница? Кто эта женщина, которая кажется вполне довольной своей жизнью? Я обернулась и увидела, что она наблюдает за мной. Мне действительно было жаль, но я не знала почему. Потому что Алек Чейзн больше не брала в руки кисть? Я никогда не была фанатом Чейзн. Но сейчас я чувствовала себя так, словно потеряла что-то важное. Этим заявлением она забрала у меня что-то особенное и я была зла на нее за это.

Значит, Алек Чейзн больше не рисует. Почему меня это беспокоило?


Должно быть, я уснула думая об Алек, Келлен и Джиллиан. Когда я проснулась пару часов спустя, мансарда была освещена и по дому витал запах тушеного мяса. Я села в кровати и потянулась. Я слышала как по крыше барабанили капли дождя и знала, что все еще заперта в этом доме. Я подошла к перилам и осмотрела нижний этаж. Кухня была ярко освещена, на плите кипела кастрюля. Алек нигде не было видно. Я заглянула в ее спальню и обнаружила только аккуратно сложенный плед. Где она? Я спустилась вниз и пройдя гостиную подошла к стеклянным дверям. Шторм швырял волны о берег и черное грозовое небо освещалось молниями.

- Ты проснулась.

Я вздрогнула и повернулась на мягкий голос, раздавшийся из темной гостиной. Алек, все еще одетая в мешковатую одежду, вышла из тени. Как обычно, в руках она держала бокал. Каждый раз, когда я ее видела, она держала бокал. Язвительные слова вырвались прежде, чем я успела прикусить язык.

- Вижу, ты все никак не можешь расстаться со стаканом.

На ее лице отразилась боль, но она быстро спрятала ее за маской безразличия. Я была удивлена, хоть и на секунду, но промелькнувшими в ней эмоциями. Алек так мастерски умела прятать свои чувства, что было легко привыкнуть к мысли о том, что их у нее вообще не было.

- Это всего лишь кока-кола.

- Конечно, - сказала я, когда она прошла мимо меня в кухню. Она поставила стакан на мраморную столешницу и помешала булькающее на плите тушёное мясо.

- Попробуй, если не веришь мне, - устало вздохнув, предложила Алек.

Серые глаза наблюдали за тем, как я подняла бокал и сделала глоток. Кока-кола действительно была без алкоголя. Я смотрела на нее, на эту женщину, которую я когда-то знала так хорошо, и в то же время не знала совсем. Алек, которую я любила, та вечно сердитая сумасшедшая художница, прячущаяся за своими секретами и алкоголем, исчезла. Все, что я когда-то знала о ней, больше не было частью того, кем она являлась сейчас.

Я хотела бы возложить вину за то, что случилось после, на долгую утомительную поездку и на недостаток сна. Эмоциональная перегрузка сбила мое равновесие и меня рвало во все стороны как буёк в штормовом море. Но это было бы неправдой. Я хотела выбить почву у нее из-под ног так же, как она постоянно выбивала ее из-под меня. Мне было больно и я хотела сделать больно ей.

- Ты так и не собиралась сказать мне, что ты и есть Келлен Брент, да? Ты хотела позволить мне уехать отсюда, веря в то, что она твоя любовница.

Шок, который я так хотела увидеть, затопил ее глаза. Алек осторожно накрыла кастрюлю крышкой. На ее бледном лице глаза казались почти черными. Она подошла к стеклянной двери. Я боялась, что она выйдет в этот дождь и исчезнет. Она обвила себя руками, словно ей было нестерпимо холодно в теплом доме.

- Джилл. Должно быть, она сказала тебе прошлой ночью, - прошептала она так тихо, что я с трудом расслышала ее слова.- Почему ты ждала так долго? Ведь именно этого ты всегда хотела.

Ее голос, набрав силу, был полон горечи и обвинения. Она бросила на меня взгляд через плечо, холодные серые глаза проклинали меня и мои нескончаемые вопросы.

- В чем дело, Виктория? Все вышло не так, как ты планировала? Или моя реакция совсем не такая, как ты ожидала?

Алек вернулась в гостиную, со злостью ударяя по электрическим выключателям. Она подошла к камину и встала под картиной, которую написала для маленькой девочки по имени Келлен. Алек была плотным клубком из нервов и едва сдерживаемой злости.

- Давай, закончи это. Ты ведь так давно это начала.

Я начала? Разве это так необычно, если человек хочет знать все о своей возлюбленной? Разве я совершала какое-то преступление, интересуясь ее жизнью? Любой на моем месте интересовался бы. Алек была такой скрытной... и такой отчаянно несчастной. Я хотела помочь ей, но не знала как. Невозможно изменить то, чего не знаешь. Она была красивой и талантливой девушкой, но жила на грани безумия и этому должно было быть объяснение.

- Я ничего не начинала, - запротестовала я. Она не может винить меня за прошлое. - Ты начала, со всеми своими секретами.

Она обернулась и посмотрела мне в глаза.

- Ты была в моем настоящем и ты могла разделить со мной мое будущее, но я не должна была тебе своего прошлого. Ты могла претендовать на все что угодно, кроме моего прошлого.

Она еще долго не сводила с меня глаз. Я молчала.

- Что еще рассказала тебе Джилл?

Я покачала головой. Больше не о чем было говорить. Джиллиан повесила трубку через несколько секунд после того, как сообщила мне, что Алек и Келлен были одним и тем же человеком. Алек прикрыла ненадолго глаза, затем снова повернулась к картине. Я подошла к дивану и села. Шли минуты, она все не сводила глаз с полотна, а я с ее напряженной спины. Когда она, наконец, обернулась ко мне, ее глаза были холодны как лед. Она заговорила таким тоном, который мог бы заморозить пламя.

- Запомни, что я скажу, Виктория. Это не считается предательством, если тебя предали первой.

Я оторопело сидела, а она зашла в кабинет и громко захлопнула за собой дверь. И что это значило?


Алек провела в своем кабинете несколько часов. Я в одиночестве поела немного тушеного мяса и спрятала остальное в холодильник. Я ждала. Я не знала, что собиралась сказать ей и вообще позволит ли она мне что-нибудь сказать. Алек не умеет прощать. Сначала я не могла понять почему Джиллиан сама не может пригласить Келлен на свою свадьбу. Теперь я знала причину этого. Алек не отвечает на звонки. Она позволяет автоответчику принимать все сообщения, а потом, если считает нужным, перезванивает сама. Письма возвращаются отправителю с надписью - АДРЕСАТ ПЕРЕЕХАЛ. Когда Алек вычеркивает кого-то из своей жизни, этот человек перестает для нее существовать.

Я выпрямилась, когда дверь кабинета открылась и появилась Алек. Мы встретились у бара. Наши взгляды ненадолго столкнулись и я была поражена, увидев, что ее глаза были такими же темными и мертвыми, как когда-то в Лос-Анджелесе. Алек подошла к холодильнику и скоро на плите разогревалась небольшая порция ужина. Она отрезала толстый ломоть хлеба и, намазав его маслом, поместила в тостер.

- Все совсем не так, как они говорят, - хрипло прошептала она. Если она плакала, то по ее лицу этого заметно не было.

Я ждала, что она пояснит, но она продолжила рассеяно помешивать мясо.

- Что не так как они говорят? - тихо спросила я.

Я боялась заговорить своим нормальным голосом из-за страха, что та тонкая нить, которая держала ее здесь, со мной, оборвется. Алек положила тарелку с едой и поджаренный хлеб на поднос и направилась в гостиную. Она казалась такой хрупкой и беззащитной в углу дивана. Ее стройное тело под мешковатой одеждой было напряжено. Эта потерянная ранимая женщина была той Алек, какой я ее помнила. Как только я увидела ее, я заметила, что она больше не была той женщиной, которую я знала раньше. Но почему я сразу не поняла, что это было оттого, что она была свободна от темных призраков прошлого?

Алек рассеяно смотрела на утихающий шторм. Я видела, что ее внимание привлекла не стихия, она смотрела сквозь нее, не замечая ничего вокруг. Она слышала отзвуки своего прошлого.

- Брайан. Все случилось совсем не так, как Патрик заставил всех поверить.

Я задержала дыхание. Она продолжала смотреть в никуда. Хотела ли я знать остальные тайны семьи Брент? Хотела ли я знать какие ужасные картины мелькали сейчас перед ее надломленными серыми глазами? Я наблюдала за ней с тем ужасным ощущением, которое бывает, когда видишь аварию на дороге, но не в состоянии отвести от нее глаз. Я не подталкивала ее, но и не останавливала.

- Никто не вламывался в дом. В ту ночь нас было только трое. Брайан. Джилл. Я.

Я онемела, услышав это признание. Шок, испытанный ею в ту ночь, был явно написан на ее лице. В доме было три человека. Брайан был мертв, а Келлен отправлена в ссылку. Патрик объявил свою единственную внучку мертвой 25 декабря 1968 года.

Я пришла только к одному, казавшемуся мне явным, выводу.

- Ты убила Брайана.

Алек перевела на меня свой взгляд. Ее глаза были темными и пустыми. Не сводя с меня глаз, она поставила поднос с едой, к которой так и не прикоснулась, на стол. Она встала, глядя на меня так, словно впервые увидела.

- Это было бы логично, - глухо сказала она и вернулась к своему посту у окна. Я оцепенело молчала. Я смотрела на ее напряженную фигуру, стоящую у двери и глядящую в никуда. О, Господи. Я не знала что сделать или сказать. Я хотела подойти к ней и крепко обнять. Я смотрела на отражение Алек в стекле и знала, что никогда не спрошу ее, почему она убила Брайана. Что бы ни произошло, я никогда не спрошу этого.

- Алек...

- Оставь меня в покое. Хотя бы один раз, Виктория, оставь меня в покое, - оборвала она меня с едва сдерживаемым гневом.И на этот раз я исполнила ее просьбу.


ГЛАВА 3


На следующее утро я проснулась в пустом доме. Холодный кофе и тарелка в раковине были единственным свидетельством того, что Алек была где-то рядом. Но где? Ночью я ждала, что она поднимется в свою спальню, но это было напрасно. Я заснула, наблюдая за тем, как она неподвижно стояла у окна. Я так и не услышала, чтобы она поднялась наверх.

Из окна открывался прекрасный вид на синее безоблачное небо и легко бьющие о берег волны океана. Знакомой фигуры нигде не было видно. Я открыла дверь и прошла на пирс, осматривая частный пляж со всех сторон.

С океана дул теплый бриз. У Алек действительно было очень красивое, спокойное и уединенное место жилья. Единственной реальной действительностью, нарушающей ее покой, были визиты тех, кого Алек приглашала сама, либо таких как я, врывающихся в ее жизнь без предупреждения. Мне было приятно осознавать, что у нее было место, где она могла быть самой собой, где могла расслабиться. Каждому человеку нужно такое место. Просто не каждый может позволить себе оплатить такую полную изоляцию как Алек Чейзн. Многим это не нужно было так как Келлен Брент.

Куда может пойти не работающий художник рано утром в понедельник? Навряд ли у нее была работа или нечто не требующее отлагательств. Алек никогда не работала по часам или по расписанию. Она писала либо по желанию, либо по вдохновению, а не потому что было восемь часов утра.

Я вернулась в дом, ища какую-нибудь записку. Могла ли она уехать ничего мне не сказав? Все таки это был ее дом, ее пристанище. Пристанище, в которое мы с Джиллиан бесцеремонно вторглись, принося с собой воспоминания о прошлом. Я заставила ее вспомнить ту трагедию, которую она так отчаянно пыталась забыть. Вместо того, чтобы размышлять могла ли она уехать, мне нужно было подумать почему она должна была остаться. Я бы уехала, будь я на ее месте. Я сбежала бы так далеко, что Джиллиан никогда бы не нашла меня снова.

Быстрый осмотр спальни Алек не показал явного отсутствия каких-либо вещей. Одежда была аккуратно развешена и сложена в шкафу, в обувном ряду не было никаких просветов. Ничто не намекало на ее быстрый сбор и отъезд из этого дома.

- Виктория?

Я подпрыгнула от неожиданно раздавшегося за мной недоуменного голоса. В дверях стояла Алек. На ней были надеты заляпанные краской голубые джинсы и белая футболка. Она прошла в комнату и бросила на кровать белую толстовку.

- Что ты здесь делаешь?

Я нервно сглотнула, в то же время радуясь тому, что она не сбежала в этот раз.

- Я искала тебя.

Алек улыбнулась и покачала головой.

- Как я понимаю, это означает, что ты не нашла записку, которую я оставила у твоей кровати.

Моя комната была единственной, где я не додумалась искать записку, хотя это было самое очевидное место. Я покачала головой и рассмеялась. Я была рада, что она не находилась в данный момент в самолете под каким-нибудь новым именем.

- Где ты была?

Алек встала и стянула с себя джинсы и футболку. Я неожиданно нашла вид за ее окном очень интересным.

- По утрам я преподаю в местной школе. Это летняя программа.

Я обернулась, удивленная ее ответом и успела заметить как Алек входит в душ. Алек преподавала живопись. Это было самое невероятное заявление, которое я когда-либо слышала. Я вошла в ванную комнату и присела на край ванной. Из душевой кабинки поднимался пар. Алек больше не писала морских пейзажей, сделавших ее знаменитой, а учила детей рисовать. Она никогда не говорила и не делала того, чего я ожидала. Что вызвало во мне очередной вопрос - почему я все еще продолжаю что-то от нее ожидать?

Когда она вышла из душа, я держала наготове полотенце. И мои глаза не были скромно потуплены.

- Мне казалось, ты говорила, что больше не рисуешь.

Она рассмеялась и я последовала за ней в спальню. Она вытирала капли воды, стекающие по ее телу.

- Не рисую, по крайней мере профессионально. То, что я рисую там, нельзя сравнить с оригиналами Чейзн. Никто не заплатит за это денег.

Я села на ее кровать.

- Я думала так же и о некоторых твоих прошлых картинах, но я ошибалась. В какой-то момент имя начинает работать на тебя, а не ты на него.

Алек подошла к шкафу и выбрала шорты цвета хаки и легкую вязаную малиновую блузку. Она была невероятно красива. Выгоревшие от солнца белокурые волосы, серые глаза и стройное тело.

- Мне известно об этом лучше чем тебе. Да, я талантлива. И это не тщеславие говорит во мне. Мне также известно, что не все достаточно талантливы, чтобы зарабатывать такие деньги как я и все еще оставаться живыми.

Она вернулась в спальню одетая. Взяв свои грязные вещи, она бросила их в корзину для белья.

- Когда я в первый раз приехала в Лос-Анджелес, Патрик спросил меня, понимаю ли я насколько дороже были бы мои картины, если бы они продавались под именем Келлен Брент. Я понимала. Но я занималась этим не ради денег. Никогда мое творчество не было ради денег.

Она заговорила о своем прошлом без колебания, ее глаза были искренними, когда они прямо посмотрели в мои. Когда и как это стало так просто? Как она могла говорить об этом с такой легкостью после всего? Как она сумела взять над собой контроль и больше не беспокоиться об этом, словно то, что я знала, что она Келлен Брент не имело значения?

- Легко не беспокоиться о деньгах, когда их у тебя полно, - рассеяно заметила я. Она была единственным ребенком Брайана, наследницей всего состояния семьи Брент.

Алек молча разглядывала меня.

- Не то, что меня это сильно волнует, но что именно я сделала тебе такого, что ты думаешь обо мне в самом ужасном свете? У тебя никогда не было ко мне кредита доверия. Ты постоянно уличаешь меня в каких-то ужасных мотивах. При каждом удобном случае. Что такого ужасного я тебе сделала?

Ее вопрос застал меня врасплох.

- Я не думаю о тебе в самом ужасном свете.

- Нет, думаешь. К твоему сведению, я никогда не пользовалась деньгами Брайана. Может, когда я была маленькой, Джилл посылала что-то моей бабушке, но мы никогда это не обсуждали. Все, что есть у меня сейчас, я заработала сама. Мертвые не получают наследства. А Келлен Брент мертва.

Она оставила меня сидящей на постели. Я начала узнавать этот ее взгляд. Алек не нравилось то, что она перед собой видела, когда смотрела на меня. На каком-то подсознательном уровне я понимала, что разочаровала ее, упала в ее глазах. И мне это не очень нравилось.

Была ли я удивлена, обнаружив ее на пирсе? Нет. Это было первое место, откуда я знала ее следует искать. Алек может больше и не рисует, но она все еще находит успокоение в солнечных лучах и в шуме бьющих о берег волн. Я стояла в дверях, наблюдая за ней. Она облокотилась о перила, легкий ветерок играл ее волосами. Я подошла к ней и она повернулась, сверкнув на меня своими глазами. Алек ненавидела, когда за ней наблюдали.

- Прости, я просто предположила, - извинилась я. Я действительно извиняюсь перед ней почти каждый час или мне кажется?

Не глядя на меня, она сказала:

- Ты думаешь, что знаешь меня, Виктория. Все что ты знаешь это мое имя и прошлое, которое, ты думаешь, что понимаешь. Ты не знаешь меня только потому, что тебе известно что когда-то, очень давно, мое имя было Келлен Брент.

Между нами снова выросла стена и я не знала что сделать, чтобы разрушить ее. Мне нравилась эта Алек. Я хотела узнать ее лучше.

- Когда ты уезжаешь?

Теперь, когда дождь прекратился, я могла уехать в любой момент. Было бы очень просто упаковать свои вещи, попрощаться и навсегда оставить Алек Чейзн. Глава ее присутствия в моей жизни была бы закрыта. Я смогла бы двинуться вперед и встретить новых женщин, которым не пришлось бы пытаться быть теми, кем они не являлись. И если бы я в это верила, мои сумки уже были бы собраны.

Я склонилась над перилами и подождала, пока Алек повернется ко мне лицом.

- Если ты хочешь, чтобы я уехала, я уеду. Без вопросов и упреков. Но я хотела бы остаться.

Алек вздохнула.

- Зачем, Тори?

Тори. Я не слышала этого имени два года. Некоторые называют меня Викки, кто-то Вик, но только Алек называла меня Тори. Я никогда не думала, что когда-нибудь услышу его снова. До этого момента я и не понимала насколько сильно хотела услышать это имя, сказанное этим мягким голосом с английским акцентом.

В ответ я наклонилась ближе и прижалась губами к ее губам.


Когда следующим утром Алек вернулась с занятий, я дремала на террасе. Я провела утро в одиночестве, но на этот раз меня это не беспокоило. Я знала где была Алек и знала, что она вернется до ланча. С собой на террасу я взяла книгу, которую читала. Проснулась я от того, что Алек прокладывала дорожку из поцелуев по моим плечам и спине.

- Ты немного загорела. Как долго ты здесь находишься? - спросила она, проводя пальцами по моим бедрам. Она была одета почти в такую же одежду как и вчера.

Я повернулась и присела. Затем взглянула на ее наручные часы.

- Около часа. Как прошли занятия?

Ее улыбка была нежной и взволнованной.

- Отлично. Не могу вспомнить, когда я в последний раз получала столько удовольствия от рисования.

Алек подарила мне быстрый поцелуй и встала. Она казалась такой счастливой. Морской бриз трепал ее волосы, придавая ей беззаботный вид. Она направилась к пирсу, подняв руки к небу и подставив лицо под лучи солнца. Я никогда не думала, что воспользуюсь словом «счастливая» при описании Алек.

- Чем хочешь сегодня заняться? Мы можем сделать все что пожелаешь.

Я рассмеялась, позволяя затянуть себя в ее легкий безрассудный настрой.

- Насколько частным является этот пляж?

Алек обернулась, наблюдая пылким взглядом за тем, как я начала медленно раздеваться. Наконец, когда я была полностью обнажена, она улыбнулась.

- С чего ты взяла, что этот пляж частный?

На какую-то долю секунды я залилась краской стыда. Затем вспомнила, что кем бы ни была эта стоящая передо мной беззаботная девушка, она все еще была Алек Чейзн. Этот пляж был очень частный.

- Потому что я знаю тебя.

Раздеть ее получилось быстрее, чем раздеться самой. Я вспомнила вчерашний день. После ее первого прикосновения я перестала думать и действовала только инстинктивно. Это было лучше, чем любая из тех фантазий, которые были у меня об Алек. Меня охватило предвкушение и взволнованность первого раза плюс осознание того, что я хотела эту женщину, знала каждое ее прикосновение. Она была самой прекрасной женщиной, которую я знала. А ведь я живу в Лос-Анджелесе и знаю миллион прекрасных женщин.

Загрузка...