- Дети готовятся к единым государственным тестам. Учителя собираются использовать мои часы, чтобы подтянуть тех, кто отстает.

Я последовала за ней в отдел замороженных продуктов. Две женщины делились рецептом какого-то овощного блюда. Я остановилась возле тележки, наблюдая за тем же, что произошло в ресторане. Алек приняли в их маленькую группу. Они обменялись поцелуями в щеку и легкими объятиями. Вскоре они завели разговор о Дне Благодарения. Алек соврала о том как провела праздник. Обе женщины пригласили ее на Рождество к себе. Возможно, они приглашали ее и на День Благодарения. Но по какой-то причине Алек предпочла провести день в полном одиночестве.

Алек заплатила за продукты и молодой паренек с радостью покатил тележку к машине. Я думала, его взволнованное выражение лица предназначалось Алек, пока мы не дошли до «ягуара». Он благоговейно провел рукой по темной блестящей поверхности автомобиля. Алек поблагодарила мальчишку и оставила ему хорошие чаевые.

- Мисс Чейзн, мне будет не хватать наших занятий на следующей неделе. Жаль, что те, кому не нужно подтягиваться, тоже должны пропустить их.

- Мне тоже будет вас не хватать, ребята, - сказала она и он смущенно покраснел.

Когда Алек остановила свой «ягуар» у моего «чероки», снова полил дождь. Все эти трогательные сцены проносились у меня перед глазами, пока мы заносили сумки в дом. Алек знала этих людей, знала кто был кто, знала родителей своих учеников. За два года в Обри Алек чувствовала себя здесь на своем месте намного больше, чем когда-либо в Лос-Анджелесе. В Лос-Анджелесе у нее было несколько друзей и мать, но здесь, казалось, она знала каждого. И, казалось, каждый знал ее.

- Эти люди знают кто ты? – спросила я, когда мы занесли на кухню последнюю сумку.

Алек на время перестала выгружать продукты из сумки.

- Кто я?

- Алек Чейзн.

Она вынула оставшиеся продукты из сумки и повернулась ко мне, упершись бедром в кухонную стойку.

- Им известно мое имя.

Я слишком хорошо знала этот взгляд. Алек начинала злиться. Я наблюдала как ее серые глаза заволокло грозовыми тучами.

- Они знают кто это?

Почему я не останавливалась, когда видела, что она начинает злиться? Разве имело значение было ли известно горожанам, что женщина, дающая уроки их детям, получала тысячи долларов за свои работы? Если им и было это известно, они казались довольны таким результатом.

- И что тебе кажется они должны знать? – ее тон был ледяным.

Наши глаза встретились и я знала, что бы я сейчас не сказала, это только бы ухудшило дело. Поэтому я просто пожала плечами и потянулась к сумке. Я вытаскивала коробки и банки и складывала их на стол под ее внимательным взором. Она смотрела на меня несколько минут, прежде чем вернуться к своей сумке.

- Знаешь, Виктория, пожалуй, это то, что мне всегда нравилось в тебе меньше всего. Тебе никогда не нравились картины Чейзн, но тебе нравилось быть девушкой Алек Чейзн. Ты так этим гордилась.

Алек была в ярости. Она зло маршировала по кухне, захлопывая дверцы ящиков и бросая еду в холодильник. Я отошла с дороги и оказалась стоящей у двери, ведущей в сушилку.

- А что думаешь ты, Виктория? Ты видела их, видела, как они общались со мной. Думаешь, они знают, что я художница Алек Чейзн?

- Нет, - не задумываясь, тут же ответила я.

Она улыбнулась мне. Ее тихий мягкий голос был насмешлив, когда она заговорила.

- Что же выдало их? Они не лебезили передо мной, их тон был достаточно почтителен, когда они приветствовали меня. Что именно намекнуло тебе на их тупость?

В конце ее речи улыбка сошла с ее лица.

- Они всегда знали кто ты на самом деле? – спросила я. Я была права, не имело никакого значения знали ли эти люди, что она была известной художницей.

- Кто я на самом деле? Я не говорила, что они знают, кто я на самом деле. Но, да, они с самого начала знали кто такая Алек Чейзн.

Она поставила на плиту турку с кофе и пока ждала когда он будет готов, начала отбирать ингредиенты на ужин. Она избегала моего взгляда. Она правда думала, что это все, что я видела в ней? Немногие люди знали, что моей девушкой была Алек Чейзн и она была права - мне никогда не нравились ее картины. Мне нравилась она.

- Алек, ты нравилась мне, когда ты была обычным алкоголиком, пишущим картины. Я видела печальную и одинокую молодую женщину, бегущую от чего-то, что я до сих пор не понимаю. Я мирилась с твоим поведением и сарказмом потому что я люблю тебя. Но ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что я оставалась с тобой только потому, что ты Алек Чейзн.

Я устала постоянно перед ней извиняться. Да, я делала глупые предположения и, да, я позволяла своему любопытству выходить из-под контроля. Однако, я никогда не была стервой, стремящейся к деньгам и она не могла примерять на меня эту роль.

Я подошла к бару с другой стороны.

- И я вернулась не потому, что ты Келлен Брент.

Разумеется, шел дождь. Это все, что происходит в Обри. Я оглядела дом и направилась к ее кабинету, когда она схватила меня за руку. Я повернулась и наши глаза встретились. Это был первый раз, когда Алек пошла за мной.

- Иди в мою спальню, если хочешь побыть одна. У меня работа в кабинете, которой я должна заняться, - ровно сказала она.

Она отпустила мою руку и вернулась на кухню. Слишком много надежды, что Алек пошла за мной. Все, что ее заботило это, чтобы я дулась в каком-нибудь, более удобном для нее, месте. Она налила чашку кофе, прошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь, даже ни разу не взглянув в мою сторону. И я проехала весь этот путь ради этого?

Что ж, я не собиралась терпеть все это и уж точно не от нее. Сначала, она оставляет меня мокнуть под ледяным дождем, а затем не так счастлива видеть меня, как я ее. Ну и что, что я хотела знать, было ли известно добрым горожанам Обри, что их соседка сама Алек Чейзн. Это не было преступлением ни в одном из штатов и она не могла судить меня из-за этого. Значит, едешь в Лос-Анджелес в понедельник? Тебе стоит зарезервировать номер в отеле, Алек, потому что ты не остановишься у меня, как и у своей матери.

Да, верно, я шла в ее спальню. Я шла в ее спальню, чтобы собрать свои вещи.

Почему мы все стараемся угодить ее прихотям? Да, детство Алек Чейзн было трагичным. Однако, она его пережила, так что нельзя сказать, что ее детство было более трагичным, чем чье-либо еще. Я не была одним из тех людей, кто причинил ей боль и мне чертовски надоело быть на одной ступени с Джиллиан. Мне было жаль ее, но я не собиралась и дальше платить за преступления, совершенные другими.

Я громко постучала в дверь кабинета. Минуты проходили мимо в тихом доме. Мой праведный гнев превратился в злость, а когда три минуты перетекли в пять, я заволновалась. Я пыталась повернуть ручку и обнаружила, что она была закрыта. Я забарабанила в дверь.

- Алек, открой дверь, - потребовала я.

Дверь распахнулась и я, все еще удерживая ручку, упала на Алек. Испуганные серые глаза смотрели в мои, когда мы, столкнувшись, свалились на пол. Пока я летела вниз, я успела заметить набранный текст на мониторе компьютера и пропавшие из гостиной стопки бумаг.

- Что случилось, Тори? – спросила Алек. В ее голосе не осталось и следа от недавней злости. На ее лице было написано беспокойство.

Алек выпутала свои руки и ноги из моих и мы сидели на полу, глядя друг на друга. Она прижала ладонь к моей щеке.

- Ты в порядке?

Все разочарование этой поездки вырвалось наружу.

- Нет, я не в порядке. Ты не хочешь, чтобы я была здесь. Ты думаешь, что все, что меня волнует это то, что ты Алек Чейзн. Во что мы тут играем, Алек?

Слезы текли по моему лицу и я нетерпеливо стирала их. Алек смотрела на меня темными безучастными глазами. Просто отлично. В этот раз я хотела уйти сама, но, похоже, она собиралась попросить меня покинуть ее дом первой.

- Нет, я не хотела, чтобы ты была здесь. Не сейчас. У меня важное дело, крайний срок которого понедельник. Я хочу провести с тобой рождественские каникулы, но чтобы сделать это, мне нужно закончить эту работу. К тому же, я знала, что останусь с тобой на всю неделю. Тори, я люблю тебя.

Алек встала и вернулась к компьютеру. Я прислонилась к книжной полке, наблюдая за тем, как она сохранила свою работу и выключила компьютер. Она подошла ко мне и протянула руку. Мы пошли на кухню. Я села за стол и Алек начала готовить обед.

- Я знаю, что ты хочешь большего, Тори. Я тоже этого хочу. Я хочу, чтобы мы снова были вместе, но на этот раз все должно быть лучше, чем в прошлый. Мне больше не нужно скрывать кто я или какая у меня жизнь. Я не хочу играть ни в какие игры. Ты самый важный человек в моей жизни. И это не так просто для меня. Я хочу того же, что и ты, Тори, клянусь. Но я просто не в состоянии дать это тебе прямо сейчас.

Она избегала моего взгляда. Она смотрела только на пряный маринад, который готовила. Ее голос был тих, пока она открывала мне свою душу. Я могла бы поинтересоваться у нее об этих «крайних сроках». Я могла бы молить ее быть со мной честной. Я могла бы опуститься на одно колено и попросить ее руки. Первое действие разорвало бы тонкую нить доверия, протянувшуюся между нами, а два других привели бы Алек в смущение.

- Что на обед? – спросила я. Встревоженные серые глаза взглянули на меня. Я видела в них облегчение. Я собиралась отпустить эту ситуацию без каких-либо вопросов или комментариев, и она была этому рада. Я любила ее и хотела, чтобы она была счастлива.

Алек улыбнулась.

- Жареный цыпленок.

Я свернулась на ее кровати и читала, пока она печатала в своем кабинете. Сейчас мне было не так любопытно, что она делает, как утром. Все, о чем я думала, это о том, что если я оставлю ее в покое, чтобы все закончить, она проведет со мной рождественские праздники. Алек объяснила мне, что это значило во время обеда. Рождественские праздники означали, что она прилетит 16 декабря и не уедет до 3 января. Почти три недели Алек в Лос-Анджелесе, в моей квартире, в моей постели. Ради этого я готова была сделать что угодно, не спрашивая ни одного вопроса.

Мы собирались поехать в Лос-Анджелес в воскресенье, сразу после ланча. В понедельник у нее было несколько встреч, но со вторника и до самого воскресенья она будет только моя, пока я не усажу ее в самолет вечером. Я не увижу ее до 16 числа. Я могла бы пережить две недели без нее. Это было проще, когда я знала что увижу ее позже.

Это был первый раз в наших отношениях, когда я не задала ей ни одного вопроса. По иронии судьбы это был единственный момент, когда мне действительно нужно было знать, что происходит. Неведение может быть счастьем, но я, конечно же, предпочла бы быть предупрежденной о СМИ, собирающихся ворваться в нашу жизнь и разорвать ее на части.


ГЛАВА 8


Красный «мерседес» Элейн был припаркован у моего дома, когда мы подъехали к нему в воскресенье вечером. Я вернулась воспоминаниями к тому дню, когда я впервые встретила Джиллиан, и к красному «мерседесу», едва не врезавшемуся в меня тогда. Должно быть, Алек одалживала машину у Элейн, когда приезжала в Лос-Анджелес. Конечно, одолжить свой драгоценный кабриолет было не таким уж широким жестом, учитывая сколько денег Алек приносила галерее Роше. Только на одни комиссионные Элейн могла приобрести несколько таких красных «мерседесов».

- Как ты думаешь, где она оставила ключи? – спросила я Алек.

- У меня есть запасные, - ответила она.

Элейн дала Алек запасные ключи к своему «мерседесу»? Невероятно. Элейн дорожила этой машиной, чуть ли не как ребенком. Хотя, как и я, «мерседес» был заменим, в отличии от Алек Чейзн.

Мой автоответчик мигал пропущенными сообщениями. Я прослушала полдюжины, пока Алек относила наш багаж в спальню. Три были от моего отца. Он звонил, чтобы пригласить меня на ужин в субботу, последнее его сообщение было резким «Виктория, где ты, черт побери?». Элейн оставила сообщение для Алек с просьбой перезвонить, когда мы приедем.

Я пошла в спальню, прослушав еще два сообщения. Последние недостающие кусочки паззла встали на свои места.

- Алек, кем тебе приходится Элейн?

Она, даже не дрогнув, продолжила вынимать свою одежду из сумок.

- Она моя кузина.

Элейн и была тем Иудой, тем секретным источником, который держал Джиллиан Янг в курсе визитов ее дочери в Лос-Анджелес. Я была чертовски зла на Элейн за такое наглое предательство. Если Элейн были известны тайны семьи Брент, она должна была знать, что Алек ненавидела Джиллиан. Как она могла рассказывать Джиллиан каждую деталь о жизни Алек?

- Со стороны Брент или Янг?

Алек повернулась ко мне с недоуменным выражением лица.

- Брайан был единственным ребенком.

Джиллиан Янг была тетей Элейн. Когда мы обменивались семейными историями, она определенно забыла упомянуть об этом. Она могла бы сказать мне, когда я сообщила ей, что Рейнер собирается жениться на Джиллиан.

- Почему она не была на свадьбе?

- Откуда мне знать? Я не обсуждала с Джилл список ее гостей.

Алек опустошила один из моих ящиков и сложила туда свою одежду. Я села на кровать, меня больше не интересовал вопрос почему Элейн не пришла на свадьбу или почему она предала Алек. Я наблюдала за тем, как она раскладывала одежду по полкам, притворяясь, что это навсегда, а не всего лишь на одну неделю. Алек хотела жить со мной и это будет просто счастьем, когда, и если, это случится. Я даже согласна переехать в более просторный дом на берегу океана.

Алек присела на кровать.

- Милая, я очень устала. Ты не будешь против, если я лягу пораньше?

Темные круги залегли под ее утомленными серыми глазами. Вчера ночью я уже спала, когда она наконец пришла в постель. Или это уже было утро? Во время поездки она была молчалива и хотя я думала, что она дремала, в отражении зеркала, которое я иногда ловила, она была с открытыми глазами. Алек привезла с собой папку толщиной в несколько сантиметров и хранила ее возле себя.

- Нет, разумеется, нет. Мне нужно сделать несколько звонков.

Я подождала, пока она переоделась в ночную рубашку. Затем укрыла ее и легко поцеловала в лоб.

- Спокойной ночи, детка.

Я бесцельно слонялась по квартире. Для меня было еще слишком рано, чтобы ложиться спать, несмотря на длинную утомительную дорогу. Я быстро закончила со звонками. Отец был сердит, что я уехала не сказав никому ни слова и я искренне извинилась. Две приятельницы позвонили и пригласили меня куда-нибудь сходить и я вежливо отказалась от предложения. Было восемь часов вечера и я была одна. Алек спала в моей постели, но я все равно была одна.

Ее планы все еще оставались тайной для меня. Она упомянула какие-то «встречи», но не сказала где или с кем. Наверное, это было связано с ее картинами, либо с финансовой стороной дел Алек Чейзн. Когда она сказала, что купила пляжный дом и «ягуар» на свои деньги, я знала, что это была правда. Она вложила деньги, заработанные за свои картины в прибыльные финансовые операции.

Алек поставила будильник на семь часов утра. Я не увижу ее до пяти часов. Мы договорились встретиться здесь в это время, чтобы переодеться и отправиться на ужин. Алек была в радостном возбуждении от предстоящего нам занятия после ужина. Мы собирались купить елку, а затем нарядить ее. Алек сказала, что не помнит, что когда-либо наряжала елку. Елка в доме у Брайана и Джиллиан всегда подготавливалась профессионалами, а с Корделией они никогда не отмечали этот праздник.

После девяти я решила больше не притворяться, что читаю. Если я и не могла спать, то вполне могла насладиться ощущением спящей Алек в моих руках.


Когда я открыла глаза на следующее утро, Алек уже не было. Я даже не слышала звонка будильника. По всей квартире были доказательства того, что Алек будет со мной целую неделю. Ее халат был брошен на краю моей кровати, а в ванной пахло ее шампунем. Тарелка и чашка в мойке, на столе раскрытая газета и короткая записка с номером пейджера и подписью «Люблю, Алек».

Если жить с Алек, которая была счастлива и спокойна, было именно так, то я к этому готова.

Я не поехала в офис. У меня было дело, не требующее отлагательств. Я ехала по дорогам средней загруженности и думала о том, как Элейн собиралась добраться до галереи из своего дома в Малибу. Мерседес был ее единственным автомобилем и он был у Алек. Или Алек исполняет роль шофера?

Элейн стояла посередине выставочного зала управляя людьми, украшающими его рождественскими гирляндами и огоньками. Рождественские венки висели над верхним балконом галереи и в колонках играла рождественская музыка.

- Виктория, я не ожидала увидеть тебя сегодня. Или вообще на этой неделе, - подмигнув, приветствовала она меня.

Я подошла ближе и кивнула на праздничную атмосферу.

- У тебя в этом году рождественская выставка?

- Нет, - коротко ответила она. – Мишель, дорогая, он висит не ровно. Наклони немного влево. Да, вот так.

Элейн взяла меня под руку и повела к своему кабинету.

- Знаешь, в этом году будет обычное Рождество. Я собираюсь в Англию.

О, да, знаменитые рождественские поездки в Англию. Именно оттуда пять лет назад она привезла с собой Алек Чейзн. Если я помнила ту ложь правильно, она пошла в одну из галерей и впервые увидела оригинал Чейзн. Она была под таким впечатлением, что организовала встречу с художником. Когда после Нового года Элейн вернулась в Лос-Анджелес вместе с ней приехала и Алек.

Я подождала пока она прикроет дверь своего кабинета и сядет, прежде чем заговорить.

- Как твоя бабушка? Теперь, она вроде как и моя бабушка. Ну, раз Джиллиан стала моей мачехой.

Надо сказать, что к ее чести, Элейн не моргнула и глазом. Она откинулась на спинку кресла и опустила голову в знаке подтверждения.

- Она хотела бы собрать всю семью вместе, но это невозможно.

Все семейство Брент-Янг было просто невыносимо. Они лгали и лгали, а когда ты ловил их на этой лжи, у них даже не хватало совести смутиться. Они только улыбались своей полуулыбкой признания и легко отвечали на все вопросы, словно говорить на эту тему было так же просто, как дышать. Им всем стоило бы быть актерами.

- Элейн, все то время, что я сидела в этом кабинете и жаловалась на Алек. Ты ни разу ничего не сказала. Почему?

Она вздохнула и отвернулась.

- Что я должна была тебе сказать, Виктория? Ты работаешь в Лос-Анджелес Таймс. Ты ожидала, что я расскажу тебе о том, что Алек Чейзн на самом деле Келлен Брент, а Джиллиан Янг моя тетя? Ты действительно этого ждала?

- Мы были друзьями, Элейн. Ты действительно веришь, что я разрушила бы нашу дружбу ради статьи? Даже такой, которая сделала бы мне карьеру.

Зеленовато-голубые глаза прямо встретили мой взгляд.

- Мне жаль, если ты чувствуешь себя преданной. Мне жаль, если ты думаешь, что наша дружба окончена. Эта семья прошла через многое. Это был риск, который я не могла допустить. Я доверяла тебе, Виктория, но что, если бы я ошибалась? Ты хотела знать о ней все, а с таким знанием ты могла бы ее уничтожить.

Самое ужасное, что я понимала, что она была права. Кто знает, что я могла сделать с такой информацией два года назад. Мне хотелось бы думать, что я сохранила бы их секрет. Но могу ли я честно сказать, какой была бы моя реакция, когда Алек выставила меня из своего дома? Хоть я и не считаю себя мстительной, я люблю сравнить счет в любой игре.

Я улыбнулась Элейн.

- Наша дружба не окончена до тех пор, пока ты сама не захочешь этого.


На ужин Алек хотела спагетти. Она сняла свой костюм и переоделась в джинсы и красную, с длинным рукавом блузку, с рисунком из белых снежинок. Она была возбуждена как ребенок, в ожидании покупки елки.

- Я хочу, чтобы она была очень большая, - сказала она. Она ела с такой жадностью, словно весь день не брала в рот ни крошки. – Чем ты обычно ее украшаешь?

Когда мы жили вместе, я всегда наряжала елку одна. Алек обычно бросала на нее мимолетный взгляд и сказав что-нибудь, вроде «отлично» или «красиво», исчезала в своей студии. Тогда я щедро тратилась на украшения, в надежде, что в какой-то момент дух рождества охватит и Алек. Теперь, зная, что произошло с ней в одно Рождество, я была удивлена, что она вообще хотела праздновать этот день. Удивлена, но определенно рада, что я была той, с кем она хотела разделить свое безудержное воодушевление.

- Мы можем ее украсить всем, чем ты захочешь.

Покинув ресторан мы отправились на поиски самой лучшей в городе елки. Для кого-то, кто никогда раньше не покупал елку, Алек была слишком придирчива, она оценивала каждую критическим взглядом и выносила приговор дереву за деревом. Большинство из них были либо слишком малы, либо не очень пышны.

- Как насчет этой? – спросила Алек, останавливаясь у самой высокой ели, которую я когда-либо видела. Она была почти под три метра высотой.

Я покачала головой.

- Она выше моего потолка. Нам надо что-нибудь поменьше.

Алек погрустнела и понуро отошла от дерева. Я посмотрела на елку, мысленно отрезая снизу десяток сантиметров. Ну и что, что она была слишком пышной? Я позволила Алек выбирать елку самой, а она хотела именно эту.

- Эй, Тори, - окликнула меня Алек.

Я обернулась, не находя ее взглядом и последовала в сторону ее взволнованного голоса.

- Я хочу эту елку.

Я смотрела на маленькую, неказистую ель. Она стояла в самом конце ряда, заставленная другими, более высокими, деревьями. Единственным преимуществом этого дерева перед другими было то, что оно было идеальной формы.

- Почему?

Алек подошла ко мне и взяла меня за руку. Она смотрела на этого маленького аутсайдера ярко блестящими глазами.

- Потому что никто больше ее не захочет, а у нее должен быть дом.

Я должна была догадаться, что ребенок, который не был никому нужен выберет дерево, которое не выберет никто другой.

Алек решила придать нашему маленькому деревцу немного благородства. Она уселась на пол, разочарованно разглядывая имеющиеся у меня елочные украшения, огоньки и гирлянды.

- Тори, можно я пойду куплю такие украшения, какие понравятся мне?

Она ушла с яркой улыбкой на губах, быстро поцеловав меня на прощание. Я уже устала, а ее энергия все еще была высока. Пока она отсутствовала, я сложила свои елочные украшения в коробку и спрятала ее в шкаф. Алек не было полтора часа и я переоделась в пижаму и бесцельно переключала каналы телевизора, когда она вернулась.

- Это будет так красиво, - взволнованно сообщила она мне.

Я сидела на диване, болтая с ней и наблюдая за тем, как Алек наряжает свое первое дерево. Она обернула вокруг елки белые мигающие огоньки и повесила маленькие красные шары и золотые фигурки ангелов. Я должна признать, что у дерева действительно стал благородный вид, особенно когда мы зажгли огоньки. Их белое сияние красиво мерцало, отражаясь в красном и золотом цвете новогодних украшений.

- Тебе нравится? – тихо спросила Алек.

Я встала позади нее и обвила ее руками. Я сказала то, что она хотела услышать, потому что она была в таком восторге и потому что я любила ее.

- Она идеальна.


Воскресенье наступило раньше, чем я была готова отпустить Алек. Я любила возвращаться домой и находить ее в кухне, придающей последние штрихи нашему ужину. Не было ничего лучше, чем засыпать в ее объятиях. Я знала, что наше время было на исходе и поэтому пыталась запомнить каждую счастливую улыбку и радостный блеск ее серебряных глаз. Я хотела сохранить эти воспоминания для тех моментов одиночества, которые настанут как только я посажу ее на самолет.

- Следующие две недели будут такими долгими, - пожаловалась Алек на пути в аэропорт. Мое сердце забилось, когда я осознала, что она будет скучать по мне так же сильно, как и я по ней.

Я потянулась и дотронулась до ее руки.

- Но затем наступит шестнадцатое число. Ты приедешь шестнадцатого или на следующий день?

- Шестнадцатого. Я уже забронировала билет.

Я проводила Алек до зала ожидания. Мы не проронили ни слова, пока ожидали объявления на посадку. Две недели. Как долго они будут тянуться? Последние семь дней пролетели очень быстро. Как медленно будут идти следующие четырнадцать?

Когда я вернулась домой, квартира показалась мне пустой. Мы оставили огни на елке включенными и их свет был единственным приветствием в темной, холодной квартире. И это приветствие отличалась от тех теплых встреч, к которым я привыкла за эту неделю. Квартира была всегда теплой, ярко освещенной и наполненной ароматными запахами домашней готовки Алек. Я должна узнать, как долго она собирается работать в школьной системе Обри. А после Нового года я собиралась купить дом на берегу океана.

Ночью, ложась спать, я обнаружила в постели голубой шелковый верх от пижамы, в которой спала Алек. Она оставила ее на моей подушке. Я совсем не чувствовала себя глупо, засыпая с прижатой к груди пижамой. Я бы предпочла ее, но была рада иметь хотя бы это. Мне надо было брать у нее что-нибудь каждый раз, как она оставалась здесь.


ГЛАВА 9


Одна неделя пролетела удивительно быстро. Так как я знала, что Алек будет здесь последние две недели декабря, то заранее написала две статьи. Я не хотела отвлекаться на работу, пока она будет со мной. Мне не нужно было бы приходить домой к приготовленному Алек ужину, а мы могли бы готовить его вместе.

В субботу мне позвонила Джиллиан. По тому как дрожал и срывался ее голос, я могла сказать что она нервничала.

- Виктория, я знаю, что ты не хочешь говорить со мной об Алек. И я уважаю твое право. Но восемнадцатого числа ее тридцатый день рождения. У нас с Рейнером есть для нее подарок. Можно мы оставим его у тебя?

Со всей рождественской суматохой я совсем забыла, что 18 декабря у Алек был день рождения. Тридцать лет.

- Конечно. Может, вы хотите, чтобы я заехала за ним?

- Нет, Рейнер завезет его тебе. Мы увидимся на Рождество?

Мы с Алек еще не обсуждали само Рождество. Она знала, что я захочу увидеть отца, и знала, что это значило увидеть и Джиллиан. Не думаю, что она задумывалась о таких далеко идущих планах.

- Да, но я пока не уверена насчет времени. Я буду знать точно только после того, как поговорю с Алек.

- Спасибо, Виктория, - мягко сказала она. Я чувствовала, что она благодарила меня не только за то, что я позволила оставить у себя подарок для Алек.

День рождения Алек. Мне нужно придумать для нее что-нибудь особенное. И мне надо будет приобрести для нее еще один подарок. Я так гордилась, что мне удалось закончить с покупкой подарков вовремя. Теперь будет сложнее найти совершенный подарок из того, что осталось на полках. Что же купить?

Я подумала о подарках под деревом. Я купила Алек вязаный свитер, медную статуэтку морского конька для ее коллекции, золотой браслет, парфюм «Сафари» и книгу традиционных английских рецептов. Все это было хорошими рождественскими подарками, но не подходило для подарка на день рождение тому, кто перешагивал рубеж в новую декаду жизни. Я хотела что-нибудь персональное и романтичное. Что-то что не говорило, что мне позвонила твоя мать и напомнила о твоем дне рождении.

В прошлые наши отношения мы с Алек так и не обменялись кольцами. Мы обсуждали это, но дальше разговоров дело так и не зашло. Мне кажется, я хотела этого больше, чем Алек. Она, должно быть, знала, что рано или поздно мы расстанемся и решила воздержаться от такого жеста. Когда я искала для нее браслет, я рассматривала и кольца. В конце концов я не решиласьна кольцо из-за того как могла отреагировать Алек на такое решение с моей стороны. Теперь же, учитывая, что подарки на день рождения все-таки совсем другое дело, я могла бы подарить ей кольцо. Ей не нужно знать, что у кольца есть пара, пока она не решит сделать ответный подарок.

Алек будет носить мое кольцо. Я даже не переживала, что мне пришлось замаскировать его под подарок на день рождение. Я хотела, чтобы мое кольцо красовалось на безымянном пальце ее левой руки, и мне было неважно как оно там оказалось бы.

Прекрасное золотое кольцо, инкрустированное сапфирами, было завернуто и лежало возле подарка Джиллиан к среде. К четвергу я не была уверена, что у меня хватит храбрости. Я сидела за своим письменным столом, набрасывая заметку, пока меня посещали самые ужасные мысли. Если Алек собирается отменить нашу встречу, а трусливая часть меня ожидала этого, то она сделает это сегодня. Я ни за что не собиралась идти домой до позднего вечера. Я пошла в тот же ресторан, в который я отправилась пару недель назад, когда не хотела отвечать на звонок Алек, в котором она соврала бы, что у нее все в порядке. Поужинав в одиночестве цыпленком с овощами на пару, я решила прокатиться по Лос-Анджелесу и полюбоваться городом, украшенным рождественскими декорациями.

Что если Алек не хватит мужества приехать? Буду ли я очень разочарована? Да, но я также пойму ее. Одно то, что она задумывалась о том, чтобы провести рождество в Лос-Анджелесе говорило о том, насколько сильно она отличалась от той Алек, которой была два года назад. Если она решит не приезжать, я поеду к ней. Да, Рождество в Обри. С Алек.

Мне было легче отправляться домой сейчас, после принятия решения и уверенности, что я увижу ее в любом случае. К тому же Рождество в Обри будет особенным и намного романтичнее, чем в Лос-Анджелесе. Я представила нас на крыльце ее дома, любующимися закатом в вечер Рождества. Единственным светом в доме будут мерцающие огни на елке. Да, Рождество в Обри, определенно, будет намного лучше, чем в Лос-Анджелесе.

О Рождестве в Лос-Анджелесе у Алек были только неприятные воспоминания.

Не знаю была ли я разочарована или рада, когда, войдя в квартиру, увидела мигающий огонек на автоответчике. Я хотела, чтобы Алек приехала, но в своих мыслях я нарисовала такое идеальное и романтичное Рождество в Обри, что если бы у меня был выбор, я бы сделала его в пользу Обри, а не Лос-Анджелеса.

Ее голос был тихим и уставшим.

- Привет, милая. Жаль, я не застала тебя дома. Просто хотела сообщить, что вылетаю завтра в половине седьмого. Не могу дождаться, когда увижу тебя. Я тебя люблю.

Теперь я знала. Я была разочарована. Я хотела провести Рождество в Обри. А зная то, что я знаю сейчас, было бы лучше, если бы мы тем же утром отправились как можно дальше от Лос-Анджелеса.


Несколько часов я притворялась, что занята работой, но решила сдаться незадолго до ланча. Все, что я делала в своем кабинете, это смотрела на часы каждые пять минут, что только заставляло время тянуться еще медленнее. Я ушла с работы в половине двенадцатого.

Чем занять эти семь часов? Все, что могло понадобиться нам с Алек в эти две недели, уже было куплено. Я запаслась продуктами и выбрала пару вещей, которые помогли бы Алек добавить несколько килограммов на ее истощенное тело. Мы собирались только на одну рождественскую вечеринку - в галерее Элейн. Каждый должен был принести подарок, и я купила нам с Алек по одному. Вчера я уже каталась по городу, любуясь рождественским убранством, поэтому сегодня это было ни к чему, к тому же любоваться им лучше в темное время суток.

Лос-Анджелес известен своим множеством развлечений. Обычно, мне легко найти чем занять пару свободных часов. Однако, в данный момент я чувствовала, что время тянется целую вечность и мне не хотелось тратить его впустую. Я бы с удовольствием отдала бы эти часы жизни другому, потому что для меня они были тяжким бременем.

Чем же заняться? Я ездила по улицам города, ища хоть что-нибудь, что привлекло бы мое внимание. Затем я увидела ее и улыбнулась. Виктория Сенетт, у тебя есть шесть часов, которые ты должна потратить, чем ты собираешься заняться? Поехать в Диснейленд. Я сидела за рулем и улыбалась, глядя на маленькую девочку, шагающую по тротуару с ушами Микки Мауса на голове. Если люди могли сутками находиться в Диснейленде и все еще утверждать, что повидали не все, то, определенно, несколько часов там пролетят совершенно незаметно.

В какой-нибудь другой день я, наверное, чувствовала бы себя глупо, заходя в Волшебное Королевство совершенно одна и без ребенка, держащего меня за руку. Те пару раз, что я была здесь, были либо, когда я сама была ребенком, либо с детьми своих друзей. Я никогда не была здесь одна.

Я не чувствовала себя глупо, прохаживаясь по улицам среди пар и семей. Я стояла в очереди на карусели. Ожидание было долгим и томительным под теплым солнцем, маленькие дети жаловались, а я улыбалась. Потому что уже было три часа дня. Прошло три часа и осталось столько же. Даже меньше - два, если покинуть Диснейленд в пять.

По пути я покупала подарки для Алек. Если она когда-нибудь и была в Диснейленде, то не со мной. Я купила уши Микки Мауса, большую футболку с Микки Маусом, в которой хорошо спать, конфеты Микки Маус и маленького плюшевого Микки Мауса. Последней моей покупкой стала кофейная чашка Фантазия. Я представляла Алек на крыльце ее дома обычным холодным зимним утром. Одевшись в вязаный свитер, она пила бы кофе, а встающее солнце бросало бы лучи на мое кольцо на ее пальце. Я все больше и больше представляла Алек в своих подарках, своих руках и в своей жизни. И мне нравилась эта картина.

К пяти часам на меня навалилась приятная усталость. Я покинула Волшебное Королевство, благодарная за то, что мой день оказался таким приятным. Это оказалось намного лучше, чем бродить по магазинам и торговым центрам до самого вечера.


У меня оставалось достаточно времени, чтобы заехать домой и переодеться. Я надела черные брюки и бирюзовую рубашку. Шесть тридцать было почти время ужина и я хотела быть готовой отвезти Алек в хороший ресторан, если она была голодна. Я умирала с голоду. Покупка еды не входила в список того, что я делала в Диснейленде. Я была так увлечена тратой времени и покупкой подарков, что остановиться перекусить даже ни разу не пришло мне в голову.

Страх, что она не приедет, все еще таился во мне. Я стояла в зоне ожидания, наблюдая как с самолета спускаются люди и понимала, что Алек вполне могла быть в Обри. Я не была бы удивлена, узнав, что она не смогла заставить себя сесть на самолет. Рождество в Лос-Анджелесе. С ее прошлым, было удивительно, что она вообще произносила само слово Рождество.

Женщина, которая приблизилась ко мне, была жалким подобием той женщины, которую я увидела стоящей на краю пирса шесть месяцев назад. Она была бледна, под глазами залегли такие темные тени, что казалось у нее было два черных глаза. Ее волосы были длиннее и у нее появилась новая привычка отбрасывать их со лба резким вскидыванием головы. Она увидела меня и улыбнулась, еще одно жалкое подобие ее яркой улыбки в Обри.

Я нацепила на лицо широкую улыбку и крепко ее обняла. Господи, она казалась еще худее. Сколько еще веса она может потерять?

- Где ты хочешь поужинать? Я умираю с голоду.

Алек пожала плечами, не сводя глаз с багажной ленты.

- Я не очень голодна, поэтому пойдем куда захочешь.

Когда мы оказались в моей машине, я повернулась к ней лицом. Я больше не пыталась скрывать своего беспокойства. Она выглядела как живой труп.

- Я жалею, что вообще вернулась в твою жизнь.

Алек смотрела в окно, откинув голову на спинку сиденья. Она сидела так некоторое время, затем повернула голову и посмотрела на меня.

- Пожалуйста, Виктория, не делай этого сейчас. Ты можешь просто порадоваться, что я здесь и что мы собираемся провести праздники вместе?

- Как я могу радоваться, когда ты выглядишь так, словно вот-вот рухнешь без сил? Я не слепая, Алек. Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ты думаешь, я не знаю из-за чего это?

Это случилось за секунду. Усталое безразличие исчезло и она резко повернулась ко мне. Я знала, что если кто-то проходил мимо моей машины, он мог слышать ее негодование.

- Господи, это невероятно. Я здесь. Это чертово Рождество в чертовом Лос-Анджелесе и я прилетела сюда только для того, чтобы быть с тобой. Я купила тебе чертовы подарки. И ты смеешь жаловаться? Что еще тебе нужно?

На меня смотрели темно-серые разъяренные глаза и я в шоке молчала. Она развернулась в кресле, положив одну руку на приборную доску.

- Ты даже понятия не имеешь как сложно это было для меня. Тебе лучше начать ценить это, Виктория, или ты можешь посадить меня на обратный рейс. Я делаю это ради тебя. Как ты смеешь считать, что этого недостаточно?

Мы смотрели друг на друга. Алек часто дышала и я видела, как билось ее сердце по жилке на ее шее. Злость окрасила ее щеки таким нужным ей румянцем. Я была шокирована ее эмоциональной вспышкой. Это не было в стиле Алек. Обычно она предпочитала быть саркастичной и циничной, заставляя тебя чувствовать себя глупо перед лицом хладнокровного спокойствия.

- Ты звучала совсем как настоящая англичанка. Ты всегда используешь слово "чертово", когда злишься?

Я улыбнулась ей. Я отчаянно хотела ее успокоить.

Загрузка...