Точки над I

- Джиллиан еще не просыпалась?

Было пять часов дня. Джиллиан спала уже около семи часов.

- Нет. Будет лучше, если они обе проспят до утра. Это было достаточно трудно слушать, и я даже не хочу знать каково было вспоминать и заново переживать все это.

Мы еще не говорили об утренних откровениях Алек. Почти сразу же после приезда врача, пресса оккупировала Виндчейз. Пока Алек убегала из реальности, Рейнер начал все приготовления, чтобы защитить Джиллиан и Алек. Все, что мы сделали было тем, что мы верили, будет в их лучших интересах, но у нас не было их согласия на это.

- Патрик звонил четыре раза. Он требует разговора с Джиллиан и отказывается общаться со мной. Интересно, что он скажет по поводу пресс-конференции.

Рейнер и его партнеры назначили пресс-конференцию на шесть часов. Рейнер собирался подтвердить то, что Лос-Анджелес Таймс опубликовал только как слухи. Статья, которая подняла всю эту шумиху и заставила прессу поселиться у ворот Виндчейза сообщала, что Алек Чейзн утверждала, что она является самой Келлен Брент. В статье не было сказано прямо, что она Келлен.

- Папа, ты думаешь Джиллиан захочет подтвердить личность Алек?

Он смотрел на меня долго, словно обдумывая вопрос. Осознавал ли он последствия такого шага? Все узнают, что Джиллиан все эти годы жила во лжи. Она стала бессмертной в глазах общественности в тот день, когда ее молодой муж и прекрасная дочка были убиты. Люди начнут думать, что слезы, которые она проливала над их могилами были притворными. Последние двадцать пять лет станут ничем больше, кроме как одной, чертовски хорошо отыгранной, ролью.

- Единственное, что я знаю точно, это что Джиллиан хочет вернуть свою дочь. И это ее единственный шанс. Выбор очень прост - ее дочь или ее публичный образ.

Рейнер обладал даром объяснять сложное простыми словами. Но сейчас он говорил не о контракте с клиентом. Он говорил о двух разбитых жизнях. Он просил Джиллиан заплатить очень высокую цену не за уверенность, а всего лишь за возможность. Не было никаких гарантий, что когда все это будет кончено, у Джиллиан будет дочь. Алек могла вернуться в Обри и снова не отвечать на свой телефон. Не было ничего, что он мог сделать, чтобы заставить Алек полюбить Джиллиан.

Никто не обещает, что нас простят, когда мы просим прощения. Мы хватаемся за шанс и надеемся на милосердие других, которое не дали им сами. Джиллиан делала огромный жест и просила прощения у человека, который не знал, что такое милосердие. Это не то, чему она научилась у ног своей матери.

- Удачи.

Я легко обняла отца в коридоре и оставила его общаться со своими партнерами, а сама отправилась в библиотеку, чтобы посмотреть пресс-конференцию. Я включила телевизор на одном из новостных телеканалов и села смотреть.

Я впервые увидела какое сумасшествие творилось снаружи. Огромные фонари освещали несколько десятков журналистов и фургоны телевизионщиков. Полицейские огни падали на баррикады, возведенные, чтобы остановить любопытных от приближения к поместью. Единственные, кому был разрешен проход к дому были журналисты и несколько наших гостей.

- Добрый вечер. Я нахожусь у виллы Виндчейз, где проживает бывшая актриса Джиллиан Янг. - Молодая журналистка держала в руке сегодняшнюю газету. - Кто похоронен в могиле Келлен Брент? Мы надеемся получить ответ на этот вопрос в ближайшие минуты. Мы ждем заявления, которое собирается сделать муж мисс Янг, адвокат Рейнер Сенетт. Хочу напомнить, что пятилетняя дочь мисс Янг Келлен Брент и ее муж режиссер Брайан Брент предположительно были убиты ранним утром, в Рождество, двадцать пять лет назад. По информации одной из газет, вышедших этим утром, английская художница Алек Чейзн утверждает в своей автобиографии, что она является той самой Келлен Брент.

Женщина замолчала, когда отворилась входная дверь дома и на пороге появился Рейнер. Он собирался дать пресс-конференцию на ступенях крыльца. Он зачитает свое заявление и сразу же зайдет в дом. Он не собирался отвечать на их вопросы. Рейнер был окружен своими партнерами. Он посмотрел в камеру, затем перевел взгляд на лист бумаги в своей руке.

- Информация, опубликованная в прессе этим утром, верна. Алек Чейзн является Келлен Брент, дочерью Джиллиан Янг и Брайана Брент. На момент смерти Брайана семья решила, что будет лучше, если Алек будет расти вдали от случившейся трагедии и публичности, окружающей семью. Теперь, став взрослой, Алек решила раскрыть правду. Мы с Джиллиан целиком и полностью поддерживаем ее в этом решении.

Вопросы посыпались со всех сторон, но они были напрасны. Рейнер, закончив свою речь, вернулся в дом. Камера снова сфокусировалась на журналистке.

- Только что Рейнер Сенетт подтвердил, что английская художница Алек Чейзн и Келлен Брент, ребенок, которого считали убитым, одно и то же лицо...

Я выключила телевизор. Все было кончено, назад дороги нет. Я надеялась, что мы сделали правильное дело, то, что сделали бы Джиллиан и Алек, если могли бы. Я не знала, было ли это концом или только началом. Но я знала точно, что в любом случае ни Алек, ни Джиллиан больше не будут проходить через это в одиночестве.

ГЛАВА 11

На следующее утро я проснулась в постели одна. Я уснула, обнимая Алек, но она не показала виду, что знала, что я здесь. Я села в кровати, моргая от яркого солнца, заливающего комнату через открытые окна. До того, как мой мозг мог сформулировать вопрос «Где я?», я знала где я находилась и все воспоминания предыдущего кошмарного дня захлестнули меня.

Алек исчезла, а она была не в самом лучшем состоянии. Я вскочила с постели. Футболка, в которую я одела ее прошлой ночью, лежала на полу. Я схватила ее и надев на себя, залезла в джинсы. Алек бродила по Виндчейзу. О, Боже, что если она наткнется на Джиллиан? Или моего отца? Что если она забудет о журналистах и попытается уехать в моей машине? Что если она сломается и шагнет с обрыва?

С глухо стучащим сердцем в груди и сотней самых ужасных сценариев в голове, я склонилась над перилами балкона и стала лихорадочно осматривать нижний этаж. Я сначала искала глазами Алек, затем, поняв, что это безрезультатно, хоть кого-нибудь. В доме была мертвая тишина. Где она может быть? Да где угодно, тут же ответила я сама себе. Она могла покинуть Виндчейз в любое время, пока я, и все остальные спали. Она была взрослым человеком, который не нуждался в разрешении, чтобы уехать. Это было бы довольно трудно, если журналисты все еще дежурили у ворот, но вполне осуществимо.

В конце концов не осталось места, где я могла бы ее искать, кроме как снаружи. Я увидела ее как только зашла в гостиную. Я замерла, наблюдая за тем как спокойно она сидит на террасе, не сводя глаз с океана. Я закрыла глаза, тихо благодаря любого из богов, который оберегал ее.

Было раннее утро и морской бриз обдувал ее волосы, пока она смотрела вдаль. Я простояла так несколько минут, прежде чем решилась приблизиться к ней. Я не хотела выглядеть такой испуганной, какой себя чувствовала.

- Доброе утро, Алек.

Она не отвернулась от своего созерцания. Сначала мне показалось, что она либо не расслышала меня, либо пыталась меня игнорировать, а с Алек оба этих действия были возможны. Затем, она легко повела подбородком и очень тихо сказала:

- Оно доброе?

Мое сердце опустилось. Неужели я правда думала, что она переживет вчерашние события так легко? Да, Виктория, как совершенная дура, ты действительно верила, что после всего Алек станет той женщиной, которую ты знала в Обри. Я села напротив нее и напряженно замерла, когда она повернулась ко мне.

С бледного, словно вырезанного из камня, лица на меня смотрели эти безжизненные темно-серые глаза. Спокойствие, которое она обрела в Обри, исчезло. Как и теплота и веселость, которые освещали ее глаза прекрасным серебристым цветом, который я так любила.

- Это прекрасное утро, - поправила я себя с робкой улыбкой. Алек не ответила на мою жалкую попытку приподнять настроение. На столике возле нее стояла чашка с блюдцем и она, сделав из нее глоток, снова вернула свое внимание океану.

- Ты могла бы написать его. Для нового оригинала Чейзн.

Пожалуйста, пожалуйста, ответь, хотелось закричать мне. Мне хотелось хорошенько ее встряхнуть, чтобы она разозлилась или пришла в ярость, да сделала что угодно, только не была бы такой бесстрастно-безразличной. Когда она продолжила молчать, я потянулась к ее руке и сплетя свои пальцы с ее ледяными, тихо спросила:

- Алек, о чем ты думаешь?

Я не стала спрашивать была ли она в порядке, потому что мы обе знали, что она уже давно не была в порядке. Если точнее, то с тех самых пор, как я вернулась в ее жизнь. Если бы я знала, что это разрушит ее жизнь, то никакая сила не заставила бы меня пройти вниз к ее дому по тем песчаным дюнам.

- Что я никогда больше не буду Алек Чейзн. Все, что я хотела, Виктория, это чтобы меня оставили в покое. Я никогда не просила большего. Ни от кого. Разве этого было так много?

- Зачем тогда ты написала эту книгу? - Писать такую провокационную книгу, желая при этом оставаться в тени были две несовместимые вещи. Но и Алек Чейзн была не совсем обычным человеком.

Ее плечи опустились, словно ноша, которую она несла на них, стала еще тяжелее.

- Потому что они никогда не оставили бы меня в покое. Я поняла это в ту секунду, когда ты сообщила мне, что Джилл рассказала тебе кто я. Я Келлен Брент. Они может и убили меня, но отпускать меня они не собираются.

- Алек, Джиллиан любит...

Она вырвала руку и повернулась ко мне, ее глаза гневно горели.

- Хватит, Виктория! Не защищай ее больше передо мной. Джиллиан ни сейчас, ни когда-либо раньше не любила меня. Один бог знает, что было тем, что она испытывала ко мне, но это определенно была не любовь. А если это была любовь, то я надеюсь, меня никто больше не будет любить такой любовью.

Я осторожно подбирала свои следующие слова. Я не хотела, чтобы Алек отдалялась от меня из-за Джиллиан. Мне нравилась Джиллиан, но я не желала делать таких жертв ради нее.

- Алек, ты никогда не сможешь быть счастлива, если не научишься прощать.

Призрачная улыбка промелькнула на ее губах, прежде чем исчезнуть.

- Ты ошибаешься, Виктория. Ты всегда ошибалась в этом. Дело не в прощении. Я просто не могу забыть. Я не могу забыть, что моя семья обменяла мою жизнь на свои. Я не могу забыть, что когда я нуждалась в них больше всего, они повернулись ко мне спиной, чтобы спасти себя.

- Ты не знаешь всего, что происходило тогда, Алек, - тихо сказала я. Действительно ли я хотела ввязываться в это?

- Я знаю все, - ответила она ровным голосом.

Я откинулась на спинку стула, размышляя над тем должна ли я сказать ей правду или оставить все как есть. Какая мне была разница до того, если Алек ненавидела бы свою мать до конца своих дней? Она была счастлива в Обри, в этом я была уверена на сто процентов. Она снова будет счастлива там. Если я продолжу подталкивать ее, то смогу не разделить этого счастья с ней. Как далеко я готова была зайти? И делала ли я это для Алек или для Джиллиан?

В конце концов решение было простым. Хотя я и считала, что Алек заслуживала знать правду, я понимала, что сейчас для этого было не подходящее время. Она все еще не отошла от вчерашних событий. К тому же, кто я была такая делать для Джиллиан то, что не желала делать она сама? Она не хотела, чтобы Алек знала правду. И хотя я считала, что это было ошибкой, у меня не было никакого права говорить Алек об этом, если Джиллиан не хотела, чтобы она знала.

- Алек...

- Доброе утро, - внезапно раздался громкий голос моего отца, пугая нас. Из дома вышла Джиллиан со стопкой тарелок, а Рейнер нес два блюда с едой. Завтрак. Алек подвинула свою чашку, чтобы Джиллиан могла разместить перед ней тарелку. Я была удивлена, когда она легко улыбнулась своей матери.

Джиллиан посмотрела на меня. Она отошла от вчерашнего. То ли долгие часы беспробудного сна, то ли успокоительное сделали с ней то, что не сделала с Алек ночь сна, дали ей время на восстановление. Ее глаза были ярко-зелеными и под ними не залегли темные круги, как под глазами Алек.

- Что ты будешь пить, Виктория?

Я не была голодна и не хотела пить, но если Алек могла сидеть здесь и завтракать с семьей, то могла и я. Я улыбнулась ей.

- Кофе. Тебе помочь?

Джиллиан отрицательно покачала головой и исчезла в доме. Рейнер проводил ее взглядом, прежде чем сесть за стол. Алек сидела слева от него, а я справа. Он ненадолго опустил свою ладонь на руку Алек.

- Для нее так много значит, что ты здесь. Спасибо тебе.

Алек вздохнула.

- Я знаю, Рейнер, ты мне не поверишь, но мне не приносит радости причинять боль Джилл. Я не хочу причинять ей еще больше страданий в ее жизни. Или больше чем уже принесла.

Ее слова казались искренними и я хотела верить ей, но в голове у меня раздавался ее голос из другого разговора, когда она сказала, что причиняла боль Джилл потому что могла. Что из этого было правдой? Причиняла ли она боль Джиллиан потому что могла? Она знала о власти, которую имела над своей матерью. Она знала, что Джиллиан не хотела ничего так сильно, как провести оставшуюся жизнь, будучи частью жизни своей дочери. Для Джиллиан было бы раем знать, что происходило в жизни ее дочери, потому что Алек рассказала бы ей об этом сама, а не потому что это сделал кто-то другой. Но для Алек быть частью жизни Джиллиан означало постоянное напоминание о прошлом. Это значило бы, что она должна простить свою мать, то к чему Алек не была готова сейчас и неизвестно будет ли готова когда-нибудь.

К тому времени, когда Джиллиан вернулась с кофейником, мы уже разложили еду по тарелкам и ели в молчании. Алек не заполнила свою тарелку полностью, но я была рада что она хоть что-то ест. Джиллиан протянула Алек радиотелефон. Алек посмотрела на него, а затем недоуменно взглянула на Джиллиан. Ее мать знала, что она не принимает телефонные звонки. Джиллиан положила трубку возле руки Алек и села.

- Это Элейн.

Мы слушали односторонний разговор Алек, пока ели. Элейн, как ее агент, была засыпана телефонными звонками от журналистов. Они хотели интервью и комментариев о газетной истории. Элейн уже не знала как им отказывать.

- Я не знаю, что делать, - сказала Алек, в ее голосе сквозила неуверенность.

Я поймала взгляд отца, хмуро смотрящего на нее. Понимал ли он, как я поняла раньше, что Алек не восстановилась так же быстро, как Джиллиан, после вчерашних событий? Алек нужно было время, чтобы справиться с изменениями в ее жизни. Возможно, она и не подозревала как изменится ее жизнь после выхода книги в свет. Может, она и не задумывалась о таких далеко идущих планах.

- Я не знаю. Я дам тебе знать, когда решу.

- Решу что? - спросил Рейнер, когда она положила трубку. Я хотела задать тот же вопрос и была рада, что моему отцу не было известно как сильно она ненавидит вопросы. Алек не могла обидеть его своим молчанием так, как меня.

- Интервью, со всеми и каждым. Кажется, я даже могу назначить цену.

- Ты не обязана давать никаких интервью, Алек, - сказала я. Она никому ничего не была должна, тем более ответов о своей семье публике. Все было объяснено в ее книге, а то что осталось не упомянутым заслужило оставаться таким. Не было никакой причины, по которой она должна была изливать свою душу для развлечения общества.

Она посмотрела на Джиллиан и они обменялись горькой улыбкой. Если бы все было так просто, казалось, говорили они. Алек встала, ее взгляд упал на Рейнера.

- Можно я воспользуюсь твоим кабинетом, чтобы сделать несколько звонков? Мне нужно посоветоваться с несколькими людьми, прежде чем принять какое-нибудь решение.

- Конечно. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

- Спасибо, - сказала она, отходя.

Рейнер ушел через несколько минут после Алек. Я почувствовала себя неуютно, осознав, что впервые после вчерашнего осталась наедине с Джиллиан. Я никогда не чувствовала себя комфортно в ее присутствии и раньше, но теперь, когда в моих ушах раздавались их слова, я не могла встретить ее взгляда прямо. Одно дело знать, что что-то ужасное произошло с ними в ту ночь, и совсем другое знать точно, что натворил Брайан.

- Ты в порядке? - тихо спросила она.

Беспокойство в ее голосе удивило меня. Она спрашивала как я, после вчерашнего?

- Да. А ты?

Ее улыбка была мимолетной.

- А Алек? Как она спала прошлой ночью?

- Не очень хорошо. Мне кажется, книга и... вчера потрясли ее. Она становится очень закрытой, когда ее жизнь превращается в хаос.

Я помнила, какой она была в те последние месяцы в Лос-Анджелесе. Ее молчание было окутано злостью и болью. Тогда она хотела, чтобы ее оставили в покое, оставили ее справляться со своими воспоминаниями, утопая в алкоголе. Она выжила, отрицая что воспоминания Келлен были и ее воспоминаниями. Той ночью, все произошло не с ней. Та ночь произошла с Келлен Брент, а она была Алек Чейзн. Я боялась за нее. Боялась, что она не сможет вынести слияния прошлого с настоящим без какой-либо поддержки.

Следующий вопрос Джиллиан прозвучал робко.

- Ты читала ее книгу?

Я вздохнула и покачала головой.

- Я и не знала, что она пишет книгу, пока не позвонил отец. Мне кажется, я знала, что она что-то замышляет, но я никогда бы не подумала что это. Я не думала, что у нее хватит смелости.

Джиллиан откинулась в кресле, ее глаза осматривали террасу. Теплый морской ветер играл с ее волосами. Она никогда не была похожа на Алек так, как в этот момент.

- Патрик думал, что она слабая. Он думал, что сможет управлять ею и сделать с ней то, что сделал с Брайаном. Он уничтожил Брайана. Он превратил маленького мальчика, который только хотел угодить своему отцу в монстра, он крутил им пока от него ничего не осталось. Но моя дочь не такая, как его сын. Она сильная и она сделает то, что не мог сделать Брайан.

Я увидела это тотчас же - она больше не боялась Патрика. И дело было не в защите, которую мог дать ей мой отец, Алек или кто-нибудь еще. Ее страх Патрика держался только на том, что он мог сделать с ее дочерью. Джиллиан по своему горькому опыту знала, что она не могла бы защитить ее. Ее страх пропал потому, что она знала, или, по крайней мере, верила, что Алек вполне способна защитить себя сама. Она была права, ее дочь не имела ничего общего с сыном Патрика.

Джиллиан встала.

- Рейнер хочет, чтобы мы открыли наши подарки сегодня днем. Я предпочла бы не делать этого, но он совсем как маленький ребенок. Ты присоединишься к нам? Твой отец был бы очень рад.

Я кивнула. Она не упомянула Алек и я тоже промолчала. Думаю, мы обе знали - ожидать, что она присоединится к нам было слишком самонадеянно.

Мы с Джиллиан были в кухне, в тишине готовя ланч, когда появилась Алек. Я улыбнулась ей, внимательно разглядывая ее на предмет того, что она отдалялась от нас и уходила в себя. Ее глаза были не такими темными как утром, на террасе. Она прислонилась к кухонной стойке и наблюдала за нами.

- Э-ээ... Джилл? - нерешительно произнесла она.

Джиллиан замерла. Она подняла взгляд и под ее спокойным выражением явно читалась паника. Алек впервые обратилась к ней со вчерашнего разговора на террасе.

- Да, дорогая?

Алек смотрела вниз, пока говорила.

- Я разговаривала с моим издателем. Книга выйдет через несколько дней. Я попросила ее прислать несколько экземпляров. Я думала, ты... Ну, если ты хочешь, ты можешь прочитать ее до того, как она выйдет.

Джиллиан молча смотрела на Алек несколько долгих, кажущихся вечностью, минут. По ее лицу пробегали все виды страха. Нет, она не хотела читать книгу Алек. Она не хотела читать страницу за страницей, рассказывающую о том как она подвела дочь, покинув ее. И сейчас она боялась признаться в этом Алек, из-за страха, что их отношения снова отойдут на шаг назад.

Алек взглянула на нее из-под своей длинной челки.

- Я не против, если ты не хочешь читать ее. Я не знаю, хочу ли я, чтобы ты ее читала вообще.

Страх исчез с лица Джиллиан и она робко улыбнулась.

- Я хочу один экземпляр. Может, однажды я ее прочитаю…

- Хорошо, - сказала Алек с явным облегчением в голосе.

- Ты подпишешь мой экземпляр? –шутливо спросила я, пытаясь разрядить обстановку.

Легкая улыбка заиграла на ее губах.

- Ты же знаешь, что Алек Чейзн не посещает свои выставки? Так вот, Келлен Брент не дает автографов.

Мы рассмеялись, но я знала, что найду способ заставить ее написать что-нибудь милое на обратной стороне обложки. Алек накрыла на стол, пока мы с Джиллиан раскладывали еду по тарелкам. На ланч были большие куски копченой ветчины, картофельный салат, зеленый горошек и рогалики. Джиллиан несколько раз позвала Рейнера, но не получив ответа, пошла за ним, оставив нас наедине.

Я обняла Алек сзади.

- Ты в порядке?

Я хотела честного ответа. Если она чувствовала себя здесь неуютно и только делала вид, что все в порядке, мы могли бы уехать. Она не должна была оставаться, даже если Виндчейз и был лучшей защитой от СМИ. Она кивнула и прижалась ко мне крепче.

- Думаю, да.

Она не стала конкретизировать и я не настаивала. Казалось, она действительно была в порядке и если это и было иллюзией, то я была не против пожить в ней хоть какое-то время. А пока я буду следить за тем не обманывает ли она меня и не слишком ли ей тяжело находиться здесь.

Мы отстранились друг от друга, когда услышали приближающиеся шаги Джиллиан.

- Мужчины. Не знаю почему мы...

Она остановилась на полуслове. Я пыталась не улыбнуться, потому что выражение ее лица было дико комичным. Джиллиан поняла слишком поздно, что разговаривала с лесбиянками. Она быстро взяла себя в руки, спокойно продолжив.

- Давайте начнем без него.

Я поймала взгляд Алек, когда мы садились. Ее глаза смеялись.

Алек прилегла отдохнуть после ланча. Мы решили открыть наши подарки, пока она спала. Я отодвинула в сторону ее подарок мне и свой ей, чтобы открыть их вместе в нашей комнате. Сначала я чувствовала себя глупо. Рождество на день позже? Причина, по которой мы праздновали на день позже все время сидела у меня в мозгу. Мы с Джиллиан ждали Рейнера в ярко и празднично декорированной гостиной.

Я поймала взгляд Джиллиан на завернутом подарке от Алек. Могла ли она открыть ее? Мне кажется, у Алек было много храбрости и я верю, что досталась она ей именно от ее матери. Вне зависимости от того, что Джиллиан думала эта картина могла принести ей, она все равно откроет ее, потому что мысль не открыть подарок от Алек никогда не приходила ей в голову.

- Готовы? - спросил Рейнер, входя в комнату в красной шапке Санта Клауса на голове. Я рассмеялась. Я совсем забыла о шапке. Отец перестал надевать ее, когда я поняла, что Санта Клауса не существует. И сейчас этот жест только придал моменту праздничную атмосферу, в которой мы так нуждались.

Мы открыли все подарки и последним не открытым оставалась картина Джиллиан. Рейнер не стал выделывать никаких глупостей, какие он делал во время открытия предыдущих. Он знал, как она тревожилась из-за этого подарка. Он поставил картину в середине комнаты и прислонил ее к дивану. Я уже знала, что скобы невозможно снять вручную, но ничего не сказала, пока отец мучился, пытаясь их отогнуть. Я не хотела портить первоначальную реакцию Джиллиан, проговорившись, что уже видела картину. Мой отец умный человек, поэтому он быстро догадался, что не справится без помощи инструмента. Джиллиан стояла в полуметре от картины и смотрела на нее так, словно если бы очень постаралась, то могла увидеть ее сквозь драпировку.

Рейнер вернулся с молотком и быстро расправился со скобами. Я встала перед Джиллиан. Я ждала, чувствуя себя такой же напряженной, какой она выглядела, пока набиралась храбрости отодвинуть драпировку с картины. Наконец, набрав полные легкие воздуха, она потянула за край ткани. Выражение ее лица стоило всего этого ожидания. Ее глаза расширились в удивлении и узнавании. Она знала этого ребенка. Она подняла дрожащие пальцы к губам и прошептала:

- Келлен.

Отец встал позади Джиллиан и обнял ее за плечи. Она потянулась, чтобы прикоснуться к картине, ее пальцы следовали по пути кисти Алек. Сейчас она не находилась в этой комнате с нами, прикасаясь к картине ее потерянной маленькой девочки. Она была в прошлом, где прикосновение к Алек было самим собой разумеющимся. Она была в месте, где ее дочь была Келлен, а она просто «мамочкой».

- Она необыкновенно талантлива, - тихо сказал Рейнер. Он только сейчас это понял?

Джиллиан коротко кивнула.

- Она рисовала еще до того, как научилась писать свое имя. Ты бы ее видел. Она была такой забавной. Краски всегда оказывалось больше на ней, чем на бумаге.

- Куда ты хочешь ее повесить? - Рейнер оглянулся, словно пытаясь определить на какой стене повесить эту новую картину Чейзн.

Джиллиан отвела взгляд и я видела с какой неохотой она покидает то прекрасное место, где Келлен все еще принадлежала ей. Ее глаза обвели комнату. Взгляд остановился на мрачном оригинале Чейзн. Картины настолько отличались друг от друга, словно они были написаны двумя разными людьми.

- Не здесь. В солнечной комнате, наверно. Эта картина должна быть в светлой комнате.

Рейнер поднял картину и они направились в солнечную комнату. Я не пошла с ними. Я решила выйти на террасу. Наверное мне не стоило наблюдать за тем, как Джиллиан разворачивает картину. Ее реакция была более интимной и открытой, чем я ожидала. Она всегда любила Келлен и очень любит Алек. Я не хотела знать как она пережила такую потерю.

Как выжила каждая из них? Что вы сделали? Как вы могли забыть то, что не прощается? Как вы сумели простить то, что не забывается? Может, я неправа. Может то, что я видела как выживание, было просто существованием. Быть живой не то же самое, что быть живущей. Алек сказала мне, что она не тот человек, которым могла бы быть, не случись эта ночь никогда. Думаю, то же самое можно сказать и о Джиллиан.

Алек спала до позднего вечера. Думаю, это была напрасная надежда, что сон принесет ей то же спокойствие, что принесла Джиллиан ночь. Я хотела верить, что все что ей нужно, чтобы излечиться это - время. Она свернулась в центре постели, сложив руки под щекой. Я осторожно скользнула к ней в постель. Склонившись над ней, я нежно погладила ее щеку.

- Алек, просыпайся.

Она не хотела покидать свой сон. Густые ресницы затрепетали, но отказывались открываться. Губы надулись, а брови нахмурились. Она свернулась еще крепче и отвернулась от меня, зарываясь лицом с свои руки.

- Алек, - сказала я нараспев, - Просыпайся.

Она не шелохнулась.

- Зачем?

- Скоро ужин.

Она кивнула.

- Я пас. Я лучше посплю.

- Тебе нужно поесть.

Алек повернула ко мне лицом и сердито на меня посмотрела.

- Я не ребенок, Виктория. К тому же, я не думаю, что Джилл будет против моего полночного рейда на кухню, если я проснусь голодной позже.

- Разумеется, не будет, - резко ответила я. - Нет ничего в чем твоя мать отказала бы тебе.

Я скатилась с кровати. После той сцены, свидетелем которой я была во время разворачивания Джиллиан картины, я не хотела слушать язвительные комментарии Алек о своей матери. Как она могла не замечать как отчаянно Джиллиан хотела угодить ей?

Алек села в кровати и пробежала рукой по своим взъерошенным волосам. Я наблюдала за ней и моя злость потихоньку сменялась смущением, когда я увидела какой изможденной она была. Она обняла свои колени и опустила на них подбородок. Я поежилась, когда ее темные, усталые глаза посмотрели на меня.

- У меня есть время на то, чтобы принять душ?

Я наверное сойду с ума, если так будет продолжаться. Когда я видела, что вся эта ситуация делала с Алек, я была зла на Джиллиан. Когда я видела, что это делало с Джиллиан я злилась на Алек. Я не хотела становиться на чью-нибудь сторону, потому что знала, что обе они страдали. Однако, мне все же придется либо выбрать чью-то сторону, либо остаться в нейтралитете.

- Прости, Алек. Конечно, поспи. Это сейчас важнее.

Она смотрела на меня в упор, ее молчание только сильнее натягивало мои нервы. Я была благодарна, когда она закрыла глаза. Я не привыкла видеть ее чувства настолько яркими и открытыми в ее серых глазах. Я даже была готова вернуть то время, когда ее эмоции были спрятаны, если бы это помогло ей лучше пережить все случившееся.

- Это не сказка и здесь не будет хэппи энда. Я не знаю, на что ты рассчитывала и какие фантазии себе напридумывала, но я не могу дать тебе эту семью.

Она открыла глаза и маска безразличия снова была на ее лице.

- Я даже не буду лгать, утверждая, что хотела бы это сделать.

- Ты думаешь это то, чего я хочу?

Она пожала плечами и отвернулась.

- Раньше ты хотела ответы больше, чем хотела меня. Теперь ты хочешь, чтобы я была для нее Келлен. Я потеряла тебя, когда не дала тебе ответов. Это произойдет и на этот раз, Тори? Я потеряю тебя из-за того, что не могу снова стать пятилетним ребенком?

Ее слова были сказаны спокойно и просто, произнесены таким обычным тоном, что по моей коже побежали мурашки. Я знала, что потеряю ее, если буду настаивать на прощении Джиллиан. Я, несомненно, знала, что у меня больше не будет еще одного шанса с ней. Я верила, что она любила меня. Но мы обе знали, что она могла жить без меня.

Никогда в жизни я еще не видела своего будущего так ясно. Я видела перед собой два пути. Алек была частью моей жизни в одном, я узнавала о ней через Джиллиан и Элейн в другой. Я бы умерла, если бы мне пришлось быть вдали от Алек, узнавать как она и что с ней, но от других. Я не была Джиллиан. Я не могла быть благодарной за то, что другие могли дать мне о ней.

Я подошла к кровати. Я толкнула ее на простыни и легла сверху. Глаза Алек были расширены от удивления, когда она смотрела на меня. Ее руки уперлись в мои плечи, словно пытаясь оттолкнуть. Мне не пришлось применять силу, чтобы теснее прижаться к ней.

- Я хочу тебя. Я всегда хотела тебя. Всю тебя. Это значит знать о тебе все, что делает тебя той, кем ты являешься сегодня. Больше всего на свете я хочу провести всю оставшуюся жизнь с тобой.

Она хотела верить мне. Я видела в ее глазах отчаянное желание быть любимой кем-то, и не из-за ее картин или ее имени. Я видела ее страх, что без них она была никем. Я знала только один способ убедить ее поверить мне. Я запустила руки в ее мягкие завитки на затылке. Я медленно наклоняла мое лицо к ней и смотрела в ее глаза, желая, чтобы она увидела и поверила в то, что все что мне было нужно это только она.

Поцелуй Алек был осторожным и вопросительным. Ты любишь меня? Я могу доверять тебе? Ты причинишь мне боль? Да, убеждала я ее своим руками и губами. Да, я люблю тебя. Да, ты можешь доверять мне. Нет, я никогда, никогда в жизни не причиню тебе боль. Покажи мне, настаивали ее руки. Каждое прикосновение, каждая ласка были требованием доказательства.

Покажи мне. Я смогу поверить только если ты покажешь мне.

ГЛАВА 12

- Я умираю с голода, - сказала Алек.

Мы одевались в нашей спальне следующим утром. Пока мое тело было не против причины, по которой мы пропустили ужин, мой желудок был не настолько понимающим. Я наблюдала как она быстро одевается в голубые джинсы и белую футболку. Алек посмотрела в зеркало и пригладила свои взъерошенные волосы пальцами. Она заметила, что я наблюдаю и ее серебряные глаза встретили мой взгляд в зеркале.

- Давай, скорее.

Рейнер и Джиллиан завтракали на террасе. На моей тарелке лежала книга в твердом переплете. Отец читал свой экземпляр. Книга Джиллиан лежала у ее тарелки и она просматривала утреннюю газету. Оба подняли голову, когда мы вышли на террасу. Я остановилась у стола и уставилась на книгу Алек.

«Келлен» Алек Чейзн. На обложке была фотография молодого симпатичного мужчины в черном сюртуке и маленькой девочки, положившей сонную белокурую голову на его плечо.

- Доставили сегодня утром, - сказала Джиллиан. Ее голос был бесстрастным.

Я отложила книгу в сторону и взяла свою тарелку. Я пыталась сделать вид, что не интересуюсь книгой. Я ела завтрак и любовалась прекрасным утром, но мои глаза то и дело возвращались к книге. Я хотела вернуться в нашу комнату и провести день за чтением.

- Ступеньки к пляжу все еще там? - спросила Алек. Она довольно быстро расправилась со своим завтраком.

Джиллиан оторвала взгляд от газеты и взглянула в сторону утеса.

- Да. Будь осторожна.

Не произнеся ни слова, Алек ушла с террасы. Джиллиан наблюдала за ней, пока она не исчезла, а затем, извинившись, ушла к себе. Она не взяла с собой свой экземпляр. Теперь когда обе они ушли, я не хотела больше притворяться. Я взяла книгу в руки и открыла ее. Завтрак может подождать, к тому же совсем скоро ланч.

- Книга очень хороша, - заметил отец, переворачивая очередную страницу. - Джиллиан пожалеет, что не прочитала ее.

Я сомневалась в этом. Что она могла узнать там, чего ей еще не было известно? Тем более, когда там было много такого, что могло причинить ей боль. Прежде чем уйти в чтение, я открыла книгу на середине, куда были вклеены несколько фотографий. Фотографии были первым намеком, что книга не была просто легким описанием ее жизни. Келлен была смеющимся, веселым ребенком на фотографиях, сделанных в Виндчейзе. И серьезной и неулыбчивой на тех, которые были сделаны в Моргрув Хаус.

- Я пойду читать наверх.

Отец кивнул, но не поднял глаз от книги.

Я не видела Алек весь день, пока читала ее книгу. Она оставила меня одну, чтобы я могла почитать и я была благодарна за данное мне время. Я расположилась посередине кровати. Я думала, что мне теперь все было известно и не была готова к истории, которая ждала меня.

Меня зовут Келлен Брент. Я узнала, что я мертва летом, когда прочитала биографию моей матери. Мне было четырнадцать.

Такими шокирующими словами «Келлен» начинала детальное описание одинокой, растерянной жизни, которой жила Алек в Англии. Я узнала все то, что она не сказала мне в Обри. Ей было восемь, когда она поняла, что ее мать не вернется за ней. Джиллиан никогда не приезжала в Моргрув Хаус и они не видели друг друга до тех пор, пока Алек не вернулась в Штаты. Она узнала о версии Брент о той ночи, когда купила книгу Джиллиан во время каникул в Сиднее.

Я была удивлена, когда увидела впервые свое имя. Я не думала, что окажусь в ее книге. Я всегда знала, что появилась в жизни Алек не в лучший момент. Я просто не думала, что это был самый ужасный период ее жизни. Джиллиан видела возвращение Алек в Лос-Анджелес как шанс им стать ближе. Патрик хотел объявить, что Алек Чейзн это Келлен Брент. Алек не хотела ни того, ни другого. Она считала, что для них она была мертва на самом деле. Три года, которые она провела в Лос-Анджелесе стали ее падением в алкогольный угар и отрицанием, которое едва не свело ее с ума. Алек верила, что лишь переезд в Обри спас ей жизнь. Лос-Анджелес был постоянным напоминанием о ее прошлом и она смогла осознать многое и посмотреть на ситуацию со стороны, а также начать трезвый образ жизни только, когда уехала из города.

Алек рассказала свою историю с бескомпромиссной честностью, не обвиняя никого конкретно. Она не предложила ничего, что подтверждало бы ее заявление и все же любой, кто прочел бы книгу задумался бы о том откуда она знает так много, если это не правда. Она также привела один факт, который Патрик не смог бы опровергнуть - она знала правду о той ночи. В то время как«Идеальное преступление» и «Начало сказки»обходили вопросы, которые возникали о той ночи, то Келлен давала ответы на них.

Первый вопрос, на который многие пытались найти ответ - почему Джиллиан позвонила Патрику, а не в полицию, а второй - почему между звонком Патрику и звонком в 911 такая большая разница в полтора часа. Печальный ответ на первый вопрос был в том, что это Келлен, а не Джиллиан позвонила Патрику. Ее мать была в шоке, а отец пострадал, и единственный человек, которому она могла позвонить был ее дед. Ответ на второй вопрос в том, что Патрику понадобилось это время, чтобы подчистить место преступления. Его сын не мог умереть от огнестрельного ранения, нанесенному самому себе.

К тому времени как я закрыла книгу, я знала, что Джиллиан никогда ее не прочитает. И дело было не в том, что она не хотела читать то, что думала о ней Алек. Ей было хорошо известно, что думала о ней ее дочь. Она никогда не прочитает «Келлен» потому что она пропустила жизнь своей дочери в тщетной надежде, что сможет спасти ее. Теперь она знала, что все это было напрасно.

Джиллиан знала, что пропустила жизнь своей дочери, но она не хотела знать в подробностях, что именно она упустила. Она не захочет читать о становлении Алек Чейзн как художника. Она никогда не сможет посетить выставку, которая потрясла лондонский мир искусства, когда Алек было шестнадцать лет. Она не сможет разделить с Алек ее успехи или утешить ее после нескольких неудач. Намного важнее карьерных достижений Алек для Джиллиан было ее личностное развитие и становление, которое сделало ее дочь той женщиной, какой она была сейчас. Она никогда не сможет объяснить пятилетней девочке, которая ждала у застекленной веранды, почему ее мать оставила ее там. Она никогда не достучится до четырнадцатилетнего подростка, который впервые начал ненавидеть ее в ту судьбоносную летнюю поездку в Сидней. Она никогда не сможет успокоить рассерженную молодую женщину, которая приехала в Лос-Анджелес, решившись доказать, что она могла стать кем-то без своей матери и без своего имени.

Джиллиан никогда не прочитает «Келлен». Я могла бы поспорить, что она никогда ее даже не откроет.

Виндчейз был тих, когда я спустилась вниз вечером. Я стояла на нижней ступеньке лестницы и слушала тишину, пытаясь услышать хоть какой-то намек, который привел бы меня к другим обитателям дома. Я оглянулась и мой взгляд замер на Алек и Джиллиан, сидящих вместе на террасе. Я наблюдала за ними несколько минут, пытаясь найти знак, что они разговаривают. Могло ли такое быть? Пока я смотрела, Алек кивнула и начала жестикулировать. Они разговаривали.

Я выбирала между двумя вариантами - пойти на кухню за едой или присоединиться к ним. Мое любопытство одержало верх. Джиллиан улыбнулась, когда я подошла ближе. Я внимательно разглядывала ее лицо пытаясь найти, но не видя никакого намека на то, что я прервала неприятный разговор.

- Виктория. Ты голодна?

Они ужинали. Я пропустила свой ланч и чтобы они не ели, пахло это чудесно.

- Очень. Есть еще?

Алек отодвинула свой стул и встала.

- Присаживайся. Я принесу.

Я пыталась поймать ее взгляд, но она отвернулась от меня и быстро покинула террасу. Я провела весь день, читая о ее детстве. Было ли слишком странно ожидать, что она может чувствовать себя неуютно со мной в данный момент? Не каждому удается сделать то, что в тот день сделала я. Я тоже чувствовала бы себя некомфортно, если бы внезапно вся моя жизнь стала бы книгой для Алек.

- Где мой отец? - спросила я.

Джиллиан бросила взгляд на дом.

- Все еще читает. Кажется, он в своем кабинете. Он спускался чуть раньше, чтобы поесть.

Внезапно я почувствовала себя также неуютно в ее присутствии, какой, должно быть, чувствовала себя Алек в моем. Я прочитала не только жизнь Алек. Я знала о самых ужасных моментах в жизни Джиллиан. Я знала о всех тех темных ночах, когда Алек зарывала свою голову в подушки, чтобы заглушить крики своей матери. Алек подробно описала все, что узнала за те несколько лет, что жила здесь.

- Тебе нравятся новые картины Алек? - спросила Джиллиан.

Я подпрыгнула от внезапно раздавшегося тихого голоса. Я ожидала, что она спросит меня о книге, а не о картинах.