Только если ты захочешь

Глава 11

Вот такое… утро!

Бо́льшую часть времени жизнь проходит мирно, дни текут один за другим, как вечная репетиция. Мы испытываем радость, грусть, счастье, ностальгию, порой любовь – все эти эфемерные чувства доказывают нам, что мы существуем.

Но иногда случаются дни, не похожие на остальные. Какая-нибудь встреча, слово, взгляд меняют нас навсегда.

Эти дни случаются редко, и начинаются они вот с такого… утра!

_{* * *}

Половина седьмого утра. День только начинался; Камилла мало спала в эту ночь. Неподвижно лежа в кровати, она почти целый час смотрела, как сквозь жалюзи пробивается солнечный свет. Сейчас ей казалось, будто она плывет в густом тумане, и она подумала, что не следовало накануне пить двойную дозу успокоительных. До нее донеслись далекие звуки просыпающегося дома.

– Мам, вставай! Почему ты не пришла меня будить? – спросил Люк, прыгая на родительской кровати.

Ришар уже хозяйничал на кухне, готовя завтрак.

Она с трудом повернулась. В горле пересохло, глаза опухли от сна.

– А где папа?

– Уже внизу… Ты что – заболела?

– Нет-нет, я встаю, – сказала Камилла, с трудом выговаривая слова.

Она села на край кровати и обхватила голову руками.

– Мам, тебе плохо? – встревожился Люк.

– Нет, дорогой, иди сюда, сядь рядом. Я просто плохо спала сегодня.

– Я пойду завтракать, я голодный!

И Люк побежал вниз, чтобы проглотить две чашки кукурузных хлопьев, пока Камилла, пошатываясь, шла в ванную. Включив холодную воду, она тяжело оперлась о раковину и посмотрелась в зеркало. В нем отразились ее глаза в черных кругах, опухшие от двойной дозы бензодиазепина.

«Что ж, старушка, ты такая и есть!» – подумала она, похлопывая себя по щекам.

Камилла долго держала туалетную перчатку под струей холодной воды, потом приложила ее к глазам. Откинув голову, она несколько раз смачивала перчатку и снова прикладывала ее к лицу.

Наконец она спустилась на кухню. На столе ее ждал завтрак. Такое случалось очень редко, и даже в состоянии полусна она это заметила. Камилла села за стол.

– Мам, ты видела, папа все тебе приготовил! – гордо сообщил Люк, показывая пальцем на большую чашку с дымящимся кофе и три тартинки из шведского хлеба с маслом, не говоря уже о чашечке эспрессо.

Растерявшись, она обернулась к Ришару и просто сказала:

– Спасибо!

– Не за что, я даже подумал о капельке крепкого кофе, который ты обычно пьешь в конце. Может, я не замечаю коробки с таблетками, но что ты пьешь на завтрак… это я не забыл, – сказал он смущенно.

Ришар был очень взволнован поведением Камиллы накануне вечером, хоть и не подавал виду. Он знал, что за последние несколько месяцев она совершенно вымоталась; работа и дети высасывали из нее все силы, но он и подумать не мог, что его жене так плохо. Он хотел обсудить с ней это, чтобы помочь и успокоить ее, но воспитание в семье Мабрек снова дало о себе знать: нельзя показывать свою слабость, нельзя говорить о ней – как будто от замалчивания проблема развеется сама собой.

Он подумал, что если несколько недель будет помогать Камилле в повседневных делах, ее усталость и плохое самочувствие пройдут.

– С завтрашнего дня я буду вставать первым и готовить четыре подноса с завтраком; что скажете, дети? – предложил он.

Ванесса и Люк с энтузиазмом откликнулись на предложение отца. Камилла ничего не сказала; она только вежливо улыбнулась в ответ на его намерение. Она знала, что обещанные завтраки просуществуют не дольше, чем семейные ужины, и не верила в это ни минуты.

Камилла попросила Ришара отвезти Люка в школу: ей необходимо побыть в одиночестве, не торопиться, чтобы обрести душевное равновесие. Она приедет в офис немного позже обычного.

Она быстро обошла дом, собирая по пути разбросанные вещи: галстук Ришара на диване, видеоигры Люка, наваленные кучей на полу в гостиной; в комнате Ванессы – забытую на кровати одежду, которую дочь примеряла утром и так и не успела убрать в шкаф.

Прежде чем лечь в ванную, наполненную пеной, она включила плеер, и из него полились успокаивающие звуки фортепьянной композиции River flows in you^[17].

Ее мысли блуждали, она подумала о Стивене. Ехать ли к нему, как она собиралась? Может, отложить это на день или два, пока…

– Пока что? – пробормотала она, завернувшись в большое полотенце.

Она наложила на лицо макияж, более легкий, чем обычно, ограничившись тональным кремом – чтобы скрыть следы усталости, черным карандашом для подводки век – чтобы подчеркнуть зелень глаз, и помадой винного цвета.

Камилла порылась в шкафу, не зная, что выбрать. Сегодня у нее не было запланировано ни одной встречи, надо было только поработать с несколькими досье. Ей захотелось дать немного воли своей фантазии, и она заменила привычный ансамбль «костюм+лодочки» красной юбкой с высокой талией, такой же красной полосатой кофточкой с объемными плечами и кожаными, абрикосового цвета полусапожками на каблуках.

Она приехала в офис в половине одиннадцатого. Войдя в приемную, она увидела, что Клаудиа разговоривает с Лоиком – адвокатом-стажером, который начал проходить у них практику несколько месяцев назад.

– Добрый день, все в порядке? – спросила Камилла, направляясь к своему кабинету.

– Добрый день, всё… – Клаудиа не закончила фразу.

Оба с изумлением уставились на Камиллу. Лоик первый опомнился и пошел расставлять папки с архивами.

– Удачи, Лоик! – пожелала Камилла ему вслед, прежде чем он исчез в коридоре.

– Спасибо, мадам.

– Ну, Клаудиа, что происходит? Я вас испугала?

– Нет, просто… – Девушка замялась. – Мы не привыкли видеть вас… такой…

И Клаудиа внимательно осмотрела свою начальницу с головы до ног.

– Мне захотелось сегодня для разнообразия надеть что-нибудь яркое, сменить имидж.

– Если позволите – вам надо чаще менять имидж, это вам очень идет.

– Спасибо, Клаудиа, это очень приятно. У меня сегодня нет встреч, я этим и пользуюсь. Представьте себе: если бы Дюронен застал меня в таком виде, я уверена, он бы тут же сменил адвоката, – пошутила Камилла, кладя сумку на свое рабочее кресло.

– Это точно! – подтвердила Клаудиа, кивнув в знак согласия.

– Мой муж уже здесь?

– Он поехал во Дворец Правосудия по делу Делура, и мне показалось, что оно его очень беспокоит. Изабелла уехала с ним, забрав целую кипу досье. Они вернутся только вечером.

Камилла села за стол и погрузилась в очередное дело, которое нужно было изучить до конца дня. В том, чтобы проверить всего двадцать страниц, особых трудностей не предвиделось. Не прошло и часа, как она закончила вычитку.

Камилла бросила взгляд на свой телефон: было половина двенадцатого.

Она откинулась на спинку кресла и посмотрела на экран компьютера: курсор дрожал на поисковой строке «Гугла». Она нерешительно набрала название книжного магазина Стивена в Париже: «Слова и словесность».

На странице результатов поиска появилась фотография магазина, адрес, расписание и с десяток отзывов клиентов; она мельком просмотрела первые три:

«Магазин специализируется на старых книгах, очень приятная атмосфера, можно получить профессиональный совет».

«Великолепный книжный магазин, владелец внимателен к запросам клиентов, всегда можно получить консультацию!»

«Очень хорошо. Здесь можно найти всё, даже чай!»

Она улыбнулась и переписала адрес на листочек.

Камилла помахала рукой Клаудии и сказала, что вернется после обеда.

После пяти минут ходьбы она спустилась на станцию «Сен-Сюльпис» четвертой линии метро; через шесть остановок приехала на «Шатле-ле-Алль» и направилась к Севастопольскому бульвару; затем пересекла его и пошла по улице Тампль.

Магазин «Слова и словесность» находился на пешеходной улочке, вход на которую, сделанный в виде портика из тесаного камня, сразу же создавал ощущение глубокого покоя. Камилла слышала только стук своих каблуков по мостовой.

Книжный магазин располагался в глубине тупика; по соседству с ним находились художественная мастерская и небольшой жилой дом с узкой лестницей. Разросшаяся, неряшливая глициния окаймляла голубой деревянный фасад с облупившейся краской. Сквозь большие окна виднелись стопки книг, загромоздившие полки.

Камилла подошла и через окно увидела в глубине магазина, за столиком из кованого железа, двух мужчин, которые не спеша листали книги, выбирая их из лежащей перед ними груды. Один из них прервал чтение, встал и направился к буфету, где в распоряжении клиентов был чайник и пакетики с чаем.

Камилла провела рукой по старой деревянной щеколде, сточившейся за долгие годы, и поискала Стивена взглядом. В ее памяти сохранился только смутный образ мальчишеского лица. Тогда она мысленно сосредоточилась на фотографии из интернета, где он позировал на фоне витрины, уверенная, что только по ней сможет его узнать.

Ее сердце учащенно забилось, рука взмокла; она несколько раз откашлялась, прочищая горло, словно для того, чтобы отогнать страх, который казался ей нелепым, но который она не могла унять.

– Ну, успокойся, успокойся же, – шептала она себе дрожащим голосом, сжимая ручку двери.

Камилла чувствовала, что не способна сдвинуться с места, словно ее парализовало. Она сделала несколько глубоких и медленных вздохов, чтобы унять сердцебиение.

Страх с новой силой накрыл ее; она отступила назад, бросила последний взгляд на магазин и повернула обратно.

«Да что с тобой, подруга? В другой раз… может быть», – сказала она себе, идя ускоренным шагом к портику.

За ее спиной послышался скрип отворяемой двери.

– Камилла!

Вибрации этого теплого голоса, с его неповторимым английским акцентом, казалось, мягко окутали ее, проникнув прямо в сердце.

Она остановилась и закрыла глаза, но не обернулась.

«Камилла» – как ему удавалось произнести ее имя с такой нежностью, так проникновенно? Как можно вложить столько чувства в одно-единственное слово?!

Что ей делать? Продолжать свой путь или обернуться навстречу подростку, каким она его помнила? или навстречу мужчине, этому незнакомцу с его притягательным голосом? Она не знала; она больше ничего не знала, все смешалось в ее сознании.

– Ты помнишь, что я сказал тебе в последний раз? – спросил он.

Они стояли в нескольких метрах друг от друга. Стивен не видел улыбки Камиллы, не отводившей взгляда от портика, которым заканчивалась улочка.

– Помню: «Только если ты захочешь!»

– Тогда обернись, и только если ты захочешь, я приготовлю тебе чай.

Камилла повернулась к нему лицом, смутившись, как подросток, и сделала несколько шагов навстречу; он тоже. Если бы они вытянули руки, то могли бы коснуться друг друга.

Оба не знали, что сказать; они улыбались, встречались взглядом и снова опускали глаза. Преодолевая неловкость, Камилла решилась заговорить первая.

– Ты… не изменился…

– Спасибо, пожалуй, с годами прибавилось несколько морщин… – ответил он, протягивая ей руку, которую она взяла без колебаний.

Они направились к магазину.

– Зато ты изменилась!

– Ах, так? И в чем именно? – спросила она с тревогой.

– В том, что… впрочем, это неважно и даже к лучшему: раньше ты бы ни за что не осмелилась надеть красное, а оно тебе очень к лицу!

Она встряхнула головой и рассмеялась. Камилле было хорошо; она словно вернулась на пляж в Аркашоне, в те времена, когда Стивен часто говорил слова, которые заставали ее врасплох и даже иногда выводили из равновесия.

– Почему ты смеешься?

– Потому что ты не утратил способности говорить то, чего от тебя не ждешь.

Он жестом пригласил ее войти, слегка коснувшись рукой ее талии.

– Посидим немного? Ты по-прежнему любишь чай?

– Вообще-то я собиралась пойти пообедать. Но, пожалуй, чаю я выпью с удовольствием.

– Ты уверена?

– Да!

Стивен заварил две чашки чая, и она села на один из стульев, которые только что освободили клиенты.

– Ты любишь цейлонский?

– Да, конечно!

Камилла почувствовала какой-то сильный запах – приятный, но совершенно неопределимый, – который наполнил весь магазинчик.

Стивен поставил две чашки на столик и тоже сел.

– Я жутко рад, что ты пришла, честное слово! – признался он.

– Я тоже, но… – Она запнулась… – Это странно.

Стивен не ответил, он смотрел на Камиллу и улыбался той самой улыбкой Саймона Бейкера – австралийского актера, на которого был похож. Последний клиент покинул магазин; наступила уютная тишина, слышалось только позвякивание ложечек, помешивающих дымящийся чай.

Стивен не отводил от нее взгляда. Камилла не испытывала никакой неловкости от этих устремленных на нее глаз; в них не было ни оценки, ни укора: доброта в его взгляде была сродни теплоте в его голосе. Дрожь удовольствия пробежала по ее телу.

Камилла подняла глаза и попыталась ответить ему взглядом, но не смогла и удовольствовалась тем, что поглядывала то на кружку с чаем, то на Стивена.

Она сделала последний глоток и спросила:

– Извини, но что это за запах? Похоже на запах старинной бумаги…

– Тебе не нравится? Я могу выключить ароматизатор, – предложил Стивен, вставая и отодвигая стул.

– Наоборот, очень приятный запах, но я не могу его определить: он и не сладкий, и не цветочный…

– Это эликсиры, они обладают свойством восстанавливать эмоциональное здоровье.

– Ни много ни мало – «восстанавливать эмоциональное здоровье»?

Камилла недоверчиво покачала головой.

– Их автор – доктор Бах: в прошлом веке был такой английский врач, выделивший цветочные эссенции из трех десятков растений. Пятнадцать лет назад они очень помогли мне обрести душевное равновесие…

В первый раз Стивен отвел взгляд от Камиллы. Он встал и снова налил себе чай.

– Хочешь еще чашку?

– Нет, спасибо.

– Ты, наверное, голодная, уже второй час.

– Нет, – сказала она.

– Я редко выхожу на обед, он мне не нужен. На углу есть закусочная…

Камилла прервала его; она хотела только одного: и дальше слушать его голос.

– Нет, Стивен, я не хочу ни пить, ни есть, рассказывай дальше о своих эликсирах.

Он продолжал:

– Пятнадцать лет назад моя жена погибла в автокатастрофе. Мы были в машине втроем с нашей дочерью, ей тогда было девять лет. У меня был выбор…

Стивен умолк.

– Прости, я не хотела… – сказала Камилла.

– Неважно, я хочу, чтобы ты знала!

– Хорошо, я тебя слушаю, – отозвалась она, сложив руки на коленях.

– Да, у меня был выбор! За долю секунды я должен был решить, кого спасти, жену или дочь закрыть своим телом, чтобы смягчить удар несущегося на нас грузовика… Я сделал выбор… моя жена была за рулем, я ринулся на заднее сиденье за секунду до того, как раздался страшный грохот и скрежет покореженного металла об асфальт. А потом наступила тишина, и не было ничего, кроме адской боли, которая пронзала мне спину, и едкого дыма. Эти несколько секунд показались мне вечностью… я чувствовал на шее теплое дыхание дочери, она была жива. Из-за сильной боли я не мог повернуться и посмотреть, жива ли Элиза. Лобовой удар по передней части машины почти не оставлял надежды; я позвал ее по имени, ответа не было. Я почувствовал, как по моей руке течет теплая, густая жидкость; сначала я подумал, что ранен, но это была кровь Элизы… Очнувшись в больнице, я узнал, что она умерла сразу.

– А… твоя дочь? – нерешительно произнесла Камилла.

– Я закрыл ее своим телом, и это ее спасло; у нее было только несколько ушибов и порезы. Я очень долго восстанавливался: меня четыре раза оперировали, восемь месяцев я проходил реабилитацию, но я жив, а Элиза мертва, и моя дочь осталась без матери.

– Даже не знаю, что тебе сказать!

Камилла испытывала волнение и изумление одновременно. Глубоко тронутая рассказом Стивена, она не могла понять легкости, с которой он рассказал ей об этой трагедии; словно они были старинными друзьями, которые привыкли часто видеться и откровенничать друг с другом.

Он продолжал, все с той же откровенностью:

– Больше года я был в депрессии; моя дочь обвинила меня в смерти матери; мы тогда разводились, и она долгое время думала, что ее смерть упростила мне жизнь; я был в отчаянии. Мои родители взяли на себя заботу о Кайле; у меня не было сил. Тогда я и встретил этого терапевта, который открыл мне альтернативные способы бороться с болью и депрессией. Эффективны они или нет – я не знаю, действительно ли они помогают или это просто самовнушение – неважно, но «Цветы доктора Баха» помогли мне справиться с болью и стали частью моей жизни. И тогда же я решил посвятить себя тому, к чему всю жизнь испытывал страсть, – книгам. Я бросил денежную работу переводчика, которую уже просто не мог выносить. Таким образом, несчастье иногда открывает новые возможности.

– Послушай… даже не знаю…

Она не решалась сказать ему о своем изумлении.

– Подожди меня две секунды! – бросил Стивен с неожиданной поспешностью, противоречащей его недавней грусти.

Заскрипела винтовая лестница в углу магазина, ведущая на второй этаж в квартиру Стивена. Она услышала прямо над головой его шаги, затем наступила минутная тишина. Он спустился так же быстро, как поднялся, и поставил на столик белую картонную коробочку с бежевой этикеткой: «Парфюмерная вода «Цветы Баха».

– Вот, возьми, думаю, эти тебе подходят больше всего! – сказал он так уверенно и спокойно, что Камилла смутилась.

Она сдержанно возразила:

– Послушай, Стивен, я очень рада, что увиделась с тобой после стольких лет, но не могу принять этот подарок… и потом…

– И потом что?

– Знаешь, Стивен, какая-то нелепая ситуация… мы едва знакомы, а ты мне рассказываешь историю своей жизни… это очень странно!

– Ты помнишь, как я ждал тебя перед лицеем?

– Да.

– Ты помнишь, как мы обедали с моими родителями в рыбацком домике?

– Да, но… – Она пожала плечами.

– Ты помнишь дюну Пила? Сколько раз мы на нее поднимались?

– Конечно, помню, – повторила она, ошеломленная напором Стивена.

Он посмотрел ей прямо в глаза и своим проникновенным голосом, которому еще бо́льшую глубину придавали английские интонации, объявил:

– Тогда скажи мне! Что в этом нелепого и странного?

– Стивен, нам было шестнадцать лет!

– И что, прошедшие с тех пор двадцать семь лет запрещают тебе принять подарок? Нет, подожди, я знаю! Считай эти духи пробником.

– Как это – пробником?

– Смотри, здесь написано: «Эликсир преобразует внутренние ресурсы в позитивную энергию». Ты его опробуешь и скажешь, правда ли это! Это не подарок, а просто тест, – настойчиво повторил Стивен.

Камилла кивнула и нерешительно открыла коробочку. Прочтя описание парфюмерной композиции, она улыбнулась:

– Вообще-то это действительно будет тест – в моих собственных духах нет таких составляющих! Кникус – это что? – спросила она.

– Разновидность чертополоха.

– Классный подарок – букет чертополоха!

Она сняла крышечку с флакона и распылила немного духов на тыльную сторону ладони.

– Ну, что скажешь?

– Странный, непривычный запах, но мне очень нравится.

Стивен подошел ближе. Камилла, сидя неподвижно, почувствовала его близость почти кожей.

– Можно? – и он показал на флакон, который она так и держала в руках.

Она протянула ему эликсир.

– Камилла, встань, пожалуйста.

Она почувствовала, как его голос отозвался в ней, ощутила его дыхание на виске. Она отодвинула стул и медленно встала; Стивен был так близко, что ей стоило большого труда не коснуться его.

– Можно?

– Да, – сказала она сдавленным голосом, сама не понимая, какое разрешение ему дала.

Очень осторожно он убрал локон с шеи Камиллы. Она отклонила голову, как будто неосознанно предоставила шею желаниям Стивена. Он брызнул духами ей за ухо. Она почувствовала нежное прикосновение капелек к коже и закрыла глаза.

Он шептал, и она чувствовала его дыхание:

– Это самое лучшее место… Здесь запах сильнее, он больше пьянит.

Стивен коснулся шеи Камиллы, как будто хотел погладить ее ароматную кожу.

Она перехватила его руку и отстранилась.

– Думаю, мне пора идти, – сказала она, запинаясь и блуждая взглядом по книжным полкам.

– Уже? Тебе здесь не нравится?

– …

– Молчишь?

– Я прекрасно провела с тобой время… будем на связи, – сказала она ему.

– Хорошо, тебе решать.

– Я должна вернуться в офис, меня ждет гора документов.

Когда она шла к двери, Стивен положил флакон с духами в ее сумочку.

– Спасибо.

– Никаких «спасибо», это тест, а не подарок.

– Ну конечно, просто тест!

Камилла улыбнулась и подошла к маленькому письменному столу возле двери. Она взяла листочек бумаги и написала номер своего мобильного телефона.

Стивен смотрел на нее, не произнося ни слова.

– Ну, я пойду.

Она не решалась открыть дверь. Он шагнул вперед и нажал на защелку.

– Значит, увидимся, – сказал он, стараясь поймать ее взгляд, который все время от него ускользал.

– Да… увидимся.

– Может, поцелуемся? – предложил он.

Камилла подошла и поцеловала Стивена, быстро коснувшись губами его щек.

Он смотрел, как она идет через мощеный двор, проводил взглядом ее хрупкую, элегантную фигуру. При каждом ее шаге он различал сквозь ткань юбки изгиб ее бедер.

Пройдя под портиком, она обернулась и быстро помахала ему рукой, прежде чем исчезнуть на улице Тампль.