Только мои грёзы

Глава 9

Тем же утром, когда у Джулиана с дядей было обсуждение вопроса о разводе, Мин была занята своими неприятностями. Прежде чем Джулиан покинул дом, он оставил ей записочку:

«Уехал, увидимся сегодня вечером, выше нос. Дж. Б.».

Рози принесла эту записку уже без обычного хихиканья. Глаза ее были красные, словно она плакала. Мин прочла записку и посмотрела на девушку, которая брякнула поднос на столик у кровати.

— Что случилось, Рози? — спросила Мин. — Вы не очень хорошо выглядите.

— Много чего плохого случилось, — ответила та, глядя на Мин исподлобья. — Благодаря вам, мисс, я потеряла работу.

Мин, которая спала этой ночью спокойно, несмотря на все волнения, совсем проснулась. Она сразу вспомнила все вчерашние несчастья.

— Рози! Почему вы так говорите? При чем тут я?

Рози опустила глаза.

— Не спрашивайте, мисс, сами знаете, — ответила та с интонацией, заставившей Мин покраснеть.

— Рози! — воскликнула она, пораженная.

— Мамаша сказала, что я не должна больше здесь оставаться на службе, после того что тут случилось, вот я и потеряла работу. Мамаша вчера пришла от тети Дорис, она услышала, что рассказала кухарка, и сказала, что здесь не место для девушки.

Эти слова сначала обожгли Мин чувством незаслуженной обиды и стыда, потом она возмутилась:

— Но ведь Джексон сказал неправду, Рози!

— Мамаша сказала, чтобы я подала завтрак и уходила и не сплетничала с вами, мисс.

Теперь Мин побледнела. К ней вернулось чувство собственного достоинства.

— Вы с вашей матерью совершенно не правы на мой счет. Но я не собираюсь сплетничать. Мистер Беррисфорд сам поговорит с вами или с вашей матерью.

— Мамаша сказала, что она всегда любила мистера Беррисфорда, потому что знает его с малых лет, но она не одобряет его поведения. И кухарка сейчас уходит.

Кофе с гренками остывал, но Мин не замечала этого. Она чувствовала несправедливую обиду не столько за себя, сколько за Джулиана.

— Она сказала это мистеру Беррисфорду? Он знает, что вы обе уходите?

— Нет. Кухарка оставит ему записку, она сказала, что не хочет неприятных сцен.

Мин огорчилась еще больше. Какой удар будет для Джулиана: прийти и увидеть, что все его оставили. И все получилось из ничего. Все — порождение ужасного воображения миссис Беррисфорд и Джексона.

Мин вдруг стала неприятна эта Рози.

— Пожалуйста, оставьте меня одну, — сказала она.

Рози кивнула головой и пошла в пустую кухню. Кухарка в комнате для прислуги упаковывала свои вещи. Трудно, наверное, было ее осудить, ведь она была очень религиозной женщиной и не хотела оставаться служить «нечестивцам». Она не видела оснований не доверять слуге Джулиана.

Мин отпила кофе и съела кусочек гренка. Сухими от горя глазами она оглядывала эту прекрасную комнату, где она была попеременно так счастлива и так несчастна.

Ей было ясно, что она должна уходить отсюда сейчас же, не дожидаясь Джулиана. Она должна исчезнуть из его жизни. Не следует также принимать помощь через его знакомую, миссис Тренч. Одевшись, Мин с беспокойством ощутила свою слабость. Болезнь подорвала ее силы, аппетит был плохой, несмотря на вкусную еду. И вчерашнее потрясение не могло улучшить самочувствие. Но не время проявлять слабость. Обязательно нужно выбраться отсюда до прихода Джулиана. Надо ехать прямо в Лондон, забрать свои вещи на вокзале Виктория и искать работу.

Только внизу, в большом холле, где ее, как всегда, приветствовал лабрадор Фрисби, она сообразила, что положение ее очень трудно: ведь у нее не было денег. Совсем. Сумку она потеряла во время того происшествия с Уолтерсом. Не заняв денег, она даже не сможет добраться до Лондона. Ей стало страшно. У нее не было друзей в Шенли, да и в Лондоне никого, кроме Салли Лофорд. О тетке Прю Мин и не вспоминала. Конечно, ей полагалось недельное жалованье в конторе, но, может быть, его удержали, так как ее наверняка уже уволили. Разве только Салли поручилась, что у Мин уважительная причина — болезнь. Тогда можно получить несколько фунтов. Конечно, то, что ей оставил ее отец, ее по праву, но у бедного папы было так мало денег! Он, как и она, зависел от милости тетки Прю. А Мин решила никогда в жизни больше с ней не разговаривать.

Она выброшена в мир без средств к существованию. А это удар для любой девушки ее возраста, особенно такой чувствительной и робкой, как Мин.

Фрисби повизгивал и вилял хвостом. Глаза Мин наполнились слезами. Она погладила собаку по голове. Она привязалась к Фрисби и будет скучать по нему. Но гораздо больше будет она тосковать без дружеской моральной поддержки Джулиана. Придется унизиться, чтобы достать денег на дорогу. Она пошла в кухню, просторную и пустую. Кухарка прибралась там на прощание. Рози снимала рабочий халат. Кошка умывалась у плиты.

Рози посмотрела на Мин с любопытством. Она не была похожа на «падшую девушку», как говорила мама. И она выглядела такой молодой в своей широкой юбке и венгерской кофточке, печальном напоминании о воскресной прогулке.

— Я ухожу, — сказала Рози.

— А где кухарка? — спросила Мин нерешительно.

Тут вошла кухарка. Это была полная краснолицая женщина. Она посмотрела на Мин и как будто еще больше покраснела. Взгляд ее был ледяным. «Интересно, сколько еще женщин, — подумала Мин, — будут смотреть на меня, точно я сделала что-то ужасное». Однако она держалась с достоинством.

— Я понимаю, — сказала она, — что вы уходите из-за меня, но я сама ухожу, так что вам незачем это делать. Было бы нехорошо оставить мистера Беррисфорда сейчас совсем одного.

Кухарка фыркнула:

— Это совершенно меня не касается, уходите ли вы, мисс. Это ваше дело. Но я не собираюсь оставаться в этом доме. Я забочусь о морали, и я имею сведения от уважаемых людей, что мораль здесь растоптана.

Мин очень хотелось казаться хладнокровной и доказать свою нравственную чистоту. Но эти слова опять расстроили ее. Она разволновалась и разозлилась.

— Вы ошибаетесь. Джексон солгал. И вы, конечно, знаете…

— Я не желаю говорить об этом, пожалуйста, не стоит, мисс, — отвечала кухарка ледяным голосом, окинув презрительным взглядом «эту молодую особу», как она называла Мин. — Я ухожу, но в буфете остался еще пирог, и вы можете сказать об этом мистеру Беррисфорду, если он захочет поужинать. Я написала ему записку и попросила выслать жалованье мне домой. Я поговорила с сестрой, которая служит у священника, и она считает, что мне нельзя здесь оставаться.

— Но вы не правы… — в отчаянии снова заговорила Мин.

— Я ухожу, и все, мисс, — перебила кухарка, упрямо решившая не верить Мин. Она была в дружбе с Джексоном, а также обладала новой пятифунтовой бумажкой от мадам, которая вчера дала ей «маленький подарок, так как она нечасто здесь бывает», как она любезно выразилась. Кухарка не думала, что сама мадам была идеалом, но считала, что вся нынешняя молодежь одинаково испорченна. Она решила найти новую работу у пожилых людей, которые не живут на два дома и не имеют на стороне дружков и подружек.

Мин поняла, что их убеждать бесполезно. Но ей хотелось не только помочь Джулиану, но и выбраться отсюда до его возвращения. Это страстное желание и заставило ее продолжать унижаться. Она сказала:

— Вы совсем не правы. Не вам надо покинуть этот дом, а мне. И я хочу это сделать немедленно, только у меня нет денег. Не могли бы вы дать мне в долг на дорогу? Скажем, один фунт, и я клянусь, что вышлю его вам по адресу через пару дней.

Она умолкла. Рози и кухарка удивленно переглянулись. Она просит денег у слуг. Зачем ей нужен фунт, если Беррисфорд может дать ей больше?

— Прошу вас ссудить мне эту сумму, если можно, — повторила Мин свою просьбу.

Кухарка ответила:

— Сожалею, мисс, но у меня нет лишнего фунта. Что есть, нужно мне самой. Я стеснена, пока мистер Беррисфорд не заплатит мне за месяц, очевидно в следующий понедельник.

Она взяла сумку, кивнула через плечо Рози, сказала: «Пойдем» — и вышла.

Мин стояла как вкопанная, наблюдая, как они шли по аллее, пока не исчезли из поля зрения. Никогда она не чувствовала такого бессилия. Как плохо быть нищей! Что теперь делать? Только ждать Джулиана. Она вышла из пустой кухни в холл, где ее снова приветствовал лабрадор, подбежавший к ней в надежде, что она выведет его гулять. Мин зашла в библиотеку. Тут никто давно не убирался, было пыльно и пусто. Слезы вдруг подступили к глазам Мин. Она села, не в силах двигаться дальше. Если бы только не эта проклятая слабость. Как трудно что-то делать, когда ты не очень здорова. Будущее казалось жутким: остаться одинокой, искать работу и так плохо себя чувствовать!

Фрисби был разочарован, что его не выпустили, но пришел и лег рядом, положив благородную голову на ее колени. Она не выдержала, потерлась щекой о его голову и горько заплакала.

— О, Фрисби, Фрисби, в каком злом мире мы живем, — плакала она. — Я никому не хотела делать зла и не делала, не делала! Но ведь я принесла ему все эти тревоги, а я, Фрисби, люблю его!

Лабрадор лизал ее лицо, по которому текли слезы, словно молчаливо сочувствовал или желал выразить собственное обожание хозяина. Некоторое время Мин продолжала плакать, потом взяла себя в руки и вытерла глаза. Она снова думала, как быть, чтобы больше не доставлять неприятностей Джулиану.

Нечего было думать занять деньги у родителей Рози. Они только оскорбят ее, как прочие. Оставалось ждать Джулиана Но ночевать сегодня в этом доме она точно не будет. Она только попросит у него денег на дорогу и сразу уедет. А между тем она могла бы пока чем-нибудь помочь ему, например убраться в его комнатах.

Несмотря на свою слабость, она старательно работала следующие часа два, убираясь в тех комнатах, которые обычно занимал Джулиан, и Фрисби следовал за ней, удивленно глядя на нее.

К моменту, когда она привела в порядок библиотеку, лицо ее покрылось потом, и она совершенно обессилела. Она дотащилась до кухни, где нашла хлеб с сыром, вскипятила воду и выпила чашку чая. Потом уселась в кресло, чтобы восстановить силы.

Близился вечер, тучи собирались на горизонте, погода менялась, и у Мин было чувство, что приближается гроза. Фрисби сел рядом, кошка стала тереться у ее ног, мяукая и прося молока. Она налила ей молока в блюдце и погладила ее. С двумя животными ей было не так одиноко в большом пустом доме.

Она уснула и проснулась от звонка в парадную дверь. Она вскочила и, взглянув на часы, с удивлением заметила, что уже почти четыре. Снова зазвонили в дверь. Взглянув в окно, она увидела, что у входа стоит такси. На улице начинался дождь, и где-то уже гремел гром. Снова зазвонили, и Мин побежала открывать.

Она отворила дверь не без опаски. После вчерашнего нервы были не в лучшем состоянии. Она увидела седую женщину с чемоданчиком в руке, лет пятидесяти, дружески ей улыбавшуюся. Она спросила приятным голосом:

— Вы мисс Корелли?

— Да, — кивнула Мин.

— Я миссис Тренч. Думаю, мистер Беррисфорд говорил вам обо мне?

Лицо Мин прояснилось, она вздохнула с облегчением:

— О да, входите, пожалуйста. Я слышала о вас. Вы с ним работаете.

— Да. Он просил меня приехать сюда, проведать вас и переночевать. Джулиан сегодня вернется очень поздно и попросил меня помочь вам.

Миссис Тренч не была бы живым человеком, если бы у нее не вызывала большого любопытства девушка, с которой подружился Джулиан, рискуя своей и ее репутацией. Она окинула Мин опытным взглядом. Ева Тренч гордилась своим умением распознавать людей. Одного взгляда на это бледное лицо и большие испуганные глаза было достаточно для уверенности, что это — невинное юное создание, без признаков хитрости или жадности.

В библиотеке гостья улыбнулась Мин такой доброй улыбкой, что она словно согрела девушку.

— Не пугайтесь, — сказала Ева Тренч посмеиваясь. — Я здесь с вполне дружеским визитом и обещала мистеру Джулиану помочь, чем смогу. Лучше сейчас сообщите слугам, что я остаюсь на ночь.

Мин опустила голову и сказала:

— Боюсь… сказать некому. Они все ушли сегодня утром.

Миссис Тренч подняла брови и сняла шляпу, открыв коротко подстриженные седые волосы. Глаза у нее, как заметила Мин, были очень добрые. Это была полная, неторопливая женщина, одетая в хороший синий костюм, свежая, аккуратная. Мин показалось, что, если бы была жива ее мать, она сейчас походила бы на миссис Тренч.

— Почему же они все ушли?

Мин покраснела:

— У них… у кухарки и горничной… самые нелепые представления… обо мне. Слуга Джексон сделал много плохого. Возможно, вы не знаете всего этого.

Но миссис Тренч знала это и сообщила об этом. Через десять минут Мин почувствовала к ней доверие, которое чувствовали все и которое было одной из основ ее деловых успехов. Она поспешила облегчить страдания бедной девушки, жертвы незаслуженного позора:

— Ну что ж, не будем опускать руки. В наших силах все сделать самим.

Через несколько минут радостная Мин уже готовила постель для миссис Тренч, а женщина возилась на кухне, готовила ужин, сняв жакет и засучив рукава.

— От прислуги больше шума, чем они того стоят, — сказала она, когда Мин присоединилась к ней. — Думаю, я могу бросить работу в издательстве и устроиться сюда кухаркой, а вы — горничной.

Мин чувствовала себя лучше и морально и физически. Она стала чистить картошку, поглядывая, как старшая женщина готовит салат.

— Миссис Тренч, — робко спросила она, — как, по-вашему, будет у мистера Беррисфорда развод? Ведь это все неправда. Было бы ужасно, если бы… — Она осеклась.

Миссис Тренч вынула сигарету изо рта и посмотрела на девушку с пониманием и жалостью.

— Я понимаю, что все это неправда. Я знаю мистера Джулиана и по вам вижу, что вы не способны на такое.

Мин тяжело вздохнула:

— По-моему, он самый замечательный человек на свете. Я ни за что не могла бы причинить ему вреда, и не понимаю, как могла эта женщина?

— Я не собираюсь тратить время, рассказывая вам, что я думаю о миссис Беррисфорд. Но это было бы более едким, чем этот уксус в салате. Я всегда думала, что она его мизинца не стоит.

Мин снова воспрянула духом.

— Но неужели будет развод? — снова спросила она.

Ева Тренч молча стряхнула пепел. Она долго разговаривала с Джулианом перед поездкой сюда и знала, что у него получилась ссора с дядей Филиппом, с которым случилась одна из редких вспышек ярости. Из кабинета были слышны громкие голоса, и Джулиан вышел от дяди белый как полотно и страшно взволнованный. Он доверительно сообщил ей, что Ф.Б., как называли дядю на службе, был категорически против развода, хотел даже вызвать Клодию и мирить их, но Джулиан не допустил этого. Он знал, что это будет бесполезно и приведет только к новой некрасивой сцене. Он знал отвратительные факты, которых не знал дядя, а объяснять все было бессмысленно. Дядя не понял бы, что развода не избежать, потому что Клодия непреклонна, так как для нее это очень выгодный способ получить больше денег, а все попытки Джулиана защитить свою честь в суде приведут лишь к нежелательной огласке. Ева Тренч узнала, что Ф.Б. безоговорочно осудил Джулиана и сказал, что пусть тот не рассчитывает, что он когда-нибудь примет его дома и в клубе, что их общение теперь будет чисто деловым. Рассказывал ей это Джулиан с тоскливым безразличием, вызвавшим у нее острое сочувствие. Когда она спросила, нельзя ли что-то сделать для него, он ответил, что ничего. Разве что он хотел бы, чтобы она приехала к нему в дом и переночевала здесь, по-дружески поддержав несчастную девушку. Без многословных доводов он убедил миссис Тренч, что Клодия затеяла подлое дело, а Джулиан и Мин не виноваты. Ева пообещала сделать все, что может. Джулиан собирался ужинать с Кеннетом Бранскилом, его другом и адвокатом, и вернуться в Шенли поздно. Ждать его не надо, сказал он и проводил ее на поезд. Здесь было много загадок, и миссис Тренч имела приблизительное представление о фактах. Но она знала, что верит Джулиану и полна решимости помочь ему.

Было бы неверно обсуждать развод с этой девушкой. Это не ее дело. Тут пусть решает сам Джулиан. Но миссис Тренч, конечно, рада, что Мин оказалась такой приятной девушкой, а не стервой, которая могла бы воспользоваться ситуацией и извлечь из нее максимум выгоды для себя.

Она сказала, не глядя на Мин:

— Я всего не знаю, дорогая, но, по-моему, все уладится. Поживем — увидим.

— Да, наверное, — вздохнула Мин.

— Между тем нам надо поговорить о жилье для вас.

И они долго беседовали, сидя у камина в красивой библиотеке, а Фрисби лежал на коврике, прислушиваясь, нет ли машины хозяина.

Стемнело. За окном видны были лишь огоньки лодок на реке, деревья и кусты погрузились в тень, птицы умолкли. Вечерние звезды ярко сияли в летнем небе. Ночь была возвышенной и таинственной. Мин хорошо чувствовала эту тревожащую сердце красоту, когда сердце страдает, но смутно ждет чего-то лучшего. Она тихо слушала, как миссис Тренч строит ей планы на ближайшее будущее. Завтра в Лондоне миссис Тренч решила повезти Мин смотреть меблированную комнату в Южном Кенсингтоне.

— Она не роскошная, но милая и опрятная. Я знаю хозяйку, миссис Эклес, у нее свои дочери, и она будет заботиться о вас.

Мин поглядела на собеседницу:

— Вы так добры, миссис Тренч. Но не знаю, могу ли я… ну, что будет с моей работой? Ведь теперь все по-другому, верно?

Она была права. Мин теперь нельзя работать у Беррисфордов. Но миссис Тренч сказала, что попытается найти ей место. Она может завтра же позвонить своей кузине в агентство по найму секретарей, чтобы та нашла какую-нибудь хорошую работу.

— Вы ведь умеете стенографировать?

— Да, я закончила специальные курсы.

— Меня бы утомляла эта работа, — дружески заметила миссис Тренч.

— И я бы лучше занималась чем-нибудь другим, но у меня нет выбора, — грустно сказала Мин.

— А чем бы вы хотели заниматься? — спросила женщина. Ей хотелось узнать, что на душе у этой милой девушки, так непохожей на современных самоуверенных и пробивных девиц.

— Я не хотела бы всю жизнь работать машинисткой, продавщицей или даже манекенщицей, будь я достаточно хорошенькой. Меня не очень интересуют наряды и блеск. Но я очень люблю детей и хотела бы стать няней или воспитательницей в детском садике.

— Господи, — воскликнула Ева Тренч, — да вы сами как ребенок!

— Но я всегда любила детей, только у меня не было случая ухаживать за ними, хотя мне случалось присматривать за соседским ребенком в Стритхэме. И я хотела бы иметь собственную большую семью.

«Вот как, — подумала миссис Тренч, — значит, у нее сильно чувство материнства. Это также похвально». Она сама хотела иметь детей, но не пришлось. И хотелось надеяться, что эта бедняжка не узнает в жизни разочарований и разбитых надежд, какие испытала сама Ева Тренч.

— Там посмотрим, — сказала она. — Вас учили на секретаря, поэтому лучше начать с этого… А вы не хотели бы работать детской няней в семье?

— Не знаю, — задумчиво сказала Мин. — Может быть, это лучше, чем отбывать рабочий день в конторе и приходить каждый вечер домой одной.

Миссис Тренч снова закурила. Да, с этой девушкой не так просто, недаром Джулиан беспокоится о ней. Было бы легче с ней, будь она пожестче. Может быть, и правда она найдет место няни и будет довольна.

Они обсудили эту проблему, и миссис Тренч отправила Мин спать, сказав, что ей нужно хорошенько отдохнуть. Мин пожелала ей доброй ночи и застенчиво сказала:

— Большое спасибо вам за все. Я удивляюсь, что вы беспокоитесь. Вы должны бы не любить меня за неприятности, доставленные Джулиану.

— Ерунда. Вы-то в чем тут виноваты? Идите спать с легким сердцем, — улыбнулась миссис Тренч.

Но Мин не спалось в эту ночь, она беспокоилась не о себе, а о Джулиане, об угрожавшем ему разводе. Даже миссис Тренч считает, что, где Клодия, там жди беды…

О чем сегодня вечером Джулиан говорит с юристом? Что он будет делать дальше? Как плохо, что он не пришел к ужину, что она не увидела его. Она с сожалением убеждалась, что ее любовь к нему все растет. Но эта любовь не рассчитывала на награду, она была преданной и самоотверженной, но глубоко скрытой. Она чувствовала к нему священное благоговение.

Об этом думала Мин, лежа без сна, прислушиваясь, как и верный пес Фрисби, не едет ли машина.

Но его все не было. Вот уже и миссис Тренч ушла в свою комнату и закрылась. Весь дом погрузился в безмолвие. Залаял Фрисби, и Мин встала посмотреть в окно. Но аллея была пустынной. На часах было одиннадцать. Наверное, он решил остаться в Лондоне и не приедет сегодня.

Как это было хорошо с его стороны, прислать ей на выручку миссис Тренч. Но теперь она боялась, что его больше вообще не увидит. Оно и понятно, ведь она принесла столько неприятностей в его жизнь, вот он и решил перепоручить ее миссис Тренч.

Сердце Мин защемило при этой мысли. Снова ее охватило отчаяние. Никогда больше не видеть его было бы для нее трагедией. После того как умер папа, Джулиан стал для нее всем.

Наконец, измученная этими переживаниями и бессонницей, она встала и тихонько спустилась в библиотеку. Когда она включила свет, Фрисби встал с коврика и подошел к ней. Она погладила его по голове, потрепала за ушами и вдруг снова заплакала.

— И ты тоже ждешь его возвращения, милый пес? Мы оба пойдем за ним хоть на край света. Но ты счастливее, Фрисби… Ты можешь оставаться с ним всю жизнь, а я могу его больше никогда не увидеть!

Пес лизнул ей руку и вновь улегся, глядя на дверь с бесконечным собачьим терпением.

Мин бродила по комнате как неприкаянная, а потом стала рассматривать книги. Хорошо бы побольше прочесть хороших книг, разбираться в литературе, искусстве. Она так далека от его мира…

Вдруг она просияла, увидев томик Уильяма Йитса. Это было что-то знакомое. Он читал эти стихи и говорил ей об этом ирландском поэте.

Она нашла томик и взяла карандаш и бумагу из письменного стола, чтобы переписать эти замечательные строчки, что так ей понравились:

Милые, за душу берущие строки. С долгим-долгим вздохом она убрала листочек в карман. Потом уселась в глубокое кресло и стала читать Йитса дальше. Она жаждала впитать в себя все, что он знал и любил. Она хорошо понимала, как эта поэзия вдохновляла его. Потом ее глаза устали и ее одолел сон.

Она не слышала, как приехала машина Джулиана, потому что он, боясь кого-нибудь разбудить, въехал с заднего двора.

Он очень устал. После ужина с Бранскилом он принял его приглашение и отправился к нему домой в Итон-Террас. Он не торопился, зная, что миссис Тренч присмотрит за Мин. Они с адвокатом все обсуждали проблему развода. Кеннет, конечно, защищая материальные интересы клиента, был против устной договоренности между Джулианом и Клодией, он предлагал, чтобы дело слушалось в суде, пусть Клодия и назовет имя Мин. Кеннет думал, что можно договориться и не давать Клодии развода. Это бы помирило Джулиана с дядей и не привело к неприятной огласке. Адвокат не понимал, зачем Джулиану так беспокоиться об этой девушке. Так что споры продолжались и дома у Бранскила, отчего Джулиан и опоздал.

Лай Фрисби разбудил Мин, она вскочила, но не успела дойти до двери, как в библиотеку вошел Джулиан. Раскрасневшаяся со сна, с бешено бьющимся сердцем, смотрела она на его измученное лицо. Он спросил:

— Почему вы не спите?

Но прежде чем она ответила, он поднял книжку, упавшую с ее колен. Йитс. Так она читала его, бедняжка, вспомнив, как он цитировал эти строки… да, он помнил их. «Немало грез будет растоптано, прежде чем все это кончится», — мрачно подумал Беррисфорд.

— Так вы сидели и читали стихи вместо сна? — мягко укорил он ее.

Она была очень смущена тем, что он застал ее здесь с этой книгой, и не могла оправдываться.