Только мои грёзы

Глава 7

Мин лежала в постели, пытаясь сосредоточиться на романе, который выбрала в библиотеке, но мысли ее были далеко. Ей было тревожно из-за внезапного приезда жены Джулиана вместе с этим на вид испорченным юношей. Она не понимала, как могла женщина, имевшая возможность безраздельно принадлежать такому замечательному человеку, как Джулиан, пренебречь такой возможностью.

Она перелистала еще несколько страниц и отложила книгу. В постели она чувствовала себя значительно лучше, чем в библиотеке, но мысли ее путались. Она понимала только, что вместе с двумя пришельцами в прекрасный дом в Шенли вошло что-то зловещее. Что думает об этом Джулиан и что говорят друг другу муж и жена?

Солнце уже садилось. Через открытое окно доносилось чудесное пение птиц, которое Мин так любила слушать каждый вечер, несмотря на все волнения и беды. Никогда прежде она не переживала такого чувства красоты и покоя, как в этом имении с прекрасным старым садом у реки. Новый мир открылся ей здесь, такой непохожий на прозябание в Стритхэме.

Как горьки контрасты жизни, думала Мин, лежа в роскошной кровати. Какая бездна между добротой Джулиана Беррисфорда и страшными подозрениями тети Прю. На какое-то мгновение безысходный круговорот ее мыслей остановился. Под пение птиц в саду она заснула.

Когда она проснулась через час, кто-то стучался в дверь.

Мин встала и увидела, что уже смеркалось. Она зажгла настольную лампу и сказала:

— Войдите.

Она взглянула на часы, которые Джулиан поместил на столе во время ее болезни, и увидела, что был уже девятый час. Возможно, это Джексон принес ужин.

Но это был не Джексон. Это была девушка, приходившая мыть посуду и редко появлявшаяся за пределами кухни. Только однажды, в выходной Джексона, она подавала еду. Вошедшая, видимо, была не меньше встревожена, чем сама Мин.

— Пожалуйста, мисс. Мистер Беррисфорд просил вам это принести и сказал, что будет позже.

Мин, еще заспанная, улыбнулась девушке, похоже ее ровеснице. Девушка была высокой и нескладной, в кретоновом халате, с длинными волосами, с прической, представлявшей собой дурное подражание Веронике Лейк. Ее звали Рози. Больше ничего Мин о ней не знала.

— А где Джексон, Рози? — спросила Мин.

Рози искоса с любопытством поглядела на Мин и издала звук, представлявший собой подавленное хихиканье.

— Он уволился.

— Уволился? — удивилась Мин.

— Да, забрал вещи. Даже не попрощался с кухаркой и со мной. Мы не знаем почему. Только слыхали, что он поссорился с мистером Беррисфордом.

Мин почувствовала, как учащенно забилось сердце. Поссорился? Как неприятно! Из-за чего?

Рози оглядела спальню:

— Ничего комнатка, а? Как в кино.

Вместо ответа Мин спросила:

— Но из-за чего же они могли поссориться? Все, казалось, было в порядке, когда я была внизу.

Рози глупо захихикала. Ей явно хотелось посплетничать.

— Мы с кухаркой не знаем, мисс, но приходил мистер Беррисфорд, очень расстроенный, и попросил меня отнести вам ужин. Кухарка говорит, что не видала его никогда в таком состоянии.

— Но что с Джексоном? Он что, нагрубил хозяину или хозяйке?

— Кухарка говорит, что это как-то связано с вами, но точно не знаю.

Мин покраснела, сердце екнуло. О подносе с ужином она забыла.

— Связано со мной?! — воскликнула она пораженная. — Но почему? Рози, расскажите мне, что случилось.

— Я только знаю, — сказала Рози, — что кухарка была расстроена, потому что готовила хороший большой ужин на четверых, а тут приходит хозяин, белый как полотно, и отменяет ужин, а потом мы слышим, как уезжают на машине миссис Беррисфорд и ее джентльмен. Потом прибегает Джексон и говорит: «Девушки, я с вами расстаюсь. Ближайшим поездом еду в Лондон». Кухарка спрашивает: «Но почему, мистер Джексон?» — а он отвечает: «Скоро все услышите. И скоро кое-что узнает эта девушка наверху, из-за которой вся свистопляска». И потом он кое на что намекнул, чего я не могу повторить. — Рози снова захихикала и повернулась, чтобы уйти.

Мин лежала как убитая. Все ее страхи превратились в ужасную реальность. Клодия со своим спутником уехали, Джексон покинул этот дом — и все из-за нее!

Мин вскочила и непослушными пальцами потянулась за халатом, она дрожала. Рози взглянула на нее и испугалась: молодая леди была похожа на привидение. Девушка сказала:

— Мисс, не лучше ли вам остаться в постели и съесть ваш ужин? Кухарка приготовила замечательное суфле.

Мин, прерывисто дыша, спросила:

— Мои тапочки! Вы не видите их, Рози?

Рози отыскала пару атласных домашних туфель с серебряной вышивкой, которые были скрыты свесившимся покрывалом. Она искоса наблюдала, как Мин обувала их и как завязывала пояс красивого голубого атласного халата, причем острый глаз Рози заметил на кармане инициалы: «К.Б.» — Клодия Беррисфорд. Кухарка говорит, что это наглость со стороны молодой леди — носить вещи хозяйки, но ведь это сам хозяин ей дает их, и Рози сама бы не отказалась поносить их при малейшей возможности.

Мин, не говоря больше ни слова, вышла в коридор. Словно не видя ничего, она пошла вниз по прекрасной лестнице. Она должна узнать, что произошло. Рози побежала за ней, уговаривая ее вернуться в постель, и тут Мин поняла, что не дойдет до первого этажа: она видела стены и портреты как в тумане. Она боялась, что упадет в обморок.

— Идите вниз, Рози, я за вами, — с трудом выговорила она.

Рози, напуганная тем, что сделала, быстро пошла к кухне, жалея, что проболталась.

А в это время Джулиан Беррисфорд вернулся со второй прогулки с лабрадором. В первый раз он сделал это, чтобы не пить с Клодией и этим отвратительным Оззи; во второй раз — чтобы снова обрести контроль над собой, прежде чем поговорит с Мин.

Он удивлялся, как не убил Клодию. Ему так и хотелось схватить ее за горло и заставить взять назад гнусности, которые она говорила. Жена в страхе попятилась от него, и визгливый, испуганный голос Оззи привел Джулиана в чувство вовремя.

— Не касайтесь ее или я позвоню в полицию!

Это сразу отрезвило Джулиана. Что бы там ни случилось, полиция ему была совсем ни к чему. И без того было скверно, не хватало еще публичного скандала, который попал бы в газеты. Он страшно устал, но не от своих прогулок, а от груза мрачных мыслей о той страшной вещи, что собиралась сделать Клодия.

Он и раньше не считал ее особенно порядочной, и разве не об этом предупреждала его бедная старая леди, ее крестная? Но он и не думал, что она порочна настолько чтобы запачкать в таком деле невинную девушку Мин и подкупить эту крысу Джексона. Много он, должно быть, получил, чтобы решиться на лжесвидетельство.

Особенно Джулиан боялся говорить об этом с Мин, чью чистоту и цельность те двое хотели облить грязью. Но чем скорее он с ней поговорит и решит, что делать, тем лучше.

И тут он увидел маленькую фигурку девушки, стоявшей на лестнице вцепившись в перила.

Опасаясь, что она упадет, он подбежал к ней и обнял за плечи. Взгляд ее голубых глаз выражал полную растерянность. Она дрожала.

— Рози сказала… все уехали… и это из-за меня.

Джулиан стиснул зубы.

— Вернитесь в постель, Мин, — сказал он. — Вы еще не окрепли.

— Но я должна знать…

— Возвращайтесь. А я приду попозже поговорить с вами.

Она покорно стала подниматься по лестнице. Но тут она запуталась в полах халата, слишком длинного для нее, оступилась и упала на колени. Джулиан поднял ее. И во второй раз он понес ее на руках, словно беспомощное дитя.

Его злость против тех двоих была забыта. Он был полон сострадания к этой девушке, не по своей вине вовлеченной в зловещую драму, гибельную для нее, не говоря уже о нем. Какая она маленькая и тоненькая, думал он, действительно словно ребенок, положивший голову ему на плечо. Он снова вспомнил того корейского ребенка, такого же беззащитного и слабого. Но вместе с тем Мин не была ребенком, он чувствовал и ее женскую привлекательность. Он с сожалением прогнал мысли об этом, осторожно уложил ее на кровать и укрыл. Сейчас не время и не место для пробуждения желания к ней или к какой-то еще женщине. В разговоре с Клодией он решительно отрицал какие-то чувства к Мин, кроме чисто платонических, категорически отвергая все коварные и низкие обвинения жены, пока ярость не ослепила его…

Он уже хотел оставить Мин, когда вдруг она прошептала:

— Что я сделала? В чем моя вина?

Тут Джулиан снова забыл, что Мин почти взрослая женщина, и стал на нее смотреть как на ребенка, нуждавшегося в защите. Он наклонился к ней и ласково сказал:

— Вы ничего такого не сделали и ни в чем не виноваты. Скорее я виноват, хотя и свалял дурака. Этого можно было избежать, если бы я задержал медсестру на день, но мне и в голову не пришло, что даже моя жена способна на такое…

Мин села на кровати. Взгляд его упал на нетронутый ужин на подносе.

— Прежде чем мы продолжим разговор, вам надо немного поесть. А я спущусь вниз и принесу чего-нибудь выпить.

— Нет, — сказала она тихо. — Сначала, пожалуйста, расскажите, что случилось.

— Послушайте, деточка, мне необходимо выпить перед нашим разговором.

Он невесело улыбнулся.

Пока Джулиана не было, она быстро привела себя в порядок. Джулиан вернулся с двумя стаканами — виски с содовой для себя и слабый бренди для нее.

После того как она выпила и начала без аппетита есть уже холодный ужин, он, стоя у кровати, стал рассказывать ей без обиняков, что произошло. Клодия обвинила его в неверности. Она собиралась подать прошение о разводе и назвать ее, Мин Корелли, в качестве причины.

Джексон, видимо, получил от нее большую взятку и собирался в суде свидетельствовать под присягой, что Джулиан провел ту ночь с Мин и что Джексон застал их вместе, когда принес Мин завтрак.

Мин была так поражена, что сначала даже лишилась дара речи. Она молча смотрела на Джулиана, но он стоял к ней спиной и смотрел в окно.

Затем Мин заговорила тихим дрожащим голосом:

— Но это же неправда. Неправда!

— Да, неправда, — ответил он не поворачиваясь. — Но это не остановит ни мою жену, ни Джексона.

— О, я никогда не любила Джексона. Я знала: он почему-то ненавидит меня.

— Я сам не особенно любил его, но он казался полезным слугой. А хороших слуг трудно найти, и я держал его. Но я думаю, он под башмаком у Клодии. Она может из мужчины веревки вить, когда хочет. И я думаю, они с этим Освальдом договорились вознаградить его за то, что я выгнал его без месячного жалованья… и еще сверх этого. Что за невезение — только я отпустил сестру вчера, как сегодня приехала Клодия.

Мин заставила себя допить бренди, потому что это было нужно ей, чтобы прийти в себя, но ужин она не стала доедать, ей было плохо.

— Но зачем, зачем миссис Беррисфорд сделала такую скверную вещь?

— Потому что всегда хотела от меня избавиться, а я не соглашался на развод.

— Но почему она хотела избавиться от вас?

— Потому, что я отказался в дальнейшем отвечать за ее долги и не одобряю ее образа жизни, который она ведет после моего возвращения с войны. Она давно ненавидит меня, но до этой истории я и не знал силы ее ненависти.

— Не понимаю, как можно вас ненавидеть! — вскрикнула Мин.

Эта безыскусная похвала заставила его чуть улыбнуться, он подошел и сел на стул у кровати.

— Человеческая натура необъяснима, дорогая. Трудно сказать, отчего люди любят и ненавидят друг друга.

— Я так жалею… — Слезы потекли по ее щекам. — Я вас так люблю, и мне тяжело сознавать, что я — причина ваших бед.

— Мин, дорогая, ради всего святого выбросьте из головы, что вы виноваты. Скорее я должен просить у вас извинения за непростительную глупость: я не задержал сестру. Разве ваша тетка не заподозрила самого худшего? Разве мне не следовало понять, какой тут риск, и для вас больше, чем для меня? Я мужчина, и мне следовало предвидеть такие вещи, чтобы предупредить их.

— Но что говорить обо мне, — сказала она сквозь слезы. — Папа умер, и некому теперь обо мне позаботиться.

Он, тронутый жалостью, ответил:

— Вы вовсе не правы. Девушка всегда должна заботиться о своем добром имени. А это дело может получить огласку, может попасть в газеты. Я много думал об этом и считаю, что поторопился, погорячился, выгнав их всех. Мне следовало лучше подумать о подкупе самому. Завтра, конечно, я поеду к Клодии. Она очень любит деньги, и, как бы ни было с разводом, я должен дать ей денег, чтобы ваше имя не звучало в этом деле.

— О, вы так беспокоитесь об этом. Вы очень хороший, мистер Беррисфорд. Но ведь это вы — человек уважаемый и с положением, и будет плохо, если люди подумают, что вы неверны жене.

— Джексон обещал подтвердить это, у меня нет выхода, — сказал он тихо.

Мин сказала печально:

— Я и не думала, когда собиралась на тот пикник с подружкой Салли, что все так закрутится.

Джулиан достал трубку и усмехнулся.

— Конечно, не думали. Должно быть, очень жалеете, что приняли приглашение?

Вдруг она взглянула на него с такой теплотой и нежностью, что это не могло его не тронуть.

— Нет, не жалею. Иначе бы я не встретила вас, — прошептала она. — Думаю, что такого, как вы, нет больше в мире.

Теперь он покраснел, слегка кашлянул и встал.

— Мое дорогое дитя, это уж слишком для меня.

— Я так правда думаю, — ответила она горячо.

Он улыбнулся ей — ее откровенность и невинность пробились сквозь мрачный туман, в который Клодия погрузила его дух. И снова он почувствовал ее женскую привлекательность, вспомнил свои ощущения, когда нес ее наверх. «Его любовница» — так бросила ему в лицо Клодия со злобной усмешкой. И Джексон подтвердил! Гнусная крыса. Они напомнили ему о таких вещах. Он и не думал об этом за все время знакомства с Мин. Но ведь он был мужчина, еще молодой и полный сил, человек с горячими страстями, которые он подавлял годами. Женитьба его не удалась, и Клодия извратила все его добрые побуждения. Разве не привлекательно сейчас воспользоваться ситуацией и ответить этой славной девочке, которая явно боготворит его? Она одна на свете и нуждается в опоре и защите. И раз Клодия решила начать эту гнусную кампанию против них с Мин, раз все должны подумать, что они находят утешение в объятиях друг друга, пусть так и произойдет на самом деле…

В какую-то сумасшедшую минуту Джулиан почувствовал, как заколотилось его сердце. Вот она лежит и смотрит на него небесно-голубыми обожающими глазами. Она готова принадлежать ему. Она будет таять в его объятиях. И он будет уже не одинок в своей беде. Молодость и красота Мин утешат его.

Мин почти не общалась с мужчинами, не считая тех, кого она знала по работе. Потом этот ужасный случай с Уолтерсом. Но она не могла не видеть страсти, вспыхнувшей на мгновение в глазах Джулиана. Он крепко сжал ее руку. А в глазах Мин стоял вопрос. О чем она просила, о жалости или о любви, думал Джулиан. Может быть, о том и о другом, и он мог дать ей и то и другое.

Мин уже понимала, что значит влюбиться до безумия, влюбиться так, чтобы быть готовой покориться ему душой и телом, чтобы доставить ему мгновение высшего счастья.

Но опасная минута прошла. Джулиан снова овладел собой. Смущенный собственной слабостью, он пошел к выходу и услышал ее голос, тихий и встревоженный:

— Вы сердитесь на меня?

— Мин, дорогая дурочка, отчего я должен сердиться? Я думаю, что вы прелестны, даже слишком. Поэтому я и ухожу. Понимаете? Какого черта подыгрывать таким, как моя жена? Нет, мы поборемся. Спите и не тревожьтесь. Я постараюсь выпутать вас из этой истории.

Он закрыл за собой дверь. Мин смотрела перед собой невидящими глазами. Она переживала наслаждение от вспыхнувшей влюбленности в Джулиана Беррисфорда. Когда он схватил ее сейчас за руку и смотрел на нее с явным желанием, ей так хотелось, чтобы он обнял ее… и никогда уже не покидал. А он назвал ее дорогой дурочкой! И ушел потому, что не посмел остаться. Сама по себе эта мысль радовала и огорчала ее.

Она глубоко вздохнула, повернулась на бок и закрыла разгоряченное лицо руками. Кажется, он — первая любовь в ее жизни, и такая сильная. Она готова была умереть за него. Чувства били в ней через край. Но возбуждение постепенно прошло, и к ней вернулась способность рассуждать. И она увидела безнадежность своего чувства. Он, конечно, очень правильно сказал, что нельзя давать повод его жене говорить такие ужасные вещи. Все, что он сделал для нее с тех пор, как подобрал у ворот, он сделал просто из милосердия, без задней мысли. И все бы было испорчено, если бы они сейчас отдались своим страстям.

«Наверное, я испорченная, — с сожалением подумала Мин, — ведь я хотела, чтобы он обладал мною».

Но этого не будет. Это никогда не принесет им счастья. И теперь, даже если Клодия разведется с мужем, она, Мин, вряд ли будет играть какую-либо роль в его жизни. Между ними такое расстояние! Она просто глупая девчонка, а он — большой человек. Когда она уедет из Шенли, ей нельзя будет встречаться с ним. Да и он не захочет ее видеть. Он захочет все это поскорее забыть.

Мин Корелли тихо плакала той ночью, уже после того как дом погрузился в темному и безмолвие. Ей было горько не только за себя, но и за него. Она обожала его и видела, как навредила ему эта ужасная женщина, красивая и коварная, как змея. Да, змея ужалила, и яд делал свое черное дело. Мин умела ненавидеть сильно, как и любить, и она возненавидела Клодию за то, что та сделала Джулиану.