Травница

22

Я только успела довольно глупо спросить:

— Почему — добрая фея?

— Все крёстные мамы должны быть добрыми феями! — наставительно откликнулся Андрей. И, снова самодовольно усмехнувшись, добавил: — А моя — тем более.

Крёстная мама Андрея?

А события развивались стремительно.

Женщина-воительница крупно (а каблучища у неё — ой, мамочки!) прошагала к Сергею, теперь уже упрямо ссутулившемуся ("Ну не хочу я ничего объяснять!"), и требовательно спросила:

— В чём дело? Почему ты в инвалидном кресле? Что произошло? — и, нисколько не сомневаясь в своих действиях, сорвала с его ног простыню, которую я поспешно, прежде чем сбежать к Андрею, натянула спрятать язвы.

— Что вы делаете?! — не выдержала я и только поспешила к Сергею, как он коротко глянул на меня и мотнул головой. Да и сзади Андрей ухватил за руку.

— Подожди…

Я знала, что она видит. Для неподготовленного человека это потрясающе страшная — да что там страшная! — отталкивающая картина. От стоп до колена кожа расслоилась неровными, словно резаными, длинными ранами, гниющими по краям. Да и запах гниения, смешанный с запахом снадобья, мог заставить сбежать из комнаты кого угодно. Но только не беловолосую воительницу. Она присела перед Сергеем, потянулась было дотронуться до кожи. Движение руки остановилось на полпути… И тут меня обдало холодком. Она подняла голову взглянуть на Сергея. Профили — абсолютно одинаковые! Рост, белые волосы…

— Это его мама? — прошептала я Андрею.

— Угу…

Ничего себе — у них общая мама.

Женщина между тем встала и шагнула совсем близко к креслу, обняла Сергея, прижав его голову к себе.

— Серёженька…

Я вылетела из комнаты — Андрей за мной. Не сговариваясь, спустились на кухню и засели в ней, будто набедокурившие без пригляда взрослых дети. Ну, ручки не сложили, конечно. Андрей поспешно принялся за готовку, а я — помогать.

Через полчаса позвонил Сергей. Его недовольный голос я расслышала сразу, хоть Андрей разговаривал с ним через стол от меня:

— Я замёрз и хочу есть!

Ишь… Мы тут за него с его мамой переживаем, а он — раскомандовался!

Ну, что делать? Побежали наверх, где Андрей сразу был мимолётно поцелован и изруган, за то что раньше не звонил, а мне милостиво кивнули, когда Сергей представил меня. Правда, представил он меня просто — по имени, не называя причины, по которой я здесь. Но, впрочем, через минуту Марина Львовна увидела, почему я здесь… Всё внимание, конечно, оказывалось Сергею. Но ведь это так понятно…

Ёжась от неприятного ощущения, что лучше бы не высовываться, я быстро стала обрабатывать ноги Сергея, который разговаривал с матерью так, будто пойманный грабитель отвечает на вопросы следователя: неохотно и, по возможности, кратко. Зато из этой беседы я прояснила для себя некоторые тёмные места в жизни здешнего поместья.

В основном про аварию. Допытываясь, каким образом произошла авария, Марина Львовна (и я заодно) узнала, что прошлой осенью на повороте в дачный посёлок кто-то явно перед приездом Сергея щедро вывалил на дорогу целую полосу песка. Сергею повезло, что в доме был Андрей, который немедленно примчался по звонку с мобильного. После аварии мать с сыном нормально общались до лета. Сергей хромал, но шутил, что до свадьбы заживёт. А как в начале лета пошли язвы открываться, засел в своём доме. Марина Львовна работала и не могла выкроить время на приезд к нему. Поругивала, что сын не приезжает навестить родителей, но поскольку и сама была занята, то не слишком настаивала на встречах. Хотя и жила на другом конце города. Думала приехать на день рождения… И никак не ожидала, что Сергей окажется в таком состоянии… Я вздохнула. А если б он согласился на операцию?

Узнав, что в доме находятся Лина и Александр, Марина Львовна пришла в громаднейшее изумление, но сказала только одно слово, и я с улыбкой опустила глаза:

— Зачем?!

Сергей скривился, как будто и сам жалел…

Открывая банку со снадобьем при Марине Львовне, я прикусила губу, в ожидании фраз об отвращении, которое она испытывает. Но женщина только чуть поморщилась и больше ничем не показала, что запах отвратителен. Нормальная реакция нормального человека. Сидела она близко с креслом, поставив рядом стул и держа сына за руку. И мне становилось тепло, когда я думала, что эта сильная женщина немного развеяла опасение Сергея, проскользнувшее в их беседе, что она будет слишком сильно переживать. Может, она и переживала, но сделала всё, чтобы сын из-за неё не тревожился.

На меня Марина Львовна (кстати, Андрей звал её по имени) не обращала внимания, чему я очень обрадовалась и уже спокойней занималась своим делом.

Удрать после перевязки я сумела незаметно, правда, на пороге задержалась, краем уха услышав замечание матери, что ей не нравится, как выкрашен угол дома с другой стороны, куда я до сих пор ещё не ходила. Сергей втихомолку переглянулся с Андреем, но ответил спокойно:

— Там проводка загорелась. Огонь прошёлся по стене.

— Что ж вы какие неосторожные! — рассердилась Марина Львовна. — Это же очень близко к твоим комнатам!

Любопытно, почему мужчины переглянулись? Неужели с пожаром тоже какие-то нелады, и проводка на самом деле здесь ни при чём? Почему-то вспомнилось, как Андрей поздно вечером проверяет окна, все ли закрыты. Значит, он не только окна проверяет?..

Стол в апартаментах накрывал Андрей. Поскольку Сергей был тут же, то Марина Львовна, не прерывая разговора, помогла расставить блюда.

А я на кухне мыла кастрюли, чтобы пришедший сверху Андрей мог сразу поесть. Хотя… Я остановилась, смывая с рук пену: он же крестник гостьи — наверное, будет завтракать наверху? И фыркнула: верхний этаж становится местом обитания высшего общества. И — захихикала про себя. Ах-ах-ах, меня тоже иногда допускают в светское общество! Ах-ах-ах, как я "гордюся" этим!

— Привет! — улыбнулся мне заглянувший на кухню Вадим. — Там не Марина Львовна приехала? Вроде её машина у крыльца.

— Она, — я тоже улыбнулась ему. — Ты её знаешь? — И подозрительно покосилась: ну, если и этот скажет, что он её крестник!

— Знаю, любит порядок в доме наводить, — туманно отозвался Вадим.

Завтракали мы втроём — на кухне же. Андрей сказал, что Марина Львовна и без него хорошо покомандует наверху. Я опять немного удивилась — он же её крестник! — но пришла к выводу, что всех подводных течений мне не знать. И успокоилась на этом, эгоистически возрадовавшись, что не только мы с Вадимом будем сидеть здесь, на кухне… Некоторую неловкость на этом завтраке сгладили мужчины, начав поддразнивать меня — настоящая словесная атака пошла, только успевала от них отбиваться. Под конец разошлись так, что уже на каждое слово реагировали заразительным смехом.

Мы даже не заметили, как открылась дверь.

— Как весело тут у вас, — чуточку обиженно сказала Марина Львовна, — а там, наверху, как на похоронах сидят. Почему вы к нам не присоединились?

Интересный вопрос. И любопытно, как на него ответят мужчины? Я-то тут сбоку припёка. И — съёжилась потихоньку, чтобы не слишком на меня внимания обращали.

Вместо ответа Вадим встал навстречу женщине. Она обняла его.

— Как твоя Алёна? Давно её не видела.

— Всё нормально, Марина. Она здесь, на даче.

— Пусть придёт меня навестить, — велела она, но очень доброжелательно. И оглядела стол ещё раз. — Ладно уж, не буду мешать вам. Посидела бы с вами, да не хочется Сергея оставлять с этими. И что за манеру взяли отдельно есть? — И, улыбнувшись мне — или моему "браслету"? — вышла.

После завтрака я пообещала Вадиму никуда не ходить. Он сказал, что выспится и у нас как раз будет время побегать перед обедом, если я захочу.

Выглянув в окно, я призадумалась: Сергей как обычно направился на прогулку, и с обеих сторон от кресла его сопровождали Марина Львовна и Лина. Со странным чувством я отметила, что ни одна не взялась за спинку его кресла. А ещё немного удивило, что, поколебавшись у крыльца, Сергей направил кресло не к вишням, а в другую сторону, к клумбам. Причём перед тем искоса глянул в сторону моего окна. Я еле отшатнулась за шторку, чтобы не заметил… Нет, там, конечно, дорожка тоже хорошая, но ведь ягод нет. Усмехнувшись, я вспомнила, как мужчины среагировали на грязную вишню, которую я потащила в рот. Кажется, дамы (теперь я называла их только так) предпочитали не рвать ягоды с кустов, а вкушать их мытыми со стола.

Оторвавшись от окна, я села на кровать, шлёпнула рядом стопку журналов и принялась искать узор новый для первого личного болеро. Начатый мне что-то разонравился, и я распустила связанное.

Толчками открылась дверь. Вошёл Стах, вопросительно мыркнул и прыгнул ко мне. Минут через пять мы дрыхли: я — прислонившись к поставленной стоймя подушке, кот — у меня на руке.

Проснувшись, я долго не могла понять, сплю ли ещё — проснулась ли. Помог Стах. Именно он на моё движение поднял голову с насторожёнными ушами и тоже уставился на белого волка, лежащего у двери. С минуту я смотрела на зверя вопросительно. Но он никуда не бежал, никуда не звал меня. И глаза, небольшие, изредка с пробегающим зеленым сиянием, смотрели спокойно. Передние лапы, сколько я ни всматривалась, оказались свободными — цепи на них не было, и, кажется, здоровыми. Что ж, если он сидит спокойно — значит, и мне можно не беспокоиться?

Я села на кровати так, чтобы было удобно вязать. Стах не возражал. Разлёгся на боку — так, чтобы мы с волком оказались в зоне его присмотра.

И я начала вязать и думать.

Волк. Может, это дух места? Ну, как тот, невидимый дух дерева из моего прошлого? Который погладил меня по щеке, когда я это дерево пожалела? Волк, наверное, хочет, чтобы Сергей здесь жил. А может… А вдруг волк — отражение состояния Сергея? Я внимательно пригляделась к нему. Похоже, что так. Впервые мы со зверем встретились, когда с ногами у Сергея стало совсем плохо. И волк тогда был в жутком состоянии — капкан, раны. А сегодняшней ночью — как он кинулся на второй этаж, зовя меня к Сергею! Если мои рассуждения истинны, то Сергей и впрямь пошёл на поправку.

Авария. Мне Сергей сказал, что она произошла в глухом месте. А она была здесь, в дачном посёлке. Не хотел меня пугать? Песок. Высыпали случайно? И почему-то хочется привязать к аварии ещё и сожжённую часть дома, пусть это всего лишь угол дома. Не потому ли меня везде сопровождает Вадим, что Сергей боится не мальчишек-студентов, а кого-то другого? Не потому ли и Андрей носит пистолет?

Хотя… Сказанула: Сергей боится. Уточнить бы: Сергей боится за тех, кто рядом с ним. Сам он, судя по всему, ни черта не боится. Впечатления такие…

Марина Львовна. Почему Андрей так уверен, что она нужна? Он что — думает, с её приездом наступит долгожданный порядок и покой? Что-то мне не верится.

Хотя… Опять-таки я рассуждаю, не зная человека.

Во всяком случае на меня она посмотрела, как смотрят на кондуктора в транспорте: взял деньги, отдал билет и ушёл дальше. И хорошо, что она так относится ко мне. Полторы недели в доме Сергея уже научили меня, что нельзя привязываться к людям. Там, где ты ненадолго.

Мои рассуждения и размышления прервались движением волка. Он встал и, постепенно тая, будто ушёл в стену. И вслед за этим таинством раздался стук в дверь, через несколько секунд она открылась — и в комнате появился Сергей.

— Привет, — сказал он из-за порога. — К тебе можно?

— Можно. Привет.

Он переехал порог и оглянулся.

— Закрыть не смогу.

Я съехала с кровати, закрыла дверь за ним, пока он приближался к окну и разворачивался. После чего я снова залезла на кровать. Он, уже сидя как в обычном кресле, внимательно осмотрел моё уютное местечко: разбросанные по покрывалу наушники от мобильника, книгу с детективами Агаты Кристи, журналы по вязанию, корзинку с нитками и крючком, яблоки, вываленные из вазы прямо возле корзинки, всё так же благодушно валяющегося на подушке Стаха — и хмыкнул:

— Неплохо устроилась.

— Хочешь? — предложила я. И передала ему яблоко.

— Символически-то как, — проворчал он и надкусил самое спелое местечко. — Ты дома тоже так устраиваешься?

— А что — не нравится? — смеясь, спросила я. Мне почему-то было легко сейчас с ним говорить. То ли потому что он оказался гостем в "моей" комнате, то ли потому что он перестал играть со мной…

— Я пришёл к выводу, что мой дом мне разонравился.

— Почему? — Я даже обиделась на него. Дом у него — сказка, а ему, видите ли, разонравился. И скептически поджала губы: с жиру бесится! Тоже мне, нашёлся…

— Когда мне его спроектировали, архитектор сделал именно то, что я просил. Но теперь… Это дом, где нельзя сделать что-то без ведома других. А такое уединение — даже по мелочи — человеку нужно обязательно, если ты меня понимаешь.

Немного подумав, я сообразила, что он имеет в виду.

— Понимаю. Только закавыка в другом.

— В чём?

— Ты правильно спроектировал этот дом. Он для семьи, в которой уединение не понадобиться или в которой его будут уважать. Или для начала — этот дом на двоих, которым не нужно друг от друга прятаться.

— Никогда не думал о нём с этой точки зрения.

Видя, как он ищет взглядом, куда бы бросить огрызок, я подставила под его руку тарелку, спрятанную корзинкой, и передала ещё одно яблоко.

— Не объем?

— Нет. Меня Андрей снабжает так, что неудобно становится. Кстати, почему ты не со своей мамой? Нехорошо как-то.

— Хорошо. Её Андрей устраивает в гостевой. Нечего мне там под ногами путаться.

— А я думала, ты хозяйским глазом приглядеть должен за устройством. — Я помолчала, собираясь с решимостью, и, осторожно подбирая фразы, спросила: — Сергей, прости моё любопытство. Почему Андрей работает на тебя?

— Почему бы и нет? — пожал он плечами. — Главное — работает. — В последних словах прозвучала странная нота.

— То есть он был безработным?

— Ты и правда любопытная. Надеюсь, спрашиваешь безо всякой задней мысли?

— Увы… Есть одна задняя.

— Рассказ на рассказ.

— Ммм… Справедливо.

— Хм… Хорошо. Вот тебе история Андрея. Мы с одного двора. Мама стала его крёстной, потому что мы дружили семьями. Потом разбежались. В прошлом году, в августе, мама позвонила мне и попросила приехать. Приехал. Андрей, оказывается, уже несколько дней жил у моих родителей на даче. Мама как-то решила съездить к крестнику на день рождения и обнаружила, что в его квартире живут другие люди.

Сергей рассказывал скупо, но я всё видела воочию.

Вот Марина Львовна спускается к соседям, которых знает с давних времён, и те рассказывают, что совсем недавно Андрея буквально выкинули из квартиры, даже не дав собрать вещей, что его иногда можно найти возле бара-рюмочной. Женщина прямиком идёт к бару и с трудом узнаёт в грязном, заросшем щетиной бродяге-алкоголике Андрея. Она решительно, не давая ему времени даже на узнавание, втаскивает его в свою машину и увозит сначала к себе, где его приводят в себя, а затем отец Сергея увёз его на дачу, благо стояла хорошая погода, а мать позвонила Сергею.

— … Знаешь, что такое рейдерский захват? — спросил Сергей.

— Примерно. Это когда крупная фирма захватывает мелкую.

— Хорошо, что представление имеешь. Итак, одна растущая фирма подмяла под себя все небольшие, пойдя на объединение и устроив в нашем городе филиал. Андрей слишком легкомысленно отнёсся к юридической защите своей фирмы. Его сожрали так, что даже квартиру отняли за долги. Причём произошло это так быстро и внезапно для него, что он растерялся и не смог в первые, самые решающие дни хоть что-то сделать. А потом стало слишком поздно. Бездомности он не выдержал — и махнул на себя рукой. Это оказалось легче, чем пойти ко мне на поклон и рассказать, что вляпался по полные уши…

Он задумался, видимо вспоминая, и я поторопила его:

— И что? Ты помог ему вернуть фирму?

— Кажется, тебя больше интересовало, почему Андрей работает у меня.

— А разве это не связано друг с другом?

— Умница. Конечно, связано. Я предложил ему отработать у меня год взамен на возвращение фирмы. Он согласился. В этом отношении мне повезло с ним. Получился странный баш на баш. Не будь его, ещё неизвестно, что было бы со мной.

— Итак, фирму ты ему вернул, — размышляя, сказала я и протянула ему следующее яблоко. Он усмехнулся и яблока не взял, но подъехал ближе — так, что мои ноги касались подлокотника его кресла. И только тогда обеими руками взялся за мою кисть — очень бережно и даже, кажется, нежно. У меня снова мурашки по телу — аж в спине прогнуло: ну что он делает! И поспешно спросила: — Трудно было с той фирмой воевать?

— С какой фирмой? — насмешливо и самодовольно спросил Сергей и забрал, наконец, яблоко. И так смачно куснул его, что я поняла.

— Хочешь сказать, что ты…

— У меня на примете очень хорошие юристы. С ними в тандеме я очень хорошая акула. Ем, конечно, не всё подряд. Но на эту фирму мне уже жаловались.

Ух ты… Сергей-то ведь передо мной хвастает. Как рыбак, поймавший рыбу мечты. Как мальчишка, который хочет понравиться, и поэтому показывает, какие мышцы он накачал. Ну ничего себе — сказали мы себе…

— Теперь ты. Зачем тебе это знать?

— Ну, интересно же…

— Не увиливай. Ты сама призналась о задней мысли. — Его зелёные глаза заледенели. И он снова напрягся. Я вздохнула.

— Ладно. Только ещё один штрих к Андрею. Он женат?

— Зачем тебе?

— Это связано с той самой пресловутой задней мыслью.

— Нет. Не женат, — недовольно сказал он и насупился. — Ну?

— Только Андрею не говори, — предупредила я. — А то как какая-то сплетница получаюсь. В общем… У меня есть младшая сестра. Её зовут Аня. Андрей влюбился в неё, а я боялась, что он уже женатый.

— Сейчас никто на это не обращает внимания.

— В число этих никто я не вхожу.

— Ты уверена, что он влюблён?

— Да.

— Откуда такая уверенность?

— Я вижу это.

— А если бы влюбилась ты — увидела бы?

Честно задумавшись, я снова вздохнула. Я могла бы увидеть всё что угодно из происходящего с другим человеком. Мне бы подсказали. Но травница не может увидеть себя. Так говорила бабушка. Травница — она как переводчица. А как перевести саму себя?