Травница

4

Время следующей перевязки подошло слишком быстро. Я не успела ничего из задуманного сделать, потому что Мишка и Борис, во искупление своей вины, решили составить мне компанию во всём, а может, им было интересно посидеть с новым человеком. Мишкой нашего соседа (а что? Я здесь теперь живу, значит — наш) назвала не зря. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, выглядел он весьма легкомысленным и совершенным лодырем. Особенно в сравнении с солидным Борисом — слегка костлявым, но сильным: увидев, что я хочу подсесть ближе к окну, тут же передвинул для меня тяжеленное кресло. Причём не прогрохотал по полу, а перенёс.

Всё. После этого маленького, незначительного случая я больше не видела в них крутых парней. Вполне нормальные ребята сказались.

Рядом с библиотекой обнаружилась ещё одна интересная комната — музыкальная: здесь нашлось старенькое пианино, современный музыкальный центр, в котором я совершенно не разбиралась, зато разбирались ребята. Когда я спохватилась, что мы можем помешать хозяину, Миша кивнул на стены.

— Здесь, как в музыкальном училище, — стены обиты полотном. Звуки, если не открывать окно, не слышны. Да и комнаты Сергея находятся на другом конце дома.

Так я выяснила, что эти типы учатся в музучилище: Мишка — на вокальном, Борис — на дирижёрско-хоровом.

Мы слушали музыку, обменивались впечатлениями, что кому нравится, а что — нет. У хозяина, как выяснилось, вкусы сводились к тяжёлому року. Кое-что из этого мне тоже понравилось. Ребята, уловив моё внимание к полифоническим композициям с женским вокалом, тут же начали выискивать такие. Мы и не заметили, как подошло время обеда. Пришёл Андрей и прогнал парней принести стол наверх, в комнату хозяина, пока я слушаю очередную композицию.

— Сергей проснулся и хочет обедать вместе со всеми, — сказал Андрей.

Я было обрадовалась и настроилась на легкомысленный лад… Андрей, пропустив Мишу и Бориса, от порога потянулся закрыть слишком сильно распахнувшуюся в комнату дверь… У меня дыхание перехватило. Плотная, чёрного цвета футболка (или тенниска?) поползла чуть наверх, выше пояса. На ремне обозначилась небольшая кобура. Пистолет? Андрей носит пистолет? Ой… Ничего себе у них тут. Может, по дачному посёлку шастают грабители?

Я надела наушники и переключила звук. Посидев в кресле так немного, поняла, что неудобно, и пересела так, как привыкла дома. Там у нас два стареньких кресла. Я садилась в одно боком и перекидывала ноги через кресельные подлокотники в другое. Здесь кресло шире и удобнее, поэтому я просто свесила ноги, сев боком. Тоже комфортно.

Под музыку я принялась размышлять. Андрей проверяет перед сном комнаты, окна, двери. Андрей носит пистолет. Ну да, он говорил, что в этом доме он и жнец, и на дуде игрец, но я не думала, что может быть ещё и настолько серьёзная охрана. Я бы решила, что пистолет за поясом — это игрушка, типа, попугать. Или сувенирная зажигалка… Но кобура…

Когда дверь начала открываться, я переехала в нормальное положение — сидя в кресле. Андрей заглянул и пригласил наверх, на обед.

Поднимаясь вслед за ним по лестнице, я не выдержала:

— Андрей, а ты кто — по отношению к Сергею?

Он даже остановился на лестничном пролёте.

— В смысле — кто?

— Ну, я вижу, что ты и в самом деле мастер на все руки. Но мне кажется, что вы с Сергеем давно знаете друг друга.

— Детективом решила заделаться? — улыбнулся он.

— Ну, пока скучно и не знаю, чем ещё заняться…

— Но ведь дело детектива не только в расспросах.

— Ладно. Проверим. Вы с Сергеем одноклассники. Так?

— Почему ты так решила?

— Вы сверстники. Мне так кажется. И жили в одном доме. Ну, раньше. Я угадала?

— Угадала. — Он улыбнулся мне и снова начал подниматься по лестнице.

Во время обеда исподтишка всё поглядывала на Сергея, хотя в основном это было необязательно — исподтишка. Ребята так обрадовались ему, повеселевшему, что болтали с ним так, будто он вернулся с того света и ему срочно нужно узнать все новости. А Сергей и правда повеселел. Единственное, что напоминало о его бессоннице, — мешки под глазами. Такие бывают, если человек после долгого недосыпа вдруг получил возможность поспать — очень глубоко, хоть и недолго. Но мешки исчезали, если хозяин дома смеялся или улыбался. А за обедом такое происходило часто.

И вообще он был очень оживлён, хотя время от времени задумывался, и тогда улыбка сползала, таяла на его губах. Почему-то таких пауз в его настроении я не боялась. В это время он выглядел человеком жёстким, что-то наверняка решившим для себя.

Тем не менее, я старалась заполнять такие паузы, так как обратила внимание, что и ребята, и Андрей совершенно терялись в эти моменты и побаивались даже заговорить. Вот такое молчание мне и не нравилось. Пользуясь правом гостьи и притворяясь легкомысленной дамочкой, я начинала идиотски хихикать и рассказывать какой-нибудь глупый же анекдот, которых рассказывать никогда в жизни не умела. Или, надув губы, обращалась к Мишке или Борису с просьбой рассказать мне что-нибудь интересненькое из весёлой жизни студентов.

В общем, впервые в жизни я поняла, как тяжела работа тамады.

Зато в конце обеда перехватила взгляд Андрея. Задумчивый. Насупилась. Когда он понял, что я заметила, он улыбнулся мне — странной улыбкой человека, который всё понимает. Не успела отойти от этой странности — бац, новая: Сергей снова замолчал — на этот раз определённо глядя на меня. Я только успела бровь поднять: чего, мол? — как он перевёл взгляд на Андрея. Взгляд из тяжёлых. Без улыбки.

Так. Я подвигала челюстью в стороны. Мишка и Борис как раз тоже замолчали, и тогда я очень задумчиво и очень серьёзно сказала:

— Жили-были дед и баба. И было у них яйцо и курица. Бабка взяла яйцо, стукнула курицу, и на обед они с дедкой сытно покушали отварной курочкой.

За столом нависла такая тишина, что я злорадно усмехнулась. Странные, да? Принимайте ещё одну странность в компанию!..

Сергей расхохотался первым. Ничего не понимая, ребята тоже засмеялись, но явно только потому, что уж очень задорно смеялся хозяин дома.

Пока Андрей убирал со стола, я пыталась ему помочь, а ребята пытались мне помешать в этой помощи. Хозяин дома, кажется, больше не собирался возвращаться к компьютеру. В конце концов, на свет появилась гитара, и студенты с большим воодушевлением устроили целый концерт, причём на инструменте играл Мишка, а Борис отбивал ритм на кастрюле, презентованной ему для этой цели Андреем.

Было много смеха, когда я пыталась по просьбе ребят подпевать вторым голосом — слов не знаю, просто на "ля-ля-ля". И было очень шумно… Я, честно говоря, здорово устала от всего этого джем-сейшена. Без привычки к шумным, деятельным компаниям. Улучив момент, присела в сторону, прихватив с собой завядший венок-сонник, расплела его и принялась за дело: изображая — только самую малость, что сильно увлечена композициями ребят на английском языке, ломала стебли, рвала листья и размельчала цветы — всё прямо на маленький столик, возле которого уселась.

Пока ребята пели дуэтом песенку известной рок-группы, Сергей легко подкатил ко мне в своём кресле и через минуту созерцания спросил:

— Зачем?

— Чтобы высохли, — правдиво ответила я. — Пока сохнут, пусть лежат здесь. Тебе запах не нравится?

— Нравится.

— Ну вот и прекрасно. А потом мы тебе саше сделаем.

— Чего сделаем?

— Подушечку для сушёных трав. Будешь спать — положишь рядом. И будут сниться красивые сны. Про лес, про лужайку твою.

— Ты со мной, как с маленьким, разговариваешь, — заметил Сергей.

Как с маленьким… Как с больным!.. Внутри поднималась странная хмурь. Чего пристал? Ну зачем он рядом сидит?.. Мне так хочется ещё раз потрогать его волосы… Возьму — и дёрну. Будет знать…

Пришёл Андрей, разогнал музыкальные посиделки. Ребята забрали с собой гитару и пообещали на этот раз не сбегать домой, а дождаться конца перевязки в музыкальной комнате, чтобы убедиться: где-то через полчаса вони можно не бояться.

Пока снимала с кожи выступившую гниль и следы старой мази, Сергей несколько раз приваливался к спинке кресла и закрывал глаза. Сначала я думала, что слишком грубо нажимаю или дёргаю, потом сообразила: он тоже устал от ребят. Вряд ли в последнее время он так тесно общался со слишком раскованными, обрадовавшимися его хорошему настроению громкоголосыми студентами. И, поняв, — больше не удивлялась, что он не улыбается. Расслабился.

Только собралась отвернуть крышечку банки со снадобьем, как дверь в комнату резко распахнулась. От неожиданности я чуть не свалилась с корточек в сторону. А увидев вошедшего, просто потеряла дар речи.

— Привет! — напористо сказал высокий широкоплечий парень, поразительно красивый и очень чувствительно сильный — в том смысле, что буквально давил своей напористостью. Одет во всё настолько ослепительно-белое, что даже рассмотреть сразу и понять, что это — то ли костюм, то ли просто рубашка и брюки, не удалось. Снизу вверх только разглядела удивительную причёску: взъерошенные изысканным горшком волосы, обрамляющие какое-то не от мира сего одухотворённое лицо, и сзади какой-то хвостик.

— Здрасьте, — пискнула я, осипнув от нежданного вторжения, и одёрнула простыню на ногах Сергея, чтобы скрыть его ноги. Мало ли кто это…

По-моему, Этот меня даже не заметил. А может, принял за эту самую, ночную бабочку. На полу расположилась я почти на коленях, очень выразительно — сбоку от кресла Сергея. Типа, одалиска.

— Привет, — холодно сказал Сергей.

— Ты чего вытворяешь? — рявкнул незнакомец безо всяких вступлений. Большие тёмные глаза почти сверлили Сергея, но даже выражение сильного недовольства, резко сменившее неземную одухотворённость, очень шло этому красавчику: он здорово походил на разгневанного бога.

Но бог — это берёзовые и дубовые ветви… А я увидела вставшие между нами, Этим и Сергеем, вскинутые в сторону Этого когтистые лапы чертополоха и угрожающе нахохлившись — покачивающуюся крапиву. Травы, защищающие от внезапного гостя. Почему именно их я увидела?!

В дверях появился Андрей, очень расстроенный, только хотел что-то сказать, как красавчик развернулся и рявкнул теперь уже на него:

— А ты! — далее последовала фраза, как говорится, на непереводимом русском диалекте, жуткими словами которой красавчик предложил Андрею немедленно удалиться.

Лицо Андрея окаменело. Он бесстрастно перевёл взгляд на Сергея. Тот спокойно покачал головой. И Андрей прислонился к косяку, сложив руки на груди и уставившись в противоположный угол комнаты. Чуть дальше, из большой залы, заглядывали к нам встревоженные ребята, которые откровенно боялись входить в комнату

Красавчик понял, что разрешение Андрею на неповиновение дано от хозяина, и снова перевёл взгляд на Сергея.

— Скажи прислуге, чтобы… отсюда!

— А не пошёл бы ты сам, — тихо сказал Сергей. — Что тебе надо?

Потом, вспоминая этот диалог, я поняла, что именно этот вопрос был лишним. Не задай его Сергей, ничего бы из следующих событий не было.

Красавчик кинул на меня взгляд, какой кидают некоторые, перед тем как раздавить на дороге какую-нибудь букашку или сплющить банку.

— Повторю. Ты чего вытворяешь? Я нашёл тебе лучшую частную лечебницу. Я договорился с лучшим хирургом города. Я оплатил тебе отдельную палату — вип. Я сделал всё, чтобы ты жил. А ты?! Звонишь врачу и говоришь, что не ляжешь на операцию! Ты что придумал? Сдохнуть решил?

— Угу, — хладнокровно ответил Сергей.

Но этот тип явно решил не давать ему покоя. Он начал крупно расхаживать по комнате и, не сводя глаз с хозяина дома, упрекать его во всех мыслимых и немыслимых грехах. В конце концов, я поняла, что передо мной тот самый Альберт, которого опасался Андрей. Хуже, что я только чуть позже поняла, что именно делает этот тип, нападая на Сергея.

Итак, он то подходил к креслу, нависая над Сергеем, то с угрозой шёл на него издалека, словно вот-вот набросится и будет… Ой, не дай Бог.

Он добился своего. Сергей быстро потерял терпение и начал отвечать ему уже не односложно. Это сначала. Чуть позже Сергей почти оправдывался, а этот Альберт воодушевился и принялся орать на него — причём делал это весьма изощрённо: его крик был, по сути, громким, очень выразительным голосом, а на деле — с незаметным нажимом на горло, как будто он говорил, всего лишь убеждая…

Господи, да он меня тоже так заворожил своим голосом, что я не сразу сообразила, что происходит. Но сообразила, лишь в очередной раз подняв глаза на Сергея. Если хозяин дома сначала сидел напряжённо, то сейчас вдруг раздался слышный только мне скрип кресла. Я пересела на колени — незаметно для Альберта, жёстко сосредоточившего всё своё внимание на Сергее. Короткий взгляд на Сергея.

Он обмяк и выглядел бледным и осунувшимся. На выпады двоюродного брата уже отвечать не мог, а тот, как специально (почему как? Точно же!), подошёл совсем близко и нависал над ним. Какого чёрта?..

Да простит меня Сергей за такую вольность…

Осторожно спрятала руку под разложенной по креслу простынёй. Затем просунула между спинкой и подлокотником кресла одну ладонь — положить на поясницу Сергея. Он вздрогнул. Другой ладонью скользнула к его животу, к солнечному сплетению, — и, вдохнув, погнала энергию в хозяина дома. Эх, ещё бы крапиву разложить вокруг кресла…

Сергей напрягся под моими руками и, скосившись, взглянул на меня. Я с трудом улыбнулась, глядя в измученные зелёные глаза, и кивнула. Только не поворачивайся снова к этому красавчику! Пожалуйста! Сколько видела в своей жизни энерговампиров, но такого сильного!.. Ужас!.. Смотри на меня, Сергей, смотри.

Выглядела, наверное, картинка со стороны ну очень выразительно. Я прижалась к креслу Сергея, словно искала его защиты, хотя всё было наоборот. Один он против этого Альберта не справится. Это я уже уяснила. Но вдвоём — мы сможем. И я продолжала вкачивать в Сергея энергию, мельком пожалев, что не сообразила раньше принести в комнату чертополоха или хотя бы крапивы. Чертополох выглядел бы очень странно: не скажешь ведь, что мне понравились его сиреневые цветочки, отчего я и выдрала это чудовище с корнем. А крапива… Все знают, что трава лечебная. Удивились бы, может, но не протестовали бы.

Когда я почувствовала, что мои щёки мокрые от пота (давно так интенсивно не гоняла энергию!), хотя похолодевшие от отлившей от них крови (а не перерассчитала ли ты свои силы, голубушка?), Альберт наконец осёкся и застыл на месте. Я быстро облизала пересохшие губы. Взглянула наверх.

— Ты… знаешь… Альберт… — медленно, с запинкой сказал Сергей. Затем продолжил — и его голос ощутимо окреп: — Вон отсюда.

— Что-о?

— Что слышал. Андрей, проводи его. Будет сопротивляться — стреляй.

— Что… Да ты у меня с рук есть будешь, братец мой… — Шёпот красавчика затих. Сощурившиеся тёмные глаза сверлили Сергея с такой злобой, что я порадовалась: рук ещё не убрала.

— Необходимая оборона, — дёрнув ртом, объяснил Сергей и жёстко сказал: — Дверь с той стороны закрой. Быстро.

Андрей шагнул в комнату, не скрываясь — рука на кобуре. Ребята отпрянули в залу. Альберт попытался уничтожить Сергея взглядом, потом вдруг задержал взгляд на мне, буквально полоснул меня сверкнувшей в них угрозой, развернулся и, не глядя на Андрея, стремительно вышёл. Дверь хлопнула. Оставив ощущение внезапно пронёсшейся бури, переломавшей все кусты и деревья.

Не веря, я ещё некоторое время просидела на полу, забыв, что ладони всё ещё прижаты к телу Сергея. Вспомнила. Медленно вытащила из-под простыни. Опустила. Сил — не осталось. Прежде чем Сергей смог инстинктивно закрыться, почуяв на том же инстинктивном уровне, что у него появились для этого силы, Альберт вытащил из нас обоих столько, что я встала и чуть не свалилась. Схватилась за подлокотник кресла. Хорошо ещё Сергей успел раньше его застопорить — кресло осталось на месте, не поехало.

— Я сейчас, — пробормотала я и поплелась на балкон.

Перегнувшись через перила, я минуты две висела на них, чувствуя тошноту и обречённо ожидая неминуемой рвоты. Обошлось. Подышала вечерним, напоённым ароматами трав и деревьев воздухом. Пришла в себя и уже более-менее бодро вернулась в комнату.

Сергей сидел там, где я его оставила, — посередине комнаты. Он ничего не сказал, и я принялась за работу: снова подняла простыню и намазала ноги снадобьем. Потом собрала все предметы, отнесла в ванную комнату. С вожделением посмотрела на душ и помечтала: вот сейчас спущусь на первый этаж, встану под ледяной душ — быстро приду в себя. Ну, а пока, тяжело переставляя ноги, пару раз пошатнувшись, вышла.

Пришлось напрячься, чтобы комнату пройти тихонько: Сергей привалился к спинке и, кажется, спал.

На самом пороге меня чуть не сбил с ног влетевший Андрей.

— Тихо… — зашипела я на него и вытолкала из комнаты. — Зайдёшь минут через десять, когда заснёт получше. Ты этого выпроводил?

— Его ребята пошли провожать.

— Ладно. Андрей, я до ужина у себя посижу, ладно?

— Ладно. Позову.

Он не глядел на меня, всё посматривал с тревогой на дверь.

Зато на лестнице меня догнал Стах, обласкал меня, обтеревшись о ноги, и поспешил за мной в мою комнату. Я свалилась на неразобранную постель, мельком подумала ещё, что нельзя бы даже дремать перед ночью: как потом спать буду? Бессонница же точно обеспечена. Плюнула на всё и закрыла глаза, привалившись к подушке. Стах обрадовался и примостился под боком, грея меня, забывшую укрыться.

Если бы я знала, что произойдёт чуть позже, немедленно вышла бы в сад, на ту лужайку, и дрыхла там бы, а травы и цветы исподтишка, но исподволь помогали бы набирать так нужной мне сейчас энергии. Но я оказалась слишком вялой. И озарений, раньше легко считываемых мной с течения времени, не последовало.