Тысяча осколков тебя

Глава 25

— Милостивый Боже, — папа проводит рукой по волосам, абсолютно шокированный, как и любой, кто бы проснулся в другом измерении. — Сколько это продолжалось?

— Почти месяц. Месяц будет пятого января, через три дня.

— Месяц пропал. Нет, не пропал, я его помню, я был в сознании, но это было самое странное состояние, Маргарет. Иногда так бывает во сне, когда одновременно наблюдаешь за событиями вокруг и проживаешь их. Мне никогда не приходило в голову задуматься о том, где я, или почему.

Может быть, это нормальное состояние для большинства людей, что путешествует между измерениями.

— Сейчас ты вспомнил, — говорю я, взяв папину руку. — И у меня есть Жар птица, поэтому я могу напоминать тебе столько, сколько понадобится.

Мы уже сидим вдвоём в кафетерии. Так поздно здесь уже никого нет и освещение исходит в основном от внешних ламп и проникает через окна. В тёмных водах за ними иногда проплывают рыбы, но течение стало сильным, поскольку пришёл штормовой фронт. Даже рыбы ищут безопасное укрытие. Мама и Джози, должно быть, поняли, что у нас с папой задушевный разговор, но они, конечно, задумаются, о чём именно.

— Моя бедная дорогая София, — папа закрывает глаза, как будто от боли. — И Джозефина. Боже.

— С ними будет всё хорошо, когда ты вернешься домой, — по моему лицу расползается широкая улыбка. Домой. Я верну папу домой.

— Я не знаю, чего мне больше хочется, задушить Пола и Тео, или поблагодарить их. Думаю, одинаково.

— Не злись, папа. Они были такими сильными, такими верными тебе и так меня защищали. Я не знала, насколько они удивительные до этого. Пол и Тео очень тебя любят, — я хочу рассказать папе о наших отношениях с Полом, но это может подождать до того, как мы вернёмся туда, где должны быть. — Тебя похитил Конли?

— Нет. Это был кто-то другой, кого я никогда не видел. Женщина… — его голос обрывается, и он качает головой. Это достаточно туманно, я боюсь. Я приехал в университет выяснить, что случилось с нашими данными, и как только я вышел из машины, она подошла ко мне. Я помню, как думал, что она возможно аспирант, или занимает административную должность на факультете. Она была слишком ухоженной для среднего выпускника. — Папа вздыхает. — В следующую секунду я осознал, что я уже в 20 лигах под морем. У меня были воспоминания всего несколько минут, и не было Жар-птицы. Поэтому я знал, что кто-то заключил меня в другое измерение, возможно, навечно. Это было… Сложно.

Выражение его лица меняется, и я не видела его таким с тех пор, как несколько лет назад умерла бабушка. Я понимаю, что воспоминания об этой беспомощности привели его к состоянию, близкому к слезам. Ненависть к Ватту Конли взрывается внутри меня, и я говорю себе, что мы разберёмся с ним, когда вернёмся домой. Сейчас у него есть власть, но вся его власть построена на гении моей мамы и тяжелой работе моих родителей. У нас есть Пол. У нас есть Тео, и я — разрушительное оружие, у них есть я.

Против нас всех, вместе? У Конли нет шансов.

Папа говорит:

— Это как будто тебя оглушили. Или накачали наркотиками. Я был одновременно и сам собой, и недостаточно осознавал происходящее, чтобы бороться с этим. Заперт в идеальной тюрьме, — он делает глубокий вдох, и улыбается, глядя на меня. — До тех пор, пока моя храбрая девочка не пришла и не нашла меня.

Я думала, что никогда больше не буду так счастлива.

— Теперь нам остается только доставить тебя домой.

Хотя папа всё ещё улыбается, я чувствую грусть.

— Маргарет, ты уже, наверное, подсчитала, что нас двое, а у тебя только одна Жар-птица.

— Пока, — говорю я. — Ты сделал одну, сможешь сделать и другую. Когда Пол и Тео доберутся сюда, они смогут помочь.

— На создание Жар-птицы требуются месяцы… подожди. Ты сказала, что сюда едут Пол и Тео?

— Тео уже в пути. Пол, возможно, тоже, но связи так давно нет, что я не знаю.

— На пути сюда, когда приближается такой шторм? Это безумие, — вздыхает папа. — Но опять же, прыгать через измерения, преследуя мертвого человека, это тоже безумие. Я давно подозревал, что они сумасшедшие, но это подтвердило мои догадки.

— Видишь? Всё будет отлично.

Папа отводит локоны с моего лица так, как он это делал, когда я была маленькой, и играла на заднем дворе.

— Очень сложно получить материалы для изготовления Жар-птицы. В этом измерении их может быть невозможно достать.

— Невозможно? — Потом я понимаю, что он имеет в виду. Один из металлов, который используется в Жар-птице, найден только в одной долине в мире. Другие компоненты тоже редкие и ценные. Это мир, где самая большая проблема, это повышение уровня Мирового океана, люди не так свободно обращаются с полезными ископаемыми. Найти нужные материалы будет непросто.

— Если тебе придется возвращаться без меня, -

говорит он тихо. — Скажи своей матери, как сильно я её люблю. И Джози тоже. И ты должна предупредить их насчёт Триады. Если Конли смог это сделать, он способен на что угодно.

— Прекрати. Мы всё решим, ладно? Мы обязательно решим.

Папа в ответ заключает меня в объятия.

Я крепко обнимаю его, глядя в бурлящее море, и я знаю, что доставлю отца обратно домой, неважно, что для этого потребуется.

Даже если мне придётся отдать ему свою Жар-птицу. Даже если мне придётся остаться здесь навечно.

Когда мы возвращаемся в нашу квартиру, вечер становится приятным, почти, как и любой другой. Мама не допытывается, о чём мы говорили с папой, и Джози так увлечена просмотром соревнования, что я даже не уверена, заметила ли она, что нас не было. Я сворачиваюсь рядом с папой на диване, как я делала, когда была маленькой, всё ещё блаженствуя от того, что он вернулся.

И всё же я прокручиваю ситуацию у себя в голове снова и снова.

«Триада похитила папу. Но зачем? Для того, чтобы манипулировать мамой? Нет, потому что тогда им пришлось бы рассказать маме, что они сделали, а не позволить ей думать, что её муж мёртв.

Тогда это рычаг воздействия на меня? Если бы мы с Тео не сорвались с места так, как мы это сделали, заставил бы Ватт Конли кого-то другого из Триады прийти ко мне и объяснить, что если я не буду путешествовать для них, не сделаю того, что они скажут, мой отец никогда не вернется домой?

Да. Так бы и произошло.

Всё это было сделано для того, чтобы добраться до меня. Все эти страдания, через которые пришлось пройти маме и Джози, боль, которую пришлось пережить нам с Тео… это всё было для того, чтобы Триада смогла контролировать меня.

Я всё ещё не могу осознать, что я центр всего этого, после того как я много лет плохо слушала через комнату как мама, папа, Тео и Пол обдумывали свою феноменальную технологию. Однако кажется, это действительно моё место. И ещё я не имею представления, как я собираюсь остановить Триаду от того, чтобы причинять боль людям, которых я люблю, или от попыток контролировать меня.

Но у меня есть способности, которые хочет Триада, а это значит, что у меня есть власть. И я намереваюсь её использовать.»

К тому времени, когда я добираюсь до кровати, я совершенно вымотана. Однако, я не настолько устала, чтобы не заметить мигающий огонек, который означает, что я получила сообщение. Я бросаюсь к нему, забыв про усталость. Связь должно быть восстановилась на несколько минут, достаточных для того, чтобы Пол смог ответить.

Сообщение действительно от Пола, но не видео, и даже не аудио. Вероятно, я должна была догадаться, что не стоит ожидать любовного послания, от парня, который выражает свои чувства действиями, а не словами. Он отправил только два слова, но это единственные слова, которые мне нужны: «Я еду».

— Надевай водонепроницаемый костюм, — кричит мне мама, пока я пытаюсь нащупать будильник на следующее утро. — Шторм немного стих, но ненадолго.

Да, даже в ужасных погодных условиях утреннее обслуживание нужно проводить. Мой водонепроницаемый костюм оказывается неоново-оранжевой паркой и штанами, сделанными из пластика, поэтому я выгляжу супер ярко. Направляясь на кухню, я прохожу мимо папы, он рассеянно мне улыбается, не показывая признаков того, что помнит, что произошло прошлым вечером. Он снова Генри Кейн из этого мира, а мой папа всего лишь искра внутри него, наблюдает не осознавая происходящего.

Я могу его вернуть, напоминаю я себе, дотрагиваясь до Жар-птицы у себя на груди. В любое время, когда захочу, и очень скоро навсегда.

— Это называется шторм стих? — Кричу я Джози, когда мы выходим на платформу.

— Да ладно, ты видела и похуже! — смеётся Джози.

«Правда, видела?» Потому что это погода настоящий ад. Порывы ветра, усиленные солью и морем, бьются о меня. Мой мешковатый костюм хлопает и развевается по краям, а капюшон почти сразу же слетает с головы. Немного влажные волосы ещё никому не причиняли вреда, но от ветра и воды они стали холодными, несмотря на то, что здесь середина лета. Над головой низкое небо, серое от облаков, имеющих особенную ребристую текстуру, которая должно быть, означает неприятности.

Поэтому я стремительно произвожу осмотр, вдвойне радуясь страховке. Через несколько минут я уже внизу и направляюсь к двери, когда я слышу, как Джози кричит:

— У нас гости!

Я смотрю в ее направлении и вижу вертолет, приближающийся к нам.

Джози присоединяется к горстке людей, готовящих вертолетную площадку. Я этого не делаю. Здесь я предпочитаю отлынить, потому что этим людям нужна помощь, а не чтобы я всё испортила. Но я наблюдаю, как остальные готовятся прицепить вертолет к площадке, как только он приземлится.

Лопасти ещё больше колышут воздух, и я стою, жмурясь от дождя. Вокруг нас океан потемнел и стал стального цвета. Как только вертолёт приземляется, люди начинают действовать, прикрепляя кабели ещё до того, как лопасти перестали вращаться. Я подхожу к двери пилота, чтобы помочь ему выйти. Когда я открываю дверку, пилот поднимает вверх руки и говорит:

— Не вините меня, хорошо? Этот парень настаивал, что заплатит мне тройную цену. Лучше ему так и сделать.

— Я готов, приятель. Расслабься, — Тео перегибается через него и улыбается мне.

— Знаешь, нам нужно прекратить встречаться таким образом.

Десять минут спустя, несмотря на то что мой живот громко требует завтрака, я всё ещё на посадочной площадке с Тео, рассказывая всё, что я узнала. Тео, между тем, всё ещё спорит.

— Ты много напридумывала. Любой бы сделал тоже самое на твоём месте. Это был самый сумасшедший месяц в твоей жизни, — говорит он, когда мы садимся на одну из низких пластиковых скамеек, которые тянутся между шкафами с оборудованием. — Я знаю, потому что это был самый сумасшедший месяц и в моей жизни тоже, и насколько бы сильно я не любил Генри, он не был моим отцом.

— Люблю, — я не могу перестать улыбаться. — Люблю в настоящем времени. Папа здесь.

Тео вздыхает в полотенце, которым вытирает своё влажное лицо и волосы.

— Ты не видишь, что всё, что тебе сказал Пол, это именно то, что ты хочешь слышать?

Я наклоняю голову, изучая его.

— Я до этого не понимала, насколько ты циничен.

Он хотел со мной поспорить, но в этот момент входит мой отец, пригвоздив Тео к месту своим самым жестким взглядом. — Я слышал, к нам прибились сбежавшие от шторма, — говорит папа. — Но меня больше всего интересует, откуда один из них знает мою дочь.

— Извини, — говорю я, поднимаясь на ноги, и надеваю Жар-птицу на его шею. Несколько щелчков, напоминание, папа ругается от боли и…

— Тео! — папа громко смеется, потом сразу же дотрагивается до цепочки от Жар-птицы, которая виднеется под комбинезоном Тео. — Боже, Тео. Я собираюсь убить тебя за то, что ты затащил с собой Маргарет. О чём ты думал? Но сначала, иди сюда, сынок.

Когда папа обхватывает его руками, глаза Тео становится огромными.

— Чёрт побери, -

бормочет он. — Ух ты. Ух ты.

— Я же тебе говорила, — я не могу ничего с собой поделать и смеюсь.

Тео обнимает папу в ответ, крепко и яростно.

— Генри. Я рад, что с тобой всё в порядке. Ты не представляешь, насколько.

Папа один раз хлопает его по плечу, я думаю, они оба считают, что объятия — это очень мужественно.

— Я действительно так думаю. У тебя серьёзные неприятности из-за того, что ты втянул в это Маргарет. Но, похоже, что моя дочь гораздо смелее, чем я когда-либо думал.

Я хочу поспорить, что Тео не втягивал меня в это, а, учитывая, что теперь я понимаю, какими были настоящие планы Триады, и знаю о своих способностях, то я оказалась бы в этом раньше или позже. Но всё по порядку.

— Теперь всё, что нужно сделать, это придумать, как собрать ещё одну Жар-птицу. Ты восстановил остальные, поэтому ты должен суметь сделать ещё одну с нуля, так, Тео?

— Вероятно. Может быть. Ух. Мне надо подумать, — выражение лица Тео совершенно ошеломленное, как будто он попал под грузовик. Я не могу его винить. — Пройдёт ещё много времени, прежде чем я смогу сказать что-то, более адекватное, чем «ух ты».

— Приди в себя. Восстанови дыхание, — папа прищурившись разглядывает двойное окно в двери на посадочную площадку. — Похоже, что шторм сделал приличный перерыв. Мы получили сообщения о других беженцах с кораблей, похоже, мы сможем принять их. Кто знает? Может быть, один из них — Пол. Было бы здорово снова всем оказаться вместе.

Он мягко улыбается, и я понимаю, что счастье в папином сердце — это отражение моего.

Когда папа возвращается к управлению станцией, мы с Тео снова остаёмся одни. Я не могу удержаться:

— Я же тебе говорила.

— Ты говорила. Ты действительно мне говорила. Но мне нужно было увидеть самому, — он медленно трясет головой. — Я не могу поверить, что Пол догадался до всего этого.

— Я тоже. Когда мы вернёмся домой, нам придётся начинать всё сначала с Триадой, — потом я думаю о том, насколько беспринципен Конли, какому риску я прошу подвергнуться Тео. — Я знаю, что это опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Ты не должен…

— Ты беспокоишься обо мне? — голос Тео прерывается на последнем слове. — Ты только что узнала, что они охотятся за тобой в нескольких измерениях, и ты пытаешься опекать меня.

«Мы все заботимся друг о друге», — хочу сказать я, но Тео уже поднялся на ноги и заключил меня в объятия.

— Прекрати это, ладно? — говорит он, крепко меня сжимая. — Это о тебе нужно заботиться. Не трать время на беспокойство обо мне.

Он отпускает меня и смущенно улыбается, что я вижу у него практически в первый раз. Прежде, чем я могу что-то сказать, кто-то входит в комнату. Я не помню этого парня, даже если я видела его вчера, но его комбинезон очень похож на комбинезон моего отца, и он ведёт себя так, как будто у него есть власть.

— Мисс Кейн, нам нужно, чтобы вы совершили погружение. Кому-то нужно спуститься и подобрать упавшую лебедку.

Мама говорила об этом утром: лебедка упала с одного из высоких кранов вчера вечером, не выдержав ветра. Теперь она на дне океана, на не совсем-ужасно-глубокой впадине, которую занимает Салация, но сильные течения, усугубленные штормом, могут сдвинуть её на более глубокую впадину неподалеку.

«Что именно я должна сделать? Погружение? Что это значит?»

Потом мои глаза расширяются, когда я понимаю, что погружение осуществляют на подводном судне. На субмарине.

«Я погружусь на субмарине?»

— Это двухместное судно, — говорит мужчина Тео. — Ваша биография говорит о том, что у вас тоже есть лицензия на управление. Хотите отправиться с ней? Принести пользу, раз уж вы здесь?

— Ага, — медленно говорит Тео. — Конечно. Да. Я очень хорошо… хм… управляю субмариной.

Мужчина недоуменно смотрит на нас, но говорит только:

— Причал четыре.

Потом он уходит, и тогда Тео поворачивается ко мне и губами произносит: «Вот дерьмо».

— Предполагается, что мы поведём субмарину? Нет. Ни за что.

— Я на самом деле тренировался на симуляторе по пути сюда. У Тео из этого измерения они стояли в очереди на компьютере….

— Тео, нет.

Он сморит на меня своим лучшим щенячьим взглядом — и поверьте мне, у него действительно хорошо получается, но наконец он говорит:

— Ты скучная.

— Мы не можем.

— Тогда что нам делать?

Я провожу рукой по своим влажным волосам.

— Мы… мы пойдём на причал четыре, и… — И что? Скажем, что с лодкой что-то не так? Они поймут это и обнаружат, что мы лжём. — Там мы позвоним моему отцу, и он пришлёт кого-нибудь другого.

Мы достаточно легко находим причал четыре. Субмарина оказывается не одной из огромных атомных субмарин, она маленькая и перегибистая, с яркими белыми стенками и гладким сенсорным экраном как у tPhone. За изогнутым прозрачным стеклом лежит бесконечная темно-синяя глубина.

— Ты только посмотри, — говорит Тео, изучая пульт управления. — Это прямо как симулятор. Я имею в виду, в точности.

— Тео…

Он пожимает плечами, но его лицо светится как у озорного мальчишки, как это часто у него бывает.

— Я играл в неё несколько часов по дороге сюда. Это лучше, чем любая игра, — Тео постукивает пальцами по спинке одного из сидений. — Не часто приходится играть в игры по-настоящему…

— Нет. Не-а. Ни за что.

— Ну же! Я знаю, что делаю!

— Потому что ты играл на симуляторе?

— Потому что я прошёл семь часов тренировок и потому что нам нужно проплыть всего полмили и вернуться. И потому что это будет совершенно, законно, по-настоящему потрясающе. В глубине души ты знаешь, что я говорю правду.

По-настоящему потрясающе, однако опасно, это не причина плыть на субмарине. Но что-то скрывается под энтузиазмом Тео, тоска, показывающая боль внутри.

Он столько для меня сделал во время этого путешествия. Рисковал жизнью, чтобы помочь моему отцу. И взамен он просит несколько минут радости. Это не так уж и много, правда?

— Если в любой момент ты начнёшь сомневаться в своих действиях, мы сразу же поворачиваем обратно, — говорю я своим самым строгим тоном. Но не могу удержаться от улыбки, когда Тео начинает отстукивать радостный ритм по спинке сидения.

Поэтому пять минут спустя мы готовы к отправлению, и, я должна признать, действительно кажется, что он знает, как управлять этой штукой.

— Сейчас отпущу зажимы, — говорит он. — Готова?

Я киваю. Он переключает тумблер, который отцепляет субмарину от Салации. На секунду мы свободно дрейфуем, и потому он включает двигатели на низкие обороты, достаточно для того, чтобы вывести нас из подводного дока.

Передняя часть субмарины изготовлена из особо прочного стекла, что значит, что у нас прекрасный панорамный вид на океан. Прямо сейчас это белый песок, несколько кораллов растут то тут, то там на скалах и бесконечная синева. Мы с Тео сидим бок о бок в рубке, хотя водонепроницаемые двери позади нас не закрыты, как он объяснил, потому что никто не собирается нырять и нам не придётся задраивать их.

Это хорошо, потому что в противном случае обстановка была бы слишком интимной. В субмарине нет свободного места, поэтому мы с Тео сидим, соприкасаясь ногами. Я надела только майку и леггинсы под водонепроницаемый костюм сегодня утром, поэтому на мне больше ничего нет. На Тео обычная белая футболка, всё ещё немного влажная от дождя. Он не настолько крупный, как Пол, поэтому я иногда забываю, что он достаточно накачан. Сейчас это невозможно забыть.

Он говорит только:

— И как мы должны найти эту лебедку?

— Включи радар, — руки Тео уверенно скользят по панели, как будто он сто лет этим занимался.

Радар загорается зеленым, и я прищуриваюсь, глядя на экран, пытаясь понять, где там камни, и что может быть похоже на оборудование, которое мы ищем.

— Здесь, как думаешь?

Я указываю на очертания, которые заметила на радаре. Тео делает то же самое. Наши руки соприкасаются, и я не думаю, что это было случайно.

— Ага, — говорит Тео. Он не смотрит на меня, его профиль вырисовывается на фоне синевы. — Стоит посмотреть.

Он направляет субмарину вперёд, и мы двигаемся со средней скоростью. Мы пробираемся в темноте, и наши фонари освещают воду вокруг. Я продолжаю бросать взгляды на Тео, которому, кажется, не хватает слов. Собирается ли он извиняться за то, что сомневался в Поле? Или он снова попытается меня поцеловать?

— Ты, наверное… — мои слова прерываются, потому что я не знаю, что сказать. — Приятно знать, что Пол всё время был невиновен. Так?

— Ага. Конечно, — Тео открывает рот, чтобы сказать ещё что-то, но закрывает его. Выглядит так, словно это его мучает сильнее, чем я когда-либо могла подумать.

Именно в эту секунду в коммуникаторе раздается голос папы:

— Какого чёрта вы двое делаете на субмарине?

— Мы прекрасно справляемся, — настаивает Тео. — И нам весело. Признай, что ты ревнуешь.

— Я беспокоюсь. И да, ревную, но всего на пятнадцать процентов и обеспокоен на восемьдесят пять процентов. Как у вас дела?

— Пока отлично, — говорю я, бросая взгляд на динамик в крыше. — Мы думаем, что заметили лебедку.

— Превосходно. Тогда моё беспокойство снижается до пятидесяти процентов. Слушайте, мы только что получили сигнал судна, которое везёт беглецов. Я подумал, что смогу вас соединить, — я слышу улыбку в его голосе. -

Поговорим потом.

После того как мы несколько секунд слышим помехи, и звонок заменён на новый, я слышу, как глубокий голос говорит:

— Маргарет?

Передо мной словно взрывается фейерверк:

— Пол. Ты добрался.

— Почти. Я должен пришвартоваться в течении десяти минут.

— И ты говорил с папой?

— Да. Слава Богу, он был здесь. Из документов Триады я понял, что так и будет, но не был уверен до тех пор, пока мы не поговорили.

— Теперь мы соберём ещё одну Жар-птицу и отправимся домой, — я улыбаюсь приёмнику, как будто вижу Пола, но всё моё счастье не может ослепить меня настолько, чтобы я забыла, что мы не одни. — Тео тоже здесь.

— Привет, братишка, — говорит Тео, выражение его лица печально. — Похоже, ты всё время был на шаг впереди нас.

— Я должен был рассказать тебе всё с самого начала, — невозможно не представлять себе лицо Пола, когда он говорит это, грустное и раскаивающееся. — Я не знал, что они сделают с Генри, иначе я бы рассказал.

— Всё нормально, — потом Тео смотрит на блестящую океанскую поверхность над нами, и добавляет: — Это не специально.

Я всё ещё не могу поверить, что Пол добрался сюда.

— Где ты был? — спрашиваю я. — Ты сразу всё вспомнил, или тебе потребовалось напоминание?

— Я выехал в твоём направлении, как только прибыл сюда. Мне больше не нужны напоминания, -

говорит Пол.

— Не нужны? — я хмурюсь, рядом со мной Тео выпрямляется.

— В последнем измерении, в котором мы были, Триада разработала способ для своих шпионов, который позволяет оставаться в сознании в течение всего путешествия. Это лекарство, которое наносит вред, и его иногда сложно достать, поэтому это не постоянное решение, но оно работает в маленьких дозах, — говорит Пол. — Его можно сделать из обычных химикатов, которые легко можно найти почти в любом измерении, в которое ты отправляешься. Они называют его «Ночной Вор». Это жидкость для инъекций, яркого-зеленого цвета…

Пол продолжает говорить. Я не слышу ни слова.

Я медленно смотрю на Тео, который смотрит прямо на меня. Он ничего не говорит, он знает, что я знаю.

«Ночной вор». Зелёная жидкость, которой Тео делал инъекцию в Лондоне. Это одно и то же.

Тео бы никогда…

Нет. Мой Тео бы не стал.

Но это не мой Тео.

Перевод выполнен для сайта https://vk-booksource.net