Улей. Книга 3

10

В глазах Эйнара расползается бездонная черная мгла и всполохи адского пламени. Все, мне конец. Сама виновата, не умею вовремя заткнуться. Но Эй внезапно разжимает пальцы на моем горле, позволяя мне жадно глотнуть воздуха. Склоняет голову, обжигая губы горячим дыханием.

— Люблю, — шепчет с отчаянным надрывом, и внутри меня все цепенеет от неожиданности.

Он отпускает мои запястья и упирается локтями по обе стороны от моего лица, смотрит пронзительно-искренним взглядом. Я теряюсь, в голове полная неразбериха.

Какая к черту любовь? Он с ума сошел?

— Люблю, — упрямо повторяет Эй. — Любую люблю. Всю, с головы до ног. Ты моя доза адреналина, детка. Подсел, не соскочить уже. Все им отдам. У меня же тоже и власть, и наследство. Ничего не нужно. Тебя только заберу…. Уедем, малыш, — Эйнар ласково трётся носом о мою щеку, а я реву, как дура, потому что понимаю…правда любит и верит во все, что говорит. — Будем жить как все, работать, дом строить, детей рожать. Я смогу, не сомневайся. У тебя все самое лучшее будет. Ты же тоже этого хочешь. Я знаю, что хочешь, — нежно гладит по волосам, пропуская локоны сквозь пальцы. — Пусть сами разбираются со своим Ульем. У них теперь задач прибавится, а нам какое дело? Забудем все, как страшный сон.

— Из Улья не уйти, Эй, — тихо выдыхаю я заученную аксиому.

— Мы уйдем, — упорствует он.

— Дэрил убьет тебя. Понимаешь?

— Не посмеет. Кронос мне слово дал, — в голосе парня звучит ожесточённая уверенность.

— Кто еще из нас дурак, Эй? — покачав головой, горько смеюсь я.

— Думаешь, Дэрил не понимает, что такое существование не для тебя? — голос Эйнара снова приобретает металлические нотки.

— Ему же на меня плевать, — зарывшись пальцами в лохматый ежик мужских волос, оттягиваю его голову назад. Эйнар молчит, гипнотизируя тяжелым взглядом. — Если отпустит, уйду, — тихо произношу я.

— Со мной? — спрашивает с надеждой в голосе. Глаза снова начинает щипать, когда я коротко киваю:

— С тобой. А сейчас, будь добр, слезь с меня, Эй.

Парень нехотя скатывается на бок, что-то недовольно бормочет под нос. Мне не удается расслышать, потому что в этот момент за стенами дома раздаётся взрыв такой силы, что стены ходят ходуном, пластиковые окна покрываются паутиной трещин, а на кухне бьется слетевшая со стола посуда.

За первым взрывом следует еще один. Ударная волна чуть слабее. Видимо снаряд разорвался в другой части острова.

— Учения? Ты уверен? — Подскочив от испуга, смотрю на огненное зарево за окном.

Кто-то кричит, гул передвигающейся техники нарастает, становится оглушительным. Следом раздаются звуки перестрелки, какие-то хлопки, воет тревожная сирена. Отшатываюсь назад, когда третьим взрывом полностью сносит строение, находящееся всего в пятидесяти метрах.

— Блядь, он же обещал сильно не шуметь, — схватив за руку, Эй утаскивает меня в коридор. Подальше от окон. Это спасает мне жизнь, потому что через секунду стекла вылетают из рамы, осыпаясь на пол грудой мелких осколков. Все они могли оказаться во мне. Божее….

— Кто обещал? — опускаюсь на корточки, прижимаясь спиной к стене, боясь даже смотреть в сторону гостиной.

Трясусь от страха, понимая, что снова оказалась в эпицентре бойни. Ну почему, черт возьми, я такая невезучая? Постоянно вокруг меня что-то горит, взрывается и гибнут люди.

— Одинцов, мудила, — со злостью выплевывает Эй, доставая из кобуры пистолет.

Сейчас на фоне того, что творится снаружи, его оружие кажется бесполезной детской игрушкой. Закрываю ладонями лицо, когда стены в очередной раз сотрясает ударной волной.

— Ты не бойся, ладно? — заслоняя меня своим телом, Эйнар косится в сторону распахнувшейся входной двери. — Сюда никто не сунется. Ты под защитой генерала. Он за тебя головой отвечает. Его бойцы даже танк не пропустят.

— Бессмертные они что ли, — язвлю я.

— Нет, просто вооружены получше, чем я, — с нервным смешком отвечает Эй, кивая на свой пистолет. Юморист, нашел время для шуток.

— Какого хера ты мне снова наврал про какие-то учения? — схватив парня за грудки, яростно спрашиваю я. Он сжимает челюсть, исподлобья глядя мне в глаза. — Что происходит, Эй? Говори, твою мать.

— Зачистка, малыш, — нехотя проговаривает сквозь зубы. — Я пугать тебя не хотел.

— Кого зачищают?

— Несогласных со сменой власти, — объясняет

Эй, но я все равно ни хрена не понимаю.

— Кого? — повторяю, срываясь на крик.

— Тех, кто Кроноса здесь не ждет, — он запускает ладонь в мои волосы, сжимая огромной лапищей затылок. Смотрит пронзительно, а у меня мозги трещат, не справляясь с обработкой поступающих данных.

Неужели правда Кронос сюда летит? Или плывет. Мы же на острове. Все может быть.

А Дэрил? Он с ним или в Улье остался ошметки со стен соскребать. Если Эй не наврал, и убиты все обитатели башни, грязной работой больше некому заниматься.

— Извини, детка, — обрывает Эйнар поток хаотичных бредовых мыслей. Сама удивлюсь, откуда такая дичь в голову лезет. — Я думал тихо все пройдет. Видимо, не срослось что-то у Одинцова. Но я уверен, что у него все под контролем.

— Под контролем? — воплю я, когда в гостиной разрывается залетевший снаряд.

Нас с Эйнаром по счастливой случайности осколками не задевает, но от фронтальной стены остаются только бетонные перекрытия. Все остальное в труху. Черный дым стремительно расползается по дому. Я закрываю нос воротом свитера, но дышать все равно тяжело.

— Танк не пропустят? А это что? — задыхаясь, хриплю я, показывая на приближающуюся к дому гусеничную громадину с угрожающе торчащей пушкой.

Свист, хлопок, разрывающий барабанные перепонки грохот, слепящее пламя и буквально на моих глазах многотонную башню танка подбрасывает в воздух на несколько метров. Затем она исчезает из поля зрения, рухнув где-то далеко от нас. Кажется, на этот раз пронесло.

— Я же говорил, — кричит мне в ухо Эй, рывком прижимая к себе.

Зарываюсь лицом в его плечо, жалобно всхлипываю, позволяя себе минуту слабости, которую беспардонно прерывает звук тяжелых шагов. Вскидываю голову, смутно различая в клубах дыма здоровенную фигуру генерала.

— Не ранены? — в своей привычной манере коротко спрашивает он, окинув нас быстрым взглядом.

— Нет, не задело, — Эй выпрямляется, протягивает мне ладонь.

Из-за массивной спины Одинцова появляется еще один вояка в полном обмундировании. Обходит грозного генерала по стенке. Задача, к слову, не из простых. Одинцов своими плечами весь проем загородил, но парень каким-то чудом протискивается, вручает нам по бронежилету, защитному шлему и зимней камуфляжной крутке.

— Одевайтесь. Быстро, — приказывает генерал. С тревогой смотрю на него, пока натягиваю жилет.

Солдатик, тем временем, помогает застегнуть шлем, надеть куртку. Потом отходит куда-то ненадолго, возвращается, притащив мне настоящие военные ботинки. Размер в два раза больше моего, но я не жалуюсь. Не босой же бежать по снегу и горящим углям. В гостиной снова что-то бахает, а затем еще и в спальне. Колени обдает холодом. Никак еще одна стена заминусовалась.

— Что там, генерал? — осмеливаюсь спросить, махнув рукой в сторону раскуроченной гостиной.

— Мебель горит, северный фасад снесло, — он специально уходит от ответа. Понимает же, что не об этом спрашиваю.

— Мне не привыкать, и не в таких передрягах бывала, — натянуто улыбаюсь.

— Опытная и смелая? — грубовато бросает Одинцов. Растерянно моргаю. Он смеется что ли надо мной? — А стрелять умеешь?

— Умею, — оскорблённо киваю, протирая защитное стекло на шлеме.

— Тогда вот, держи, — пихает мне в руки автомат. — Снайпером ко мне пойдешь.

Я испуганно смотрю на Эйнара. Он небрежно отмахивается. Типа не бери в голову. Снова перевожу взгляд на Одинцова. Глаза прищурены. Взгляд пронизывающий, острый. Выражение лица скрывает балаклава. Что у него на уме? Угадать невозможно.

— Шучу я. Это для самозащиты, — со смешком произносит он.

— Ух ты, а вы, оказывается, шутить умеете, генерал, — закинув ружье на плечо, хмыкаю я. — Это у вас нервное или все не так плохо, как кажется?

— Все по плану, — сурово отрезает Одинцов, разворачивается и жестом приказывает следовать за ним. — Уходим. Ни на шаг не отставать. Я иду. Вы идете. Говорю стоять, стоите. Лежать, падаете на живот. Все ясно?

— Да. А далеко идти? — напряженно спрашиваю я, с опаской выглядывая из-за его плеча в черноту дверного проема. Про «бежать» он ничего не сказал. Спросить или не стоит?

— Нет, — звучит короткий ответ, который ничуть не успокаивает взбесившиеся нервы. — Не высовываться, не глазеть по сторонам, — ледяным тоном пресекает он, когда я случайно запинаюсь за порог и едва на падаю на него. — Если голова дорога.

Вжимаю свою драгоценную голову в плечи и послушно плетусь за генералом. Иду след в след. Эйнар за мной, а солдат, передавший нам обмундирование, замыкает цепочку.

Выходим на улицу. Стужа дикая. Ветер свистит в ушах, сносит с ног, продирает до костей. Небо черное, окрашенное огненными всполохами. Ни луны, ни звезд. Под ногами скрипит покрытый пеплом снег. Сирена продолжает надрывно выть.

Мне адски страшно. Каждый шаг, как испытание на прочность. От жутких звуков ближнего боя внутри все трясётся, живот болезненно тянет, сердце колотится на разрыв.

Холодно. Ледяная крупа сыплется за воротник. От соприкосновения с кожей быстро тает, стекая студеными каплями по спине. Дрожу, стуча зубами, но продолжаю идти.

Куда? Зачем? Не доложили. Не положено, а я мучайся в неведении. Напридумывают же себе смертельных забав от скуки, а потом сами не знают, как угомонить своих вышедших из-под контроля солдатиков.

Нервно дергаюсь, когда над головой со свистом пролетает снаряд и врезается в то, что осталось от щедро предоставленного мне дома. Мдаа, недолго я в нем прожила. Рекордные несколько часов.

А ведь намеренно целятся. Знают, куда бить. И наверняка знают, в кого. Плохо вы подготовились, господин генерал. Так недолго и самому без головы остаться.

Глотнув ледяной воздух, краем глаза замечаю справа прикрывающих нас военных. У троих переносные ЗРК на плечах, у двоих пулеметы, остальные с автоматами. Впереди и слева такая же картина. Серьезные парни с серьёзным оружием. С такими шутки плохи. Они же не допустят, чтобы я пострадала? Танк вон подбили, аж башня в небо взмыла.

Успокаивая себя подобным образом, старюсь не реагировать на пугающие до жути звуки огневых залпов и подрывающихся мин. Внезапно один из прикрывающих нас вояк валится на снег, застывая без движения и его место тут же занимает другой. Снова слышу какой-то свист в небе, невольно вскрикиваю, но не прерываю движения. Нельзя останавливаться. Приказа не было.

Цепляясь взглядом за уложенного снайпером парня, оторопело смотрю, как снег под его головой окрашивается в алый. И шлем не спас. На кой хрен он тогда, вообще, нужен?

— Мы близко, детка, — положив руку мне на плечо, ей склоняется к моему уху. — Все хорошо будет, слышишь?

Я киваю и в этот момент правая нога, как назло, соскальзывает с тропы. Потеряв равновесие, падаю навзничь. Эй бросается меня поднимать. Генерал командует всем остановиться. Ждут, пока я приму вертикальное положение. Никто не говорит ни слова, но я чувствую себя неуклюжей дурой.

Когда через пару метров пути падает генерал, я в первое мгновение злорадно думаю, что не одна такая, и даже Одинцов может оступиться, а потом слышу его громкое:

— Ложись!

Протяжный свист. Совсем близко. Сильный тычок сзади сбивает меня с ног. Рухнув на снег, накрываю голову руками, зажмуриваю глаза. Эй наваливается сверху.

— Не шевелись, — орет он, а затем раздается оглушительный грохот. Над нами, вокруг нас. Повсюду.

Что-то падает, взрывается, горит. Ничего не вижу. Едкий дым забивает легкие. Тяжелое тело Эйнара придавливает к земле. Задыхаюсь, кричу, плачу.

Кажется, этот огненный ад длится вечно, но на самом деле не дольше минуты. Потом воцаряется гробовая тишина. Страшная, зловещая, беспощадная.

Толкаю Эйнара локтями, зову, умоляю. Он не отвечает. Не шевелится, и, кажется, не дышит.

— Нет, нет. Эй, пожалуйста, — рыдая в голос, кое-как выползаю из-под него, дрожащими руками тяну за одежду, пытаясь перевернуть за спину. Замираю, напоровшись ладонью на торчащий между его лопаток осколок, а потом еще на один, и еще. Прижимаю окровавленные пальцы к губам и отчаянно вою. На других не смотрю. Не до них. Но судя по отсутствию какого-либо движения, не задело осколками снарядов только меня.

— Эйнар… Эй, — мотаю головой, все еще надеясь, что он поднимает голову и с фирменной усмешкой напомнит, что рекордсмен по выживаемости. — Лжец… Какой же ты лжец, Эй. Ты же поклялся, что мы уйдем…Я тебе почти поверила, — надрывно всхлипываю, сжимая его неподвижную холодную ладонь.

Сижу так минуту, заклиная всех богов дать ему шанс. Самый последний. Если кто его и заслужил, так это он. Слезы стынут на щеках, превратившись в крошечные льдинки, падают вниз. Снежные Девы тоже умеют плакать. Как жаль, что это испытание мы не прошли….

Поняв, что чуда не случится, судорожно глотаю ледяной воздух, и, отпустив его пальцы, отползаю назад. Смаргиваю слезы, снимаю с плеча ружье. Крепко сжимаю обеими руками, держа наготове. Тяжелое, а у меня совсем не осталось сил.

Бегло оглядываюсь по сторонам. Дым еще не рассеялся, видимость нулевая, но надо убираться. Вопрос — куда?

Пытаюсь подняться на ноги, от шока мышцы словно одеревенели. Тело дрожит в нервном ознобе. В голове расползается туманная муть. Стою, шатаясь, как пьяная. Делаю шаг на трясущихся ногах, оступаюсь, и снова лечу вниз, но так и не разбиваюсь о снежную корку. Из процесса полета меня вылавливают сильные мужские руки и подхватив подмышки, ставят на ноги.

— У смелой и опытной при первой бомбежке коленки подкосились? — раздается за спиной грубоватый голос генерала.

Мой взгляд мечется к тому месту, где он рухнул, когда все началось. Там пусто, только вмятина и несколько пятен крови на сером снегу. Его тоже зацепило.

— Эй… — хриплю, еле ворочая языком.

— Сопли подбери, — жестко бросает Одинцов.

— Посмотри, что с ним, — умоляю я.

Обходит меня и, присев на корточки перед Эйнаром, нащупывает вену на его шее. Я замираю, не сводя с генерала напряженного взгляда. Не дышу целую минуту.

— Пульс есть, но слабый, — коротко озвучивает он. Резко выпрямляется, достает рацию и вызывает бригаду медиков. — Его заберут. Пошли, — взяв меня за локоть, бесцеремонно толкает вперед.

Сухарь. Солдафон, но я не злюсь. От нахлынувшего облегчения я готова его даже расцеловать, но Одинцов вряд ли оценит мой порыв. Поэтому просто послушно исполняю то, что мне говорят. Уцелевшие солдаты из группы прикрытия выдвигаются синхронно с нами.

— Нам туда? — заметив сквозь снежную пургу очертания невысокой постройки, спрашиваю я.

— Да, — ответ из стандартного набора, но я не сдаюсь.

— Надолго затишье?

— Перегруппируются и продолжат.

— А тебе разве не надо командовать своими солдатами?

— У них есть приказ и полевые командиры. Если понадобиться, вмешаюсь. Сейчас моя основная задача — доставить тебя в укрытие.

— А ты чьи приказы исполняешь?

— Не твоего ума дело, — обрубает он.

Ага, так я и заткнулась! Если «голова дорога», он меня пальцем не тронет и будет терпеть мои вопросы, пока мне не надоест получать односложные ответы.

— Что Кронос тебе пообещал? Ты и так тут главный. Надоело? На большую землю захотел?

Молчит, но и в отказ не идет. Отсутствие отрицания — это тоже ответ.

— Чем бы он тебя не купил, на честную игру не надейся. Кроноса не интересуют чужие выгоды. Только свои, — предупреждаю я, понимая насколько смешной выгляжу в глазах генерала. Несмотря на мое происхождение, я для него всего лишь девчонка, еще и блондинка, а у них по предвзятому мужскому мнению все мозги через корни волос вытекли.

— Будем считать, что наши выгоды с ним совпадают в некоторых аспектах.

Значит, да. Эйнар не соврал. На Кроноса работает наш суровый генерал. Ну хоть что-то выпытала. Неплохо, но мало. Пробиваем дальше.

— Мой муж с ним прилетит?

— Твой муж его освободит, а потом доставит сюда.

Сердце пропускает удар, и я непроизвольно замедляю шаг. Генерал, рыкнув: «шевелись», несильно толкает меня в спину. Снова начинаю торопливо семенить вперед.

— Когда? — севшим голосом спрашиваю я.

— Скоро.

Черт, как же с ним сложно. Да. Нет. Не положено. Стоять. Лежать. Теперь вот — скоро. Страшно представить, какой он в быту, когда снимает свой генеральский китель.

— А точнее можно? — пытливо уточняю я.

— Когда здесь дочистим. Пока все не затихнет, они на Фантоме отсидятся, — своим ответом он снова ставит меня в тупик.

— Что еще за Фантом?

— Ты с луны что ли свалилась? — раздраженно бросает Одинцов.

— Слушай, мне из тебя клещами информацию тянуть? Я же все равно узнаю.

— Отставить препирательства, — ледяным тоном чеканит генерал.

Ууу как он меня бесит. Не повезет кому-то с мужем. Хотя таким, как он, противопоказано заводить семьи.

— Фантом — это третий проект Корпорации? — осеняет внезапная догадка. — Тот, который не достроен?

Молчание генерала я расцениваю, как согласие. Мысленно хвалю себя за прозорливость и отличную память. Совет Дэрила — тщательно запоминать детали, я усвоила еще с первой лекции.

— Там не опасно? — в груди снова сворачивается тревожный клубок. Причин для опасений огромное множество. Достаточно проанализировать текущую ситуацию на Полигоне, чтобы выстроить не самые оптимистические предположения относительно происходящего на загадочном Фантоме.

— Уже нет. — Слышу обтекаемый ответ. Опять никакой конкретики. Генерал словно нарочно накручивает меня еще сильнее.

— Уже? Что это значит?

— Мы пришли, Диана Дерби, — с откровенным облегчением сообщает Одинцов.

Я так увлеклась расспросами, что даже не заметила, как дошла до пункта назначения. Оглядев шестиугольное строение из серого бетона с плоской занесенной сугробами крышей и зарешеченными окнами, я неуверенно оглядываюсь на Одинцова.

— Нам точно сюда? Выглядит как-то жутковато.

— Это самое безопасное место на Полигоне. Стены выдержат удар любой силы.

— Где-то я уже это слышала… — скептически выдыхаю я.

— Подожди. Что-то не так, — неожиданно произносит генерал, и схватив меня за руку, стаскивает со ступеней, ведущих к металлической двери.

В мгновение ока мы меняемся местами. Он впереди, я за его спиной. Впиваюсь настороженным взглядом в его плечи, которые, кажется, стали еще шире. Его напряженное состояние автоматически передается мне.

— Проблемы? — внезапно севшим голосом уточняю я.

— Возможно, — получаю очередной уклончивый ответ.

Несколько секунд генерал бездействует. Закусив губу, я пялюсь из-за его плеча на неплотно закрытую массивную дверь с кодовым замком, затем поднимаю взгляд к разбитой камере наблюдения, установленной под крышей. Похоже на взлом с проникновением. Вот тебе и самое безопасное место на Полигоне. Не успеваю съязвить на эту тему вслух, как генерал поднимает руку вверх, посылая группе сопровождения сигнал к действию.

Пятеро военных появляются откуда-то из темноты, шустро поднимаются по ступеням вверх. Один из парней вышибает дверь ногой, метким броском кидая внутрь гранату. Ждут, пока она сработает и заваливаются всей гурьбой, начиная палить из автоматов.

Онемев и продрогнув до нитки, я нервно топчусь за спиной Одинцова. Стуча зубами, слушаю звуки стрельбы, мат, крики, глухие удары падающих тел. Страха почему-то нет. Наверное, я в глубоком шоке. В последние месяцы — это мое привычное состояние. После такого опыта, я не уверена, что смогу когда-нибудь жить вне Улья. В суете обычного города, среди нормальных людей, где не нужно прятаться, сражаться, убивать, убегать и оглядываться в поисках подстерегающих меня опасностей.

Если кто-то скажет, что обычный мир тоже полон угроз, я рассмеюсь ему в лицо. Тот, кто не был в Улье никогда не поймет, что такое настоящая угроза и борьба за выживание. Каждый гребаный миг, без передышки, без иллюзий и планов на будущее. Сплошная черная полоса и никаких шансов хотя бы на серую.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем в задымленном проеме появляется покрытый копотью, взбудораженный адреналином солдат. Его форма и шлем в брызгах крови и мозговой жидкости, прикрывает рукой рану на плече, одновременно сжимая в ней автомат.

— Генерал, все чисто, но там проблемка нарисовалась, — обращается к Одинцову. — Согласуете, уберем.

Видимо у этих боевых парней принято разговаривать так, чтобы посторонний человек ни хрена не понял. Может, это и правильно, по уставу, но я вообще-то не просто мимо проходила. От «нарисовавшейся проблемки» и моя жизнь может завесить.

— Сам, — Коротко кивнув, генерал поднимается по лестнице и заходит внутрь.

Не получив приказа стоять на месте, семеню за ним. Меня никто не тормозит, тем не менее я слышу за спиной тяжелые шаги, и от этого как-то спокойнее на душе.

Я оказываюсь в просторном помещении, предназначение которого сложно определить, так как все вокруг разнесено в щепки и завалено трупами. Воздух пропитан смрадом крови и пороха. Глаза разъедает дым. Под ногами осколки от снарядов, гильзы от пуль и куски осыпавшейся штукатурки. Стены и потолок черные от копоти, тлеют догорающие обломки мебели. Обстановка жуткая, одним словом.

Стараюсь сильно не глазеть по сторонам, чтобы не упустит из виду быстро удаляющуюся спину Одинцова. Генерал чеканным шагом следует за солдатом, показывающем ему дорогу к месту, где требуется личное вмешательство высшего командования.

У закрытой стальной двери он резко останавливается. Буквально на секунду, затем уверенно толкает дверь, и та с грохотом влетает в стену тускло освещенной бетонной коробки без единого окна.

Меня невольно передергивает от открывшейся взору картины. В центре карцера (единственное определение, которое приходит в голову) высокий крепкий солдат удерживает перед собой полуголую, дрожащую от страха девчонку, приставив дуло пистолета к ее виску. Прикрывается девушкой, как щитом, при этом держа в свободной руке автомат, направленный на генерала.

— Сложи оружие и сдавайся, Курт. — с хладнокровным спокойствием произносит генерал. — Не стоило идти против меня. Твой взвод полностью уничтожен. Смерть этих парней полностью на твоей совести.

Ну, ничего себе как много слов. Видимо, девчонка генералу дорога, раз он устроил настоящие переговоры.

— Пошел ты, Одинцов. Клянусь я вышибу ей мозги, если не отзовёшь своих бойцов, — нервно дёрнувшись, огрызается Курт.

— У тебя был шанс перейти на мою сторону, — в голосе генерала звучит металл, и в следующее мгновение у меня закладывает уши от автоматной очереди, прошившей насквозь и девчонку, и диверсанта. — Больше нет, — добавляет, опустив автомат.

Я застываю от немого ужаса, не в силах сделать даже вдох. Боже… это какой-то лютый ад. Он просто взял и застрелил обоих. Не колеблясь. Хладнокровно. Безжалостно. Даже не попытавшись спасти несчастную девушку. Кем она была? Почему этот Курт решил, что может ее использовать, чтобы повлиять на генерала?

— Ты же говорил, что на острове нет женщин, — обвиняюще сиплю я.

Одинцов разворачивается, проходится по мне острым, как лезвие, взглядом.

— Отведи нашу гостью в подвал, — распоряжается он, обращаясь к солдату, страхующему меня со спины. Взяв за локоть, парень пытается вытащить меня из крошечного карцера, но я упираюсь и кричу.

— Почему в подвал? Я не хочу.

— Уведи ее, — рявкает генерал, отворачиваясь от меня, словно один мой вид вызывает у него острую головную боль.

Исполнительный солдат применяет сдержанную силу и выталкивает меня наружу, но перед этим я успеваю увидеть, как опустившись на корточки перед телом застреленной им девушки, суровый генерал склоняет голову и дрожащими пальцами закрывает распахнутые в ужасе мертвые глаза.

В груди что-то обрывается, внутренние предохранители летят к чертям, к горлу подступают рыдания. Я видела много смертей, жестоких, чудовищных, кровавых, я сама убивала, но эта смерть отличается. Она другая…. Совсем другая.

Сердце болезненно ноет, обливаясь кровью. Не за несчастную девчонку, которую безусловно жаль, а за себя. За то, что я в любой момент могу оказаться на ее месте. И это не навеянные стрессом и шоком страхи, а жестокая реальность.

«Крошка Дао тоже в расход пошла. Вместе со всеми. Попользовал и на свалку. Никого не щадит. В этом он весь, детка.»

В этом он весь. Эй не открыл мне секрет. Я с первой минуты это знала…