Улей. Книга 3

17

Дэрил

— Плохая идея, Бут, — Гейб упорно использует привычное имя, и, я уверен, что он делает это намеренно. Дэрил Дерби для него незнакомец, и Гейб пока не знает, как к нему подступиться. Со временем он привыкнет, а пока я снисходительно закрываю глаза на его самовольство.

— Я спрашивал твое мнение? — выгнув бровь, я выразительно смотрю на массивный навесной замок на двери карцера. — Открывай.

— Если ты психанешь…

— Ты хоть раз видел, чтобы я психовал?

— Нет, но…

— Открывай, — стиснув зубы, повторяю приказ.

Гейб достает связку ключей, выданную генералом, неторопливо подбирает нужный. Тянет резину, мать его, а у меня не так много времени до возвращения Дианы. Мария и долгие разговоры — это нечто несопоставимое. Информацию из нее приходится буквально тянуть клещами, периодически исполняя танец с бубнами. Последнее совершенно против моих методов дознания, но, блядь, ради этой непробиваемой суки пришлось сделать исключение. Сомневаюсь, что с дочерью она будет более откровенной и красноречивой. И абсолютно точно не хочу, чтобы Диана знала, где я провел время в ее отсутствие, иначе танцы с бубнами на моих нервах мне стопроцентно гарантированы.

— Бут, командиры Одинцова провели перегруппировку войск, — продолжает нагнетать Гейб, засовывая наконец гребаный ключ в замочную скважину. — Договор договором, но они готовятся к атаке. Дай только повод, и в нас снова полетят снаряды.

— Я не дам ему повода, Гейб.

Мне понятны опасения батлера. На него слишком много свалилось. Ответственность за парней, серьезные потери и смутные перспективы. Его доводы не лишены здравого смысла, но сейчас он откровенно нагнетает. Одинцов не дурак, чтобы при текущей раскладке сил нарываться на очередное боестолкновение. Он осторожен и предусмотрителен. Ну и, вероятно, не доверяет мне.

Ключ со скрежетом поворачивается в замке, скрипят ржавые дверные петли, в нос ударяет резкий запах плесени и мочи. Рефлекторно задерживаю дыхание, приподнимая ворот свитера так, чтобы он закрывал рот и нос. Тюремной вонью меня не удивить, но, признаться, я слегка обескуражен. Был уверен, что Мария выбьет у генерала сносные условия для содержания Кроноса, но кто помешает ей сделать это завтра, когда меня здесь уже не будет?

— Останься снаружи, — коротко бросаю Гейбу, неприязненно глядя в открывшийся зазор двери. Кромешная тьма. Ни черта не видно.

— Давай я хотя бы проверю сначала? Может, у него там пулемет под одеялом? — преградив мне путь, батлер заходит в камеру первым.

Раздраженно стою на пороге, нетерпеливо наблюдая, как Гейб ввинчивает специально выкрученную лампочку, свисающую на проводе с низкого потолка. Загорается неяркий свет, открывая всю убогость карцера. Обожжённые стены, словно после бомбежки, с вырванными кусками бетона и облупленной штукатуркой. Разбегающиеся по углам крысы, черная плесень и свисающие повсюду гроздья паутины. Ни раковины, ни унитаза. Только ведро для справления нужды рядом с узкой койкой. Другой мебели в камере нет. Минус второй уровень в Улье просто рай земной по сравнению с этим местом.

На Кроноса смотрю в последнюю очередь, решив оставить самое интересное на закуску, но, черт я оказался совершенно не готов, к тому, что увижу, хотя два дня назад лично забирал его из Фантома. Правда, там и условия были совсем другими.

В засекреченной тюрьме отбывают пожизненный срок далеко не обычные люди, и этот момент учитывается, но исключительно для тех, кто сохранил платёжеспособность. Уильям Демори чувствовал себя там вполне комфортно. Ублюдка даже личным гардеробом обеспечили, остатки которого висят сейчас на нем грязными мятыми лохмотьями. За двое суток узкое, лишенное естественной мимики лицо успело осунуться и обрасти седой щетиной, пепельные волосы приобрели серый оттенок и покрылись сальным налетом.

Игнорируя вторжение на свою новую территорию обитания, Кронос с еще не вытравленным превосходством лениво наблюдает со своей койки за Гейбом, совершающим стандартный осмотр камеры. Всем своим видом Уильям Демори показательно демонстрирует полное равнодушие к происходящему, и, как ни странно, не выглядит жалким.

Его поза максимально расслаблена, словно он сидит не на заляпанном вонючем матрасе, а вальяжно восседает в кожаном кресле во главе овального стола. Небрежно откинувшись на стену, Кронос держит сложенные в замок руки на животе, колени слегка раздвинуты. Несмотря на жалкий потрепанный вид, некогда элегантный смокинг застегнут на все пуговицы, рубашка не торчит, воротничок стоит ровно. На дизайнерских черных ботинках ни малейшего пятнышка и частицы пыли. И, надо признать, что подавляющая энергетика хозяина жизни никуда не делась. Он проиграл, но его дьявольская маска все еще при нем, и без устрашающих аксессуаров восковое лицо Уильяма Демори выглядит не менее жутко.

Генерал не соврал про цепи. Из торчащих из бетонных стен колец, они тянутся к металлическим браслетам на запястьях и шее Кроноса. Пожалуй, теперь это единственные доступные ему украшения.

Я должен испытывать триумф и удовлетворение, но ничего подобного нет. Глумиться над униженным врагом — не мой удел. Он заслужил другую смерть, и пусть моя месть была бы жёстче и больнее, но я бы вершил ее с уважением к достойному противнику.

— Подними руки, — с неприязнью бросает Гейб, приблизившись к Кроносу. Тот сверлит его немигающим пустым взглядом и даже бровью не ведет, не говоря уже о том, чтобы подчинить и дать себя обыскать.

— Достаточно. Он безоружен. Выйди, — проходя внутрь, распоряжаюсь я и коротким кивком оправляю батлера за дверь. — Жди снаружи.

Гейб на этот раз не перечит и удаляется из камеры с явным облегчением. Удивительно, только за последние дни он столько раз бесстрашно смотрел в лицо смерти, а прямой взгляд свергнутого короля Улья не смог выдержать даже минуту.

— Не сдаешь позиции, — ухмыляюсь я, дождавшись, когда Гейб закроет толстую железную дверь. — Мой батлер убежал отсюда вприпрыжку.

— Мой батлер от меня не бегал, — уголки тонких губ Кроноса дергаются в ответной усмешке.

Узник расфокусировано смотрит в пространство, медленно потирая друг о друга длинные узловатые пальцы. Непривычно и странно видеть его тонкие кисти с голубыми прожилками вен без черных перчаток, которые в отличие от маски он никогда не снимал. И со своей тростью Кронос практически не расставался. Я никогда не задавался вопросом, зачем ему был нужен весь этот вычурный маскарад, а сейчас мне почему-то интересно. Наше противостояние длится не одно десятилетие, но он до сих пор остается для меня кладезем неразгаданных секретов.

— Ты просто забыл, Уилл, — привалившись к стене, я дергаю молнию на камуфляжной куртке.

В камере довольно душно. Наверное, поэтому в прогретом воздухе стоит такая невыносимая вонь.

— В детстве я запирался в комнате, как только ты переступал порог дома, — продолжаю непринужденным тоном. — И не выходил, пока твой кортеж не выезжал за ворота.

Неподвижный взгляд Кроноса замирает на моем лице и в бесцветных глазах загорается бледная искра любопытства.

— Я списывал твое поведение на подростковый протест. Ты очень сильно любил свою мать и боялся, что я заберу ее у тебя, — он наносит расчётливый удар, намереваясь попасть в слабое место на моей броне. — Но, когда это случилось, ты не спрятался, а стал сильнее. Когда воплощаются наши самые страшные кошмары, мы становимся несокрушимыми, Дэрил.

— Сейчас ты чувствуешь себя несокрушимым? — не сдержавшись, я «стреляю» в ответ.

— Мой самый страшный кошмар еще не воплотился, — под противный звон цепей он разводит руками. — А это всё — не повод для уныния. Я не боюсь тюрьмы, и меня давно не пугает смерть. Лучше расскажи, каково было смотреть, как гроб с телом твоей матери опускают в могилу?

— В этот момент я думал о том, как убью тебя, — бесстрастно отражаю очередную атаку.

Тупая боль расползается под ребрами и окольцовывает грудную клетку, но перед лицом убийцы матери я способен ее выдержать.

— Так сделай это, — опустив кисти на колени, Кронос поддается вперед. Прозрачные глаза лихорадочно вспыхивают. Он всерьез требует, чтобы я его убил? Или меня снова проверяют?

Мой задумчивый взгляд цепляется за стальной обруч на морщинистой шее. Длина цепи не больше метра. Он даже до двери дойти не может. Печальная незавидная участь…

— Дэрил! — рявкает Кронос, вынуждая восстановить с ним зрительный контакт. — Возьми автомат у своего батлера и выпусти в меня весь заряд, — между его нахмуренных бровей появляется глубокий залом. Три месяца без употребления Apis mellifera сказались на тонусе его кожи. Еще полгода, и Кронос превратится в старика, коим и является в свои шестьдесят девять лет. Неудивительно, что Кронос хочет умереть, если конечно все так, как кажется на первый взгляд.

— Я вынужден тебе отказать, Уилл, — с искренним сожалением качаю головой, но соблазн подчиниться и сделать то, что он просит, все еще критически силён.

— Слабак, — его взгляд теряет эмоциональную окраску, становясь тусклым и безжизненным. На этот плевок я не реагирую. У моей так называемой слабости есть веские причины.

— Мои люди вернутся за тобой, а пока воспользуйся полученной отсрочкой и вдоволь, без уныния, насладись последними днями жизни, — иронизирую я, окинув говорящим взглядом убогий карцер.

— Идиот! — презрительно бросает Кронос. — Ты, правда, рассчитываешь на то, что вам дадут улететь?

Прищурившись, я пристально смотрю во вновь ожившие глаза, которые теперь горят не скрываемым триумфом. Внутренний голос кричит во все горло, что я не должен вестись на его провокации, но всегда остается гребаный процент вероятности, что ублюдок не врет.

— У меня договор с Одинцовым.

— Подотри им свой зад, — оскалив белые зубы, глумливо ухмыляется Кронос. — Генерал сделает все, что прикажет Мария. У нее под колпаком его семья. Пока Одинцов гонялся за призраками своих братьев и настойчиво привлекал внимание безопасников Улья, этот кретин умудрился обрюхатить свою бабу близнецами, но не удосужился обеспечить надежным прикрытым, чтобы я их не нашел.

— Если нашел ты, то почему семья генерала под прицелом Марии?

— А ты не понимаешь? — Ульям насмешливо выгибает белёсую бровь. — Она забрала у меня всё. Не смотри на меня так. Я доверял ей, как самому себе. Ты для нее угроза, Дэрил, и Мария не будет ждать, когда твои головорезы явятся сюда снова. Она нанесёт превентивный удар.

— У меня достаточно бойцов и оружия, чтобы отбиться в случае атаки, — быстро анализируя услышанное, я прихожу к неутешительному выводу. Опасения Гейба вовсе не перегиб с его стороны. Вероятность того, генерал с подачи Марии готовится атаковать значительно возрастает.

— А в воздухе ты как собираешься отбиваться от ракет? Противотанковым пулеметом? — Кронос сужает стальные глаза. — Об этом ты не подумал?

Я молча сверлю его взглядом, мысленно просчитывая имеющиеся варианты, и их, мягко говоря, немного. Мы летели сюда не воевать, но пришлось влезть в междоусобный военный конфликт, потому что план генерала оказался не таким слаженным, как он гарантировал. Столкновения интересов с Одинцовым тоже не прогнозировалось, но мы едва не устроили новую бойню из-за того, что Мария умолчала об одном важном условии. И да, она безусловно понимает, что теперь занимает вторую строчку в списке на ликвидацию.

— Приблизившись к вершине своих целей, мы все теряем бдительность и осторожность. Я не стал исключением. Меня столько раз пытались уничтожить все, кому не лень, включая тебя, а уделала женщина, — сипло смеется Кронос. — Кому расскажешь — не поверят, но Мария заставит. Любого заставит, кто усомнится.

— Ты создал монстра, Уилл. Кроме себя, винить некого, — рассуждаю вслух.

— Ты ошибаешься, Дэрил. Монстра из меня сделала она.

На потемневшем лице Кроноса от самоиронии не остается и следа. Он смотрит на меня предельно серьезно и сосредоточенно. Я морально готовлюсь к удару, наращивая броню.

— А сейчас ответь на вопрос, который ты задавал каждому, прежде чем подвергнуть пыткам или отправить на тот свет. Ты хочешь жить, Дэрил? — острый прицельный взгляд пробирается в мою черепную коробку.

Признаться, я ожидал чего-то подобного, но ответить на самый простой и легкий в этом страшном и непредсказуемом мире вопрос оказывается не так уж легко, но мне удается сформулировать единственно верный вариант:

— Зависит от того, что ты попросишь взамен.

— Цену выберешь ты, Дэрил, — Кронос растягивает губы в довольной улыбке. — Если потянешь, улетишь отсюда живым. Если нет, отправишься в ад раньше меня.

— Я могу атаковать Марию и генерала первым и выбирать не придется, — невозмутимо передёргиваю плечами.

— Напомнить тебе, что хранится в подземных хранилищах Полигона? — вкрадчиво любопытствует Уильям, заставив меня рефлекторно напрячься. — Одно нажатие кнопки и от острова не останется ничего кроме груды обломков. Доступ у Марии есть, и, поверь, она, не раздумывая убьет всех, включая себя, но не позволит ее переиграть.

— Ты дал ей доступ к системе запуска самоликвидации, — ошарашенно выдохнув, мрачно констатирую я. Это полный пиздец.

— Без моей помощи тебе не уйти, — от самодовольной уверенности в его голосе меня начинает мутить сильнее, чем от тошнотворной вони.

— Что ты предлагаешь? — задумчиво спрашиваю я, пересилив острое желание послать его на хер. Пусть озвучит программу действий, а там мы посмотрим.

— Не дергаться, не лезть на рожон и спокойно готовиться к вылету. Согласно протоколу безопасности, вас с Дианой разместят в разные вертолеты. Твоя единственная задача — перед самым взлетом, не привлекая лишнего внимания, поменяться с ней местами.

Сквозь зашкаливающий цинизм, пропитавший каждое произнесенное слово я не сразу улавливаю смысл, но, когда это происходит, меня охватывает неконтролируемой жаждой убийства. Молниеносного и жестокого убийства. Глаза застилает алой пеленой слепой ярости, мышцы каменеют от острой потребности действовать. Я бросаюсь вперед, сцепляю пальцы поверх железного обруча и до характерного хруста сдавливаю шейные позвонки свихнувшегося ублюдка. Он хрипит, выпучивая глаза, но не сопротивляется. Наоборот. Ждет, когда закончу начатое. Заметив в угасающих глазах выражение облегчения, я остываю так же стремительно, как вспыхнул.

— Не дождешься, — рявкаю сквозь зубы, и разжав пальцы, отступаю назад.

Меня все еще потряхивает, но утраченный контроль почти восстановлен. С омерзением отряхиваю руки, дико жалея, что не могу их сейчас помыть с мылом.

Прокашлявшись и продышавшись, Кронос невозмутимо поправляет смятый воротник и одергивает полы пиджака.

— Я кучу времени потратил, чтобы воспитать себе достойную замену, — хрипит он и, расправив плечи, проводит ладонью по сальным волосам. — Диана еще находилась в утробе своей матери, а я уже принял решение, кто станет ее мужем. Ты можешь отрицать, но общего у нас больше, чем у кровных родственников. Не запори Мария мой план, мне бы и в голову не пришло тебя убирать. Вы оба должны были войти в Совет наравне с нами. Одна семья во главе Корпорации — вот к чему я стремился.

— Она твоя дочь, урод! — взбешенно бросаю я.

— В пункт назначения приземлится только один вертолет, — проигнорировав мою реплику, с леденящим спокойствием произносит Кронос. — Остальные собьют. Выживет только один из вас, или погибнут все. Есть всего два варианта. Третьего нет. Выбирай мозгами, Дэрил. К чертям эмоции. Я знаю, ты умеешь их отключать. Сделай это сейчас. Не повторяй моих ошибок, — задохнувшись, он ненадолго прерывается, но не отпускает мой взгляд. Присматривается, ждет реакцию, но ни хрена не получит. — Диане не потянуть Корпорацию, — продолжает продавливать свою гнилую позицию. — Мы оба это понимаем. Без тебя она ноль. Ее разорвут, уничтожат. Она все равно не выживет, Дэрил. Если действительно что-то чувствуешь, прояви разумное милосердие. Дай ей уйти красиво.

— Почему ты не дал? Почему не позволил Марии уйти красиво?

— У меня был третий вариант, а у тебя его нет, — бесстрастно отзывается Кронос. — Кстати, идея с системой выбора в основе сценариев к стримам, принадлежала ей. И я на девяносто девять процентов уверен, что Мария сделает Диане похожее предложение. Она не упустит возможность устроить последнюю проверку, потому что никому не прощает слабости. Даже собственной дочери. Ты понимаешь, что это значит?

Застыв соляным столбом, я отрицательно качаю головой. Думать не получается. Ублюдок добился своего. Нокаутировал меня, даже пальцем не пошевелив.

— У тебя будет возможность понять, чью жизнь она выбрала.

— А если не выбирать, Уилл? — я растягиваю губы в непринужденной широкой улыбке, поразительно мощно действующей на оппонента. В бесцветных глазах Кроноса проскакивает растерянность, рот кривится в едкой усмешке. — Что мешает нам с Дианой сесть в один вертолёт? — добавляю прежде, чем он успеет возразить. — В тот, что благополучно улетит с Полигона. Протокол безопасности? К черту его. Мой прямой приказ имеет больше веса, чем устаревшие регламенты.

— Тогда вас обоих поджарят!

— Не верю, что Мария прикажет убить свою дочь, — холодно парирую я. — Даже звери заботятся о своем потомстве. К тебе, правда, это не относится. Ты хуже зверя, Уилл.

Кронос всем корпусом наклоняется вперед, хватаясь руками за край койки. Затем резко и довольно резво встает на ноги. Честно говоря, не ожидал от него такой молодецкой прыти. Натянувшиеся цепи издают далеко не мелодичное лязганье. Пара шагов в мою сторону, и ошейник Кроноса врезается в горло, перекрывая доступ к кислороду. Он хрипит, как бешеный пес, дергается всем телом, и отступает назад, рефлекторно накрывая ладонью стальную пластину на шее. Немигающий свинцовый взгляд прикован ко мне.

— Ты понятия не имеешь, на что способна эта женщина! — задушено рычит Уильям. — Можешь рискнуть, но шансы нулевые, Дэрил. Прислушайся к моему предложению. Мне уже нечего терять, а тебе — есть. В твоем возрасте я только начинал свою игру, и ты способен ее выиграть… вместо меня, если примешь правильное решение.

— Подставить под снаряды своих людей и жену? Это ты называешь правильным решением? — ледяным тоном уточняю я.

— Ты либо победитель, либо мертвец, — Кронос разводит руками, гипнотизируя меня давящим взглядом. — Всегда приходится чем-то жертвовать, иначе никак. Не бывает побед без потерь.

— Почему твое ожерелье без шипов? — игнорируя зрительную и словесную атаку врага, любопытствую я. — Мне кажется или Мария слишком милосердна к тому, кого приговорила к долгой и мучительной смерти.

— Поверь, это не милосердие, — зловещая усмешка Кроноса больше напоминает волчий оскал. — Милосердным был я, убивая своего отца, доводя до безумия мать, одного за другим уничтожая своих братьев и сестер. Я то же самое мог сделать с семьей Мари. Они все были виновны, но она мне запретила. Мария хотела вдоволь наиграться их руками. Это она предложила мне жениться на Медее. «Ты превратишь ее в ничтожество», так Мари объяснила свое желание. И я превратил, а ты мне в этом помог.

— В таком случае Мария должна быть нам благодарна, — саркастично замечаю я. — Мы всю работу сделали за нее, а где награда?

— Награда — смерть, — гротескно произносит Кронос. — Для меня — грязная и мучительная, для тебя — сам знаешь какая. Насчет Дианы не обольщайся. Она такой же инструмент для достижения цели, как и все остальные. Мария позволит дочери жить, только если Диана оправдает ее ожидания. А она их оправдает, — бескомпромиссно подытоживает он.

— Я в этом не уверен, — отрицательно качаю головой.

В ответ на мои слова Кронос брезгливо кривится.

— Я был свидетелем и сценаристом вашей истории. В какой-то момент мне действительно показалось, что ни черта не выйдет. Ты был непробиваемым сукиным сыном, упертым и зацикленным на своих планах мести, но пчелка Кая все-таки тебя дожала, и вы оба увязли в медовой ловушке. Только это ничего не значит, Дэрил. Жизнь она любит сильнее, чем тебя. Ты сам ее этому научил.

— Не убил? — закрыв замок, Гейб разворачивается и пристально осматривает меня с головы до ног. Особенное внимание уделяет рукам. Что, интересно, он предполагает там увидеть? Следы крови? Окровавленный скальп? Намотанные на ладонь кишки? Я же не варвар, хотя эту роль мне тоже приходилось исполнять.

— Придушил слегка, — равнодушно бросаю я.

— Серьезно? Мы же договаривались! — Гейб меняется в лице, наверняка вообразив самое худшее, но он и предположить не может, в какой заднице мы оказались на самом деле.

— Живой он. Что ему сделается, — мрачно ухмыляюсь я, глядя себе под ноги. Внутри вибрирует пустота, перебирая знакомые ноты, холод окольцовывает грудную клетку.

— Главное, чтобы до нашего вылета не подох, — пожав плечами, Гейб кидает тяжелую связку ключей в карман. — Куда сейчас? В коттедж?

— Да.

Дернув молнию на куртке и подняв воротник, я ныряю в насквозь продуваемый ветрами коридор, настолько узкий, что рукавами шаркаю обледеневшие стены. Гейб шире меня в плечах, и ему передвигаться еще сложнее. Матерясь и проклиная строителей, он немного отстает, застревая на поворотах.

Снаружи нас поджидают замерзшие и уставшие бойцы. В виду последних событий называть их трутнями у меня не повернется язык. Парни славно потрудились, действовали четко и слаженно, доказав свою преданность кровью и потом. Ни одной попытки дезертирства, ни одного отказа исполнять приказ и абсолютное бесстрашие.

И что самое поразительное — бойцы не требуют наград и особых привилегий. Не ставят условий. Не просят свободы. Улей создал из этих парней универсальных солдат с развитым навыком выживания в смертельно-опасных ситуациях, но при этом слепо подчиняющихся вышестоящему командованию. Выживание стало смыслом их существования, и они уже не помнят другой жизни.

А я?

Я помню?

Детство, юность, бурное студенчество, закрытые клубы, пафосные вечеринки, бесконечный марафон одноразового секса, развлечения по высшему разряду и никаких ограничений. После завершения образования в Йеле меня засунули в огромный офис в Нью-Йорке, принадлежащий одной из компаний Улья. Из выпускников сразу в топ-менеджеры. Я менял офисы, города и страны как минимум раз в полгода. Таким образом, меня обучали азам функционирования Корпорации, натаскивали перед вхождением в Верховный Совет. И я хотел туда попасть, потому что видел в этом единственную возможность подвинуть и уничтожить Уильяма, обрести влияние и голос, найти способ освободить мать.

У меня были конкретные цели и планы, жизнь не протекала впустую, она неслась вперед на бешеной скорости, а затем разбилась… На до и после предложения Уильяма приять участие в запуске засекреченного проекта взамен на еженедельные визиты к матери, которую он вывез на остров.

Все, что было до — со временем стерлось, как нечто незначительное, отвлекающее. С каждым следующим годом укреплялось стойкое ощущение того, что я начал жить в тот день, когда прилетел на остров. Нет, не жить. Выживать. Выживать в прямом смысле слова.

Тем не менее я сделал осознанный выбор, подписывая контракт с Дьяволом. Добраться до врага на закрытой территории казалось осуществимой задачей, но я понятия не имел, во что мне придется играть. Если бы я мог выбирать сейчас… но я не могу.

— Шторм пошел на убыль, — произносит Гейб, когда мы оказываемся на улице.

Дождавшаяся нас группа прикрытия без лишних подсказок занимает свои позиции и ждет дальнейших указаний. Все смотрят на меня, а я на небо. Черное, бесконечное. Глубокая зимняя ночь. Никаких звезд. Только промозглый холод, снег и ветер.

— Начинайте готовить вертолеты к вылету, — распоряжаюсь я, полной грудью вдыхая морозный воздух. После тюремной вони он кажется особенно чистым и свежим.

— Тут такое дело, Бут…, — быстро взглянув мне в лицо, нервно мямлит Гейб.

Я даже не пытаюсь строить теории насчет того, с какой стороны опять «прилетело». Сейчас любые возникшие проблемы кажутся мне заочно никчемными и не стоящими внимания.

— Говори, — равнодушно бросаю я.

— Мне только что сообщили…, — Гейб поднимает на меня уставший взгляд, зеркально отражающий мое состояние. — Смерть Эйнара Гунна зафиксирована десять минут назад. Остановка сердца. Не откачали… — батлер внезапно осекается, заметив расползающуюся улыбку на моем лице.

— Везучий сучонок, — выдыхаю я, чувствуя, как мороз щиплет лицо и немеют губы. Гейб потрясенно молчит, споткнувшись о мою нестандартную реакцию. Представляю, как по-идиотски странно выгляжу со стороны.

— Ты в порядке? — положив руку мне на плечо, обеспокоенно и даже слегка сочувственно спрашивает батлер.

— Да, — поднимаю вверх большой палец, наблюдая, как еще сильнее вытягивается физиономия Гейба и решаю его добить: — Вопрос не в тему, но ты помнишь свой первый стрим?

— Смутно, — нервно сглотнув, отзывается он и растерянно оглядывается по сторонам. Обступившие нас бойцы тоже как-то напряженно переминаются с ноги на ногу. Волнуются, что главный ведет себя немного неадекватно.

— А я свой отчетливо. В деталях, — невесело ухмыляюсь я, и в голове мгновенно всплывает фрагментарная цепь событий того дня.

Первый кадр особенно яркий. Спускаясь в лифте на игровой уровень, я отрешенно смотрю на горизонт. Всего несколько секунд. Небо пылает пурпурно-красными тонами, по волнам пенится и разливается кровь. Мне не нравится сравнение, но другого на ум не приходит. Интуиция кричит: нужно бежать, разум подсказывает, что некуда, а инстинкты вопят: сражайся и победи. Я не знал, что меня ждет впереди, но почему-то был точно уверен, что не умру. Сегодня такой уверенности нет…

— Был полный отстой? — натянуто спрашивает Гейб, не дождавшись продолжения начатой фразы.

— Хуже. Я продержался не больше десяти минут, после чего с дырой в брюхе меня уволокли с площадки.

— Это как? — недоверчиво щурится Гейб.

— Обычно, — небрежно пожимаю плечами. — Тогда я был не батлером, а трутнем шестого уровня. Ты не в курсе, но свой путь мы с Эйнаром начинали с одной ступени. У меня он занял два года. Эй справился за один. Уникальное везение, феноменальная живучесть, но на деле все намного проще. Нам обоим подыгрывали. Я должен был догадаться…

— Ты был трутнем? — потрясенно переспрашивает Гейб. Все-таки он немного туповат, раз услышал только это. Выдохнув струю белого пара, перехожу к языку четких приказов:

— Я хочу увидеть тело Эя, записи с камер видеонаблюдения и поговорить с бригадой медиков, которая его откачивала.