Улей. Книга 3

25

Еще год спустя о. Ольхон

Постепенно погружаясь в воду солнечный диск разбрасывает по озерной глади оранжевые блики. Небо наливается пурпурно-алым, над водой стелются прозрачные колосья тумана. Слышны крики чаек, шум неспешно набегающих на берег волн и затихающие удары ритуальных бубнов.

Вокруг живописные степные просторы, золотыми коврами пролегающие между укутанных облаками горных хребтов. Надо мной лениво покачиваются раскидистые кроны реликтовых сосен с навязанными на веточки пестрыми лентами, оставшимися после вечернего шаманского обряда.

Осенняя природа безмолвствует, медленно погружается в сон. Фиолетовые длинные тени тянутся от самого горизонта, постепенно меняя окрас на насыщенно изумрудный, и через мгновение растворяются в остывающей зеркальной глади.

Распластавшись на плотном шерстяном покрывале, я смотрю в постепенно темнеющее небо с миллионами загорающихся звезд, в выбившихся из-под шапки волосах блуждает северный ветер, сердце трепещет от восхищения, а из приоткрытых губ вырываются облачка пара. Мне совсем не холодно. Теплая длинная парка защищает от промозглого дуновения осени и вечерней росы, а термос с горячим чаем согревает изнутри.

Я приехала сюда прошлой весной, и с тех пор время словно остановило свой неумолимый ход. Меня с первого дня покорили завораживающие пейзажи священного острова и опьянила непередаваемая атмосфера сопричастности к чему-то сакральному и непостижимому. Я отпустила весь груз, что притащила с собой, обрела цельность и умиротворение, которых мне так не хватало. Это произошло не сразу, не за несколько дней. Мистический, овеянный легендами загадочный Ольхон принимает не всех, но именно здесь спустя месяц полного уединения я, наконец, нашла свое убежище.

Обитель грозных духов и магических ритуалов открыла для меня свои объятия, и я готова навсегда остаться в этом суровом крае, где все еще главенствуют законы дикой природы и люди живут в гармонии с древними силами и энергиями.

Семь месяцев без связи с внешним миром… Они не дались мне легко. Поначалу, я еще периодически включала интернет и просматривала новостные ленты, пока внезапно не осознала, что не хочу быть пассивным наблюдателем, не хочу смотреть, как кровавый хаос раскачивает устоявшиеся мировые порядки. «Человек без имени» указал мне верное направление, но остальные советы пусть оставит себе.

Полгода назад я съехала из гостиничного кемпинга, сняла небольшой домик в колоритной нетуристической деревушке, избавилась от телефона и отдала свой ноутбук в местную школу. Теперь у меня осталась только камера, которой почти не пользуюсь. Здесь я научилась тому, что не все в этом мире можно запечатлеть на пленку. Собственные глаза — вот единственный честный свидетель окружающих меня первозданных красот.

— Тебе снова не спится? — улыбаюсь я, узнав приближающиеся легкие шаги.

— В твоих окнах не горел свет. Я волновалась, — отвечает Ассель, расстилая цветастый плед и ложится рядом со мной.

— Ты пропустила закат. Он был по-особенному прекрасен. Завтра будет солнечный день. Я хочу его встретить здесь, а не в своей постели.

— Ночи холодные, Диана. С ночёвками на открытом воздухе пора заканчивать. Здесь небезопасно в это время года.

Что может знать о настоящих опасностях дочь шамана, выросшая на священной земле предков?

Повернув голову, я задумчиво смотрю на девушку с раскосыми глазами и толстой косой с вплетёнными в нее разноцветными нитями. Ассель — первая, с кем я заговорила, оказавшись на острове. Детская непосредственность сочетается в ней с глубокой мудростью, открытым сердцем и врожденным художественном даром. Она пишет невероятные картины, которые за бесценок продает туристам и искренне радуется тому, что незнакомые ей люди заберут с собой кусочек ее чистой, как прозрачные воды озера, души.

— Даю слово, что завтра буду спать дома, — клятвенно обещаю я и переключаюсь на другую тему: — Как прошел ритуал?

— Ты бы не спрашивала, если бы хотя бы раз поприсутствовала, — Ассель печально улыбается. — Чего ты боишься? Духи не вредят тем, кто в них не верит. Дай шанс своей душе очиститься и раскрыться для новых знаний.

Ее наивная искренность порой умиляет меня до слез. Она видит в людях только лучшее, и пришла бы в ужас, позволь я ей заглянуть в багаж моих старых знаний. А иначе я не смогу объяснить Ассель, почему никогда по собственной воле не соглашусь участвовать ни в одном ритуале.

— Не каждую душу можно очистить, Ась, — отзываюсь с тяжелым сердцем. — Но ты заблуждаешься, я верю, что твой отец говорит с духами.

— Тогда почему ты каждый раз отклоняешь его приглашения?

— Я боюсь того, что они могут рассказать обо мне, — недолго думая, признаюсь я.

Ася переворачивается на бок и подпирает голову рукой. Смотрит на меня внимательно и долго. Я всегда немного теряюсь под силой ее проницательного взгляда.

— Сегодня онгоны[10] сказали отцу, что ты ждешь, когда взойдет солнце, — тихо произносит она, и мое сердце сжимается от внезапной боли. Я думала, что Байкал излечил меня и зарубцевал раны, но всего одной фразой Ассель доказала обратное. Мои шрамы все еще со мной, и они по-прежнему кровоточат.

— Онгоны сказали правду. Я действительно собираюсь встречать рассвет, — прочистив горло, придаю голосу легкомысленный тон. На искусственную улыбку не хватает сил, да и Ася не из тех, кого можно обмануть напускной бравадой.

— Никто здесь не желает тебе зла, Диана, — проникновенно и ласково говорит Ассель, мягко сжимая мои пальцы своими. — Духи не судят людей за поступки. Пока ты здесь, они будут оберегать тебя. Неважно, кем ты была раньше, важно, какой путь выберешь сейчас.

— А ваши духи … — нахмурившись, я пытаюсь подобрать правильные слова, хотя понимаю, что собираюсь спросить полную дичь. — Они общаются с мертвыми?

— Ты хочешь поговорить с кем-то из умерших? — Ася понимающе улыбается. — Многие приходят сюда именно за этим.

— Забудь … — тряхнув головой, я резко сажусь и подтянув к себе ноги, обнимаю колени. — Безумие верить в то, что это избавило бы меня от чувства вины.

Ассель тоже поднимается, и, не произнося не слова, задумчиво смотрит на черную бескрайнюю озерную гладь. Мы обе молчим, слушая шёпот прибоя и свист ветра. В голову лезет всякая чушь…

Если подойти в безоблачный солнечный полдень к краю скалистого обрыва, можно увидеть вдали берег большой земли. Если сделать всего один неосторожный шаг, можно упасть и разбиться о камни.

Я помню, как смотрела в иллюминатор вертолёта на гористые островки, зацелованные ледяными волнами океана, и размышляла о том, каково это — рухнуть вниз. Солнце тогда только-только взошло…

Ассель протягивает мне свою термокружку. Сделав глоток, я закашливаюсь от непривычной крепости напитка, и изумленно выпучиваю глаза:

— У меня желудок горит. Сколько там градусов?

— Это волшебный настой. Я сама собирала для него травы, — с хитрой улыбкой поясняет она.

— Ась, я почти не ела сегодня. Упаду же, — со смешком снова прикладываюсь губами к кружке. — Но вкус приятный.

— Не упадешь, — заверяет Ассель. — Тебе полезно немного расслабиться. А какие интересные сны будут сниться, — цокает языком и заливисто хохочет.

— Ты же меня не отравила? — пихаю ее локтем в бок. — А то меня уже однажды поили «волшебным» травяным отваром. Ничем хорошим не закончилось.

— Это настойка, — поправляет она. — Совершенно безвредная.

— Расскажи, что еще говорят духи предков? — осушив половину, я возвращаю кружку Асе. Она одаривает меня своим магическим взглядом.

— Что морить себя голодом вредно для здоровья, — сообщает таинственным тоном. — А вот очищение организма полезно и для души, и для тела.

— Ну тебя, я же серьезно! — натягиваю шапку на уши и прячу озябшие ладони в карманы. — Ты сама их слышишь?

— Мне всего двадцать шесть. Если дар отца и перейдёт ко мне, то это случится гораздо позже, но я бы не хотела, — честно признается Ассель. — Только между нами — в прошлом году я встречалась с парнем буддистом, мы с ним много общались о его религии и медитировали. И, знаешь, мне понравилось.

— Потому что нравился парень? — проницательно подмечаю я.

— Скорее всего так и есть, — непринужденно пожимает плечами Ася.

— А духи не сдадут тебя отцу?

— Я их успела подговорить, — хохочет она.

Я тоже смеюсь, в венах разливается тепло, голова становится легкой и, как ни странно, ясной. Что Аська нашаманила в своей настойке?

— Как, если ты их не слышишь?

— У тебя серые глаза, — неожиданно серьезно произносит она, хотя в этот момент даже не смотрит на меня. — И ты блондинка.

— Это духи тебе поведали? — улыбка медленно сползает с моих губ.

Легкость и игривость улетучиваются, остается только врожденная насторожённость. Даже здесь я круглосуточно ношу линзы и подкрашиваю волосы, как только появляются светлые корни. Ася не может знать того, что только что озвучила.

— Я могу сказать, что видела тебя во сне еще до того, как ты появилась, — повернув голову, Ассель пристально смотрит мне в глаза. — Но ты же не поверишь.

— Почему ты так говоришь? — напряжено спрашиваю я, ощущая, как согревающее тепло сменяется парализующим онемением в конечностях.

— Потому что ты солгала и не веришь ни в наших духов, ни в вещие сны, — на ее лице появляется незнакомое отчужденное выражение, губы сжимаются в тонкую линию. — Ты привела Эрлен-Хана на наши священные земли.

— Кто это? — с трудом выговариваю я. Язык распухает во рту, дыхание замедляется, как перед сном. Не могу пошевелиться, мысли путаются. Что она со мной сделала?

— Владыка нижнего мира. Вы называете его Дьяволом. Но ты права, Диана, — холодная улыбка неестественно растягивает ее рот. — Я тоже не верю во весь этот бред, что несут религиозные фанатики. Шаман — не мой отец, но он знает тех, кто послал меня за тобой.

— Что ты… — остальное договорить не выходит. Потеряв контроль над своим телом, я падаю на спину и изумленно смотрю в склонившееся надо мной лицо.

— Ты же помнишь, кто такие охотники Улья? — сквозь нарастающий шум я слышу удаляющийся шепот.

Внутри расползается леденящий холод, веки тяжелеют. Я больше не вижу ни черного неба, ни мерцающих звезд, ни хищного оскала той, что казалась мне самым чистым и искренним человеком в этом продажном лживом мире. Но ее голос… он все еще здесь.

— Мы повсюду, Диана.

Этот день не должен был стать началом конца. Я даже не успела осознать, что именно произошло — настолько сокрушительными оказались изменения.

Первые мгновения после пробуждения меня ослепляет искусственный белый свет. Он льется ото всюду, пронизывая окружающее пространство; преломлённые лучи отражаются от матово-белых стен и концентрируются в центре замкнутого помещения. Раздраженная сетчатка глаз не позволяет рассмотреть детали, но это место мне… знакомо.

Нестандартной формы стены и потолок, мраморный пол с черно-белым орнаментом, напоминающим пчелиные соты и полное отсутствие мебели, окон и дверей — я все это уже видела раньше. Шесть лет назад.

Фантастический триллер, наблюдаемый в реальности набирает обороты.

Смахнув непроизвольно текущие слезы, я с трудом поднимаюсь на ноги и обхватываю дрожащие плечи. Холодный озноб бежит по позвоночнику, слабость разливается по телу. Не знала, сколько времени я провела в скрюченном состоянии на холодном полу, но, судя по колющим ощущениям в задеревеневших мышцах, как минимум несколько часов. Напрягаю зрение, пытаясь избавиться от белой пелены, вызванной бьющим в глаза ярким светом. Становится только хуже.

— Есть здесь кто-нибудь? — Набрав полные легкие воздуха, я оглушительно кричу, повторяя знакомый до боли сценарий, но собственный вопль едва не разрывает барабанные перепонки, ответив мне многократным эхом.

Сжавшись, я прислоняюсь к гладкой холодной стене, дав себе короткую передышку. Мне необходимо восстановить дыхание, морально собраться и включить логику. Нельзя впустую тратить силы и поддаваться панике — это в любом случае сыграет против меня. Глупо кричать и биться в истерике — утешать никто не прибежит. Бессмысленно гадать, где я и зачем. Ответы известны.

Я отрешенно смотрю перед собой, боясь хотя бы на долю секунды опустить ресницы. Какой бы устрашающей не была угроза, я должна ее встретить лицом к лицу.

Я не готовлюсь к сражению, не корчу из себя героиню боевика, а трезво смотрю на вещи. У меня нет вопроса: кому могла понадобиться Диана Дёмина — двадцатидевятилетняя бездельница, не обладающая ни огромными счетами в банке, ни сногсшибательной внешностью?

Я не вела обыденную, незаметную жизнь, а делала все, чтобы снова оказаться здесь. У меня достаточно врагов, конкурентов, и брошенных любовников, которые уж точно не стали бы мне мстить таким экстравагантным способом.

Я массирую виски, унимая зудящую боль, и пытаюсь воскресить в памяти последние минуты.

День начался привычно. Солнечное теплое утро, горячий кофе, конная прогулка по пестрящим золотом степям, легкий обед в самобытной вымирающей деревушке у гостеприимной старушки с красивым именем Зана, что по-бурятски означает «лотос», угощающей всех странствующих путников. Вечер тоже не предвещал ничего зловещего. Я любовалась закатом на уединённом мысе вблизи живописной бухты, пила горячий чай и прощалась с очередным уходящим днем. Не было никаких дурных предчувствий, душа пребывала в спокойствии и умиротворении. Затем появилась Ассель со своей «волшебной» травяной настойкой и туманными разговорами о духах древних предков.

«Сегодня онгоны сказали отцу, что ты ждешь, когда взойдет солнце.»

«Ты привела Эрлен-Хана на наши священные земли.»

«Вы называете его Дьяволом.»

«Я тоже не верю во весь этот бред, что несут религиозные фанатики. Шаман — не мой отец, но он знает тех, кто послал меня за тобой»

«Ты же помнишь, кто такие охотники Улья?»

«Мы повсюду, Диана.»

Я помню, как онемело мое обездвиженное тело, как закрылись отяжелевшие веки и… всё… дальше пустота.

В следующий раз я открыла глаза уже здесь. Без теплой парки, обуви, но, к счастью, в собственной одежде. Свободный блекло-серый свитер с высокой горловиной, черные джинсы и шерстяные носки. Не самый изысканный вид, но и не самый худший. Рассеянным движением приглаживаю растрепавшиеся темные волосы, достаю из раздраженных глаз ненавистные линзы. Здесь мой привычный маскарад не имеет никакого смысла.

Ассель… в голове не укладывается, как я могла в ней так ошибиться. Неужели настолько расслабилась, что потеряла бдительность? Как ей удалось найти ко мне подход и влезть в доверие, учитывая то, что за пять лет своих скитаний по миру я продолжительно общалась только с двумя людьми — с Максом и Сабриной?

Боже, теперь я не уверена, что и Саби — случайный человек. Возможно, она была «наблюдателем», раз Ассель оказалась «охотником». И слова безымянного покровителя про впечатливший его остров Ольхон тоже были произнесены с определённой целью. Люди Корпорации умеют вложить навязчивую идею в голову собеседника, а он этого даже не заметит.

Если проанализировать последние события, то создается стойкое ощущение, что меня медленно и планомерно вели прямо в раскрывшуюся ловушку.

Но зачем?

Я ни от кого не пряталась. Черт, да я из кожи вон лезла, чтобы снова угодить в чертов «Улей» и одновременно боялась этого момента до дикой оторопи. После разговора с «человеком без имени» перевес склонился к страху и желанию навсегда исчезнуть с радаров Корпорации.

И тем не менее найти меня не составило бы большого труда.

Тогда почему Ассель столько тянула?

Наблюдала за мной?

Присматривалась?

Ждала приказа?

Почему меня не забрали год назад?

Где я совершила очередную ошибку?

Сглатываю пересохшим горлом и, подняв голову, поочередно смотрю в глазки камер видеонаблюдения.

Вопросов слишком много, но главным является: кто отдал приказ?

Версии, пугающей вереницей крутятся в голове, поднимая шкалу напряжения до небес. Паники и парализующего ужаса, как ни странно, нет. Морально я готова к любым потрясениям. После всего, что мне удалось пережить, страх неизвестности ощущается не так остро. Как бы парадоксально это не звучало, я чувствую себя снова живой, пробудившейся от долгой спячки. В крови гуляет адреналин и нездоровый азарт. Безумие — мое новое имя.

Я вскакиваю на ноги, когда противоположная стена, наконец, приходит в движение. Расползаясь посередине, она образует широкий проход, впуская внутрь ослепительно-белого пространства размытый темный силуэт. Меня топит горечью и разочарованием… Качнувшись, я прислоняюсь к стене, чувствуя мощный упадок сил.

Дьявол не носит Prada. Бренды создаются для людей, чтобы потешить их тщеславие. Высокая мужская фигура в иссиня-черном костюме однозначно принадлежит человеку.

Я помню эти мысли… Я помню всё до мельчайшей детали. Свой отчаянный ужас и надвигающегося на меня похитителя, отхватившего идеальный набор хищника с расширенной комплектацией, и неподдельное сочувствие в прозрачно-голубых глазах похитителя в тот момент, когда я осознала, что меня не планируют возвращать домой. Я помню подавляющий волю низкий вибрирующий голос, парализующий взгляд и плавные жесты. Все в нем кричало об опасности, но я все равно умудрилась полюбить этого хладнокровного жестокого монстра. Не сразу, но безнадежно и навсегда.

Застыв, я обреченно наблюдаю за приближением крупного широкоплечего мужчины, отгоняя болезненные ассоциации. Конечно же, он не тот, кого я, несмотря ни на что, отчаянно надеялась увидеть.

А это значит — все гораздо хуже, чем я могла себе представить.