Упоенные страстью

ГЛАВА 17

Было уже довольно поздно, когда они въехали в полуподвальную стоянку автомобилей близ квартиры Джейса в Драммоуне. Тейт подняла свою сумку с сиденья машины, но когда Джейс хотел помочь ей, замотала головой.

— Она легкая. Я сама.

Входя вместе с ним в лифт, она надеялась, что действительно сумеет сама. Сейчас эта маленькая нейлоновая сумка значила куда больше, чем ее скудное содержимое, состоявшее из косметички и платья, которое ей предстояло надеть завтра в офис. Она не могла понять, почему провести целую ночь с Джейсом представлялось ей таким большим делом, но только это было именно так. Само это решение казалось важнее физических отношений, и в тот момент, когда они вошли в квартиру, какая-то нервозность охватила ее.

— Пойду повешу платье, иначе помнется, — сказала она, направляясь прямо в спальню. — Я не надолго. Ты… э-э… поставь кассету, — бросила она через плечо, зная, что Джейс наверняка захочет проверить качество видеозаписи.

Говоря себе, что надо успокоиться — ведь не первый же раз ей приходилось спать с парнем, черт возьми! — она расстегнула молнию на сумочке и достала платье. Поморщилась, поняв, что не захватила вешалки. Не то чтобы это был какой-то важный недосмотр, ведь платье, которое она держала в руках, было не мнущимся, просто она чувствовала себя куда более уверенной в себе, когда паковала его, чем сейчас. Сейчас ей нужна была пауза, чтобы перестать вести себя как пугливая девственница.

Набрав полную грудь воздуха, она посмотрела на шкаф для одежды, который тянулся почти вдоль всей стены, но не решалась открыть его. Одно дело знать, что у Джейса там больше вешалок, чем в химчистке, но взять одну из них, надеть на нее платье и затем повесить обратно среди его одежды было нечто совсем другое. Нечто личное и слишком решительное. Нечто значительное по своим возможным последствиям.

— Я задолжал тебе празднование дня рождения.

Тейт обернулась и увидела, что Джейс стоит позади нее с бутылкой шампанского в левой руке и ведерком со льдом в правой. Неторопливо он подошел к ночному столику и поставил все это на него.

— Я думала, сначала ты захочешь посмотреть видеозапись. — Улыбаясь, он покачал головой и подошел к ней вплотную.

— Для меня сейчас важнее другое.

Руками он потянулся к ее волосам, а взглядом неотрывно следил за лицом, когда начал ловко вынимать шпильки и бросать их одну за другой на ковер.

— Я мечтал весь вечер о том, как буду это делать, оставшись с тобой вдвоем.

Ловкие движения его пальцев, касавшихся кожи головы, когда они пробирались сквозь хитросплетения ее лакированных локонов, становились еще более возбуждающими от слов, произносимых пониженным тоном, которыми он сопровождал свои действия.

— Я смотрел на тебя в этом кресле в парикмахерской, с волосами, покрытыми пеной, — сказал он. — Твои глаза были закрыты, и ты выглядела такой безмятежной и расслабленной. Я смотрел, как ты отклонила свою лебединую шею назад, и твои прекрасные полуобнаженные груди сладко мучили меня.

Когда все шпильки были сброшены, его руки с такой нежностью прошлись по ее волосам, что у Тейт ослабли колени и ей пришлось ухватиться за ворот его рубашки, чтобы сохранить равновесие.

— Я мечтал это видеть, когда мы будем вдвоем, — продолжал он, снимая лямочки платья с ее плеч и опуская их к локтям. — Но ты, цыганка, при этом должна быть обнаженной. Так, чтобы я смог отнимать свои покрытые мылом руки от твоих волос и намыливать тебя с ног до головы.

Его пальцы снова прошлись вверх по ее рукам, и желание заставило ее всю задрожать, когда они пересекли ее голые плечи и мягко надавили на шею, чтобы привлечь ее ближе.

— Поцелуй меня! — потребовала она, поднимаясь на цыпочки и упираясь своими ноющими от желания грудями в его твердую грудь.

— Терпение, моя радость, терпение! — Его голос был хриплым, но решительным. И так же решительно он убрал ее руки со своей шеи, продолжив спускать лямки платья вниз, пока ее груди с налитыми сосками не открылись его жаркому взору.

— Прекрасно, — прошептал он, медленно опуская голову.

Предвкушая желанное прикосновение его рта к своему горячему телу, Тейт издала и негромкий ободряющий крик, но вместо того, чтобы припасть к ней губами, он только легким овевающим дыханием коснулся ее.

— Замечательно! — прошептал он над одним поднявшимся соском, прежде чем перейти к другому. — Изумительно хорошо!..

Не в силах больше сдерживаться, Тейт обхватила его голову, чтобы привлечь поближе, но он не позволил ей сделать этого: с горящими каким-то дьявольским огнем синими глазами он так же одним лишь дыханием коснулся и другого соска.

— Терпение, цыганка, терпение! — прошептал он дразнящим тоном. — Оно будет вознаграждено.

Она даже не успела рассердиться на него за это, потому что в следующее мгновение он потянул уже ткань ее платья вниз через бедра, а его большие пальцы зацепились за кружевную ленту ее панталон и одновременно стянули их тоже.

Все это имело целью свести ее с ума, вскружить ей голову, и каким-то дальним уголком сознания Тейт была благодарна Джейсу за это, за то, что он так холодно и расчетливо контролировал ситуацию. Несмотря на то что он буквально терзал ее, разжигая неутоленное желание, абсолютный и явный эротизм того, что он делал, заставлял ее так сосредоточиться на своем физическом ответе, что в голове уже не было места для какого-либо беспокойства и сомнений.

К тому времени, когда на руках он отнес ее в ванную и опустил во всю длину на туалетную скамью так, что ее длинные черные волосы свесились до самого пола, Тейт уже не могла дышать, почти не могла пошевелиться, не могла ничего другого, кроме как зачарованно смотреть в эти гипнотически завораживающие голубые глаза, ощущать эти сильные, уверенно и нежно касающиеся ее обнаженного тела руки.

При виде ее, лежащей на белом мраморе точно жертва на алтаре, Джейс почувствовал, что у него нет больше сил сдерживаться, что не он ее, как было задумано, а она его начинает соблазнять. Он расстегнул рубашку, взялся уже и за ремень джинсов, но пересилил себя и, чтобы сохранить самоконтроль, сосредоточился на превращении янтарно-желтого шампуня в ароматную мыльную пену.

— Я одену тебя ею с головы до ног, — сказал он. — А потом ты заново родишься, как Афродита из морской пены.

Набирая полные пригоршни пены, он точно хлопьями теплого снега покрывал ее тело. Мириады белоснежных пузырьков усеяли ее плечи, легли поверх грудей, затем спустились вниз до живота.

— Джейс… — позвала она легким шепотом, и он призвал на помощь всю свою волю, чтобы сию же секунду не поддаться на ее зов.

Покрытая, точно причудливым кружевом, этой белоснежной мерцающей пеной, Тейт была скрыта под нею целиком, но тем ощутимей сделались для его ладоней все нежные изгибы ее податливого тела, все потайные его места. Руки Джейса продолжали свое дразнящее мыльное путешествие к ее бедрам, и, не в силах больше сдерживаться, она со стоном изогнулась, вцепившись в его запястья, чтобы остановить эту сладкую пытку.

— О, Джейс… Иди ко мне… — Ее шепот стал мольбой, и он вынужден был стиснуть зубы, чтобы все-таки устоять.

Он наклонил голову к ней, решив, что, целуя ее, сможет немного ослабить напряженность, но это тут же было опровергнуто ее маленьким ведьминским язычком, проникшим, словно юркая ящерка, ему в рот. Какое-то долгое цепенящее мгновение он позволил себе утонуть в ее обольстительном поцелуе, пока внутренняя потребность легких в кислороде не вырвала его наконец из притяжения этого колдовства.

— Постой, цыганка, еще не все!.. — Он взял душ с гибким шлангом и, включив приятную теплую воду, направил сноп сверкающих струй на нее. Пышная пена под ударами их опадала и голубоватым потоком стекала с ее тела, с ее смуглой и гладкой кожи, блестящей от воды. Брызги разлетались во все стороны и падали на него самого. Да, именно это он и представлял себе в парикмахерской — Тейт и вправду словно Афродита рождалась из пены, и это зрелище наполнило его восторгом.

Плавными медленными движениями душа он удалял остатки пены с ее груди, и обнажившиеся лоснящиеся соски заставили его вновь сцепить зубы со стоном… Ее лицо с блаженной полуулыбкой… ее полузакрытые глаза… ее чувственно полуоткрытый рот… Ничего прекраснее он не видел; никогда он не видел еще столь явного и страстного желания на ее опьяненном страстью лице.

— О, Джейс! Пожалуйста! — взмолилась она. — Не надо больше мыла! Иди ко мне!

— Никакого мыла, цыганка, — хриплым голосом откликнулся он. — Я ненавижу вкус мыла.

И, быстро сбросив с себя намокшую одежду, он слил свое сухое мускулистое тело с ее влажным, нежным и восхитительно живым…

Уютно устроившись в теплых объятиях Джейса, Тейт наблюдала, как рассвет постепенно освещал комнату. Возможно, часть ночи она провела в дремоте, но еще более долгие часы она провела, задумчиво глядя в темноту. Поток бессвязных мыслей и воспоминаний в мозгу и взбудораженные чувства, которые как вулкан бурлили внутри нее, мешали ей уснуть.

Под одеялом она согнула правую ногу и потянулась, чтобы пощупать изящную золотую цепочку, украшавшую ее лодыжку. Но не оттого, что эта хрупкая легкая вещица была из золота, она столь много весила в ее глазах. Со вздохом вспоминала она слова Джейса, сказанные ночью перед тем, как он подарил это ей…

— Обычно я дарю тебе что-то практичное, — сказал он в перерыве между поцелуями. — Но, думаю, у каждой цыганки должно быть нечто подобное. — И, достав браслет из кармана, он нежно застегнул его вокруг ее лодыжки. — Счастливого дня рождения, Тейт.

— О, Джейс! Это… это чудесно… Спасибо тебе.

Улыбка, с которой он обнял ее, растопила ей сердце своей задушевностью.

— Нет, цыганка, — прошептал он. — Спасибо тебе…

И вот каким-то образом этот браслет более прочно приковывал Тейт к нему, чем те поддельные обручальные кольца, которые они сняли, когда вышли из парикмахерской.

А теперь настало утро. Утро, которым начинался двадцать пятый год ее жизни. Утро после ночи, когда Джейс Бентон не только надел цепочку ей на ногу, но и приковал, чего она так боялась, ее сердце к себе на грядущие годы. Но вместе с тем этим утром она ощутимо уловила звяканье цепей, приковавших ее к прошлому.

Тейт не хотела, пусть даже и мысленно, облекать в слова то, что она чувствовала к Джейсу: сделать это значило вызвать печаль. Было бы глупо предполагать, что ржавые якорные цепи ее прошлого окажутся слабее, чем этот мягкий желтый металл, украшавший лодыжку. А Татум была не глупа, и будущее рисовалось ей, в общем-то, ясно.

Каждый день их с Джейсом отношений она будет принимать как должно и наслаждаться ими столько, сколько сможет. Джейс — ее настоящее, но, увы, не будущее, и, значит, она не может позволить себе стать слишком зависимой от своей любви к нему. В любую минуту она должна быть готова спокойно отправить все в прошлое. За все двадцать четыре года своей жизни она ни разу не позволила себе слишком размечтаться о своем будущем и ради собственного же блага не может позволить себе этого и сейчас.

Всю следующую неделю у них в офисе было много работы, и Джейс не мог решить, хорошо это или нет. С одной стороны, в течение рабочих часов отношения их с Тейт оставались строго профессиональными, но с другой… К черту! Это-то и трудно было перенести: целый день с утра и до вечера он был вынужден эти строго профессиональные отношения терпеть.

К счастью, у него имелась возможность поменять расписание работы так, чтобы они с Тейт могли провести иногда целую ночь у него, и по большей части такое положение вещей его устраивало. Но в пятницу произошло нечто, помешавшее им с Тейт вместе отправиться домой.

Прошлым вечером они встретились в десять тридцать и провели четыре славных часа в постели, а пятый — споря о том, может или нет она остаться у него на всю ночь. В конце концов он завел машину и отвез ее к родителям где-то около четырех утра, а сам вернулся к себе. Он не понимал, почему оказаться дома у его родителей просто для того, чтобы переодеться утром перед тем как идти в офис, было так важно для Тейт. Неужели она и в само деле не могла позволить себе прийти на работу в одном и том же платье два дня подряд? Вечером в пятницу он твердо рассчитывал, что она останется у него, и уже планировал спокойный романтический вечер и ясное субботнее утро, которое они проведут у него дома, но срочная работа отправила эти планы к чертовой матери.

— Пожалуй, это даже кстати, — сказала ему Тейт, услышав об этом. Я обещала Брайену, что помогу ему в молодежном клубе сегодня вечером.

Джейсон нахмурился.

— Но ты не упоминала об этом.

Она устало пожала плечами.

— А ты и не спрашивал.

Ему и в голову не приходило, что следовало это сделать, но он счел за лучшее промолчать.

— Какие планы на завтра?

Она усмехнулась.

— Поспать! Я зевала весь день по твоей милости.

— В таком случае оставайся у меня. Я обещаю тебе, что не выпущу тебя из постели раньше… раньше трех часов дня.

Смеясь, она покачала головой.

— Мне нужен сон, а не секс.

— Невероятный секс, — поправил он.

Она шутливо закатила глаза.

— Мне нужно будет купить кое-что. Сделать покупки на Рождество.

— О'кей, тогда я заберу тебя от матери завтра и мы поедем по магазинам. Устраивает? — Она кивнула, и Джейс усмехнулся. — А когда ты порядком устанешь от магазинов, я заберу тебя к себе и запихну в постель.

Она засмеялась.

— И после всего этого я снова буду совершенно истощена.

— Ммм, — согласился он, прильнув губами к ее шее. — Рассчитываю на это.

Когда на следующий день в начале одиннадцатого Джейс завернул за угол дома своих родителей, он увидел отца с голой грудью и в шортах убирающего листья из бассейна.

— Добрый день, пап. Как дела?

— Дела шли бы куда лучше, если бы Господь не сотворил листья, ветер и бассейны, которые создают лишние хлопоты. Если ты ищешь Тейт, то ее здесь нет. Принеси-ка мне вон то ведро с хлором.

— Ее нет? Но мы собирались идти за рождественскими покупками вместе.

Отец разогнулся и оглядел его долгим взглядом.

— И ты недоволен? — постучал он согнутым пальцем себе по лбу. — Ты хоть знаешь, что такое ходить за покупками с женщиной?

Игнорируя его сарказм, Джейс открыл калитку в ограде и взял ведро с хлором.

— Куда она пошла?

— Искать себе жилье.

— Искать жилье? Зачем, черт побери?

— Зачем люди ищут жилье? Чтобы жить, — сказал отец сухо. — Ах, черт, я оказался не прав. — Он направился к мерцающей воде. — Просто слей это.

Стараясь не забрызгать одежду едкими каплями бесцветного вещества, Джейс опорожнил ведро приобретенным за многие годы приемом. Прежде именно он всегда поддерживал в порядке бассейн по субботам, и это была одна из тех вещей, по которым он не скучал с тех пор, как покинул дом. Сам он давно решил, что если когда-нибудь у него и будет дом с бассейном, то он наймет кого-то ухаживать за ним.

— Она ничего мне не сказала насчет того, что ищет себе жилье, — проговорил он больше для себя, чем для отца. — Слушай, а вы с мамой не дали ей почувствовать себя виноватой за то, что она ночует у меня?

С неудовольствием сжав губы, отец взглянул на него.

— Мы не делали ничего подобного! Вина тут не ее. — Его сердитый тон и взгляд поразили Джейса. — Ты всегда был чертовски эгоистичен, думал только о собственной пользе.

Джейс уронил теперь уже пустое ведро на землю, не заботясь о том, что оно скатилось по настилу в бассейн.

— Эгоистичен? Ну, что же, пап, выкладывай сразу! Что я сделал такого?

Хмыкнув недоверчиво, отец подхватил ведро и степенно прошествовал в калитку. Джейс тут же последовал за ним.

— Давай, пап, говори.

Отец что-то пробормотал себе под нос, но что именно, Джейс не смог уловить. Однако, судя по всему, что-то не слишком одобрительное. А когда он вошел в дом, то даже не обернулся, не заботясь, что закрывавшаяся дверь едва не ударила сына по лицу.

— Ты хочешь, чтобы я сам догадался, так что ли? — спросил Джейс. — О'кей. Но мне нужно хоть какую-то подсказку, с чего это ты обвинил меня в себялюбии, упрямстве, тупоумии, во всех грехах, кроме распятия Христа.

Подкалывание сработало.

— Я сделал принципом не вмешиваться в личную жизнь своих сыновей с тех пор, как они достигли совершеннолетия, — сказал ему отец. — И рассчитывал, что вы оба окажетесь людьми достаточно ответственными, чтобы не делать больших ошибок в этой области и учиться на малых. Я умудрился даже молча смотреть на то, что проделывает с твоим братцем Донна…

Джейс должен был признать, что все сказанное отцом правда. Они с Итаном и в самом деле доставили ему немало трудных минут своей учебой и выбором карьеры, но он никогда не влезал в их частную жизнь. Поэтому его молчаливое неодобрение действовало сильнее всяческих слов.

— Хорошо, я скажу тебе, Джейс. Если бы ты не был моим сыном, я бы предостерег Тейт от того, чтобы связываться с тобой. Ты причиняешь ей боль, и мать тоже этим недовольна. Ты нехорошо ведешь себя с ней.

Хлопнув кулаком по косяку, Джейс выругался.

— Черт побери, за кого ты меня принимаешь? Я скорее перережу себе горло, чем причиню Татум какой-нибудь вред. Черт побери, папа! Она гуляла с куда более отвратительными типами, чем я, и ты спокойно смотрел на это.

— Да, но те типы отнюдь не рекламировали, что она спит с ними!

— Так она и не делала этого, не спала!

Отец поднял бровь.

— Тогда это еще больше говорит за нее и против тебя.

И не прибавив ни слова, он вышел. А в следующий миг дверь открылась, чтобы впустить смеющуюся Татум и мать, которая находилась в приподнятом настроении.

— Я думал, что мы собирались с тобой идти за покупками.

Его ворчливое приветствие застигло Тейт врасплох.

— Э… да. А что?

— И доброго тебе утра, Джейс, — сказала мать.

— Извини, мам. — Он улыбнулся матери, ища на ее лице следы той враждебности, на которую намекал отец. Но не увидев ничего подобного, он успокоился и, подойдя к Тейт, слегка поцеловал ее в щеку. — Извини, цыганка. Я просто встал сегодня не с той ноги.

Удивленная и сбитая с толку его поведением, Тейт могла лишь кивнуть.

— Отец говорит, что ты ищешь квартиру.

— Снова, — вставила его мать. — Это уже стало для нее привычным по субботам, с тех пор как она вернулась домой. Я уже знаю, наверное, имена всех агентов по найму жилплощади в радиусе тридцати километров от Стратфилда.

Для Джейса было новостью, что мать так активно вовлечена в планы переезда Тейт в собственную квартиру.

— Ну и как, удачно? — спросил он у Тейт.

— Нет. Все утро пропало зря.

— Неправда, — возразила мать, наполняя чайник. — Она купила хорошенький шерстяной коврик. Покажи ему, Тейт.

Виновато посмотрев на него, Тейт разорвала сверток коричневой бумаги и развернула коврик размером два на один метр. На сером фоне были вытканы прихотливые полоски лилового, розового и черного цвета.

— Отлично, — сказал Джейс. — Но только мы собирались отправиться за подарками вместе?

— Да, собирались. Но коврик не подарок. Он на тот случай, если я в конце концов найду квартиру. — Она улыбнулась. — Кроме того, я купила еще вот это. — Она достала из сумки свежевыпеченный яблочный пирог, к которым Джейс с детства питал слабость. — Хочешь? — спросила она, следя за его взглядом.

— Еще бы! — усмехнулся он. — Но я приготовил пирожное к чаю, и оно у меня дома дожидается нас. Вспыхнув, Тейт бросила обеспокоенный взгляд в сторону его матери, которая была полностью поглощена доставанием чашек и тарелок из шкафа на другом конце комнаты, а затем наклонилась и стала быстро нарезать булку с изюмом.

Ее откровенно смущенная реакция озадачила Джейса. Он приблизился к ней и понизил голос:

— У тебя какие-то проблемы с матерью?

— Что? — Тейт заморгала непонимающе. — Конечно нет. Но, думаю, мы должны дать ей время привыкнуть к сложившемуся положению вещей, а не болтать громогласно и не заниматься любовью прямо у нее на кухне, — сказала она сухо.

— Ладно, — сказал Джейс легкомысленным тоном. — Тогда давай удерем отсюда и поскорее займемся любовью на нашей собственной кухне.

— Ты хочешь сказать, на твоей кухне, — уточнила она. — Забудь об этом! Я не собираюсь валяться на холодном кафельном полу.

Он самодовольно улыбнулся.

— О, мне нравится этот вызов! Но я считаю, что новый коврик будет отлично смотреться в моей кухне. Особенно с тобой, лежащей поверх него. — Его взгляд сделался прямо-таки совращающим. — С ковриком внизу и со мной наверху ты можешь не бояться замерзнуть.

— Джейс! — зашипела она, украдкой бросая взгляд на его мать. Веди себя прилично.

— Если тебе хочется, чтобы я прилично вел себя, цыганка…

Отбросив ее волосы, он медленно провел пальцем от ушной раковины через ее почти что голые плечи вниз по левой руке, вызвав тем самым у нее такую дрожь, что она уронила нож из правой.

Мобилизовав те жалкие остатки воли, которые еще не покинули ее в его присутствии, Тейт положила руки ему на грудь и мягко отстранила.

— Иди сядь, — велела она ему, добавив для ушей Джуди: — Но не трогай пирог, пока он еще на столе.

С обожанием смотрели его голубые глаза, когда он занял место за столом, и, раскладывая нарезанный пирог по тарелкам, Тейт кожей чувствовала, что он смотрит на нее. Одного этого было достаточно, чтобы заставить ее пульс учащенно забиться.

— Итак, — сказал Джейс, — давай вернемся к вопросу о том, как этот коврик будет выглядеть в кухне.

Тейт простонала.

— Это мой коврик. Но если так уж необходимо, — продолжала она, кладя кусок пирога на тарелку и хлопая его руку, потянувшуюся к нему, — мы можем купить тебе еще один.

— Если ты настаиваешь… Но тебе не кажется, что иметь два коврика в кухне — это чересчур?..

— В твоей кухне нет коврика.

— Будет, если этот подойдет.

Она сверкнула глазами в его сторону, потом рассмеялась.

— Джейс Бентон, не бросай на меня выразительных взглядов. Этот коврик ты не получишь. Я купила его для моей кухни.

— У тебя нет кухни.

— Ну и что, скоро будет. Для этого мне и нужен коврик!

— А мне кажется, он отлично подходит к моей кухне.

— К твоей кухне… — Она покачала головой. — Джейс, ты слушаешь, что я говорю, или у тебя в головой не в порядке?

— Если хорошенько подумать, то я, возможно, и не в порядке, — сказал он, улыбаясь, но каким-то серьезным тоном. — Это ты меня не слушаешь, цыганка. Я прошу тебя переехать ко мне.

Грохот и звон, с какими Джуди уронила чашки, которые несла к столу, дали Тейт по крайней мере несколько секунд, чтобы оправиться от оцепенения, вызванного его словами.

Переехать к Джейсу?

Жить с ним?

Просыпаться каждое утро в его объятиях?

— Ну? — поторопил он, бросив быстрый взгляд на мать, подбирающую осколки фарфора на полу. — Я хочу сказать, если ты собираешься выехать отсюда, то логично переехать ко мне.

Логично? Ха! Он думает, что то, что они вместе живут, — логично?

В этот момент каким-то боковым зрением Тейт заметила, как Брайен вошел со двора.

— Что за чертовщина? — спросил он.

— Мама уронила чашки.

— Джейсон попросил Тейт жить с ним.

Сам Джейс и его мать сказали это одновременно. Тейт оставалась безмолвной. Однако именно к ней Брайен обернулся с вопросительным выражением на лице. Под его пронизывающим взглядом она наклонила голову, боясь того, что он мог прочесть в ее глазах.

— Это объясняет почти все, — сказала она, стараясь говорить шутливым тоном.

— И что же, — спросил он требовательно, — ты собираешься ему ответить?

Джейс быстро встал на ноги.

— Я думаю, что имею право первым услышать ответ, не так ли, папа?

— Я знаю сам, чего ты заслуживаешь, — сказал тот сыну. — И знаю, чего заслуживает Тейт.

Лицо у Джейса побледнело от гнева.

— То, что ты знаешь, здесь ни при чем. Это между мной и Тейт.

Тейт кожей почувствовала напряжение, повисшее в воздухе: гроза могла разразиться в любой момент. Она не догадывалась о причине, хотя и ясно было, что что-то произошло до того, как они с Джуди пришли домой. Она посмотрела на Джуди, которая, присев на корточки, замерла в той позе, в которой собирала фарфор, и молча, одним взглядом, попросила ее вмешаться.

— Брайен… — Джуди поднялась на ноги и поспешила к мужу. — Джейс прав. Им нужно поговорить наедине. Обсудить все самим. Пусть Тейт хорошо подумает, прежде чем принять решение в таком ответственном деле.

Тейт почувствовала, что последнее замечание относится скорее к ней, чем к Брайену. Но, очевидно, подумал Джейс, оно метило и в него.

— Такое ответственное дело? — Он посмотрел на мать с видом полного изумления. — Она же все равно решила уехать отсюда, мама. И, принимая во внимание наши отношения, почему бы не переехать ко мне? — Он покачал головой. — Черт! Ведь я же не прошу ее выйти за меня замуж, в самом деле!

— Упаси Боже, чтобы ты сделал это! — резко сказал Брайен.

Громкий смех Тейт сопровождал его слова.

— Поверьте мне, Брайен, об этом нечего беспокоиться! — сказала она с веселым лицом. — Я бы ответила «нет» не раздумывая!

Увы, Джейс не испытал прилива бодрости, услышав это заявление. Он лишь надеялся, что не выглядел столь же разочарованным, как его мать.

— Ты не думаешь, что Джейсон мог бы стать хорошим мужем?

Тейт пожала плечами.

— Если бы походил в этом на своего отца, — мягко улыбнулась она в сторону Брайена, — он был бы замечательным мужем. Но я не настолько сумасшедшая, чтобы хотеть потратить остаток своей жизни, стирая его грязные носки и выращивая его потомство, — засмеялась она. — Так что свадебного марша не будет.

— И ты никогда не думала о том, чтобы выйти замуж за Дж… за кого-либо? — спросила Джуди.

— Поверьте мне, Джуди, — произнесла Тейт торжественно, — самоубийство для меня лучше, чем замужество.

Чувствуя, что сходит от этой сутолоки с ума, Тейт остановилась и вытащила Джейса из бурлящего потока покупателей.

— Знаешь, — заявила она ему, — я сказала, что подумаю об этом, и я подумаю! Но прекрати каждые пять минут спрашивать: «Ну ты решила наконец?»

— А почему нет? В чем сложность? Что изменится, кроме того, что я больше не буду выскакивать из постели и везти тебя домой посреди ночи, поскольку вся твоя одежда будет в моем шкафу.

Тейт захотелось его ударить. Ну неужели он не понимает, что, с ее точки зрения, согласиться с ним жить — это нечто большее, чем просто перевезти к нему свои платья? Боже, да будь все так просто, она тогда еще поддалась бы своему первому порыву и бросилась бы к нему, крича: «Да! Да! Да!» Но все далеко не так просто. Переехать означает в конечном счете когда-нибудь выехать. И ей не нужна гадалка, чтобы понять, что близка или нет такая ситуация, все равно она будет болезненной для нее. Очень болезненной. Но, конечно, она не может ему сказать этого.

— Если ты не перестанешь быть таким эгоистом…

— Что? — вскинулся Джейс, задетый за живое тем, что его уже дважды на протяжении нескольких часов назвали эгоистом. — Это ты хочешь, чтобы я возил тебя домой в самое неподходящее время ночи! И я делаю это. Если это так уж эгоистично, я предоставлю тебе возможность брать такси!

— Я не говорю, что ты поступаешь эгоистично; я сказала, что ты рассуждаешь эгоистично. Это разные вещи. — Она вздохнула. — Ты, кажется, не понимаешь, что переехать к тебе — более ответственно для меня, чем для тебя.

Он усмехнулся.

— Как ты вычислила? Это ведь не то, что я делаю на регулярной основе. Никогда в жизни я даже думать не думал, что бы позволить какой-либо другой женщине так глубоко вторгнуться в мою жизнь. Черт, я приглашаю тебя разделить со мной мое жилище бесплатно, я…

— Вот именно! Ты обеспечиваешь мне все!

— Это что, плохо? Это делает из меня эгоиста?

— Да не эгоист ты! — начала она закипать. И снова вздохнула, не зная, как передать ему то, что она чувствовала. — Джейс, все дело в том, что ты не хочешь, чтобы я внесла в твой дом что-то еще, помимо моего тела. Ведь так?

Он усмехнулся.

— Ты забыла про коврик.

— Я серьезно.

— Нет, — сказал он, обхватив рукой ее подбородок, — ты говоришь глупо. Но если хочешь, я могу убрать половину обстановки и заменить ее твоей.

— У меня нет обстановки.

— Так я куплю ее тебе.

Тейт выругалась, проклиная его щедрость.

— Джейс, я перееду к тебе при одном условии…

— Что сможешь выбирать, какая сторона постели твоя?

Она покачала головой, ощущая мягкое поглаживание его пальцев на своем лице.

— Что ты первая будешь отправляться в ванную по утрам?.. — Он принял задумчивое выражение. — Ну, тогда, значит, я должен буду приносить тебе завтрак в постель?..

— Нет, ты назначишь мне разумную плату за проживание.

— Назначу тебе… — Он резко отнял руку, как если бы ее лицо превратилось в огонь. — Черт побери, Тейт, зачем бы я стал делать это? Я ведь полный владелец квартиры.

— Но я-то нет. Я ведь платила арендную плату твоим родителям…

— Это совсем другое дело, и ты это знаешь! Давай станем совместно живущими любовниками, а не какими-нибудь там соседями по квартире!

Она знала, что он рассердится. И знала, что он рассердится еще больше от того, что она собирается сказать. Но гордость ее требовала, чтобы она все-таки сказала это.

— Джейс, все так, как ты и сказал своей матери: мы не обсуждаем здесь брак. И я не хочу, чтобы ты воспринимал меня то ли в роли жены…

— О, ну да, конечно! Этот кошмарный сценарий с грязными носками, о котором ты говорила прежде!

— …то ли, — продолжала она, не обращая внимания на его сарказм, — в роли какой-то шлюхи-приживалки.

Джейс отшатнулся, как если бы она его ударила. Она ожидала гнева, но вспышка явной, несдерживаемой боли, промелькнувшая в его глазах, была неожиданной для нее.

— Джейс, извини… — Он уклонился от руки, которую она протянула к нему, и, если бы не эта боль, которую она увидела в его глазах, можно было бы подумать, что он просто вне себя от гнева. Она ненамеренно причинила ему боль. И сознание этого отозвалось почти физически ощутимой болью в ее собственной груди.

— Пожалуйста, Джейс, — произнесла она, — дай мне объяснить. Я… это… что я сказала, не относилось к тебе.

— Значит, ты просто дурачила меня.

— Это не так! — закричала она, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. — Пожалуйста, — взмолилась она, — по крайней мере, выслушай меня.

Он стоял молча и неподвижно, но Тейт видела, что он не слушает того, что она ему говорит. Он смотрел на нее сверху вниз, как если бы она была ему незнакома, как если бы он никогда прежде ее не видел. Она говорила себе, что ноющая боль в ее груди просто оттого, что никак не удается набрать как следует воздуха в легкие и не имеет никакого отношения к тому, что она чувствовала сейчас, никакого отношения к тому, что в любую секунду он может шагнуть мимо нее и уйти. Уйти навсегда.

Минуту или две, пока длилось это невыносимое молчание, она возвращалась к этой мысли снова и снова. Не только дышать было больно. Больно было и думать, и жить…

— Знаешь, — сказал он, и у нее даже ноги подкосились от облегчения, — если я сделаю, что ты просишь, и поверю, что сказанное не относилось ко мне…

— Это так!

Он подтвердил, что слышал, кивнув головой.

— …то я рассержусь только больше, а не меньше. Значит, так ты и смотришь на себя, значит, такой себя и считаешь. Это правда, Татум?

Она лишь вздохнула и опустила голову.

— Это так? — настаивал он.

— Нет. Но боюсь, что могу начать думать о себе так, считать себя такой. Я знаю, тебе непросто это понять, но, может, станет проще, если ты вспомнишь, откуда я вышла…

— Тейт, твое прошлое не имеет значения…

— Имеет для меня! — Заставив себя изменить тон, она продолжила немного спокойней: — Я выросла в мире, где секс был товаром и где, если парень, с которым ты однажды переспала, не присылал к тебе за тем же дружков, это уже считалось настоящей любовью.

Джейс выругался, подняв ее голову.

— Я знаю, что у нас с тобой совсем другое, — продолжала она умоляющим тоном. — Я действительно это знаю, Джейс. Здесь, — она приложила руку к груди, — здесь я это сознаю. Но здесь, — она постучала пальцем по виску, — здесь какие-то отголоски моего прошлого звучат достаточно сильно. По большей части мне удается их подавить, ведь я живу теперь в другом мире и все, что я видела прежде, ко мне не относится. Но я не хочу и впредь, никогда больше не хочу попасть в положение, в котором они смогут преследовать меня. Заставить меня сомневаться в себе.

— И ты думаешь, что переезд ко мне вызовет это?

Она грустно покачала головой.

— Жить вместе с тобой не проблема. Но… — Она остановилась и медленно, протяжно вздохнула, прежде чем посмотреть ему в глаза. — Жить с тобой на твоих условиях, когда я не делаю никакого финансового взноса, — это проблема. Это уже слишком близко к тому, чтобы быть на содержании, а это неприемлемо для меня.

— Я понимаю, — проговорил он.

Но это было неправдой. Джейс, конечно, не понимал всего. Его всегда восхищала в Тейт ее гордость, но едва ли она его восхищала на этот раз. В сущности, он был неуверен во всем, и прежде всего в том, чего ему сейчас больше хочется: задушить ее на месте, такую решительную и непреклонную, или швырнуть ее на пол и тут же заняться с ней любовью. Поскольку ни того, ни другого посреди предрождественской торговой суеты он сделать не мог, ему оставалось только сложить руки на груди в качестве меры предосторожности и прислониться спиной к витрине, имитируя спокойствие.

— Что бы ты сказала, — произнес он нарочито медленно, — если назначить, предположим?..

И хотя он нарочно назвал до нелепости огромную сумму, Тейт с трудом удержалась от того, чтобы немедленно сказать «да».

— Я бы сказала, — справилась она с собой, — что в таком случае мне придется просить Тага, куда более покладистого партнера в «Бентаг Инвестигейшнз» утроить мне жалованье.

Его красивое лицо сморщилось неодобрительно.

— Едва ли это реально, принимая во внимание положение фирмы. А что, если, — сказал он, игнорируя ее показное недовольство, — если мы остановимся на той сумме, какую ты платила моим родителям?

— Вдвое больше этого. Я всегда чувствовала, что они берут с меня слишком мало. — Тейт пожала плечами. — Но, поскольку они отказались брать больше, мне ничего иного не оставалось.

Джейс абсолютно не представлял себе, какие денежные условия были у нее с его родителями. Его одолевал соблазн спросить, почему она согласилась прибегнуть к их щедрости, но не к его! Однако ввиду их трудно протекавших переговоров он предпочел воздержаться.

— Сократим это на двадцать процентов, и по рукам! — сказал Джейс.

Он заметил, как Тейт подавила улыбку и попыталась притвориться, что обдумывает предложение. Но выразительные карие глаза ее тут же выдали.

— Идет. Но при условии, — сказала она, — что мы будем по очереди готовить, когда оба дома, и что я первой иду под душ по утрам.

Протянув руку, он привлек ее к себе.

— Цыганка, я такой щедрый домовладелец, что даже одолжу тебе свое мыло. Ну, ты довольна?

— Очень… — Она нежно поцеловала его. — Очень… — Поцеловала она его снова. — Итак…

На этот раз Джейс не дал ей возможности отстраниться. Их пыл, однако, был тут же охлажден насмешливыми выкриками из группы проходивших мимо подростков. Тейт вспыхнула, но не сделала попытки уклониться от его объятий.

— Ты в самом деле не возражаешь против моего… этого условия?

Улыбаясь, он покачал головой.

— Да я готов на все, что угодно, лишь бы заполучить этот коврик.