Упоенные страстью

ГЛАВА 19

По словам нарядно одетой докторши, сидящей за столом напротив Тейт, та коротко остриженная самоуверенная особа, которая лечила ее до отъезда за границу, теперь ушла из этой скромной клиники и занялась частной практикой.

— Я могу, конечно, направить вас к ней, если хотите, — сказала врач. — Вероятно, вам проще иметь дело с тем, кого вы уже знаете.

Тейт криво улыбнулась.

— За последние несколько лет я обошла так много докторов в разных странах, что, стоит мне лишь дважды подряд побывать у одного и того же врача, говорящего на ломаном английском, я уже считаю его своим постоянным врачом.

Женщина засмеялась.

— Тогда я послежу за своим произношением.

Она взглянула на больничную карту, лежавшую на столе.

— Вы страдаете эндометриозом с шестнадцати лет?

— Симптомы появились в четырнадцать. А название своей болезни я узнала, когда пришла сюда в первый раз.

Кивнув, та снова углубилась в изучение карты. Минуты через полторы она произнесла «м-да» и с сочувствием посмотрела на Татум.

— Здесь говорится, что вы отказались от назначенного лечения. Из-за побочных эффектов?

— Да. Ни одно из лекарств, которые я принимала, не принесло значительного облегчения, и я решила попробовать натуропатию. — Она ожидала неодобрения, ухмылки или язвительного замечания в адрес подобных знахарских методов, но, к ее удивлению, ничего такого не последовало.

— Несколько моих пациентов применяли ее не без успеха, — сказала врач. — А как вы?

— И да, и нет. Поначалу вроде помогало, но семь месяцев назад у меня случился сильный приступ в Париже.

— Насколько сильный?

— Меня отправили в больницу, и тамошний врач решил, что надо удалять матку.

— Ну, это уж слишком! — неодобрительно покачала головой доктор.

Тейт улыбнулась на это замечание.

— Тогда-то я и решила вернуться домой. Если собираются удалить часть моего тела, то пусть уж хирург, который это сделает, будет всегда под рукой, чтобы выслушать все ругательства, которые я ему адресую.

Понимающая улыбка появилась на лице женщины.

— Ну, вы можете до поры до времени держать их при себе. Есть и другие методы, которые я считаю нужным попробовать, прежде чем удалять матку бездетной двадцатичетырехлетней женщине. Лапароскопия, лазерная терапия, но пока что… — Она встала и направилась к кушетке. — Начнем с осмотра.

— О, да, — сухо пробормотала Тейт. — Самое нелюбимое мое занятие!

Врач сочувственно развела руками.

— С вашей историей болезни не приходится выбирать.

— Да, но надежда умирает последней.

Ласково поглядывая на склоненную голову сына, Джуди ждала, пока он сам скажет, что тревожит его. Она поняла: что-то не так, причем в ту же секунду, как услышала его голос по телефону. Он позвонил пару часов назад и сказал, что придет повидаться с ней к обеду.

Поначалу, когда он пришел, разговор вертелся вокруг семейных тем: что подарить отцу на Рождество и не будет ли Итан возражать, если Латаша проведет несколько дней у Джейса, чтобы Тейт могла получше узнать ее. Он много говорил о Тейт, очень много. И всякий раз голос его становился мягче, нежнее, что не оставляло у матери ни малейшего сомнения насчет того, что он чувствует к ней, даже если он сам и не подозревал об этом. Джуди невольно улыбнулась, отметив не без самодовольства, что ее подозрения почти четырехлетней давности теперь подтвердились.

Редко случалось, чтобы Джейс являлся ни с сего на обед посреди недели, но она была великодушна и терпелива, помешивая ложечкой в своей уже третьей по счету чашке кофе и молча ожидая, когда Джейс объявит причину, которая его привела.

— Мам, — сказал он наконец голосом, срывающимся от волнения. — Расскажи мне все, что ты знаешь об эндометриозе.

Хотя она знала, что речь пойдет именно о Тейт, но надеялась услышать нечто другое.

Неделю спустя после посещения женской консультации Тейт порадовалась, что из-за рождественских праздников лапароскопия, которую ей назначила врач, будет сделана только в конце января. Процедура неприятная, но, увы, неизбежная, и все же Тейт постаралась решительно выбросить ее из головы и погрузиться во все нарастающую предпраздничную суету. Ну, а семейство Бентонов просто дышало ожиданием праздника из-за Итана и всеми обожаемой Латаши, которые вскоре должны были приехать из Мельбурна.

— Идея! — воскликнул Джейс в середине рабочего дня, присаживаясь к ней на стол, за которым она вскрывала почту. — Мы должны купить Латаше велосипед.

Тейт не пожелала даже оторваться от работы.

— Ей исполнится три года только в феврале, Джейс, и к тому же я не уверена, что Итану понравится тащить велосипед в Мельбурн. — Хотя велосипед был уже чуточку более практичным подарком, чем игрушечный дом или педальный автомобиль «порше», которые казались ему «идеальными подарками» еще вчера, когда он настойчиво приглашал Тейт в магазин игрушек.

— Мы могли бы держать его у себя, а она будет на нем кататься, когда придет нас навестить, — сказал Джейс.

Это уже нельзя было оставить без внимания. Отложив в сторону нож для разрезания писем, Тейт откинулась в кресле.

— Знаешь, Джейс, я думаю, что это не самая лучшая идея — взять Латашу к себе, — сказала она то, что уже не раз говорила. — Мы понятия не имеем, как надо ухаживать за маленьким ребенком.

— Она не такая уж маленькая — ей уже три года. Мать говорит, что она давно уже не носит памперсы и не мочит штанишки.

Тейт сдержала улыбку.

— Я рада, что это так, Джейс, но я не привыкла к детям. Я даже не уверена, что они мне нравятся.

— Ну, ты будешь обожать Ташу, как только ее увидишь! Она смышленая, хорошенькая, обаятельная, как…

— Джейс, — прервала она его и сделала паузу, чтобы овладеть голосом. — Я не сомневаюсь, что твоя племянница — ангельское создание, раз ты, Джуди и Брайен души в ней не чаете… Но брать на себя заботу о ней — большая ответственность. Ни у тебя, ни у меня нет никакого опыта обращения с… — Она остановилась, потому что он резко замотал головой.

— Неправда! Однажды я ее нянчил, когда Итану пришлось пойти в магазин, чтобы купить более подходящие пеленки, и он не хотел будить ее.

— Прошу прощения, — съязвила она. — А я и не знала, что ты великий педагог и мастер воспитывать спящих детей в течение двадцати минут. У меня нет такого богатого опыта.

Самодовольная улыбка расплылась по его лицу.

— Вот именно! Но тебе и не нужно никакого опыта. Ты и так все сделаешь прекрасно. Латаша будет слушаться тебя просто из слепого обожания. — Он подмигнул. — Как слушаюсь я.

— Тогда это будет тот случай, когда слепой идет за невеждой. — Вздохнув, Тейт поправила волосы и принялась взывать к его разуму: — Постарайся рассуждать здраво, Джейс. Несчастные случаи бывают с детьми даже у очень внимательных родителей. Ни один ребенок не застрахован от них. Вот почему в каждой больнице есть кабинеты скорой помощи, а на ядах наклеены предупреждающие этикетки.

Поднявшись, он обошел стол, наклонился и поцеловал ее в скривившиеся губы.

— Успокойся, цыганка. Доверяй своему материнскому инстинкту. Я ему доверяю.

Что только доказывает, подумала она, когда Джейс направился к двери, каким несвоевременным может быть доверие. У нее не было материнского инстинкта, а когда придет результат лапароскопии, то, возможно, не будет и органа, необходимого для материнства. Она вспомнила напутственные слова врача, когда уходила из клиники:

— Если у вас прочные отношения с вашим партнером… Джейсом, я бы посоветовала вам серьезно подумать и попытаться забеременеть. Учитывая ваше состояние, у вас есть только крохотный шанс для зачатия, но он все же пока у вас есть.

Тейт автоматически ответила так, как и раньше, когда то же самое ей советовали другие доктора.

— Дети — не самое главное в моей жизни.

Подсознательно ей было приятно, что Джейса называют «партнер»; это слово казалось ей более серьезным и устойчивым, чем «любовник». Но ведь что ни говори, а рано или поздно он захочет иметь детей. Не думай об этом! — приказала она себе. Выброси это из головы и не думай… Ее взгляд упал на письмо, адресованное лично ей, а не «Бентаг». Поискав адрес отправителя на обратной стороне конверта и не найдя даже признаков его, она быстро вскрыла конверт развернула элегантную кремовую бумагу, которая была туда вложена…

Дорогая Тейт.

Услышав, что ты работаешь в сыскном агентстве, я поняла, что есть некто, к кому я могу обратиться за помощью, и вздохнула с облегчением. Я знаю, что прошло немало лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, но, как бывшая твоя подруга по Челмсфорду, я знаю, что могу рассчитывать на твою помощь и твой такт.

Мне очень нужно поговорить с тобой как можно быстрее — я не знаю, к кому мне обратиться еще. Я сделала заказ в ресторане «У центральной башни» на восемь тридцать пятнадцатого декабря. Пожалуйста, встреть меня там или, если не сможешь, закажи в другом месте на мое имя в удобное для тебя время, и мы встретимся там.

Пожалуйста, приди, Тейт… Ты моя последняя надежда!

Искренне твоя

Николь Эштон-Бредфилд

Тейт уставилась на подпись, стараясь припомнить лицо обладательницы этой двойной фамилии, но без особого успеха, поскольку в Челмсфордской академии имена, писавшиеся через дефис, были у каждой второй. Но для Тейт они все звучали чуждо.

Она внимательно перечла письмо. Очевидно, что связь Тейт с агентством «Бентаг» явилась важной, если не единственной причиной его написания. В чем бы ни заключалась проблема этой Николь, отношения бывшей подруги с этим частным сыскным агентством явно были в ее глазах плюсом.

Нахмурившись, Тейт снова попыталась припомнить лицо таинственной мисс Эштон-Бредфилд и потерпела неудачу. Ни одна из ее полузабытых школьных подруг, которых ей удалось вспомнить, не носила такой фамилии. Она отложила письмо в сторону. Быть может, удастся припомнить позднее…

Но и на следующий день этого не произошло, и, лишь когда Джейс сказал, что успешное расследование одного текущего дела требует, чтобы он слетал в Аделаиду на выходные, Тейт решила, что бесплатный обед в ресторане и удовлетворенное любопытство могли бы скрасить для нее два скучных, одиноких дня.

Столик для мисс Эштон-Бредфилд был заказан в главном зале роскошного вращающегося ресторана, и поскольку Тейт пришла чуть раньше срока, она заказала себе бокал вина и уселась лицом к стеклянной стене, чтобы насладиться неповторимым видом ночного Сиднея.

Двадцать минут спустя она все еще сидела там одна и поблизости не появилось никого, чье лицо могло бы напоминать женщину, с которой она должна была встретиться. Она собралась уже заказать себе что-нибудь на ужин, но, вспомнив, что после всех рождественских покупок ее кредитной карточки хватит лишь на то, чтобы оплатить бокал вина в столь дорогом ресторане, решила воздержаться от этого. Ничего не оставалось, как дать этой опаздывающей Николь Эштон-Бредфилд еще десять минут, а потом…

— Привет, Татум.

— Черт!

— Еще не разучилась ругаться, я вижу. А я боялась, что ты сделалась холодной и важной дамой.

Принимая во внимание столбнячное состояние Тейт, то, что голосовые связки ее смогли произнести хоть какой-то звук, уже было чудом.

— Извини, что опоздала, — сказала Лулу, пока метрдотель усаживал ее за столик. — Но достать такси в пятницу вечером — всегда проблема.

Как только она произнесла эти слова, Тейт мгновенно перенеслась в другой ресторан много лет назад, когда в разговор их в такой же обстановке вмешалась ее одноклассница, назойливая блондинка… Николь Эштон-Бредфилд.

— Значит, это ты послала письмо?

— Да. Не возражаешь, если я закажу семгу?

— Зачем?

— Затем, что это действительно превосходная вещь. — И, повернувшись к официанту, она заказала семгу и бутылку вина. А когда тот ушел, снова обратилась к Тейт. — Тебе понравится это вино. Оно легкое, и потом…

Обаятельная улыбка и очень хорошо поставленный голос Лулу наконец-то вырвали Тейт из ее настороженного изумления.

— Кончай болтать ерунду, Лулу. Зачем ты прислала мне это письмо, да еще под чужим именем?

Сразу же, как только эта женщина словно возникла перед ней из прошлого, Тейт заметила изменения, происшедшие с ней. Ведь о Лулу не было ни слуху ни духу целых восемь лет. Природный ярко-рыжий цвет ее волос сделался каким-то розовато-золотистым ввиду значительного количества седины, что, впрочем, нимало не отразилось на ее элегантности. Ногти на руке, которую она поднесла к горлу, стали короткими и светло-кораллового цвета в противоположность тем ярко-пурпурным длинным ногтям, которые Тейт помнила раньше. Но, хотя макияж был столь же безукоризненным, как и прежде, он не мог скрыть ни морщин на некогда гладкой коже, ни впадин на изможденном, осунувшемся лице.

— Ну, что показал осмотр? — спросила Лулу, заметив внимательный взгляд Тейт.

— Ты бы не вышла за порог, если бы не была уверена, что выглядишь на все сто, — сказала Тейт, проигнорировав ее насмешливый тон. — Ответь на мой вопрос, Лулу. Зачем тебе понадобилась эта головоломка с письмом и чужим именем?

С минуту Лулу молчала, поигрывая столовым ножом, и лишь затем с каким-то усилием подняла на Тейт глаза. Они тоже изменились. Они уже не были больше изумрудно-зелеными и блестящими, как прежде, но потускнели и казались безжизненными. Физически Лулу как будто увяла, и, похоже, не временно, а уже навсегда.

— Я боялась, что ты не захочешь меня видеть, — после паузы произнесла она. — Ты бы пришла, если бы я просто позвонила и попросила тебя?

Пришла бы она? Над этим еще следовало подумать. Но Тейт не задумалась ни на секунду.

— Нет, — сказала она. — Я бы не пришла. Мое лицо долго горело от твоей прощальной пощечины, Лу. К тому же у меня и без того полно дел.

— Я не собираюсь извиняться за то, что оставила тебя с Кристофером. Я сделала то, что считала лучшим для тебя, Тейт.

Жгучая горечь поднялась к горлу Татум при этом имени, вызывающем отвратительные воспоминания, которые она стремилась подавить. Меньше всего ей хотелось ворошить сейчас прошлое, но что-то удерживало ее от того, чтобы просто встать и уйти.

— Так почему, Лу? Почему только теперь, после стольких лет, ты решила вдруг повидаться со мной?

— Потому что вплоть до недавнего времени я понятия не имела, где ты.

— Ты, должно быть, узнала через Кристофера. У него ведь был мой телефон.

В самом деле, когда он попросил телефон у Джуди, та дала ему свой рабочий номер из предосторожности, на тот случай, если Робин вздумает добраться до Тейт. Но Кристофер так и не позвонил. Он не больше беспокоился о Тейт, о том, чтоб поддерживать с ней хоть какой-то контакт, чем и Лулу до недавнего времени.

Когда собеседница подняла бокал с вином, Тейт заметила, что он слегка дрожит. Но прежде чем она смогла задуматься о причине, Лулу заговорила вновь:

— Я попыталась увидеться с Кристофером, но он уже был мертв. — Ее голос был лишен всяких эмоций. — Он совершил самоубийство в 1991 году. Я узнала, что его любовник, парень по имени Робин, умер от СПИДа. И Кристофер, видимо с горя, вскоре покончил с собой.

Ошеломленная, Тейт сидела молча, слушая лишь биение сердца, отдававшееся в мозгу. Боже милостивый, что могло случиться, если бы она не убежала с вечеринки той ночью!..

— О Боже…

— Да, трудно поверить, не так ли? — сказала Лулу. — Кристофер всегда был таким живым и веселым.

Образ Кристофера, красивого блондина, с неотразимой улыбкой сердцееда, мимолетно промелькнул в ее голове, но Тейт не дала увлечь себя в прошлое. Если бы Лулу хоть раз в течение тех дней, после того как она впервые уехала, позвонила, Тейт могла бы объяснить ей теперь, что не столько смерть Кристофера взволновала ее, сколько то, как безумно близко была она тогда к своей собственной. Но Лулу не позаботилась позвонить ей восемь лет назад, и Тейт не хотелось посвящать ее во все, что случилось.

Прошлое было позади. Отброшено и забыто! Как посмела Лулу влезть опять в ее жизнь, тянуть ее в прошлое снова? Ей захотелось встать и уйти, но из чувства приличия она продолжала беседу.

— Как ты нашла меня?

Улыбка осветила лицо Лулу, но все же не стерла следы времени.

— В конце концов, я наняла частного сыщика. — Лулу слегка хмыкнула. — Забавно, правда? Ему понадобилось восемь месяцев, чтобы разыскать тебя.

Чисто профессиональный интерес заставил Тейт спросить:

— И кого же ты наняла?

— Парня по имени Винсент Корсо. Знаешь такого?

— Знаю его репутацию. Он считается не дешевым.

— Я заплатила сколько надо. — Лулу пожала плечами, и груди, поднявшиеся под платьем, показали, что оно немного ей широко. — Я не беспокоилась о деньгах.

Тейт усмехнулась с видом превосходства.

— А надо было. Винсент Корсо дерет не по заслугам. К тому же у него нет лицензии, и я бы не наняла его даже для того, чтобы определить местонахождение собственных ушей. Так что ты промахнулась, Лулу. Мало-мальски приличный сыщик выяснил бы все для тебя за несколько дней. Он бы сообщил тебе, что я уезжала из страны почти на три года.

— А ты, полагаю, считаешь себя лучше, чем «мало-мальски приличный сыщик»?

— Да, — ответила Тейт, и это не было ложью. С теми знаниями, тем опытом, которых она набралась от Джейса и Тага, она серьезно считала себя лучше, чем половина частных агентов, неважно, с лицензией они или нет. И уж тем более она бы заткнула за пояс такого лихого ковбоя, как этот Корсо!

Тень задумчивости появилась в глазах Лулу, но спустя некоторое время улыбка опять заиграла на ее губах.

— Думаю, нам пора сделать заказ, не так ли?

Тейт была слишком взволнована и выбита из колеи, чтобы решать это самой; лучшее, что она могла сделать, это просто кивнуть. Может, на сытый желудок будет и проще привести в порядок свои раздерганные чувства. Но когда они уже сделали заказ, Тейт поняла, что не может вот так просто сидеть и ужинать с Лулу, словно не было этих восьми лет.

Прежде она была беззащитной и неуверенной в себе девочкой, которая стремилась быть такой, как Лулу, стремилась ей во всем подражать. Теперь она уже зрелый, независимый, взрослый человек. И, рассуждая как взрослый человек, понимала, что если бы Лулу не бросила ее тогда, восемь лет назад, то она очень даже легко могла стать такой же. Такой, какой Лулу была восемь лет назад, — одной из девушек Дзеты.

Лулу взяла ее к себе, когда умерла мать, и на свой собственный, пусть и неправильно понятый, лад пыталась защитить ее. За это, признавала Тейт, ей следовало быть благодарной этой женщине. За это, но не за свое будущее. И она хотела сделать это ясным. Кристально ясным.

— Лулу, — сказала она, пока еще эта решимость ее не покинула. — Если бы у меня был выбор, я бы никогда не согласилась встретиться с тобой. И не потому, что я держу на тебя зло за то, что ты меня бросила, а просто ты напоминаешь мне о времени, которое я хочу забыть.

Какое-то болезненное чувство, которое она не могла бы даже определить, мелькнуло в усталых зеленых глазах Лулу, и, протянув через стол руку, Тейт мягко положила ее на руку собеседницы.

— В конечном счете, последние восемь лет были счастливее, чем я могла даже представить. Вышло так, что ты сделала мне добро, оставив меня с Кристофером. — Она вздохнула. — Правда, только провидение спасло меня от конечной катастрофы.

Лулу нахмурилась, удивленно подняв брови.

— Что ты имеешь в виду?

На миг у Тейт появилось искушение поведать все отвратительные, болезненные подробности этих мерзких инцидентов с Робином, но какой в этом смысл? Потрясти ее?

— Теперь это уже неважно. Но пойми, хотя я и ценю то, что ты стремилась сделать для меня тогда, после смерти Фэнтези… — Она сделала паузу, прежде чем продолжить. — Хотя я очень ценю все это, я не могу позволить тебе снова войти в мою жизнь. Я могу еще жить, помня свое прошлое, но не могу жить с теми, кто напоминает мне о нем.

Лулу слегка сжала руку Тейт и положила другую руку поверх, так что полностью накрыла ее. Этот жест так напоминал Джуди, что Тейт вздрогнула, тем более что он сопровождался такой мудрой понимающей улыбкой, которой Тейт никогда прежде не замечала у Лулу.

— Тебе не придется долго жить с теми, кто напоминает о нем, — сказала она негромко. — Я умираю от СПИДа.

На какой-то миг Тейт овладело сумасшедшее желание рассмеяться, ведь Лулу всегда умела с самым невинным видом разыграть. Но секундой позже ее пронзили эти слова.

— Я… я…

Не в силах ни дышать, ни говорить, она постаралась набрать побольше воздуха в легкие, но воздух не шел. Жгучие слезы наполнили глаза, жгли горло, и только теплое ободряющее пожатие Лулу удерживало ее от рыданий.

— Не надо, Татум! Не надо — уговаривала Лулу. — Но не отпускай мою руку. От этого, золотко, мне легче самой.

Постепенно пронзительное ощущение трагической нелепости всего происходящего заставило Тейт собраться и взять себя в руки. И все равно, в то время как она пыталась утешить Лулу, она чувствовала себя так, словно участвовала в каком-то трагикомическом фарсе.

— Гораздо лучше! — сказала Лулу, с заметным облегчением убирая свою руку из руки Тейт. — Теперь все в порядке.

— Лу… Я… я не… — покачав сокрушенно головой, Тейт попыталась собрать свои разрозненные мысли воедино. — Я не знаю, что сказать… Я… Ты была всегда такой осторожной… Ты…

— Думаю, это больше всего и подвело меня. — Горечь ее тона возобладала над попыткой улыбнуться. — Столько лет безнаказанно этим заниматься, а в конце концов все полетело прахом просто потому, что оказалась не в то время и не в том месте.

— Что ты имеешь в виду, Лу?

— Я жила в Уогге и вела респектабельную добропорядочную жизнь, работая консультантом по косметике в одном крупном универмаге. — Она остановилась, наполнила стакан Тейт, потом свой и пригубила вино, прежде чем продолжать. — Но однажды, поздно вечером, после работы я остановилась у работавшего круглые сутки магазина, чтобы прихватить пакет молока, и нарвалась на ограбление. Парень, совершавший ограбление, не был вооружен ни ножом, ни пистолетом… — Голос ее прервался, и она прокашлялась. — Вместо этого у него был шприц, наполненный кровью.

— О Господи!..

— Я шла, наклонив голову, роясь в сумке, когда он выбегал с деньгами. Мы столкнулись… упали… и каким-то образом шприц оказался вколотым в мою икру.

Мука и ярость одновременно пронзили Тейт. Это было несправедливо! Это было слишком, слишком жестоко!

Взяв свой бокал, Лу медленными глотками осушила его до дна.

— Четыре месяца спустя у меня оказался положительный анализ на ВИЧ. С тех пор прошло уже три года, и жить мне осталось двенадцать месяцев, не больше. — В спокойной, почти равнодушной манере она отхлебнула еще вина. — Рискуя впасть в патетику, скажу, что жизнь истекает. И, к сожалению для меня, смерть не обещает быть легкой.

И тут же улыбкой и каким-то легким шутливым замечанием она поблагодарила официанта, который появился с другой бутылкой вина. Это полностью лишило Тейт дара речи. Ведь это естественное поведение Лулу было таким… таким в ее положении неестественным! Как могла она шутить и говорить так, как если бы все было нормально, в то время как сама Тейт чувствовала, будто на нее повеяло дыханием смерти? Дважды она пыталась заговорить и не могла выдавить ни слова. Отбросив всякую сдержанность, которой ее всегда учила Лулу, она схватила бокал и одним духом осушила его.

— Ты бы лучше оценила вино, если бы выпила по глоточку, — пожурила ее Лулу.

— Оцен… Лу, как ты можешь быть такой спокойной? И действовать так… так невозмутимо?

Лулу чуть удивленно подняла бровь.

— Я уже прошла паническую, истерическую стадии и стадию отрицания, Тейт. Я сейчас нахожусь в стадии «приведения своего дома в порядок». Вот почему, — продолжила она, — мне нужно было найти тебя. Я составляю завещание и хочу…

— О, мне ничего не нужно, Лулу!

— Я хочу, — с нажимом повторила она, — назначить тебя законной опекуншей моей дочери.

— Что? — выдохнула Тейт. — Твоей дочери?!.

Послышалось ей это или нет, но Тейт не могла своим ушам поверить. У Лулу есть дочь? Не шутит ли она все-таки?..

— У меня, — сказала Лулу, — есть четырехлетняя дочь. Ее зовут Алира-Джейн. И когда я умру, я хочу, чтобы ты воспитывала ее.

— Нет. — В душе Тейт боролись паника и сочувствие. — Я… я не могу. И не хочу. Ты не можешь требовать этого.

— Я прошу тебя, Тейт. Я умираю, а больше никого подходящего у меня нет.

Уставившись в потолок спальни, Тейт страстно желала, чтобы прошедший вечер оказался сном. А учитывая ее душевное состояние, отсутствие Джейса и беспокойство из-за грядущей лапароскопии, кошмарный сон был бы вполне вероятным.

Джейса не было рядом, и она чувствовала себя одинокой. Но даже сознание, что он вернется через пару дней, не приносило утешения, ибо рано или поздно он исчезнет из ее жизни навсегда. Конечно, она могла бы притвориться, что не думает об этом, но правда заключалась в том, что думала; изредка, когда он был рядом с ней, и постоянно, когда его не было.

Все более и более становилось очевидным, что Джейс склоняется к тому, чтобы повторить нормальный образ жизни своих родителей, типичных представителей среднего класса, то есть жениться и завести детей. Это проявлялось и в страстном желании взять на несколько дней Латашу, и в том, что, когда они проезжали мимо какого-нибудь дома, предназначенного для продажи, он тут же начинал рассуждать, насколько он удобен для семьи и как заманчиво было бы вложить в его покупку деньги на будущее. «Скажешь мне об этом, когда у меня будет мой первый миллион», — саркастически отвечала в таких случаях Тейт, но могла бы сказать и другое: «Дома эти предназначены для людей с детьми, а у меня очень мало шансов заиметь хотя бы одного». Проблема, которая, если позволить себе помечтать, могла быть, в общем-то, решена с помощью Лулу, желавшей оставить ей своего ребенка.

О, да, прошедший вечер вполне мог присниться ей, только сном это не было.

— Господи, что ты делаешь со мной? — простонала Тейт вслух. — Зачем?..

Она не была религиозным человеком, ведь все духовное руководство со стороны Фэнтези ограничилось тем, что та просто окрестила Тейт. Поэтому к Богу она обращалась только тогда, когда нужно было попросить о невозможном или возложить на кого-то ответственность за то, что находилось вне ее контроля. А сейчас все находилось вне ее контроля!

Слова Лулу отдавались эхом в ее сознании.

— Я хочу назначить тебя законной опекуншей своей дочери… Я умираю, и больше никого у меня нет.

И вот сейчас, ранним утром, в одиночестве своей спальни, Тейт позволила себе горькую усмешку.

— Это лишь показывает, как же ты неразумна, Лу! Бог решил, что я настолько не подхожу на роль матери, что даже не дал мне соответствующих органов для этого. А ты хотела оставить мне дочь…

Поднявшись с постели, она прошла обнаженная в ванную и, до отказа отвернув оба крана душа, вступила под тугие струи горячей воды. Так у нее появилась возможность считать, что это вода стекает по ее мокрым щекам — вода, а не слезы.