Узник моего желания

Глава 26

— Добро пожаловать, Шелдон! — воскликнул Уоррик и сжал своего старого друга в медвежьих объятиях. — Давненько ты не заезжал к нам.

— Это, вероятно, потому, что каждый раз, когда я приезжаю к тебе, ты ломаешь мне ребра, — усмехнулся Шелдон.

— Лжец, — со смехом отпарировал Уоррик, так как Шелдон, хотя и не настолько широкий в плечах, как Уоррик, был такого же высокого роста и к тому же в полном боевом снаряжении.

Шелдон де Вер являлся старшим сыном владельца поместья, где воспитывался Уоррик. Разница в их возрасте, составлявшая пять лет, не помешала возникновению дружбы. Сейчас Шелдону было всего тридцать семь лет, но его борода и непокорные, длинные каштановые волосы были покрыты преждевременным серебристым налетом — черта, присущая всем мужчинам его рода. Это не умаляло его привлекательности, но вызывало странные взгляды у людей, видевших его в первый раз.

— Пошли, — продолжил Уоррик, направляясь к очагу, — присаживайся, и пусть твой оруженосец снимет с тебя часть этой тяжелой скорлупы. — Затем он окликнул проходившую мимо служанку: — Эмма, закажи что-нибудь перекусить для моего гостя. — Девушка повернулась, чтобы выполнить приказание, но Уоррик ее снова окликнул: — И попроси новенькую, чтобы она принесла это.

Шелдон наблюдал, как проворная девушка быстро направилась в сторону лестницы, ведущей в женскую половину.

— Ты все еще обращаешься с ней, как со служанкой? — заметил он, когда Эмма исчезла из вида.

— Она и есть служанка.

— Но она к тому же и твоя дочь.

От такого прямолинейного заявления Уоррик нахмурился.

— Это нельзя доказать. Клянусь Богом, я переспал с ее матерью один только раз, когда мне исполнилось пятнадцать лет и ты отпустил меня домой на короткую побывку. Это маловероятно…

— Почему ты пытаешься найти себе оправдание, — перебил его Шелдон. — Достаточно взглянуть на нее и понять, что она — твое произведение. Она единственная из твоих девчонок, которая действительно похожа на тебя.

Уоррик плюхнулся в свое кресло, стоявшее у очага, и еще сильнее нахмурился.

— Я не знал об этой девушке до тех пор, пока она почти полностью не созрела. Ее мать так боялась меня, что скрывала ее в деревне во время моих редких приездов сюда. Ни один из моих слуг никогда не упомянул мне о ее существовании. Даже ты до сегодняшнего дня никогда не говорил мне о ней.

Шелдон вспыхнул, поскольку это было не совсем так.

— Ты признал ее за свою дочь, когда наконец увидел ее?

Уоррик фыркнул:

— Мой друг, когда я впервые заметил ее, то все, что я увидел, так это хорошенькую женщину, с которой мне, вероятно, через пару лет захотелось бы переспать. Я ей об этом и сказал. Но она с оскорбленным видом быстренько объяснила мне, что это невозможно, так как она является мне дочерью. Можешь представить, каким дураком я себя почувствовал. Я же не видел ее и ничего о ней не знал.

Шелдон рассмеялся:

— Подобное смущение трудно забыть.

— А я и не забыл. Я бы вскоре забыл об этом, если бы она продолжала прятаться от меня, но сейчас она этого не делает.

— Но ты признал ее?

— Нет. Я же сказал тебе, что этого нельзя доказать. Или ты забыл, что мой отец еще был жив, когда ее зачали? Она запросто может быть его произведением.

— Ты веришь в это так же мало, как и я. Твой отец был слишком привязан к твоей матери, чтобы проявлять какой-то интерес к женщинам, живущим в замке.

Уоррик не мог этого отрицать и разозлился.

— Может быть, я поспешил поприветствовать тебя, мой старый друг. Чего ты прицепился ко мне с этой девушкой?!

Шелдон вздохнул:

— Мне следовало бы сразу сказать тебе об этом. Мой второй сын, Ричард, хочет взять ее в жены.

Уоррик уставился на него, долго смотрел и затем разразился хохотом.

— В жены? А это что за шутки?

— Никакой шутки нет. Я сомневаюсь, что ты обратил на это внимание, но ты превратился в силу, с которой приходится считаться. И союз с тобой желателен даже более могущественным лордам, чем я. Или к тебе не обращаются с постоянными просьбами о руке твоих дочерей?

— Да, предложений столько, что у меня нет времени их рассматривать. Но у меня только две законные дочери, и любую из них я с радостью выдам за Ричарда.

Шелдон сделал гримасу:

— Не обижайся, Уоррик, но Ричард пригрозил мне, что уедет во Францию, если я вернусь и привезу в качестве его нареченной любую из них. Он никого, кроме Эммы, не хочет, да и я сам тоже буду рад этому союзу.

— Но она всего-навсего крепостная, — выпалил Уоррик.

— Она не будет ею, если ты признаешь ее своей дочерью.

Уоррик снова разозлился:

— Это будет плохой услугой твоей семье. Она не умеет себя вести, и у нее отсутствуют манеры, присущие настоящей даме. Она опозорит…

— Ее можно будет научить всему, что ей необходимо знать.

— Но кто это будет делать? — фыркнул Уоррик. — Если я попрошу леди Роберту заняться обучением моей незаконной дочери, она рассмеется мне в лицо и, скорее всего, уйдет оскорбленной. Нет. Ничего не получится, Шелдон.

Его друг снова вздохнул:

— Ее давным-давно нужно было научить всему этому, но, как ты сказал, ты не знал о ее существовании, а у меня нет жены, которая могла бы взять ее под свою опеку. И что я скажу своему Ричарду, который отдал ей свое сердце? Она что, действительно такая неуклюжая?

Уоррик не слышал этого вопроса. В зал вернулась Эмма, и за ее спиной стояла Ровена. При виде золотоволосой женщины он забыл обо всех проблемах, волновавших Шелдона. Она не смотрела в его сторону, и он следил за ней взглядом, пока та не исчезла, спустившись по лестнице, ведущей на кухню.

Воспоминания о последнем вечере нахлынули на него, и он неуклюже заерзал в кресле и вдруг сообразил, что Шелдон все еще смотрит на него.

— Что?

От его грубого тона у Шелдона поднялись брови.

— Я спрашивал, не будешь ли ты возражать, если я найду какую-нибудь даму, чтобы обучать Эмму. Мне необходимо твое разрешение прежде, чем предпринимать какие-либо усилия в этом деле.

Но Уоррик не смотрел на него и только произнес:

— Что? — Хотя на этот раз менее грубо.

— Уоррик, какого черта? Что тебя беспокоит? Почему ты такой рассеянный?

В зале вновь появилась Ровена, держа в руках поднос, на котором были разложены закуски. Это она беспокоила его, эта проклятая женщина. Он не мог смотреть на нее, не вспоминая того, что она с ним сделала, а от этих воспоминаний у него начинался жар в области паха. Ярость и желание переплелись в нем снова, и ярости становилось все труднее одерживать верх над желанием.

— Вам еще что-нибудь нужно, милорд?

Она поместила поднос на стоявший между двумя креслами стол и, сложив руки на груди, стояла, устремив взгляд на ноги Уоррика. Он одел ее в одежду служанки, и все же она никоим образом не была на нее похожа. Даже стоя так и ожидая момента, чтобы прислужить ему, она держала себя с такой грацией, которая была присуща только королеве. А этот благородный вид более чем раздражал его. Неожиданно он улыбнулся от появившейся у него мысли, что перед ним стояла как раз та, которая сможет обучить Эмму всему, чему было необходимо. И ему не нужно было просить ее об этом. Ему достаточно было только приказать.

И сразу же он приказал:

— Иди и скажи госпоже Блауэт, чтобы она приготовила комнату для моего гостя.

— Мне кажется, что нет необходимости даже задавать такой вопрос, — произнес Шелдон, как только она ушла. — Это та самая леди, которую ты упрятал в свою темницу?

Уоррик был удивлен.

— А как ты об этом узнал?

— Две недели назад я был в Фалкхерсте, чтобы встретить твою невесту. Тебе об этом никто не сказал?

— Нет, никто даже не упомянул. Но как ты услышал о Ровене?

— Тот большой эскорт, с которым ее сюда доставили, дал тему для разговора всем твоим людям. И предположения, как я припоминаю, вертелись только около одного вопроса, — была ли она настоящей леди или нет. Она леди?

— Этот вопрос лучше задать иначе — была ли она ею? Была, а сейчас нет.

— А почему?

— Потому что она моя пленница без всяких прав и привилегий. Я не повесил ее, не содрал с ее спины кожу или не покалечил ее еще каким-либо образом. Вместо этого я лишил ее статуса, которым она обладала, и сделал ее своей крепостной.

— Что она совершила?

— Мне не хочется говорить об этом. Но ей очень повезло, что я не убил ее.

Несколько мгновений Шелдон молчал, затем пожал плечами и произнес:

— Должно быть, это на самом деле тяжкое преступление. — Однако его собственная проблема все еще требовала решения. — А как насчет Эммы?

— Пожалуйста, предоставь решение этого вопроса мне. Я думаю, что моя крепостная в состоянии обучить эту девушку, если ее вообще можно чему-нибудь научить. Давай посмотрим, можно ли железо сделать серебром.