Узник моего желания

Глава 33

Он уехал, и страхи Ровены, что ее опять бросят в темницу, не сбылись. Ее даже не разбудили утром на работу. И она проснулась сама в пустой комнате. Однако на рассвете Уоррик попрощался с ней. Она вспомнила, правда очень смутно, как он поднял ее на руки, прижал к своей груди, закрытой доспехами, и нежно поцеловал. Нежно? Да, в этом у нее не было сомнения, потому что у нее болели губы, они и сейчас все еще болели, а от этого поцелуя боли она не почувствовала. После того как он опустил ее на кровать, она мгновенно заснула. Ровена была слишком изнурена проведенной с ним ночью, и поэтому его отъезд не произвел на нее впечатления.

А сейчас, проснувшись, она стала думать об этом поцелуе, таком отличном от тех, которыми одарили ее и которыми одарила она за эту длинную ночь. И ее распухшие губы могли свидетельствовать, что в тех, других поцелуях, подобной нежности не было. Против них она, правда, тоже ничего не имела. Удовольствие, которое она получила, значительно перевесило маленькие неудобства, выпавшие на ее долю. И теперь, когда она думала об этом, ей также хотелось понять, почему Уоррик был таким ненасытным. Несомненно не потому, что она храбро объяснила ему, что бы ей хотелось сделать с его телом. И все же, все же он нашел ее вскоре после того, как она ушла от него вчера днем, и затащил к себе в комнату, где показал ей все последствия ее попытки подразнить его подобным образом.

Желание овладеть ею было так велико, что все произошло почти мгновенно, едва они добрались до постели. Первое его проникновение в нее было не совсем приятным, но его необузданная страсть так возбудила ее, что перед тем, как он вошел в нее, у нее все там повлажнело, а после третьего проникновения Ровена, как и Уоррик, перестала воспринимать окружающее. После этого он занимался любовной игрой более спокойно, но с не меньшим пылом. Он отдавал ей самого себя больше, чем получал от нее, и ни разу не упомянул о том, что стояло между ними.

В какой-то момент они оба почувствовали, что испытывают голод не только друг к другу, — им просто захотелось есть. Он сам отправился будить повара. Но это оказалось лишним, потому что в прихожей перед дверью кто-то оставил поднос с едой и полную лохань воды. Они воспользовались и тем и другим, хотя к этому моменту еда давно остыла. Как быстро пролетело время…

Но ночь еще не кончилась, и Ровена, так же как и Уоррик, не забыла, что явилось поводом для этой одиссеи чувственных страстей. Но только после того, как он решил, что лишь чудо сможет вернуть его мужское достоинство к жизни, Уоррик разрешил ей выполнить ее первоначальную просьбу. Но он недооценил своих возможностей, ибо не смог долго лежать рядом с ней спокойно.

Он сделал две попытки овладеть ею, и каждый раз, когда он в конце концов терял контроль над собой, он вел себя как дикарь, обуреваемый страстью. Сначала она дотронулась губами до его шеи, затем медленно передвинулась к плечам и, дотронувшись до мускулистых рук, провела губами по груди. Ей хотелось бы коснуться языком всего его тела, но прежде чем она успела дотронуться до его живота, он толкнул ее обратно на постель и овладел ею. И только тогда, когда он совсем обессилел, ей удалось наконец совладать с ним. Даже сейчас она покраснела, вспомнив свою смелость и те звуки, которые он издавал от получаемого удовольствия.

Сейчас это все ей казалось сном, потому что в эту ночь он был совсем другим, не таким, как обычно. Он неоднократно бывал с ней жесток, и ее удивило, когда она вспомнила, как много она заставила его смеяться. Это была ночь, которую она вряд ли когда-нибудь забудет.

Но она не знала и не могла узнать, пока он отсутствовал, было ли его изменившееся к ней отношение ожидаемым результатом ее попыток соблазнить его или все это было только временным. Он сказал ей, что его не будет около недели, но ей казалось, что пройдет бесконечно много времени, прежде чем ей удастся выяснить, действительно ли ей удалось воплотить в жизнь план Милдред. Конечно, если этот план удался, то теперешняя разлука может все испортить и придется начинать все с начала.

Ровена поднялась и, вздохнув, оделась. На душе у нее было неспокойно. Она была далека от мысли, что ей удалось приручить это чудовище, да еще так быстро. За одну ночь мужчины не меняются. И одного незначительного намека на те обстоятельства, которые вынудили его мстить ей, будет достаточно, чтобы превратить его вновь в огнедышащего дракона. Но она добилась успеха, и отрицать это было нельзя, так же как и не могла она отрицать того, что соблазнение Уоррика де Шавилля оказалось не таким тяжким испытанием, как она считала сначала. Более того, это доставило ей определенное удовольствие.

Когда она вошла в Трапезный зал, на полу уже не было солнечных зайчиков, которые по утрам проникали сюда через высокие окна. Огромный зал, за исключением нескольких слуг, был уже почти пуст. Среди слуг она заметила Милдред, которая поспешила перехватить Ровену, направлявшуюся на кухню.

Ровена настолько удивилась, что задала вопрос:

— А это не опасно, что заметят, как мы разговариваем?

— Пошел он к черту со своим приказом, — ответила Милдред. — То, что я узнала, не может ждать, пока мы останемся наедине. Но, кажется, тебя не расстроил его отъезд?

Ровена улыбнулась:

— Меня же не отправили обратно в темницу.

— Нет, я не это имела в виду. Я говорю о том, куда Уоррик отправился. Не может быть, чтобы ты этого не знала!

— Знала что, Милдред? Уоррик только сказал мне, что его несколько дней не будет, а почему, не объяснил. — Ровена начала хмуриться. — Не может быть, чтобы он отправился воевать. На это уйдет больше времени.

— Нет, не война, но все равно сражение. Гилберт вызвал его на поединок, и Уоррик сейчас находится в пути, чтобы встретиться с ним один на один.

Ровена побледнела.

— Боже милостивый, один из них умрет.

От удивления, что Ровену это волновало, Милдред заморгала глазами.

— Конечно, — нетерпеливо произнесла она. — Но сначала они узнают друг друга.

Ровена почти ничего не слышала, так как она мысленно представила себе, как силен Гилберт, как хорошо он владеет мечом и как Уоррик будет сражаться честно, а вот Гилберт вряд ли. Но когда она представила лежащего окровавленного Уоррика… Эта картина вызвала у нее приступ тошноты.

Она очнулась в кресле, стоявшем у очага, но как добралась до него, Ровена не помнила. Прохладная ладонь Милдред лежала на ее горячей щеке.

— Что случилось, мой ягненочек? — обеспокоенно спрашивала она. — Это не из-за ребеночка?

Ровена посмотрела на нее глазами, полными отчаяния.

— Я не хочу, чтобы он умер.

— А-а-а, — понимающе произнесла Милдред. Она присела на стул рядом с Ровеной и оживленно продолжала: — А почему он должен умереть? Когда он уезжал, он предполагал, что ему будет устроена какая-нибудь западня, и подготовился к этому. Вряд ли дело дойдет до драки. По крайней мере, между ними. Но я думаю, что ты будешь больше волноваться, когда Уоррик поймет, кем ты на самом деле являешься. Стоит ему только хорошенечко посмотреть на Гилберта, как он сразу признает в нем одного из тех, кто участвовал в его пленении в Киркборо, и свяжет все это воедино. Это тебя больше не беспокоит?

— Беспокоит, но по другой причине. Теперь я знаю, что он не убьет меня. По крайней мере из-за тех владений, которые мне принадлежат, — добавила она с невеселой улыбкой. — Я боюсь его гнева, если он подумает, что я обманула его своим молчанием об этом. По правде говоря, это так. А за это я могу вновь оказаться в темнице.

Выражение лица Милдред было еще более грустным.

— Скорее, чем ты думаешь, моя сладкая.

Ровена нахмурилась.

— Как это?

Милдред обернулась чтобы убедиться в том, что они были одни.

— Леди Беатрис психует с тех пор, как ей сообщили, что ее выдают замуж в семью Малдуитов. Она жутко разозлилась на Уоррика, а если этот человек чему-нибудь и обучил своих дочерей, так это искусству мщения. И она хочет сделать так, чтобы ее отец пожалел о том, что отдает ее обычному парню, который, как она считает недостоин ее. Для этот она собирается использовать тебя.

У Ровены расширились глаза.

— Меня? Но ведь Уоррика нет, у нее есть какие-либо права?

— Не все — некоторые. Но она слишком умна, чтобы ими воспользоваться. Вчера вечером я подслушала, как она рассказывала о своем плане сестре, и несомненно, она задумала очень умную вещь. Она не знает, какое преступление ты совершила в отношении Уоррика и за что тебя держат здесь в заточении. Этого никто не знает, но, как это ни смешно, она собирается сообщить всем, что Уоррик держит тебя здесь за воровство и что об этом он сам ей сказал.

Ровена все поняла и закрыла глаза.

— Она собирается заявить, что я ее обокрала.

— Да, что ты взяла у нее самую ее ценную безделушку — жемчужное ожерелье, подаренное Уорриком. А Мелисанта поддержит ее и скажет, что тебя видели у их комнаты, когда обнаружилась пропажа. После этого Беатрис потребует, чтобы произвели обыск в ткацкой мастерской и в спальне Уоррика, а там она вытащит ожерелье из якобы потайного места и этим подтвердит твою вину.

— И ей даже не придется настаивать на том, чтобы меня вернули в темницу.

— До возвращения Уоррика это будет сделано в любом случае, и он, вероятно, поверит ее сказке и будет вынужден жестоко наказать тебя. Может быть, прикажет выпороть плетьми. Это сделают с тобой до его возвращения. Таким способом Беатрис надеется досадить Уоррику.

Ровена нахмурилась.

— Но Джон Гиффорд…

— Его нет. Сейчас здесь другой тюремщик, не такой приятный человек, и ему доставляет удовольствие издеваться над теми, кто попадет под его опеку.

Ровена побледнела.

— Я, я встречалась с ним.

— Но это еще не все. Беатрис собирается предложить, чтобы тебя допросили и узнали, что еще ты могла украсть. Ты знаешь, как этот человек допрашивает арестантов?

— Пытает?

— Да. Эта маленькая сучка надеется, что тебя так запугают и так тобою попользуются, что Уоррик не захочет тебя видеть в своей постели, но более всего она надеется, что ты потеряешь вынашиваемого ребенка. Вот так она собирается досадить ему, поскольку знает, да и все знают, как сильно он хочет сына, даже незаконнорожденного.

— Мне сейчас будет плохо.

— Я не пугаю тебя, — сочувственно произнесла Милдред.

— Мне действительно плохо. — И Ровена направилась в туалет.

Когда она вернулась, Милдред ждала ее с куском материи, намоченной в холодной воде. Ровена приложила тряпку ко лбу и спросила:

— Сколько у меня времени до того, как западня захлопнется?

— До тех пор, пока Беатрис не начнет готовиться к ужину. По этому случаю ей захочется надеть ожерелье, и она обнаружит, что оно пропало. Но к этому моменту ты уже благополучно исчезнешь отсюда. Я уже приготовила для тебя мешочек. Там твоя одежда, одежда прислуги, которая тебе будет нужна для побега. Мешок я спрятала в пивоварне и как раз собиралась найти тебя…

— Я пропала.

— А-а. Значит, наш план действует?

— Кажется да… — безрадостно засмеялась Ровена. — Теперь это не имеет значения!

— Нет, это будет иметь значение, когда вернется Уоррик. Тебе не нужно уходить далеко. На расстоянии одного лье на восток отсюда есть лес и такой большой, что в нем можно спрятать целую армию. Спрячься на окраине, а я пошлю Уоррика разыскать тебя, как только объясню ему, почему тебе пришлось бежать.

— А не могла бы ты уйти со мной, Милдред?

— Мое отсутствие очень быстро обнаружат, а это может привлечь внимание к тому, что и тебя нет. А этого нельзя допустить до тех пор, пока не будет выдвинуто обвинение. А у тебя больше шансов на успех, если ты уйдешь одна. Мне нужно быть здесь, чтобы Уоррик узнал правду прежде, чем Беатрис сообщит ему свою ложь.

— Ты забываешь, что он не слушает оправданий и менее всего он поверит нам, — тихо произнесла Ровена. — Если я должна уйти отсюда, то лучше мне не возвращаться. Отсюда недалеко до Туреза…

— Добрых три-четыре дня пешком! — воскликнула Милдред.

— Но там мне помогут мои люди или спрячут меня до тех пор, пока я не придумаю, как спасти мою мать из замка Амбрей.

— Ровена, не смей даже думать, что ты можешь проделать столь дальний путь в одиночку пешком. Поверь в Уоррика. Время придет, и он будет делать так, как захочешь ты. Я это чувствую.

Ровена покачала головой:

— Мне бы твою уверенность. Мне что-то не хочется, чтобы человек, который вырастил таких подлых дочерей, имел какое-либо отношение к воспитанию моего ребенка.

— Обвиняй его в том, что он мало уделял им внимания, но помни, что ни у одной из этих девочек не было матери, которая могла бы направить их на правильный путь, в то время как ты…

— Милдред, у нас нет времени обсуждать эти вопросы сейчас, — нетерпеливо прервала ее Ровена. — Объясни, как мне выбраться из ворот замка.

Милдред явно расстроилась, что ей не удалось закончить обсуждение этой темы.

— У ворот подземного хода стоит только один стражник. Ты проскользнешь через них, пока я буду отвлекать его внимание. Но если ты настроилась сюда не возвращаться, то тебе нужно побыть в лесу день, а лучше два, пока все не успокоится и я смогу тогда присоединиться к тебе.

В порыве благодарности Ровена обняла ее.

— Спасибо тебе.

— Поблагодаришь меня после того, как мы доберемся до Туреза. А по дороге я буду рассказывать тебе, какая ты, по-моему, глупая, — проворчала Милдред.