Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь

9. День письменности

Наутро я проснулась с ощущением, что вчера пошла во все тяжкие, хотя по воспоминаниям – вроде бы нет. Обычная здешняя светская тусовка, правда, узковата по составу, многие мои клиенты на такие вечера не попадают. Только вот странное новое знакомство – это первое, что оставило нехорошие воспоминания, и наши милые беседы с виконтом Гвискаром за столом – за них я тоже чувствовала себя неудобно.

Вообще не понимаю, с какого перепуга я на него набросилась. Можно было молча есть и улыбаться. А тут, видите ли, морские гады и всё прочее. Тьфу на меня, короче.

И надо ещё Терезу поспрашивать – каких слухов она наловила. Обычно у неё хорошо получается, и слухи эти – мне ощутимое подспорье. Интересно, слышал ли кто-нибудь кроме графа Ренара наши беседы с виконтом?

Определённо слышали слуги. Разнесут. Могла слышать госпожа де Монгран, она там с другой стороны от виконта сидела. Значит, сплетни неизбежны. Надеюсь, он меня за них не прибьёт.

Только вот что вывело меня из равновесия? Или это интерес непонятного герцога так меня взбесил? Потому что, ну… не собиралась я цеплять господина виконта, совсем не собиралась. Ладно, что уж теперь, Вика, наломала дров – выбирайся.

Для начала я выбралась из постели и позвала своих девушек – умываться и вот это всё. Одеваться, спрашивать, что нового. Нового пока ничего не случилось, а Тереза уже встала. Значит, позову её завтракать. Вчера-то вернулись ой как поздно, уже не хотелось сидеть и болтать, и о противозачаточном зелье она меня тоже не просила. Ну да, во время танцев, когда открыто больше помещений, найти укромный угол проще, чем на камерном вечере на два десятка человек.

Тереза появилась вместе с едой и с радостью присоединилась к завтраку.

- Как здорово, что ты уже встала, и что у тебя есть время поболтать, - сообщила она, наливая себе арро.

- Скажи, ты что-нибудь поняла вчера про герцога де Фрейсине? Откуда он взялся только и что ему может быть от меня надо?

- Не знаю, - честно сказала Тереза, точнее – я видела, что она и вправду не знает. – Я вчера его тоже впервые увидела.

- Значит, в наш столичный дом к Гаспару он не приходил?

- Нет, я бы точно запомнила такого видного вельможу. Но ведь Гаспар был скрытен, и если о его делах с его высочеством мы узнали только из-за завещания и поставок, то он точно так же мог скрыть и Фрейсине.

А вот это точно. Если Гаспар что-то герцогу продавал, и это было так же выгодно, как поставки короне, то он спокойно мог держать язык за зубами. Конкуренты не дремлют и используют все возможности, мы это видели. Значит, если герцог захочет возобновить контракт, то пускай приходит, поговорим.

- Он вчера весь вечер смотрел на меня так, будто я его дочь или племянница, которая ведёт себя неподобающим образом, - фыркнула я.

- У него нет дочери, у него есть единственный сын, граф, ему двадцать пять лет и он остался в фамильном замке, - тут же сообщила Тереза.

- Это ты услышала вчера в зале?

- Да, все удивлялись – что делать Фрейсине в Массилии зимой. Разве что его тоже король отправил в ссылку, как и Гвискара.

- Гвискар в ссылке? – эта информация как-то прошла мимо меня.

- Да, из-за какой-то женщины, так говорят. Его величество запретил виконту появляться в столице до весны, а то и до лета.

Я снова фыркнула.

- И он, не успев прибыть к нам, уже ищет себе женщину здесь.

- Говорят, он – галантный кавалер, - усмехнулась Тереза.

- И ты желаешь в список его побед? – усмехаюсь я.

Тереза вздыхает и даже немного бледнеет.

- Я… опасаюсь его. Он ведь некромант!

- И что? – я не понимаю.

- Ну как же, он знается с силами смерти, ходит смертной стороной мира и может утянуть туда кого угодно!

- Зачем это ему? – не поняла я.

Но страх Терезы настоящий, такое не подделаешь. Она боится некромантов? Мне тоже нужно? Или обойдусь?

- А де Люс? Он ведь тоже некромант, но ты с ним вполне танцуешь на балах, - заметила я, намазывая хлеб маслом.

Завтрак у нас или как?

- Де Люс не страшный, а виконт – страшный, - вздохнула Тереза.

- И в чём между ними разница? – нужно же понять, а я пока не понимаю.

- Де Люс… свой, домашний, что ли, - вздохнула Тереза и потупилась.

И с ним успела замутить, что ли?

- А Гвискар дикий, не приручённый?

- Наверное, он более сильный маг. Раз ему даже отдали мальчиков на воспитание.

- Это точно, если отдали – значит, может чему-то научить. И даже двоих, и из разных семейств.

И кстати, мальчики сегодня должны прибыть на занятия с господином графом, если я ничего не путаю. Я ведь могу заглянуть в классную комнату и убедиться?

- Вот, а ты смелая, раз не побоялась с ним флиртовать, - говорит Тереза, забрав с блюда последнюю маленькую булочку, мягкую и свежую.

- Да куда там флиртовать, - отмахиваюсь. – Так вышло, и я уже успела пожалеть.

- Да зачем жалеть, а вдруг? – она смотрит на меня загадочно. – Расскажешь – каково с ним. Так же, как с другими, или нет.

- Мой опыт невелик, - смеюсь.

- И кто же тебе теперь мешает сделать так, чтоб стал велик? Раньше мешал Гаспар, но теперь-то никакого Гаспара нет, ты свободна!

- Значит, нужно захотеть. Опыт ради опыта не прельщает меня нисколько.

- Почему ради опыта? Виконт весьма поразил тебя тогда, зимой, ты даже думала, не написать ли ему и не попросить о какой-нибудь мелкой услуге, и Гаспар сначала думал вывезти нас ещё на пару придворных балов, а потом передумал, - вздыхает Тереза.

- Значит, будем вывозить себя сами, - подмигиваю ей и поднимаюсь. – Так, я сейчас загляну в класс – все ли пришли, а потом пойду к господину Фабиану. Мы с ним вчера кое-что не досчитали.

- Ты ещё не соскучилась считать? – изумляется Тереза.

- Нет, и знаешь ведь – это наши деньги. Это наши платья, это наши гости, это наша безбедная жизнь.

Тереза вздыхает и соглашается. А я отправляюсь в классную комнату, заглядываю осторожно – точно, все ученики на месте, но господин виконт сегодня не пришёл, отправил своих подопечных одних. Господин граф кивает мне, я ему, и иду дальше в кабинет.

И уже там меня поджидает сегодняшний привратник с письмом.

- От господина виконта Гвискара принесли и очень просили ответа, - подаёт он мне запечатанный лист бумаги.

Письмо от виконта Гвискара? Какая прелесть, что называется. И что же он хочет мне сказать? Что я его вчера смертельно обидела и он готов… что же он готов? Вызвать меня на дуэль? Ага, магическую. Три раза.

А чего это у меня пальцы подрагивают? Вот только ещё не хватало, да? Или… глаза Викторьенн де ла Шуэтт смотрят на лист бумаги, подписанный «Гвискар», и передают в мозг какую-то информацию, и эта информация заставляет руки означенной Викторьенн дрожать? Да ладно? Что это тут ещё за остаточные нервные импульсы?

Или Тереза в своей бесконечной болтовне права, и Викторьенн была крепко влюблена в этого… этого вот? И сейчас я сталкиваюсь с какой-то чисто телесной реакцией на него? И чем он её прельстил, интересно бы мне знать? Улыбнулся? Посмотрел заинтересованно и дальше пошёл? А бедняга Викторьенн, не избалованная мужским вниманием, прямо тут и растаяла?

Так, дорогая Викторьенн, что я тебе скажу, подумала я громко. Если ты где-то есть и слышишь – ну, подай какой-то знак, что ли. Приснись, в конце концов. И расскажи мне, что к чему. Я тут отчаянно бьюсь за твоё доброе имя и за твоё имущество, и мне будет проще, если я узнаю всё, что мне знать положено. Хотя бы – то, что знала ты. Тереза, конечно, многим мне помогает, но… Тереза такая Тереза, и сдаётся мне, ты сама знала это ничуть не хуже меня. И чего хотят от меня разные непонятные мужчины – тоже знать бы. Сомневаюсь, что ты раздавала авансы направо и налево, скорее, наоборот. И если ты знала что-то такое, за что тебя решили убить… ну, мне бы тоже это знать. И ещё от кого был твой ребёнок, и почему в тебя стреляли – потому что ты была рядом с Гаспаром или вне связи с ним. Или его убили из-за тебя…

Я ведь уже почти забыла, с чего для меня здесь всё началось. А началось-то как раз с убийства Гаспара и Викторьенн. И ведь скорее всего, убийца знает, что я жива. И не исключено, что попытает счастья ещё раз…

И что, все эти мысли у меня возникли исключительно от письма господина виконта? Неплохо так-то, жирный урожай. Сдаётся мне, он и не предполагал. Ладно, посмотрим, что там внутри. Я сломала печать.

…Приветствую вас, сударыня, и надеюсь, вы хорошо спали. Я-то, честно признаться, не слишком хорошо, и полагаю, наша с вами вчерашняя беседа тому виной. Так и этак, с одной или другой стороны поворачивал я ваши слова, и никак не мог прийти к окончательному решению – что же вы пожелали таким удивительным образом мне сообщить? Как бы то ни было, цели своей вы достигли – я потерял и покой, и сон, и едва дождался утра, чтобы было уже приличным посылать в ваш дом человека с письмом к вам. Очень тяжко было пережить эти несколько мучительно длящихся часов в неизвестности о том, чего же мне ждать от судьбы и от вас – чрезмерного ли счастья, столь же чрезмерного ли страдания? Или мне только показалось, что слова ваши посулили мне то самое счастье, а на самом деле сердце ваше жестоко и не ведает жалости? Станете ли вы вести дела сердечные так же строго и сурово, как ведёте все прочие дела? Или же с людьми вы бываете мягче, чем с имуществом, которому верны? О, уверяю вас, ваше имущество мне не помеха, и я даже и ни на мгновение не задумался о том, чтобы вас с ним разлучить, коли сталось так, что оно составляет основу вашего бытия и требует от вас неусыпного внимания и заботы. Может быть, мне тоже посчастливится попасть в круг тех, кого вы одаряете вашим вниманием и заботой? Или же вы просто окажете снисхождение и одарите меня своим вниманием? Жду вашего ответа, надеюсь на вашу благосклонность ко мне и доброту вашего сердца. Моему человеку велено дождаться вашего ответа, он мгновенно отнесёт его ко мне.

И что это было, спрашивается? Я прочла ещё раз, осмотрела все четыре угла небольшого бумажного листа, свернула обратно. Кажется, такого рода письмо положено прятать между слоями лифа платья, хранить под замками, а то и вовсе сжигать, чтобы не навлекать на себя подозрений и не компрометировать ни себя, ни кого другого. Что там с моей репутацией в нашем славном городе? Особа сумасбродная, занимается неженскими делами, не стесняется просить помощи у вышестоящих лиц, рассчитывается за ту помощь, как положено, а отношений не ищет? То есть, это мне хотелось, чтобы думали именно так. На самом деле, я полагаю, болтают и про господина графа Ренара и его визиты ко мне, и про капитана Пьерси, и про мальчишек моих беспризорников, да и как бы не про его высочество Анри де Монтадора. Только вот… кроме означенного высочества, ничего же и не было, и то – один лишь раз. И наверное, его подстегнул отъезд, решился бы он идти до конца, если бы не отплытие наутро – кто ж его знает-то, правда?

И это было обидно, очень обидно. Местные дамы вполне так крутили романы, и даже Тереза моя успевала где-то и как-то, мне же все время было не до того.

Но… почему-то мне не хотелось в список любовных побед Гвискара. Обойдётся, да? И писать ему письмо тоже не хотелось. Я вообще не слишком хорошо владею этими здешними перьями. Говорят, есть магическое перо, его как-то там заколдовывают и оно пишет едва ли не само, его не нужно ежеминутно макать в чернильницу. У меня же в распоряжении только обычное. Поэтому…

Не буду я вам писать, господин виконт де Гвискар. Маг вы или кто?

Я взяла зеркало, села к окну, за которым едва проклюнулся серенький день начала декабря, и вызвала виконта. Раз, другой…

- Госпожа де ла Шуэтт? – ну надо же, он удивлён.

На мгновение проявился в зеркале – кажется, ещё в постели – и тотчас исчез, то есть исчезло изображение. О, я не умею так делать, нужно научиться.

- Доброго вам утра, господин виконт. Вы уж простите, но мне некогда сочинять ответ на ваше письмо, да и я, честно говоря, не очень-то понимаю, какой ответ могу вам дать. Возможно, я вчера наговорила лишнего, со мной случается, прошу простить меня, если была с вами недостаточно вежлива.

- Отчего же, тот наш разговор доставил мне… ни с чем не сравнимые ощущения, - он там как-то странно усмехнулся, на своей стороне.

- Что же, значит, и в таких разговорах есть свой смысл, - киваю.

Интересно, он-то может меня видеть, или тоже нет?

- Скажите, госпожа де ла Шуэтт, будете вы сегодня вечером у Монгранов? У них приёмный день.

Я бывала у них раза два или три, слишком часто к ним не заглядывала. Нужно ли делать это сегодня? С другой стороны, Тереза будет рада.

- И если буду, то что?

- Тогда там и обсудим, кто что хотел сказать, и кому, - говорит он весело.

- Хорошо, я подумаю. Если успею завершить к тому моменту все свои дела.

- Почти обещание, госпожа де ла Шуэтт, почти обещание.

- Обещание подумать.

- Желаю вам думать обо мне весь оставшийся день, - усмехается он и связь разрывается.

Ну вот ещё, весь оставшийся день!

Я кладу письмо в ящик своего стола, всё равно стол под заклятием и никто туда любопытных носов не суёт. Там деловые бумаги, ну и это чудо эпистолярного искусства тоже пускай лежит. А пока…

Надо же, думать о нём весь день, жирно будет. Найдётся, о чём подумать, и без него. Вообще где там господин Фабиан? Вот-вот должен прийти.

Но в дверь постучали, и оказалось, что это вовсе не господин Фабиан. Мне в руки дали ещё одну записку – что за день письменности такой, право слово?

«Госпожа де ла Шуэтт, нам есть, что обсудить с вами. Готовы ли вы принять меня прямо сейчас? Фрейсине».

Я подняла взгляд на слугу…

- Господин, передавший записку, ожидает в экипаже у наших дверей, - сказал он.

- Скажи, пускай заходит, и проводите сюда, что ли, - вздыхаю я.