Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь

19. La Folie

Тереза трепетала с самого утра – что наденем на бал, кто там будет, с кем выйдет потанцевать и всё такое. А я чувствовала себя не вполне спокойно, потому что вдруг мне надо не на бал идти, а ехать в поместье, и искать там доказательства того, что господин герцог Фрейсине свихнулся, или ещё что такое с ним стряслось?

Вообще обычные дела потихоньку делались и без моего пригляда. Значит, ничего не рассыплется, пока я буду ездить. Вообще поехать нужно было давно – потому что имущество, а я с ним толком не знакома пока. Моё поместье, поместье Терезы и два дома в столице. О состоянии домов мне отписывали раз в месяц, из обоих поместий присылали отчёты и даже немного деньги. Деньги Терезы я с её согласия складывала в банк, а потом подумала и положила даже в два. Просто так, на всякий случай. Свои тоже сложила… вдруг соберусь ещё что-то покупать?

Я уже поняла, что одним разом ехать и в столицу, и в поместья не выйдет, проще двумя заходами. Владения Терезы располагались в дне пути от моих, а до столицы в экипаже ещё не меньше недели. И так выходило – неделя до меня, несколько дней там, потом день до Терезы, пара дней там, и дней восемь-девять домой. Месяц и накопится, вряд ли меньше. Конечно, меня всё это время не будет здесь, мои недруги не будут меня видеть и поуспокоятся, или же наоборот – решат, что всё можно. Нужно оставить дома на связи кого-то из магов, и чтобы была постоянная связь с капитаном Пьерси. Если соберутся что-то жечь тут без меня – чтобы сразу всех поймали и наказали.

И если ехать вот прямо завтра, или послезавтра – есть шанс управиться к Рождеству и встретить его, как подобает здешней хозяйке – сходить на службу, сеcть за стол с близкими, поздравить всех слуг. Может, нужно собраться и рвануть, и постараться поскорее?

- Тереза, ты не хочешь узнать, как дела в твоих владениях? – спросила я, пока мы выбирали платья.

Нового платья на сегодня нет, но к счастью, теперь у нас обеих есть выбор. Вот это чудесное пепельно-розовое? Которое Амедео шил мне самым первым, ещё летом? И гребень в причёску, и камею надеть – для неё сделали очаровательную розетку из кружев и лент. Ни одного бриллиантового колье я пока не завела, но полагаю, это нужно будет сделать – просто для демонстрации статуса. И Терезе тоже – чтобы не страдала и не вздыхала, глядя на меня. Но не сегодня, сначала разберёмся с насущным.

Нет, сначала потанцуем на балу, потом уже разберёмся.

- Я думаю, в моих владениях всё хорошо, - рассмеялась она. – Оттуда же пишет управляющий, ты сама мне говорила, когда приезжал человек и привозил письмо и деньги.

Тереза такая Тереза – если всё идёт обычным порядком, то и пускай идёт. А сама она не займётся ничем таким, даже если будет очень скучать. Не заглянет в бумаги своего поместья, не откроет книгу – если это не любовный роман, конечно же, роман откроет и прочтёт, и даже мне потом расскажет, о чём там.

- А мне нужно будет съездить в Сен-Мишель, думаю отправиться на следующей неделе. Ты со мной?

Она задумалась.

- А что я там буду делать? Ты-то понятно, - рассмеялась она, - засядешь за счета и всякие бумаги. А я?

- А ты тоже могла бы засесть, только за свои.

- Я ничего в них не пойму, - отмахнулась Тереза. – Может быть, я принесу тебе какую-нибудь пользу здесь?

Что и требовалось доказать, почему я не удивлена?

- Будешь смотреть за домом, - усмехнулась я. – Не води слишком много мужчин и веселись умеренно, лучше уж после Рождества, да? А к Рождеству я вернусь.

- Может, ты тоже никуда не поедешь? – вздохнула она. – С кем мне выходить в свет?

Ну да, обычно мы везде ходим вместе – две вдовы сопровождают одна другую, всё прилично.

- Напрашивайся с кем-нибудь за компанию. Будто приехала просто в гости, а потом вы собрались и пошли на бал, - я уже смеюсь.

- Точно, так и сделаю, - кивает она. – Договорюсь.

- Вот и славно, а сейчас уже и собираться можно, да?

Сама не знаю, почему я не говорю Терезе о деле с герцогом Фрейсине и о том, что я хочу искать в доме родителей Викторьенн. И она тоже отчего-то не спрашивает, чего он хотел. Может, думает, что у нас какие-то коммерческие споры? От дел она старается держаться подальше, значит, не будем разрушать уверенность в том, что это всё – дела. И поездка деловая – счета проверить, пока зима, пока заканчивается год, пока далеко до посевной и прочих весенних работ.

После обеда я позвала господина Фабиана в кабинет.

- Выезжаем послезавтра. И стараемся вернуться к Рождеству, выйдет, думаете?

- Отчего же не выйдет? Выйдет. Кого вы берёте с собой?

- Вас, Мари и Шарло.

- Попросите у капитана Пьерси пару-тройку солдат. От него не убудет, а всем спокойнее. Вы у нас, конечно, теперь сама маг, но с солдатами-то вернее будет.

И я не могла не согласиться, потому что господин Фабиан прав. С солдатами спокойнее. Но я надеюсь, что на балу сегодня смогу увидеть господина Пьерси, и договориться с ним.

Господин Фабиан услышал это, просветлел лицом и сказал, что я всё делаю правильно. И в поместье давно нужно съездить, и управляющего тамошнего проверить. Вот и славно, никаких вопросов.

И значит, сейчас можно одеваться, причёсываться, красить ресницы, румянить щеки – совсем немного, не по нраву мне эта здешняя мода, которая предписывала обсыпаться пудрой с головы до ног, нарисовать яркие скулы и губы, и ресницы чуть не до бровей. Правда, дамы, которые пользовались магическими средствами красоты, так не делали, и я в итоге тоже не слыла самой большой оригиналкой на свете.

Магическая пудра сливалась с тоном кожи и поглощала лишнюю влагу, что в духоте бальной залы оказывалось очень к месту. Глаза подвести тонкой кисточкой, ресницы накрасить, губы тронуть помадой… вот и славно.

А дальше Мари и Жанна одели и причесали меня, и украсили причёску лилово-розовыми цветами фиалки, которые я заказала в оранжерее местного торговца цветами. И сама зафиксировала цветы магически – чтобы не увяли до конца бала.

Камею на шею, серьги в уши, жемчужные браслеты на руки. И вперёд, в экипаж, и в дом графа Сегюра.

Нас встречают – сначала привратник, после распорядитель бала, а тут и хозяева дома подоспели.

- Госпожа де ла Шуэтт, вы великолепны, как всегда, - говорит граф. – Госпожа де Тье, ваша красота сегодня не сравнима ни с кем, - улыбается он Терезе.

Мы кланяемся, идём в зал… и совсем скоро нам встречается господин виконт.

- Я очень рад видеть вас, госпожа де ла Шуэтт, госпожа де Тье, и когда наклоняется к моей руке, то говорит тихонечко: - Я договорился с музыкантами, фолия будет непременно.

Я взглянула на него… и едва не расхохоталась, громко и неприлично. Потому что этот… этот невозможный человек оделся в серый атласный наряд с легчайшим розовым отливом. С какими-то невероятно тонкими кружевами сложного плетения, с искусной вышивкой, и даже в ухе у него болталась розоватая жемчужина. Парик уложен вопреки моде – не аккуратно вокруг головы, но пышными серебристыми кудрями.

Нет, о таком не скажешь, что он павлин или попугай. Это… какая-то другая птица. Но явно ж распушил хвост, и что теперь?

Мысль о том, что он каким-то невероятным способом узнал, какое платье я надену, и подобрал себе подходящий наряд, я отбросила. Как-то это нереально. Наверное, этот вышитый жюстокор ему выдал сегодня шкаф. Или камердинер только его и отутюжил. Ну правда же, да?

- Буду рада принять ваше приглашение на танец, - сказала я с благовоспитанной улыбкой.

- Вы сделаете меня счастливейшим из смертных, - кланяется в ответ.

- Как мало вам нужно для счастья, всего-то один-единственный танец. А что станете делать потом? Когда музыка отзвучит, кружева истреплются, а жемчуга рассыплются и закатятся по щелям?

- Буду вспоминать, прекрасная госпожа де ла Шуэтт. Такие воспоминания – они будут посильнее драгоценностей, и их тоже можно перебирать – как камни в шкатулке. И возвращаться мыслями в те мгновения, когда был счастлив.

У меня едва слеза не побежала – потому что мне-то, настоящей мне, Вике Мирошниковой, было отлично известно всё то, о чём он сейчас говорил. В финале той моей жизни ведь главным образом и оставалось – перебирать те самые воспоминания. Благо, их накопилось много. Мои победы, мои друзья, мои мужчины, мои рабочие проекты, мои увлечения и развлечения. И я их реально перебирала – когда не осталось более ничего. И черпала в них силу и намерение пройти этот путь до конца.

- Что с вами, прекрасная Викторьенн? – он оказался близко-близко, и мне даже померещилось, что ледяные его глаза потеплели на мгновение. – Как помочь вам?

- Благодарю вас, всё в порядке, - произнесла я медленно.

Вдох, выдох. Вика Мирошникова осталась там, где осталась, а здесь и сейчас на паркете Викторьенн де ла Шуэтт, молодая дерзкая особа, предмет сплетен и досужей болтовни, неплохой предприниматель, ещё не законодательница мод, но уже почти, и сейчас её пытается поймать в свои широко раскинутые сети заезжий столичный франт.

Ну хорошо, не заезжий, он так-то местный. И ладно, слово «франт» обозначает только лишь модника, потому что сам-то он много сложнее всего, что о нём болтают. Не болтают о детях, не болтают о королевских поручениях. И значит… не будем наклеивать ярлыки там, где не уверены до конца.

Он предложил мне руку, я приняла. Тереза уже успела куда-то убежать, я оглядела залу – точно, хохочет с Орвилем, и пускай.

Тем временем начались танцы, и сначала хозяева дома танцевали какой-то не самый сложный, но милый сольный танец, я такого не знаю, а затем объявили контрданс.

- Идёмте? – спросил виконт.

- О да, - улыбнулась я

Кажется, если в этом городе ещё что-то осталось от моей репутации, то сейчас рассыплются последние клочья. Ну и пусть, да? Послезавтра я уеду, меня не будет три недели, что-нибудь непременно забудется.

Танцевать контрданс с виконтом оказалось очень весело. Он всё время подмигивал, легко брал меня за кончики пальцев в любой момент, где это было возможно, и тут же отпускал, изящно кланялся, придумывал забавные усовершенствования фигур танца. Например, все чинно подали друг другу руки и выполняют оборот на па-де-бурре или просто пешком, а мы прыгаем и хохочем, или зафиксировались жестко руками друг об друга и вертимся. Я словно снова дома, на нашем тамошнем балу, мне свыше выпал отлично танцующий кавалер, и можно не только порадоваться знакомому танцу и поболтать, но и побеситься. Кто бы мог подумать, да?

Но танец завершился, мы чинно поклонились друг другу, виконт проводил меня к Терезе, и пошёл танцевать с кем-то другим, и хорошо.

А я даже не очень-то обращала внимание на то, что и с кем я дальше танцую. Мне грех жаловаться – на балу я обычно популярна. Меня приглашали и де Люс, и де Ренель, и капитан Пьерси – пока мы стояли в конце колонны в «десерте» и ждали свою очередь снова вступить в танец, я попросила у него пару солдат, он сказал, что отправит со мной десяток, и половина из них будет магами. Куда прибыть? На Морскую в понедельник утром? Сделаем. Потому что, сказал он, если с вами, госпожа де ла Шуэтт, что-нибудь случится, его высочество мне ни в жизни не простит.

Вот так, Вика. Ни в жизни не простит. Да ладно, он принц, а ты… нетитулованная дворянка с небезупречной репутацией. Самое то болтать со всеми, громко смеяться и ходить по зале под ручку со столь же небезупречным виконтом де Гвискаром.

- Скажите, дорогая, вы не опасаетесь, что на вас падёт тень репутации господина виконта? – спросила меня госпожа де Конти страшным шёпотом.

- Пускай падает, - рассмеялась я в ответ. – Я успею отскочить, верите?

- Вы же как та кошка, что всегда на лапы падает, - поджала губы почтенная дама.

Пускай я буду кошкой, я не против. Всё лучше, чем обезьяной, например.

Сольные танцы сегодня нет-нет, да встречались. Кто-то с кем-то танцевал менуэт, кто-то – сарабанду. Звучали какие-то имена и названия, мне неизвестные, но это и нормально, контрдансы тут по названиям тоже другие, а вот по смыслу – те же самые, и это хорошо.

А потом распорядитель громко объявил:

- Господин виконт де Гвискар желает танцевать фолию!

И что вы думаете? Названный тут же оказался возле меня.

- Прошу вас, госпожа де ла Шуэтт, - его поклон был необыкновенно изящным.

Что ж, я подала ему руку, и мы пошли в голову зала.

Дома в танцевальной студии мы учили и исполняли фолию – как концертный номер, конечно же. В мою родную эпоху такие танцы только и могут быть концертными номерами. И договаривались о вариациях, о рисунке танца – кто начинает солировать, кто подхватывает. Случалось танцевать и соло – кавалеру либо даме. И бывало, что ставили вариант на троих – например, кавалер и две дамы, кавалеров всегда мало.

И как же мы договоримся сейчас?

- Вы позволите мне начать? – тихо спросил он перед тем, как поставить меня на место в голове зала.

- Конечно, - я вежливо наклонила голову.

И вот я слышу вступление – немного не такое, как привыкла дома, но очень, очень похожее. И он выходит, кланяется мне, и начинает представление, иначе не скажешь – и все шаги его необыкновенно легки, а жесты – точны. Прошёлся передо мной и даже пару раз подпрыгнул и чуть повертелся – ну точно, показал себя со всех сторон. И лёгким поклоном передал мне ход.

Я кланяюсь – и иду к нему. Без вывертов, пока – просто шаг, шаг, шаг, шаг. Темп пока ещё медленный, но наверное, убыстрится, и мы не договорились, сколько фраз, фигур, проходов или вариаций темы нам сыграют. Или он договорился, а я не спросила. Ну и ладно, пропадать – так с музыкой, пропадать – так весело!

Но пока я вовсе и не пропадаю, я помню вариации и тело словно само укладывает их в музыку, и я порхаю вокруг него – шаг, поза, потянуть красиво носочек, потом в другую сторону, поймать его взгляд, повернуться – пока не в прыжке и медленно, улыбка зрителям – смотрят, ещё как смотрят. И передать ход.

Он делает шаг ко мне… хорош, безусловно хорош. Музыка убыстрилась, я поймала его улыбку – лёгкую, искрящуюся, заводную. О да, ноги его сильны, руки его точны, каблуки фиксируют сильную долю, каждый жест на своём месте, с каждым прыжком он словно чуть зависает в воздухе, и множество точных мелких движений стопой – всё это он может и умеет, очевидно, учился ничуть не меньше, чем магии. Подлетает ко мне – и замирает в двух шагах.

А я… иду к нему, но в последнее мгновение отлетаю в сторону, лечу, и остро жалею, что нет в руках кастаньет, не подчеркнёшь акценты. Кастаньет нет, а пальцы есть, и можно немного магически усилить звук, будет почти то же самое, не сухой «щёлк-щёлк», но что-то иное, моё собственное.

А потом он оказывается возле меня, три-два-один… и мы идём вместе, и кто ж знает, как, но – идеально синхронно. Как будто я понимаю, куда он сейчас шагнёт, будет это один шаг, два или три, или прыжок в сторону, или прыжок с поворотом, или пауза с позировкой, или… прыжок, поворот, точка. Поклон.

Уйти на своих ногах – говорили мне все преподаватели. Я восстанавливаю дыхание, улыбаюсь радостно, мы смеёмся оба, поворачиваемся к залу и кланяемся ещё раз – зрителям. Он подаёт мне руку и мы убегаем… куда-то, за спины.

Тем временем объявляют очередной контрданс, и это правильно – все, кто сейчас на нас любовался, тоже хотят потанцевать. Подлетает Тереза, подходит госпожа графиня и кто-то ещё, разные знакомцы, и все они восхищаются, и это чертовски приятно.

- Викторьенн, у тебя никогда не выходило так хорошо, - шепчет Тереза. – Помнишь, как в пансионе нас ругали за то, что мы выполняли шаги недостаточно точно? Сегодня даже наша мадам не нашла бы, к чему придраться! Ты молодец!

- Спасибо, - я тихонько пожимаю ей руку и улыбаюсь.

А дальше… наши собеседники разбегаются, этот контрданс любят все или почти все, и вот на банкетках вдоль стен остались только не танцующие или не нашедшие себе пары, и мы можем отойти и… что? Поговорить? Не только поговорить?

- Спасибо, господин виконт. Это было… незабываемо, и я сохраню впечатления от нашего танца надолго.

- Так и я благодарен вам, госпожа де ла Шуэтт, - он снова завладел моей рукой.

И кажется, хотел сказать что-то ещё, но вдруг меняется в лице, единым движением достаёт из кармана зеркало и отвечает на вызов.

- Что случилось, Раймон?

Я не слышу, о чём говорит ему воспитанник, но кажется – ничего хорошего там нет.

- Что стряслось? – спрашиваю.

Если дома четверо детей, там может быть всё, что угодно, правда ведь?

- Надеюсь, что ничего непоправимого, - говорит он. – Но сейчас я вынужден оставить вас, к моему большому сожалению. Алоизий откуда-то упал и что-то себе повредил.

- Ничего, спешите домой. Скажите, у вас ведь есть целитель?

- Среди моих людей? Так вот нет. Я отправил учиться на целительский факультет Академии пару перспективных молодых людей, и плачу им небольшую денежку, чтобы учились, а не бегали по пациентам всё свободное время. Но сейчас придётся поискать кого-то в городе.

- Я сейчас отправлю к вам господина Валерана. Куда ему ехать, скажите?

Он не сразу сообразил.

- Куда? А, улица Сен-Поль, дом пять.

Я достаю зеркало, вызываю господина Валерана и очень прошу взять второй экипаж и спешить на улицу Сен-Поль – там что-то случилось с одним из наших юных магов, нужна помощь. Тот отвечает – уже, мол, иду.

- Благодарю вас, - вижу – виконт и в самом деле искренне мне благодарен.

- Потом скажете, что это было? – хмурюсь.

- Непременно, - он улыбается и целует мне руку. – Спасибо, госпожа де ла Шуэтт. Мы ещё непременно увидимся, совсем скоро.

И исчезает.

А я понимаю, что не сказала ему о своём близком отъезде. Ничего, позвонит – скажу.

____________________________

Статья о фолии и других танцах Галантного века - в группе вк, в разделе "Статьи".