Вкус греха

11

Пикник закончился позже, чем рассчитывали, — как и все успешные мероприятия, — и солнце уже садилось, когда Вит снова помог Мирабелле сесть в двуколку.

— Что-то ищешь, Вит?

— А? — Вит отвел взгляд от деревьев, слегка хлестнул лошадей поводьями, и они двинулись в путь. — Нет. Показалось, что я увидел оленя.

— Что же ты сразу не сказал? Детям очень бы хотелось на него посмотреть.

— Я только сейчас заметил…

— Ты уже двадцать минут с тех лесов глаз не сводишь.

— Я задумался. У тебя всегда были шоколадные глаза?

— Я… — Мирабелла была поражена вопросом и потому не поняла, что Вит задал его, чтобы сменить тему. Она смущенно дотронулась рукой до щеки. — Они карие.

— Нет, их цвет более насыщенный. Возможно, это заметно лишь при зажженной свече или в золотом блеске заката.

«Это что — поэзия?» — подумала Мирабелла. Но как узнать? Никогда раньше она не вызывала в мужчинах романтических чувств. Доверие? Пожалуй. Привязанность? Безусловно. Но ей ни разу не говорили красивых слов, их берегли для красивых женщин. Она красавицей не была. «Вот и ответ на твой вопрос», — решила Мирабелла.

— Сначала ты говоришь, что у меня волосы цвета каштана, теперь — что у меня шоколадные глаза. — Ее губы изогнулись в улыбке. — Я — шоколадное дерево.

— Разве какао-бобы растут на деревьях? Я думал — на кустах.

— На деревьях, — заверила она. — Как бы то ни было, мои глаза такого же цвета, как и прежде, — сказала Мирабелла. — Возможно, у них немного другой оттенок, когда я сержусь.

— А я всегда видел их лишь сердитыми, — заметил Вит и кивнул. — Почему так, чертовка? Почему мы раньше не ладили?

— Ты как-то сказал, что это судьба, — напомнила она.

— Ах да, небесное провидение. Неплохо я придумал.

— Вполне.

Он остановил лошадей и повернулся, чтобы посмотреть на нее:

— Вообще-то я не верю в судьбу.

— Нет?

— Нет. Кроме неизбежного — рождения и смерти, — мы сами определяем свой путь в жизни. Каждый делает свой выбор. — Он склонил голову и прошептал возле ее губ. — И я выбираю это.

Для Мирабеллы его поцелуй был первым. Среди подруг она была самой старшей и до этого дня единственной, кто ни разу не целовался. Даже Кейт успела сорвать поцелуй с губ лорда Мартина (некогда ее самой большой симпатии) во время своего первого выхода в свет. Но вскоре Кейт решила, по причинам, которые предпочла утаить, что ее сердце жестоко ошибалось.

«Заблуждается ли мое сердце?» — думала Мирабелла… пока их губы не встретились. Нет ничего, решила она тогда, абсолютно ничего плохого в их поцелуе.

Он был таким, как она предполагала, и совершенно не таким, какой она ожидала получить от Вита. Не то чтобы она позволяла себе воображать, как целуется с Витом, но если бы позволяла, то представила бы его страстным и…

Вит отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Прекрати думать, чертовка.

Она взяла его за галстук и притянула к себе.

— Прекрати разговаривать, глупец.

Его улыбка застыла на губах Мирабеллы, затем он снова коснулся их поцелуем. Вопреки ее желанию, он не торопил события, нежно лаская ее чувственный рот своими устами и дыханием. Голова девушки покоилась у него на груди, его пальцы обрамляли овал ее лица.

Поцелуй Мирабеллы напоминал неизведанный плод, который Вит вкушал маленькими порциями, отчего в ее груди волной поднималось приятное тепло.

Когда он стал покусывать уголок ее рта, чувства с жаром вспыхнули в ней, тело наполнилось сладкой истомой, а голова пошла кругом. Вит коснулся языком ее нижней губы, и приятное тепло обернулось жгучей болью. Она выгнулась на подушках, прильнув к нему, сгорая от желания, которое не могла объяснить.

Его большой палец скользнул по ее щеке и задержался на подбородке.

— Доверься мне, милая.

Она приоткрыла рот, его язык стрелой ворвался внутрь, превращая боль в потребность.

Ее рука сжалась в кулак, и она услышала собственный стон. Он замер на миг. Затем ловким движением обвил ее талию одной рукой, запустил в волосы вторую, с силой притянул ее к себе…

И они слились в страстном поцелуе.

Позже, намного позже, она поймет, что именно такой поцелуй ожидала получить от Вита. Безумный, жаждущий. Поединок языков, уст и зубов. Но сейчас она утратила способность думать, ухватилась за его пальто, притянула ближе и поцеловала в ответ.

Его уста накрывали ее снова и снова, пока она не растворилась в нем без остатка. Она увлекала егоза собой, лаская плечи и волосы. Их языки сплелись в жгучем ритме. Ей хотелось еще. Хотелось быть ближе. Хотелось того, для чего у нее не было названия.

Но, к ее разочарованию, его руки и уста снова стали медленными и нежными, как вначале.

Затем он отстранился от нее — задыхающейся, взволнованной, смущенной.

— Я не стану извиняться за это, — прошептал он.

— Ладно.

— И я не жалею об этом.

— Я тоже. — Но она очень жалела, что он остановился. — Почему ты это сделал? Я имею в виду — поцеловал меня?

Он коснулся пальцем ее подбородка.

— А ты почему?

— Я… — Хороший вопрос: он поцеловал ее, но и она ведь не оставила поцелуй без ответа. Мирабелла не знала, что и сказать. Не теперь, когда она все еще не могла прийти в себя.

— Я поцеловал тебя по той же причине, — сказал он, выпрямившись. Он улыбнулся уголком рта, взял в руки поводья, и они продолжили путь. — Есть над чем подумать, не так ли?

— Да, по-моему.

«Как хорошо, — подумала Мирабелла, — что как раз в этот момент двуколка въехала во двор», потому что она не знала, что еще сказать Биту. Она была очень удивлена, что вообще еще способна думать.

По крайней мере, ни о чем другом, кроме…

Она поцеловала Вита. Он поцеловал ее. Они целовались.

Мирабелла чудом заставила себя улыбнуться и поздороваться с теми, кто стоял на ступеньках крыльца. Она отвечала на вопросы, задала несколько своих и делала все, чтобы никто не догадался, что ее собственный мир только что перевернулся. Но когда кто-то предложил сыграть в гостиной партию в вист, Мирабелла отказалась, сославшись на больную лодыжку, и удалилась к себе.

Она выскользнула — если точнее, прихрамывая выбежала — из гостиной, пока Вит не вызвался помогать, с трудом взобралась по лестнице, направилась в свою комнату, где рухнула в кресло у окна. Она смотрела сквозь стекло, но ничего не видела. Мысленно она вновь и вновь возвращалась к поцелую. К этому прекрасному и волнующему поцелую.

Как это могло случиться, ведь несколько дней назад они бы оба рассмеялись, если бы кто-то сказал, что Вит поцелует, скажем, ее руку?

Она бы рассмеялась? Мирабелла поерзала в кресле, как будто физический комфорт мог сгладить неудобную истину. А истина заключалась в том, что она бы разрешила Биту поцеловать ей руку. Знай она, что он сделает это по велению сердца, что это не шутка и не оскорбление, она бы с трепетом приняла комплимент.

И если то, что она почувствовала, коснувшись его, было знаком, то ей хотелось еще. Вчера, когда он сел возле нее на лавочке, по телу пробежала дрожь, а когда взял ее на руки и отнес на вершину холма, внутри возник тот же трепет.

Будучи уверена, что из этого ничего не выйдет, она изо всех сил старалась подавить свое влечение к нему. Теперь у них стало что-то получаться. Мирабелла не могла больше притворяться, что не замечает, как сильно бьется сердце, как ее всю обдает жаром, когда он рядом.

Ломая голову над тем, что бы это значило и значит ли оно что-нибудь для Вита, она поглубже забилась в кресло. Нужно еще во многом разобраться. Для одного раза, решила она, это слишком, учитывая, что лодыжка ныла, голова кружилась, а сердце вырывалось из груди. Поддавшись усталости, Мирабелла закрыла глаза и уснула.

Она проснулась через несколько часов, когда все тело затекло и его свело судорогой, а шея выгнулась под неудобным углом на спинке кресла. Тихо вздохнула, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна, выпрямилась и посмотрела на часы на каминной полке. За окном — темно, но восьми еще нет. У нее было время привести себя в порядок и немного размяться, прогулявшись перед ужином.

С больной лодыжкой и никуда не девшейся усталостью переодеваться было нелегко. Но если бы она позвонила в колокольчик, чтобы кто-нибудь пришел и помог ей, то, скорее всего, явилась бы Лиззи, а за ней, весьма вероятно, и Кейт с Иви. Мирабелла очень любила подруг, но перед ужином ей хотелось побыть в тишине, чтобы разобраться в себе и привести в порядок мысли.

Она спустилась вниз по одной из боковых лестниц, чтобы никого не встретить, но когда она достигла нижних ступенек, громкие голоса, доносившиеся из холла, разбили ее надежду побыть в одиночестве.

— Прекрати! Отдай!

Мирабелла завернула за угол и увидела, как маленькая Изабелла Уотерс, девочка чуть младше шести, кричит на тринадцатилетнего Виктора Джарлза.

— Отдай! — Изабелла в гневе топала ножкой, даже когда по щекам потекли слезы. — Отдай!

— Что тут происходит? — спросила Мирабелла, встав между ними.

— Виктор забрал мою Кару!

Мирабелла повернулась к мальчику и заметила у него в руках маленькую куклу.

— Это правда, Виктор?

Мальчик пожал плечами и кинул куклу под ноги Изабелле. Она схватила ее и отбежала в сторону, всхлипывая и прижимая к себе игрушку.

— Я просто играл, — беззаботно сказал Виктор.

— Не похоже, что она хотела играть в твою игру.

— Да что она понимает? Она же малявка.

— Неправда! — заплакала девочка. — Мне шесть! Почти.

— Не слишком ли ты взрослый, чтобы дразнить шестилетнюю? — спросила Мирабелла, подбоченившись.

Виктор хмыкнул и царственным жестом поправил манжеты.

— Тебе-то какое дело, Мирабелла.

От обиды Мирабелла прищурила глаза. «Мальчик весь в отца», — подумала она, в человека, от чьих пьяных ухаживаний ей дважды пришлось отбиваться. Второй и последний раз не обошелся без редкого умения Софи обращаться с ножами.

— Мисс Браунинг, — строго поправила она его. — Извинись перед Изабеллой и мной.

— Не буду. Она всего лишь несносный ребенок. А ты почти что служанка, — насмешливо сказал он. — Слуг называют по именам.

«Терпение», — повторяла она себе, даже когда поняла, что эта ее добродетель испаряется с невообразимой скоростью.

— Я почти баронесса…

— Баронесса, которую никто не знает, — ехидно заметил он. — Папа говорит, ты нищенка.

С правдой не поспоришь, поэтому она попыталась обойти ее.

— Я старше тебя и гостья…

— Обезьяна, вот ты кто, — съязвил Виктор, натянуто улыбнувшись. — Мама говорит, ты слишком невзрачная и бедная, чтобы поймать мужа.

И тут ее терпение лопнуло. Она придвинулась к нему, пока не встретилась с ним нос к носу, и одарила его самым зловещим взглядом. Его она обычно берегла для тех случаев, когда ей приходилось сталкиваться с надменными взрослыми, а также для Вита.

— Мне не нужны ни красота, ни средства, чтоб выпороть тебя. Кое-что за деньги не купишь.

Кровь прилила к его голове, и это должно было насторожить Мирабеллу, если бы ее волновало здоровье мальчишки.

— Ты не посмеешь.

— Может, поспорим? Поставлю на кон свое приданое.

— Мне тринадцать! Ты не посмеешь…

— Еще как посмею. — Она смерила его взглядом. — Или мне поручить кому-то сделать это? Тебе это вряд ли понравится, правда?

Он сжал губы и ничего не ответил. Она выпрямилась.

— Понятно. Мне позвать сюда герцога Рокфорта? — тихо спросила она и стала наблюдать, как его глаза расширяются: он понял, что за нее есть кому заступиться.

— Или отправить его поговорить с твоей матерью?

— Мне жаль, — рявкнул он Изабелле.

— И? — подтолкнула Мирабелла.

— Мне жаль, — процедил он в ее сторону.

— Извинения приняты. Теперь…

— Но далеко не так жаль, как будет тебе, — прошипел он и умчался по коридору.

Мирабелла смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом.

— Гадкий маленький монстр, — пробурчала она. — Мот-отец мог бы прикупить сынку манер.

— Что здесь происходит? — послышался новый голос. — И у кого отец мот?

Она обернулась и увидела, как Вит идет к ней с противоположного конца коридора. Сердце забилось быстрее от одного его вида.

— Ох уж эти мальчишки! — засмеялась она, когда он подошел к ней, надеясь скрыть за шуткой волнение.

— Он назвал ее по имени, — раздался тоненький голосок. — Дрянной мальчишка.

Мирабелла повернула голову и увидела, что Изабелла все еще стоит в уголке. Она совсем про нее забыла.

— Кто назвал ее… — начал Вит.

— Изабелла, — перебила его Мирабелла, — почему бы тебе не отнести Кару в детскую и немного поспать?

Девочка надула губки.

— Я не хочу спать.

— Конечно, нет, — поспешила согласиться Мирабелла. — Но твоя Кара на вид еще совсем младенец, а они легко устают, особенно после подобного.

— Правда? — Да.

— Тогда ладно.

Мирабелла смотрела, как маленькая девочка бежит по коридору, что-то приговаривая и баюкая куклу.

— Вот если бы все были такими! — вздохнула она.

— Воспитанными? — спросил Вит.

— Женского пола.

— А! — Он склонил голову набок. — Ты не ответишь на мой вопрос?

— Забудь, — сказала она. — Просто небольшое недоразумение с маленьким тираном… ребенком, — спешно добавила она, когда его лицо потемнело.

— Я мог бы спросить Изабеллу.

— Знаю, — кивнула она в ответ. — Но позволь мне самой разобраться с этим.

— Разрешаю, — согласился он, подумав. — Пока. Но дай мне знать, если это выйдет за рамки небольшого разногласия.

То, что его своеволие не обидело ее, свидетельствовало о ее усталости, а также о том, насколько далеко зашло их перемирие. По крайней мере, она обиделась не до такой степени, чтобы не заметить заботы, стоящей за этим, и чего ему стоило пойти на уступку.

— Я дам тебе знать, — согласилась она.

— Хорошо. Тебе помочь дойти до… а куда ты шла?

— Ужинать, но… — Она выдохнула и наступила на горло своей гордости. — Можно, чтобы мне принесли поесть в комнату? Признаюсь, мне немного не по себе.

Он заправил ей выбившийся локон за ухо, слегка коснувшись пальцами щеки.

— Я распоряжусь.

Она долго смотрела, как он удаляется по коридору. «Куда бы ни завело нас это перемирие, — решила она, поднимаясь к себе, — я подумаю об этом завтра».

Большинство молодых особ, увидев, что посреди ночи в их комнату через окно забирается мужчина, наверняка поднимут переполох. Однако обитательница именно этой спальни не только не испугалась взломщика, но и обрадовалась ему.

— Что произошло? — спросила она, когда мужчина соскользнул с подоконника. — Тебя долго не было.

— Планы чуть изменились. Мне пришлось спрятать сверток не в кабинете, а в спальне.

— Почему? — спросила она, поднимаясь со стула.

— Барон заснул за столом. — Он пересек комнату и поцеловал ее в лоб. — Я еще не слышал, чтобы кто-то так храпел.

Я даже стал побаиваться, что от его храпа крыша обвалится.

Дом распадается на части.

— Странно. — Она глубоко вздохнула. — Она так мало об этом говорит.

— Скоро ей вообще не придется об этом говорить.

— Ты уверен, что все сработает?

— Конечно. Разве ты сомневаешься?

— А ты — нет? — спросила она с усмешкой. — В прошлый раз все чуть не кончилось провалом.

— Вздор. Это была судьба.

— Это была удача.

— Пусть будет так. А знаешь, из всех операций, в которых мне доводилось участвовать, эта, скорее всего, станет моей любимой. — Он уловил ее сердитый прищуренный взгляд. — Э… второй по счету.