Вкус греха

14

Мирабелла не была красавицей, и голубой шелк, а также шпильки для волос в любом количестве не могли исправить этого. Но впервые в жизни она поняла, что вовсе не такая невзрачная, как ей всегда казалось. В тот вечер она была определенно… хорошенькой. Конечно же, красивая и хорошенькая — не одно и то же, впрочем, как и хорошенькая и блеклая. Мирабелла провела пальцами по шелковой линии талии и бедер, даже не пытаясь скрыть улыбку. Этим вечером ей явно везло.

— Знаешь, все дело в улыбке.

Мирабелла обернулась, услышав голос Кейт, и заметила, что за ней с интересом наблюдают.

— Твоя улыбка, — повторила Кейт, — твое лучшее украшение.

— Это правда, — согласилась Софи. — Она завершает образ.

— Как финальные аккорды хорошей симфонии. Мирабелла, засияв от комплимента Кейт, покачала головой.

— Я не симфония, — ответила она, повернулась к зеркалу и, поймав в нем сердитые взгляды подруг, добавила: — Но ничего не имею против сонаты.

Девушки засмеялись, затем Кейт склонила голову и сказала:

— А знаете, почему я никогда не считала мисс Виллори по-настоящему красивой? Ее глаза никогда не улыбаются. Ее мимика всегда так отточена, так просчитана…

— Как кабацкая песенка без ругани, — предложила Иви.

— Бесплодные усилия, — согласилась Софи и засмеялась. — Печально.

Кейт закатила глаза. Тем не менее шутка ее тоже повеселила.

— Пойдемте, Софи, Иви, нам еще нужно привести себя в порядок. Я бы обняла тебя, Мира, но боюсь помять.

— Я собиралась быть драматической оперой, — мимоходом обронила Иви, — но вместо этого стану непристойной моряцкой песенкой с парой бранных словечек. Это утрет нос мисс Виллори.

Мирабелла засмеялась и проводила их до дверей, еще раз пообещав, что не сделает ничего, что испортило бы результат их тяжелого труда.

В отличие от некоторых молодых женщин, Мирабелла не обладала ни яркой внешностью, ни прирожденным актерским талантом. Поэтому ее появление в бальном зале в тот вечер мало кто заметил. Не считая, конечно, ее подруг… и Вита.

— Не может быть… это… Мирабелла?

— Ты, кажется, немного удивлен, Вит, — спокойно сказала Кейт с лукавым огоньком в глазах.

Вит поднес бокал к губам и сделал большой глоток.

— Что, черт возьми, с ней произошло?

— Ничего особенного, — ответила Софи. — Просто на ней новое платье, и Кейт настояла, чтобы Лиззи уложила волосы Миры, с чем она прекрасно справилась.

— Да, это так, — согласилась Кейт.

Вит осушил бокал. Просто платье? Просто платье? Наряд, о котором шла речь, был витиеватым сплетением волн бледно-голубого шелка, выгодно подчеркивающим красоту Мирабеллы. Безупречный покрой обтекал изящную фигуру, цвет придавал коже оттенок свежих сливок, а ее темным глазам — яркий блеск, которого он никогда раньше не видел.

А если мужчина начинает думать о сияющих темных глазах женщины, значит, он попал в ее сети.

Черт возьми!

Он опустил взгляд в бокал, размышляя, может ли позволить себе еще один в начале вечера, не уронив собственного достоинства, затем поднял глаза и увидел, что над рукой Мирабеллы склонился какой-то молодой человек.

Не глядя, он протянул бокал Кейт, которая взяла его с самодовольной улыбкой, но Вит был слишком занят, чтобы это заметить. Он успел сделать несколько шагов, прежде чем кто-то поймал его за руку.

— Собираешься танцевать один? — поинтересовался Алекс. Вит остановился и нехотя отвел взгляд от Мирабеллы.

— О чем ты?

Алекс отпустил его руку и кивнул в сторону выстроившихся пар.

— Танцоры уже становятся в линию. Ты бы странно смотрелся среди них без партнерши. Что ты собирался делать?

Ревность взыграла в нем раньше, чем разум смог ввернуть словечко.

— Незачем ей танцевать с такими, как он.

— Кому? — спросил Алекс. — И с кем?

— Мирабелле с… — ему пришлось напрячься, чтобы вспомнить имя того, кто целовал ей руку, — с мистером Киттлсби.

— Почему нет? Киттлсби — хороший малый.

Алекс был прав, но сути это не меняло. А суть заключалась в том… в том…

— Незачем ей красоваться… в таком платье. Алекс бросил взгляд на Мирабеллу.

— Как по мне, вполне нормальное платье. Думаю, она выглядит достаточно мило.

— Прекрати думать об этом. Ты женат.

— Я не утверждал, что хочу снять с нее это платье. Но раз уж ты заговорил об этом… — Когда Вит посмотрел на него налитыми кровью глазами, Алекс поднял — руку в знак примирения. — Шучу. Я женат и счастлив в браке. Кроме того, я не заметил в ней каких-либо разительных перемен, разве что новое красивое платье.

— Значит, ты слепец.

— Или, наверное, я всегда видел то, что ускользнуло от тебя. Вит заподозрил, что в словах друга есть доля правды. Но он ни за что бы не признался в этом, поэтому лишь хмыкнул в ответ.

— Мужчины не стали наперебой добиваться ее внимания, Вит, — сказал Алекс и добавил шепотом: — Но поверь мне, все может быть.

— Хватит и одного.

— Думаю, да, — согласился Алекс и ободряюще похлопал его по спине. — Я слишком надолго оставил свою жену. Постарайся не наломать дров, пока меня нет.

Вит едва заметил, что его друг ушел. Пока длился танец, он пытался собраться с мыслями. О чем он только думал, собираясь забрать Мирабеллу у Киттлсби на виду у всех? Так поступил бы импульсивный человек, а он, Бог свидетель, — не такой. Он — благоразумный, здравомыслящий, уважаемый пэр. Он не выставит себя на посмешище.

Она танцевала с другими и раньше, напомнил себе Вит. Мирабелла неглупа, остроумна, обаятельна и, когда во время лондонского сезона матери заставляли сыновей приглашать на танец менее популярных барышень, их выбор часто падал на нее. Раньше ему до этого и дела не было.

Но раньше она не принадлежала ему.

А теперь, черт возьми, все иначе.

Вит не был уверен, что это значит, зато был чертовски уверен, что не позволит никому ухаживать за ней, пока он разбирается в себе.

Он сжимал и разжимал кулаки и ждал, когда закончится танец. Как только музыка стихла, он подскочил к Мирабелле.

— Не хотите пройтись со мной по комнате, мисс Браунинг? Она в недоумении смотрела на него, ведь он даже не подождал, пока мистер Киттлсби проводит ее на место.

— О… э… — Она переводила взгляд с Вита на мистера Киттлсби и обратно. — Э… да. С удовольствием. Вы извините нас, не так ли, мистер Киттлсби?

— Конечно, — ответил молодой человек сдавленным голосом.

Мог и не утруждаться, ведь Вит уже исчез в толпе, утащив с собой Мирабеллу. Крепко сжимая ее локоть, он провел девушку сквозь толчею и вывел на террасу. Гостей там оказалось ничуть не меньше, чем в бальном зале.

«Проклятье».

— Что-то не так, Вит?

— Хочу, чтобы ты уделила мне минутку своего времени, — ответил он, обводя террасу взглядом.

— Что ж, ты своего добился. И достаточно грубо, могу сказать.

Он пропустил ее замечание мимо ушей и повлек в дальний конец террасы, который был не так ярко освещен.

— В последнее время ты что-то часто хватаешь меня за руку, — сказала она.

— Может, мне просто нравится прикасаться к тебе.

— Я… не стану ничего говорить на это.

— Можешь не говорить. — Он наконец нашел уединенный утолок террасы. — Вот мы и пришли.

— Это же неприлично.

— Ответь на мой вопрос, и я тебя отпущу.

Она сердито посмотрела на него.

— Не знала, что меня держат в плену.

«А неплохо бы», — подумал он и уклонился от ответа:

— Откуда у тебя это платье?

Она удивленно посмотрела на него, затем опустила глаза на свой наряд.

— Разве с ним что-то не так?

Он чуть не проговорился, что именно было не так: платье казалось ему великолепным. Она казалась в нем великолепной. Все мужчины в доме видели, что она красивая женщина в красивом платье. Однако ему хватило ума понять, что подобные упреки ни к чему не приведут… ни к чему хорошему, по крайней мере. И теперь, когда он увел ее из бального зала, пламя ревности превратилось в тлеющий костер, с которым он мог совладать. Вит глубоко вздохнул.

— С платьем все в порядке. — Испугавшись, что своим поведением натолкнул ее на мысль об обратном, он поспешно добавил: — Ты чудесно выглядишь.

И в сердцах выругался про себя.

— О! Спасибо. Рада, что тебе нравится. Я… — Она отвела взгляд и принялась теребить ленту на талии. — Я должна сказать… счет за него придет тебе. Так получилось. Платье купила Кейт, но оно ей не подошло, и она отдала его мне. Если хочешь я…

— Что мне до какого-то счета? — спросил он, оторопев. — Разве я раньше жаловался?

— Раньше? — Она покачала головой. — Не понимаю.

— Другие платья, — пояснил он. — Другие счета. — Он умолк, когда она снова покачала головой. — Их присылали не мне?

— Конечно, нет.

Вит задумчиво сдвинул брови. Он никогда не просматривал счета от модистки, он просто их оплачивал.

— Значит, твоему дяде?

— Нет, — ответила она и чуть приподняла подбородок. — Я сама плачу за наряды… обычно, во всяком случае. И если тебе это неприятно…

— Мне нет до этого никакого дела, — отрезал он.

— Похоже, что есть, — заметила она. Он сердито провел рукой по лицу.

— Зачем ты платила по счетам, если прекрасно знала, что я обо всем позабочусь?

— Я этого не знала, не так ли? Он с недоверием взглянул на нее.

— Хочешь сказать, что моя мать никогда не предлагала этого?

— Конечно, предлагала, но…

— Ты отказалась, — закончил он. — Почему?

— Не только мужчина имеет право на гордость, но и женщина, — ответила она. — Я и так многим обязана твоей матери, твоей семье.

— Тебя этим никто не попрекает.

— Все равно.

— Господи, это всего лишь платье, — сказал он, нетерпеливо махнув рукой.

— Именно. Поэтому я не понимаю, почему ты так расстроен. — Она покачала головой, когда он захотел ей возразить. — Здесь не место обсуждать это.

— Ты права. — Он подошел к окну и распахнул его. — Перелезай.

Она уставилась на него, затем на окно, затем снова на него.

— Что?

— Перелезай, — повторил он, указывая рукой. — Это мой кабинет.

— Знаю, что кабинет, — с усмешкой ответила она. — Где бы ты еще покончил с моей репутацией?

— Да что ты в самом деле! Никто не видит, Мирабелла, и я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Перелезай.

— Нет.

— Перелезай, — процедил он, — или я тебя переброшу. Мирабелла смотрела на него исподлобья, испытывая нечто среднее между шоком и яростью. Она хотела сказать, что он не посмеет, но по выражению его лица поняла, что еще как посмеет. Она подошла к окну.

— Ты не придерживаешься правил нашего соглашения, — проворчала она, присела на подоконник и перекинула ноги в комнату.

— Можешь завтра же подать на меня в суд. Спрыгивай. Она спрыгнула, обернулась и стала наблюдать, как он, очутившись в комнате, закрывает окно и задергивает портьеры.

— Пустая трата времени, — сказали она, когда он зажег две свечи. — Я не собираюсь извиняться за то, что сама плачу за свои наряды.

— Мне не нужны твои извинения, — ответил Вит. — Хочу, чтобы ты выслушала мои.

Он поставил подсвечник на стол и подошел к недоумевающей Мирабелле.

— Я… Тебе не за что извиняться.

— В Хэлдоне ты чувствуешь себя не в своей тарелке, — сказал он. — Тебе неловко просить или принимать что-то от нас. Это моя вина.

— Вовсе нет, — возразила она. — Я не чувствую себя неловко…

— Не лги мне, чертовка.

— Ладно. Мне неприятно принимать милостыню, от вас или от кого-либо еще.

Он тихо выругался.

— Это не милостыня.

— А что же? Не в укор поданная, как ты говоришь, но все равно милостыня. Каково тебе было бы на моем месте?

— Со мной все обстоит иначе.

— Да? Почему?

— Я — мужчина.

— Значит, тебе позволено быть гордым, а мне нет? — с жаром спросила она.

— Нет. Мне позволено работать, — уточнил он. — И я обязан заботиться о тех, кто этого права лишен.

— Я могла бы стать гувернанткой или компаньонкой. Он изменился в лице.

— Черта с два ты посмеешь!..

— А вот и… — Она замолчала и подняла руку, когда он попытался заговорить. — Давай не будем спорить об этом, Вит. Пусть каждый останется при своем, согласен?

— Нет.

— Если мы хотим и дальше не ссориться, как обещали твоей матери, нам придется пойти на компромисс.

С минуту он молчал.

— Слушаю.

— Я признаю, что из-за гордости стала, возможно, немножко упрямой. — Проигнорировав ехидный смешок, она продолжила: — И постараюсь в будущем не отказывать леди Тарстон в удовольствии мне помочь. Но ты должен проявить терпение в этом вопросе. Гордость — часть меня. Я не променяю ее на хорошенький гардероб.

— Ты так рассудительна, — заметил он. — Как это мы раньше не ладили?

— Раньше рассудительность исчезала, когда появлялся ты. Устраивает ли тебя компромисс?

Вит скрестил руки на груди.

— Нет, но я согласен. Пока.

«Он так красив, когда сердится», — подумала она, не сводя взгляд с его темных блестящих взъерошенных волос, волевого подбородка и голубых задумчивых глаз. Напряженные мускулы рук и груди выделялись под одеждой. И как она раньше не замечала его внутреннюю силу, от которой ее бросало в жар и перехватывало дыхание?

— Плачу пенни, если скажешь, о чем думаешь, чертовка. Мирабелла очнулась, услышав его голос, взмахнула ресницами и посмотрела в его смеющиеся глаза.

— Ах, мысли эти стоят по меньшей мере десять фунтов. Но так уж и быть — я уступлю их за пять. — От волнения ее голос стал хрипловатым, но она радовалась уже тому, что вообще смогла что-либо вымолвить. Ей было ужасно стыдно.

— По рукам. Пять фунтов. Мирабелла в замешательстве моргнула.

— Что-что?

— Даю пять фунтов за твои мысли. За те, от которых ты покраснела. Могу заплатить прямо сейчас, если ты сомневаешься в моей честности. — Он выдвинул ящик стола и извлек пятифунтовую банкноту.

— Я…э…

— Что же ты, ведь сама предложила сделку. Ты ведь не нарушишь слово?

— Ты шутишь.

— Нисколько. — И, как бы подтверждая сказанное, он протянул ей купюру. Мирабелла, как завороженная, смотрела на нее.

Пять фунтов не бывают лишними, особенно теперь, когда она уже дважды распотрошила свой неприкосновенный запас.

Достоинства в ней было не меньше, чем в собеседнике, но всему свое время и место, решила она. И теперь самое время и место проявить прагматизм.

Кроме того, ей было интересно увидеть его реакцию.

— Хорошо, — сказала Мирабелла, выхватив банкноту. — Я подумала, что… э… — Она жестом показала на его грудь. — Твои плечи… — Провела рукой в воздухе. — Они… э… они немного шире, чем мне всегда казалось, — выпалила она. «Боже, как неловко».

Озорная улыбка на губах Вита сменилась распутной. Его глаза, нежные еще минуту назад, потемнели от чувства, которое Мирабелла предпочла не называть. Она и без того уже стала пунцовой.

— Что ж, спокойной ночи, Вит. Он засмеялся и схватил ее за руку.

— Не так быстро, чертовка. Нельзя говорить подобные вещи мужчинам и думать…

— Я и не говорила. Я никогда такого… никому, кроме тебя, не говорила.

Он не спеша притянул ее к себе.

— Такого точно не говорила.

Она попыталась высвободиться из его объятий.

— Мы слишком долго отсутствуем. Об этом станут сплетничать.

— У нас еще есть время.

Он привлек ее к себе, преодолевая тот последний шаг, что разделял их, и поцеловал в губы.

Вит хотел, чтобы поцелуй был под стать моменту — такой же сладкий и легкий. В обмен на несколько украденных минут бала. Все еще некрепко прижимая Мирабеллу к себе, Вит провел рукой по ее спине, побуждая подойти ближе, коснулся губами ее губ, искушая и раззадоривая, нежно покусывая, приглашая к игре.

Вкус и аромат Мирабеллы проникал в него, по капле наполняя чашу неуклонно растущего желания.

И он позволил себе опасную роскошь, разрешив чаше переполниться.

Ему нравилось, как ее пальчики сжимают его плечи и гладят затылок, нравилось стоять вот так, тесно прижавшись, лицом к лицу. Наслаждаться изгибами ее тела, лаская руками стройные бедра и тонкую талию. Чувствовать тепло ее губ, нежность кожи, слышать тихие стоны.

Он держал себя в руках.

Какое-то время.

Пока его пальцы не скользнули по ее спине и, оказавшись между платьем и лопаткой, не нащупали голубой атлас, гладкий и согретый теплом ее тела. Он не мог ошибиться.

— Вит?

Голос Мирабеллы, прерывистый и нетвердый, вернул его на землю.

— Ты надела его, — прошептал он. Она в недоумении посмотрела на него.

— Надела… надела что?

В ответ он провел пальцем по вырезу ее платья, минуя царапины на плече, спускаясь к ключице, и замер на ее упругой груди. Медленно, словно разворачивая диковинный подарок, он приспустил платье с плеча, обнажая лазурное марево.

— Голубой атлас.

Если бы он смотрел ей в лицо, то понял бы по глазам, что она обо всем догадалась.

— Ты видел, — с трудом произнесла она и отступила назад. О да! Но недостаточно. Он сделал шаг вперед.

— Мельком.

Ее глаза расширились, и она отступила еще на два шага. Он не отставал. Затем сделал еще шаг, положив начало неторопливой охоте.

Она наткнулась на стул. Как настоящий джентльмен, Вит наклонился и убрал его в сторону.

— Уже убегаешь?

— Никуда я не убегаю, — ответила она и метнулась влево. Хищно улыбаясь, он схватил ее за талию, притянул к себе, стал наступать на нее, пока ее спина не уперлась в стену. Он подался вперед, придавив ее своим весом.

— Что это, Мирабелла? Сорочка? — Он провел по материи на ее груди подушечкой большого пальца. Рука, что опиралась о стену, сжалась в кулак, когда девушка вздрогнула. — Я угадал, не так ли?

— Да, я… — Она замолчала, издав стон, когда его рука скользнула вниз, слегка касаясь ее груди, повторяя изгиб талии.

«Рубашка, сшитая из струящегося голубого атласа», — подумал он. А под ней — чертовка. Его чертовка. Он поймал ее взгляд. Теперь он был уверен.

— Моя.

Не дав Мирабелле опомниться, Вит поцеловал ее в губы. На этот раз поцелуй не был легким и сладким. Он получился жгучим, пьянящим и опасным.

Она наслаждалась поцелуем, наслаждалась грубой лаской его рук, его властным и умелым языком.

«Я должна оттолкнуть его», — промелькнуло в ее голове. Или хотя бы перестать прижиматься к нему. И уж точно она не должна позволять ему расстегивать платье. Но эти мысли исчезли в пучине страсти так же быстро, как и появились.

Ей казалось таким чудесным, таким правильным то, что его руки ласкают ее тело, а уста осыпают жаркими поцелуями шею. Скользнув рукой по икре, он подхватил ее ногу под коленом, приподнимая выше. Он с силой надавил бедром, раздвигая ей ноги, и вдруг желание получать и дарить прикосновения перестало быть просто правильным и стало абсолютно необходимым.

Она с головой окунулась в безумство страсти, словно издали слыша собственные вздохи и стоны.

И сбивчивую брань Вита.

— Хватит! — задыхаясь, произнес он, отстранившись от нее и аккуратно поставив на пол. — Хватит, я обязан держать себя в руках.

Держать себя в руках? Какого черта? Она попыталась снова прижаться к нему, вернуть его назад. Она хотела… хотела… словом, она сама не знала, чего хотела, но была чертовски уверена, что не его проклятого самообладания.

— Тише. — Он коснулся губами ее виска. — Прости, я не должен был заходить так далеко.

Вит прижал ее к себе, целуя и лаская, что скорее успокаивало, чем возбуждало.

— Лучше? — спросил он. «Нет», — подумала она.

— Да. Да, все хорошо.

Незачем добавлять отчаяние к списку своих грехов. Вит кивнул, провел тыльной стороной ладони по ее щеке и отступил в сторону.

— Нас уже долго нет. Возвращайся в зал. Я подойду позже… — Он замолчал и окинул ее внимательным взглядом. — А впрочем, ступай сначала к себе. Тебе стоит… немного привести себя в порядок.

Нетвердой рукой Мирабелла коснулась волос и поняла, что прическа полностью испорчена.

— Стой, повернись.

— Что?

— Пуговицы, — пояснил он, взял ее за плечи и повернул к себе спиной. Вит застегивал платье с деловитостью мужчины, старавшегося особо не задумываться, где находятся его руки.

— Ну вот. — Он повернул ее к себе лицом. — Боюсь, что в остальном я бессилен.

— Ох. Ничего. — С минуту она смотрела на него, не отрываясь.

— Ступай, Мирабелла.

— А? Ах да. Точно. — Ей потребовалось время, чтобы вспомнить, как переставлять ноги и не спотыкаясь дойти до двери.

— Мирабелла?

Она обернулась с таким рвением, за которое ей потом станет стыдно. — Да?

— Потанцуешь со мной?

— Что… сейчас?

Он улыбнулся самодовольной улыбкой мужчины, которому удалось приручить женщину.

— Я не откажусь, если тебе так хочется. Но танцевать будет удобнее в зале, под музыку.

— Ах! — сказала она, когда до нее наконец дошел смысл его слов. — Ах! — снова повторила она радостно.

Вит и раньше танцевал с ней, но исключительно из чувства долга… и чтобы мать перестала его пилить. Теперь же он просил подарить ему танец. Ее ноги, и так уже легкие от поцелуя, почти оторвались от паркета.

Мирабелла улыбнулась.

— Возможно, я смогу выкроить минутку, чтобы станцевать с тобой кадриль.

— Вальс, — возразил Вит. — Я хочу вальс.

Ей захотелось сказать что-нибудь утонченное и остроумное, чтобы скрыть удовольствие, которое уже наверняка выдало ее лицо. Но она не умела и не любила кокетничать.

— Значит, вальс.

На следующий день Мирабелла видела Вита лишь мельком или издали. Джентльмены проводили время отдельно — за карточным столом или в таверне Мавера, а дамы — более степенно, играя в шарады в гостиной или прогуливаясь по саду.

Мирабелла искренне старалась не думать о нем, но всякий раз, когда ей удавалось относительно преуспеть в этом, то есть целых пять-десять минут не вспоминать о Вите больше двух раз подряд, она выхватывала его взглядом, гуляя по саду, или слышала его голос, сидя на другом конце обеденного стола. От этого сердце рвалось из груди, мысли разбегались, перестраивались и, сосредоточившись лишь на нем, возвращались.

Мирабелла вспоминала, как они кружили по залу в волшебном ритме медленного вальса, как он крепко держал ее за талию и прижимал к себе, что заставляло ее думать о том, где была его рука чуть раньше, когда они остались наедине в кабинете.

Эти мысли сводили ее с ума, вызывая внутреннее смятение, и делали ее бесконечно несчастной. А еще сильнее ее взвинчивало то, что Вит, когда Мирабелла украдкой смотрела на него, казался совершенно невозмутимым.

«Почему он так спокоен, а я — нет?» — думала она, поднимаясь в свою комнату после ужина. Ей казалось несправедливым, что страдать и мучиться должна только она.

«Что ж, сама виновата», — решила Мирабелла. Наверное, поцелуи в потемках ничего не значат для такого мужчины, как Вит. Это, в конце концов, были не его первые поцелуи.

Чертыхаясь, она сорвала с себя перчатки и бросила их на кровать.

Покрывало шелохнулось.

Движение было едва различимым, но все-таки она его заметила и вздохнула.

— Опять? Помилуйте, не мог же этот мальчишка… Она обмерла, отдернув покрывало.

Пауки. Повсюду. Они накрывали ее постель отвратительным одеялом. Одеялом, которое поднялось волной и рассыпалось, когда паучки разбежались в поисках убежища.

Она не закричала. Даже когда один из этих маленьких монстров угодил ей на руку. И хотя гордость скажет ей потом за это «спасибо», отнюдь не она помешала Мирабелле завопить во все горло. Просто воздуха в ее легких хватило лишь на сдавленное «фуууу!».

Она с отвращением опустила край покрывала на место и сделала два шага назад.

— Уууу — или что-то вроде этого вырвалось сквозь стиснутые зубы, пока она, как безумная, трясла руками. Мирабелла похлопала себя по юбкам и волосам, проверяя, нет ли на ней пауков, и на всякий случай отступила еще на шаг.

— Что с тобой, чертовка?

Она резко обернулась и увидела, что в дверях стоит Вит с насмешливой улыбкой на лице.

— Они на мне? — прошептала она, задыхаясь. — Да? Сними их. Сними…

— Что на тебе?

— Пауки!

— Стой спокойно, я посмотрю. — Он, как показалось Мирабелле, бегло взглянул на ее волосы и одежду. — Ничего нет. Вот уж не думал, что ты поднимешь столько шума из-за одного паучка.

— Пауков! — Она прихлопнула мнимого паука у себя на шее и указала пальцем на кровать. — Их тьма! Там!

— На кровати?

Уловив иронию в его голосе, она рассердилась и напрочь забыла о страхе.

— Нет, в воображаемом горшочке, что парит над постелью, — отрезала она. — Ты что, ослеп? Конечно, на кровати.

— Не надо кричать, — пробормотал он и подошел, чтобы сдернуть покрывало.

Приподняв лишь краешек, Вит сразу же опустил его на место.

— Что ж… гм… — Он нерешительно протянул руку, снова взялся за край покрывала и откинул его. — Что ж…

И это все, что он может сказать?

— Что ж, впечатляет. — Он выпустил из рук покрывало и отступил назад. — Интересно, как кому-то удалось их столько насобирать?

Его недрогнувший тон мог бы рассердить ее, если бы Мирабелла не заметила, как он, поворачиваясь, встряхнул руками.

— Дьяволята не страдают от недостатка приспешников, — сердито сказала она. — Думаю, он просто приказал паукам забраться внутрь.

— Снова Виктор? — спросил он.

— Больше некому.

Вит нахмурился и кивнул.

— Пора мне с ним поговорить.

Она покачала головой.

— Он будет все отрицать, а его мать устроит скандал.

— Мне нет дела до миссис Джарлз.

— А мне есть. Твоей матери будет неприятно. Я не хочу этого.

— Я тоже, но другого выхода нет. — Вит взглянул на покрывало. — Мальчика нужно наказать.

— Такие задиры, как он, терпеть не могут, если их проделки оставляют без внимания. — «Или если их жертвы мстят в ответ», — подумала она, но предпочла не говорить об этом Виту. — Давай пока оставим все как есть.

— Если ты считаешь нужным, — неохотно отчеканил он.

— Да. — Она вздрогнула, взглянув на кровать. — А как мне быть с этим?

— Раз уж ты не хочешь, чтоб Виктор сам все убрал, я поручу это прислуге.

— Это несправедливо по отношению к ним.

— Может, управишься с ними сама?

Она увидела, как один из пауков перескочил с кровати на стену.

— Ни за что! — выпалила Мирабелла. — Давай заколотим комнату и никогда не будем об этом вспоминать. Ведь я больше не смогу тут спать.

И тут Мирабелла по-настоящему разозлилась. Она обожала эту спальню. С самого первого дня в Хэлдоне комната принадлежала только ей. Здесь было ее убежище.

На сей раз Виктор Джарлз зашел слишком далеко. Он уже переступил черту, назвав Мирабеллу по имени, хотя это оскорбление лишь слегка задело ее, но последняя выходка ранила прямо в сердце.

Она прикусила губу, когда еще два паука выскочили из-под одеяла.

— Проклятье!

Вит подошел к ней и взял за руку.

— Переночуешь сегодня в комнате Кейт и Иви. Я позабочусь об остальном.

— Но…

Он не дал ей договорить, нежно сжав руку и поцеловав в лоб.

— Ступай. Мы не можем убирать тут вместе, но я не хочу, чтобы ты делала это одна.

— Я могла бы…

— Ступай, — повторил Вит и подтолкнул ее к двери.

— Похоже, доблестный рыцарь вновь спешит на помощь.

— Это уже становится привычкой. Спокойной ночи, чертовка.

Не успела она ответить, как оказалась в коридоре.

— Что ж, — сказала она себе, — спокойной ночи.