Влияние (СИ)

9.3

На День независимости Вилариса со всех дружественных планет галактики традиционно слеталась правительственная элита. И хотя праздник был с одной стороны необычайно закрытым, с множеством регламентированных этикетом мероприятий, простое население в это время законно наслаждалось куда более доступными развлечениями.

Мероприятие идеально подходило для налаживания контактов и связей, потому как в разношерстной толпе гуляющих можно было с легкостью затеряться. Именно поэтому на весьма мирный Виларис в этот день слетались далеко не мирные личности в том числе.

Служба безопасности планеты никому не чинила препятствий: глобальных происшествий обычно не было, а что до сомнительных сделок, то если не на Виларис, то они были бы заключены в других частях Галактики, а планета просто не получила бы тех ресурсов, которые давала неделя празднеств. К тому же ранее они предваряли встречу Нового Сената, а на этот раз Конклава, что добавляло градуса политических интриг во все происходящее.

Это время весьма успешно использовала и Коалиция для встреч связных, негласного заключения договоренностей по поставке продовольствия и получения информации о новых безопасных гиперпространственных путях.

Поль, как доверенное лицо генерала Соларис, как правило, присутствовал на таких переговорах, поэтому на этот раз он отправлялся туда в качестве главного контакта, а за компанию с ним отправили маявшегося от кошмаров Майка.

Кадров в Коалиции катастрофически не хватало. Несмотря на эффективную эвакуацию с Эпсилона, потери состава были велики, поэтому всех, кто мог держать оружие торопливо обучали и отправляли на миссии: работы хватало. Майка, как талантливого пилота сразу же пристроили и торговое судно. Он рвался на истребитель, но экзоскелет пока что не прижился до конца и причинял сильный дискомфорт.

Коалиция переживала не лучшие времена: неизвестно было, где находится генерал Соларис, которую не просто уважали, а любили, и которая была ярким светочем надежды для всех. Без нее командиры стали гораздо дольше приходить к согласию по основным вопросам: споры на повышенных тонах в зале для брифингов стали привычными.

И без того напряженную атмосферу на базе усугубляла сама планета. Серентис оказался очень неприветлив: пыльные бури с ледяным ветром внезапно сменялись удушливой жарой, радиолокационная техника, стратегически установленная в развалинах древних городов, фонила и давала неточные показания. Приборы периодически словно бы сходили с ума. И особо впечатлительные сопротивленцы уже начинали поговаривать, что на планете водятся духи.

Поль бесился без продолжительных полетов и вынужденного бездействия, и бесконечно, до хрипоты спорил с адмиралом Астором и капитаном Барнсом. К его мнению прислушивались, но спасательную операцию за генералом Соларис отправить не могли, потому что не знали, куда ее отправлять.

Поэтому Поль с радостью и готовностью воспринял назначение на Виларис, чтобы получить хоть какую-то информацию из вне.

К тому же миссии на Виларис при все своей секретности и большом числе не всегда надежных контактов были относительно безопасными, так как влияние Конклава не распространялось на мирную планету, известную своими гибкими взглядами на действующую политическую систему.

Разношерстная публика, прибывающая в главный космопорт на самых разных кораблях позволяла обеспечить должную маскировку. Да и лететь на приметных и всеми известных истребителях было тоже безопасно — старые, подлатанные аппараты использовали торговцы с близлежащих планет, чтобы хоть как-то защитить свой груз на маршрутах, контролируемых пиратами. Как с некоторой мрачностью пошутил капитан Барнс — главное не парковаться рядом с дельта-истребителями Конклава.

Майк особенно радовался возможности покинуть Серентис хотя бы на время. Кошмары и мысли о том, что он бросил Флюэнс не прекращались. Миссия на Виларис стала для них двоих своеобразным подарком. К тому же по молчаливому соглашению, они собирались узнать как можно больше о судьбе генерала Соларис, и возможно, отыскать хоть какие-то следы Флюэнс.

Когда Супремус Таллин и Флюэнс сели в небольшой шаттл, на Убрисель уже опустилась теплая, безмятежная ночь.

Ужин, начавшийся печально, в итоге прошел чудесно. Флюэнс давно, а может быть и никогда в жизни, так не смеялась: Аллан оказался очень хорошим рассказчиком, и он действительно немало рассказал и о Таллине, который тоже смеялся вместе с ним, вспоминая былые времена. А потом мужчина с необычайно теплотой вспомнил Хэнка и Илларию, и это было так трогательно, что Флюэнс почувствовав неожиданный комок в горле поспешила выйти из за стола. Когда она вернулась, такой оживленный и веселый разговор угас. Все они считали Хэнка своим другом, и боль утраты была слишком свежа, чтобы говорить о нем без горечи и грусти.

Поэтому Аллан проявив неожиданную чуткость, скрытую за недовольным ворчанием, выставил Флюэнс и Таллина за дверь, заявив, чтобы до рассвета ноги их в доме не было, потому что он намерен перебрать весь "Фантом" до последнего винтика, и вдоволь предаться воспоминаниям о тех прекрасных временах, когда он слыхом не слыхивал ни про каких интуитов.

— Куда лететь? — спросила Флюэнс, которой Таллин уступил место пилота.

— Туда, где можно получить ответы, — в своей излюбленной загадочной манере отозвался Таллин.

Флюэнс непонимающе уставилась на невозмутимого интуита, перестав разбираться с системой управления нового для нее аппарата.

— Поток, Флюэнс. Дай ему повести тебя, — пояснил он.

— Но Вы же знаете, куда мы отправляемся?

— Да, — невозмутимо подтвердил Таллин, — но видишь ли, пилот сегодня ты, а я не могу объяснить, как туда добраться. Это можно только почувствовать.

Флюэнс тихо вздохнула, привычно расстраиваясь, что она многого не может понять, и испытывая легкое раздражение на супремуса Таллина, послушно закрыла глаза.

Сначала она ничего не почувствовала — только теплый ветер гладил ее по лицу, да тихо шелестела сухая высокая трава. Следом пришло уже привычное теплое сияние Таллина рядом, едва ощутимый свет Аллана и Абби, занятых починкой "Фантома”. Какие-то мелкие грызуны в траве скакали оживленными искорками, далекий город робко подрагивал огоньками жизни.

Ей показалось, что она вот-вот сможет ощутить всех живых существ на планете, когда яркий, ослепительный свет зажегся, словно маяк посреди бескрайнего моря — одинокая конусообразная гора, выглаженная ветром. Такая же, как и многие другие на планете, но совершенно особенная.

Флюэнс вздрогнула и открыла глаза:

— У меня получилось! — ее голос звенел восторгом первооткрывателя. — Я знаю, куда лететь!

Супремус Таллин только улыбнулся, но от какой-то отеческой гордости в его глазах, Флюэнс на радостях гнала шаттл так, что едва не затормозила его о ту самую скалу, явившуюся ей в Потоке.

Голубоватый свет двух лун оглаживал ровную поверхность камня, серебрил бескрайнее море травы, колышущееся под звездами. Было тихо-тихо, и поэтому Флюэнс спросила шепотом:

— Что это за место?

— Одно из древних святилищ интуитов, — пояснил Таллин. — Ты можешь задать вопрос или попросить о чем-то, и тебе откроется истина.

Флюэнс задумчиво склонила голову к плечу будто бы прислушиваясь.

— Послушай Поток, почувствуй его и просто попроси. Если вопрос будет правильным, то откроется дверь. Я помогу тебе.

— В скале откроется дверь? — уточнила Флюэнс, испытывая странное волнение: она сможет узнать, кто ее родители, найдет их, больше никогда не будет одна.

— Я думаю, с этим у тебя не должно быть проблем. Если сравнивать масштабы, как если бы ты попросила звезду зажечь… хм… свет во всем городе? — супремус Таллин улыбнулся, и Флюэнс со стыдом подумала, что она давно уже не одна, и просить надо о чем-то более правильном, более важном.

Все, что ей было нужно — знать, что она выбрала правильный путь, что она справится. Флюэнс закрыла глаза, и будто бы по наитию вытянула руку, пытаясь нащупать Поток, окунаясь в него, ощущая свет внутри себя и вокруг.

Она не видела, но чувствовала, как супремус Таллин делает то же самое. Чувствовала, как огромная скала медленно сдвигается, выкручиваясь из земли.

Флюэнс устало выдохнула, ощущая испарину на лбу, и открыла глаза. На уровне земли прямо перед ней появился проход, по форме напоминающий перевернутую трапецию.

— Что там? — тревожно спросила Флюэнс, хмурясь и вглядываясь в черноту за проемом, которая казалась абсолютной, но неожиданно манящей уже таким знакомым, после долгих медитаций с супремусом Таллином ощущением Потока.

— О чем ты думала, когда открывала проход? — поинтересовался Таллин.

— Я просто попросила Поток показать мне путь и помочь справиться со всем, — неловко пожала плечами она. — А надо было что-то конкретное? О чем думали вы, супремус Таллин?

Мужчина усмехнулся в бороду:

— Чтобы ты не сомневалась в своих силах. Думаю, тебе стоит войти туда одной.

— Что? — Флюэнс растерянно перевела взгляд с темного прохода на Таллина, — Почему?

— Видишь ли, Флюэнс, во времена расцвета интуитов были самые разные способы пройти посвящение. Как правило, все сводилось к тому, что интуит, закончивший обучение, должен был пройти ряд испытаний, — уклончиво, вновь совершенно непонятно ответил супремус Таллин и ободряюще улыбнулся, заметив ее растерянное лицо, — похоже, мы оба попросили это древнее святилище помочь тебе.

— Помочь мне? И почему тогда меня там ждут какие-то испытания?

— Если бы я сказал, что ты как интуит и так уже знаешь ответы на все свои вопросы, ты бы поверила?

— Нет, — не задумываясь ни на секунду, ответила Флюэнс, — я же не умею почти ничего. Если у меня что-то и получается, то скорее случайно, я даже не всегда понимаю как.

— И, тем не менее, ты очень сильна, Флюэнс. Но ты будто бы не веришь в то, что можешь. Все еще пытаешься убедить себя в необходимости зажигать свечу от звезды.

Он помолчал немного, словно бы подбирая слова или просто вспоминая что-то и, наконец, произнес:

— Я долго изучал историю интуитов. Как проходило обучение, когда именно разрешалось пройти посвящение… На заре эры интуитов, когда у них был отдельный орден, а Галактику разрывало от войн, посвященным считался тот, кто одержал победу хотя бы в одном настоящем бою. Постепенно войн становилось меньше, времена спокойнее и кровавая битва за право жизни стала скорее красивым ритуалом. Наставник юного интуита и совет ордена решали готов ли ученик, тверд ли он духом, не будет ли использовать свой дар во зло. Как бы это не было удивительно, но мирные времена принесли больше страха, больше осторожности. Срок обучения увеличился, мастерство интуитов росло, но зла меньше не становилось… Возможно, стоило, как в древние времена больше верить в добро в каждом из живых существ. В нас сильно то, во что мы верим. И, к сожалению, еще сильнее то, что, как мы думаем, видят в нас окружающие.

— В Кассиане, в Эдриане Соларис еще осталось добро? — неожиданно даже для себя спросила Флюэнс.

— Когда-то я был уверен, что нет, — слова упали коротко и тяжело, — и это было моей главной ошибкой. Я не боролся за него. Позволил ему поверить, что под влиянием Варгаса, он уже не станет прежним. Теперь я уже не так в этом уверен. Эд сам захотел участвовать в эксперименте. Может быть так и должно было быть. Каждый сам выбирает свою судьбу.

— И поэтому я должна войти туда одна? — с сомнением отозвалась Флюэнс, уже зная ответ: Поток манил ее, звал внутрь.

— Я тоже это чувствую, — в который раз угадывая ее мысли, подтвердил Таллин, — Это твой путь. И держи-ка, — он запустил руку в карман и неожиданно вытащил рукоять энергетического клинка.

— Но это же ваш! — воскликнула Флюэнс, сдерживаясь, чтобы не взять легендарное и такое редкое оружие в руки.

— Ну не я сейчас буду проходить посвящение. А твой клинок пока немного мелковат, — он улыбнулся. — Лучше быть во всеоружии.

Флюэнс помедлила мгновение и забрала рукоять из рук Таллина. Простой металл, маленькая, отполированная множеством прикосновений кнопка активации энергетической дуги.

— Ну я пошла? — спросила она, закрепляя клинок на поясе и сделала маленький шаг под свод, испещренный незнакомыми рунами и рисунками, и оглянулась за поддержкой.

Супремус Таллин кивнул и улыбнулся:

— Помни: тебе надо, чтобы свеча горела. И пусть тебя ведет Поток!

Флюэнс тоже улыбнулась и уверенно шагнула в темноту.

На секунду ей показалось, что она ослепла и оглохла: исчезло звездное небо Убриселя, померк свет его лун, окружающий пейзаж и каменное плато с супремусом Таллином, как будто она сделала не один малюсенький шаг, а переместилась куда-то в пространстве.

— Эй! — тихо проговорила Флюэнс, только чтобы услышать хоть какой-то звук: внезапная тишина давила, вызывала неприятное ощущение изоляции, что в купе с кромешной тьмой было особенно жутко.

— Эй-эй-эй-эй-э-эй, — тихим потусторонним вздохом ответило гулкое эхо.

Флюэнс вздрогнула и задела что-то плечом. Шарахнулась в сторону, слепо шаря руками в пространстве: кончики пальцев наткнулись на неожиданно теплую, будто бы нагретую под жарким солнцем, вертикальную поверхность. Сердце испуганно колотилось где-то в горле. Флюэнс, сдерживая панику, провела ладонями вверх-вниз, ощущая гладкость камня или какого-то другого материала, предположила, что это стена. Пошарила руками с другой стороны, и поняла, что вероятно, стоит в проходе шириной чуть более размаха ее рук. Судить о высоте она не могла, но гулкое эхо, наводило мысли о стремящихся ввысь сводах.

— Все хорошо, — еще тише, чтобы не тревожить эхо, пробормотала себе под нос Флюэнс, — и нечего так пугаться… Мне надо, чтобы "горела свеча", что если это в прямом смысле?

Никакой свечи у нее с собой, конечно, не было, но зато был энергетический клинок. Она нашарила приятно-прохладную рукоять на поясе, и аккуратно зажав ее в ладонях перед собой, активировала.

Ничего не произошло. Клинок не загорелся привычным белым светом, не загудел мерным звуком, в котором она научилась находить успокоение.

"Что ж, похоже, придется идти так", — решила Флюэнс: потянувшись к мечу в Потоке, она с уверенностью могла сказать, что тот совершенно исправен. И, похоже, святилище интуитов просто не хотело, чтобы клинок можно было использовать.

Флюэнс маленькими осторожными шагами продвигалась вперед. Зрение не помогало совершенно: кромешная тьма вокруг позволяла ориентироваться только на тактильные ощущения, немного слух и в большей степени на Поток. Через довольно продолжительное время, она вдруг поняла, что начинает чувствовать, куда надо сделать следующий шаг, где будет поворот.

Теплый, будто бы живой камень, приятной шероховатостью щекотал кончики пальцев, обостряя восприятие пространства: казалось, она видит это огромное святилище целиком не глазами, а в виде Потока, что свивается вокруг нее в массивные колонны, поддерживающие величественные своды древнего коридора, разбегаясь узкими ходами, переходящими в огромные залы и маленькие комнаты, бесчисленными спиралями лестниц закручиваясь к верхним этажам.

— Флюэнс, — тихо позвал смутно-знакомый голос.

— Кто здесь? — невольно озираясь, спросила Флюэнс, не меняя впрочем, положения тела, чтобы не потерять в темноте направление.

— Я помогу тебе сделать следующий шаг, Флюэнс, — голос звучал откуда-то спереди, будто бы звал за собой. — Ничего не бойся, Флюэнс.

— Я и не боюсь, — не слишком уверенно отозвалась девушка, продолжая осторожно шагать.

Неожиданно успокаивающая поверхность стен под пальцами исчезла. Флюэнс отступила назад, но руки ловили лишь пустоту, словно коридор, из которого она только что вышла, растворился в темноте.

Она прошла еще пару шагов, но так ни на что и не наткнулась; даже эхо перестало шептать в ответ на ее робкие шаги.

— Эй, — позвала девушка, и сразу же пожалела об этом: голос прозвучал неожиданно громко и звонко, но мгновение спустя его будто бы поглотил мрак. Как, если бы она стояла посреди пустыни, где намного километров вокруг есть только песок и тишина. Хотя даже в пустыне не могло быть так беззвучно и тем более так темно. Ни шевеления воздуха, ни света — ничего.

Неожиданная волна паники заставила Флюэнс почувствовать себя маленькой и беспомощной — она была совершенно одна, среди пустоты, и казалось, тьма готова поглотить ее. И никто не придет и не поможет ей.

Страх накатил удушливой, неконтролируемой волной, затапливая сознание, перехватывая горло болезненным спазмом. И она побежала так, что сбилось дыхание, заболели мышцы: лучше со всей силы удариться о стену, упасть, но только не эта невыносимая неизвестность. Но ни одного препятствия не попалось на ее пути.

Она резко остановилась, практически падая на колени, чувствуя холодный камень неровных, выщербленных плит, ощущая ладонями трещинки и мельчайший песок, прислушиваясь к сбившемуся дыханию и оглушительному стуку сердца, растворяющимся в тишине и мраке. Боль в коленях неожиданно отрезвляла. На щеках чувствовалась прохлада слез, и она оттерла их, отстраненно удивляясь: когда она успела заплакать?

Паника отступала: сжавшись в комочек на полу, Флюэнс неожиданно почувствовала себя собой: не интуитом, а просто Флюэнс — маленькой и потерянной девочкой с Ипсилона VI. Разве не плакала она много ночей в полной темноте в пыльной мастерской? Разве не была совершенно одна? Так почему испугалась темноты и тишины, если вокруг только стены древнего святилища интуитов? А они были вокруг, ведь Флюэнс чувствовала их в Потоке до того, как поддалась панике.

Флюэнс села на пятки, закрывая глаза, чтобы не отвлекаться на темноту, ровно вдыхая и выдыхая, возвращая утраченное спокойствие, позволяя Потоку знакомо растекаться вокруг и окунаясь в ее незримый водоворот в поисках выхода.

Поток откликнулась неожиданно — даже с закрытыми веками Флюэнс увидела, как вспыхнул свет. Она открыла глаза, моргая и оглядываясь.

Вокруг, куда не кинь взгляд, раскинулся огромный странный зал. Она сидела на самом краю глубокой пропасти, со дна которой поднимались колонны всех форм и размеров: как будто архитектор никак не мог определиться со стилем своего творения. Лишь некоторые из них поддерживали высокие своды, а часть, казалось, задумывались в качестве основы для пола, что должен был начинаться там, где сидела Флюэнс. На середине разлома, вокруг одной из колон вилась лестница, залитая ярким дневным светом, идущим откуда-то сверху, куда уводили узкие каменные ступени.

Флюэнс осторожно отползла от края и поднялась на ноги, не зная, что делать дальше. Колонны выглядели достаточно надежными, но она не была уверена, что стоит прыгать по ним, пытаясь преодолеть пропасть и попасть на лестницу. Возможно, ей просто надо повернуть назад?

Неожиданно откуда-то из глубин тоннеля, черневшего за ее спиной, раздался низкий раскатистый рык. Девушка торопливо оглянулась по сторонам — бежать с небольшой площадки, обрывающейся в темноту, было особо некуда: либо попытаться преодолеть расстояние до лестницы, либо сразится с тем, что приближалось из темноты тоннеля. И почему супремус Таллин не предупредил ее?

Она нащупала рукоять клинка на поясе и выхватив ее, наудачу попробовала активировать. Клинок отозвался мерным гудением и сияющим лезвием, дарующим утерянное было спокойствие.

Флюэнс прижалась к стене рядом с выходом из туннеля, чтобы напасть до того, как неведомое существо сможет ее увидеть. Но когда из прохода высунулась огромная, чудовищная морда с клыками длиной в половину ее руки, она, с трудом подавив крик ужаса, бросилась бежать.