Влияние (СИ)

Глава 11. Все пути ведут на Виридис

В величественном тронном зале было немноголюдно, но весьма оживленно: в честь празднеств традиционные часы аудиенций у Королевы были перенесены на вечер и превращены в некое подобие максимально неформального, с точки зрения дворцового этикета и протокола, фуршета.

Аристократы и высокопоставленные чиновники дружественных планет спешили засвидетельствовать своё почтение королеве. В причудливых, глубокого изумрудного цвета одеяниях, богато декорированных камнями, редким мехом дантуинской шиншиллы и вышивкой, над которой трудились несколько десятков лучших мастериц Виридиса, молоденькая королева Инепте дарила присутствующих улыбками, предоставив решение всех сколько-нибудь важных политических вопросов многочисленным советникам.

Как и многие другие, Полт находил, что нынешняя Королева была слишком легкомысленна и возведена на трон не без махинаций со стороны Конклава.

Инепте происходила из не самого почитаемого, но весьма состоятельно рода Госсейе, который, по слухам, спонсировал политические кампании сенаторов, открыто поддерживающих Конклав в целом и супремуса Варгаса в частности.

Многие из высшей знати Виридиса были недовольны этим назначением, предполагалось, что при поддержке Коалиции они смогут настоять на переизбрании до окончания двухлетнего срока правления. Однако, так как вопрос требовал не только договоренностей правящей верхушки планеты, но и определенной деликатности, решение откладывалось, советники плели интриги, а население Вирра шепталось за закрытыми дверями.

Ясно было одно: напряженность в столице нарастала и грозила вылиться в массовые беспорядки. Командованию Коалиции пришлось ввязаться в политические интриги Виридиса, так как они достаточно сильно зависели от продовольственных поставок и нуждались в кредитах.

Генерал Соларис должна была тайно встретиться и обсудить с Главным советником дальнейшие шаги, и решить, стоит ли провоцировать эскалацию конфликта и настаивать на переизбрании или стоит подождать до окончания срока. Но о судьбе генерала так и не было никаких известий. Арания, несмотря на все усилия и связи с осведомителями, не смогла получить никакой информации. Складывалось впечатление, что генерал просто исчезла, как когда-то ее брат. Коалиции оставалось только надеяться, что генерал еще жива и не стала очередной жертвой пыток Конклава.

Арания, оставив Поля разбираться с насущными делами, примкнула к пестрой стайке девушек-фрейлин, со скучающим видом окружающих королеву, беседующую с сенатором Перфидусом. Обычно незаметно плетущий интриги сановник, по мнению пилота, в этот вечер был чрезмерно активен и так и лучился показным добродушием. Сама же Инепте в отличии от фрейлин была весьма оживлена, и румянца не мог скрыть даже чрезмерный макияж, который королева была обязана носить на все официальные мероприятия.

— «Мерзкий тип», — подумал Поль, делая вид, что слишком занят алкоголем и закусками и незаметно наблюдая за сенатором.

Можно было бы попробовать узнать у Перфидуса о генерале Соларис. Несмотря на личную неприязнь пилота, сенатор был близким другом Иллари и, вероятно, мог помочь: связи у него были обширнейшие. Но Поль решил не торопиться. Сначала следовало выполнить основную миссию и поговорить с советником.

Советник Каута-Гнарус кнартом — кожистое зелено-коричневое тело, впрочем, было весьма щуплым для представителя этой расы. Зато его расторопность вкупе с осторожностью, дальновидностью и весьма спорной компетентностью нынешней королевы фактически позволяла ему править Виридисом. Кнарты отличались проницательностью и терпением, и в этом советник особенно преуспел.

Сторонников Конклава такое положение дел категорически не устраивало: только за последний год на него было совершено не менее четырнадцати покушений. Можно было связать их с высоким постом и определенным влиянием, но кроме того, на большинстве планет ходили слухи, что Конклав открыто поддерживает расизм. Это было похоже на правду, так как все высшее командование Конклава составляли люди. В любом случае Поль старался не слишком задерживать взгляд на розоватых рубцах, особенно заметных на грубой, в складках кожи коричнево-глинистого оттенка.

— Мое почтение, советник, — Поль изобразил на лице искреннюю оживленность с толикой удивления, будто бы оказался рядом совершенно случайно, — чудесный прием, впрочем, как и всегда.

Кнарт кивнул, жестом отсылая крутящегося рядом помощника:

— Рад Вас видеть, граф, — церемонно ответил Каута-Гнарус. — Вы по делам или на праздник?

В голосе советника проскакивали странные булькающие звуки, но в целом он весьма сносно говорил на межгалактическом.

— О, я считаю, что Виридис создан для отдыха. Не представляю, как можно заниматься сделками в таком райском месте, — он нарочито отыскал взглядом Аранию и слегка нахмурился: с девушкой заговорил Перфидус.

Ничего необычного, но уж больно сальным был взгляд сенатора и застывшим лицо юной фрейлины.

— Это Вы можете себе позволить отдыхать, — словно бы с упреком сказал советник, — особенно, когда в Вирре у вас есть столь желанный объект.

Кнарт понизил голос до заговорщицкого шепота и пододвинулся вплотную: со стороны, непосвященному могло показаться, что тот хочет добавить что-то скабрезное на ухо Полю:

— Товарный корабль без отличительных знаков стоит на запасной стартовой площадке — N-9a, код доступа на вылет A-7852. Вылетайте на рассвете. Коридор до восьми утра. За десять минут до взлета отправьте по внутренней связи космопорта дежурному диспетчеру код доступа. С вами одновременно с основной стартовой площадки на Ипсилон вылетит точно такой же товарник. По всем документам сегодня утром космопорт покинет только он. Постарайтесь попасть в овальный кабинет через четверть часа, закончим…

Каута-Гнарус отошел на полшага, усмехнулся, будто только что пошутил и уже громче сказал:

— Рассчитываю, что вы все-таки будете джентльменом, граф.

— О, не беспокойтесь, советник, — несколько рассеянно отозвался Поль, мысленно прокручивая в голове комбинации цифр: память, к счастью, у него была превосходная, — честь в подобных делах превыше всего.

Раскланявшись с советником, Поль неспешно двинулся вдоль столов с закусками в направлении возвышения в конце зала: следовало засвидетельствовать свое почтение королеве и спасти от сенатора Перфидуса Аранию, бросающую молящие взгляды.

«Как-то все слишком удачно складывается», — мелькнула в голове непрошеная мысль, которую пилот, впрочем, сразу же отогнал: проанализировать ситуацию можно будет позже, а пока пользоваться тем, что обстоятельства прекрасно поддерживают его прикрытие.

Кассиан, подслеповато щурясь от золотистого света низкого закатного солнца, сделал попытку оглядеться, проклиная толпы на улице. Если бы он мог, то прилетел бы на своем шаттле с отрядом Теневых стражей и просто сравнял с землей этот шумный, помпезный город, который так любила его мать. Лицемерные снобы, празднующие, когда на Галактику пала тень приближающейся войны. И они еще считают несправедливой и жестокой политику Конклава?

Виридис процветал уже много столетий, благодаря своим природным ресурсам и независимой позиции по всем сколь либо скользким политическим вопросам. Даже, если где-то будут гибнуть целые миры, с Виридисом ничего не случится — поддерживая фактически обе стороны, правящий клан планеты выигрывал при любом раскладе.

— “Лицемеры”, — мрачно подумал Кассиан, подавая знак рыцарям рассредоточиться и прочесать площадь, — “жажда власти, при полном нежелании рисковать”.

Помпезная роскошь дворцов, ставших площадкой для политических интриг, раздражала, как раздражали веселящиеся толпы. Кассиан с детства не любил больших скоплений людей. Когда он был ребенком, Генерал Соларис постоянно пропадала на встречах и бесконечных переговорах, выступала по галактической сети и вживую перед проходимцами с дальних рубежей. И все эти чужие, странные и страшные неприятные существа казались маленькому Эду варварами и чудовищами, что забирают у него внимание матери. А потом одни чужие сменились на других — уже в школе интуитов. Где было гулко и пусто, а в углах пряталась, казалось, сама тьма, несмотря на Поток и свет, о которых так часто и воодушевленно рассказывал Супремус Таллин.

Совсем иное — усадьба — легкое и светлое здание на берегу живописного, безмятежного озера. Райский уголок, утопающий в зелени и солнечных лучах, последнее место в Галактике, которое кто-либо мог бы связать со зловещей, мрачной фигурой магистра Тенебриса. Кассиан был счастлив, когда супремус Варгас поддержал его желание выкупить истрай и основать там что-то вроде личного штаба Тени. Какая ирония — оплот Конклаваа находился в сердце идиллической планеты, столь яро когда-то поддерживающей Новый Совет.

При всей своей проницательности, генерал Соларис и не догадывалась, сколько противников ее идеалов плетут на Виридисе свои интриги, как не догадывалась или просто не хотела понять, что маленькому Эду хочется не посмотреть на воинственную толпу сторонников Нового Совета, а просто побыть с матерью.

Однако Кассиану следовало сосредоточиться и найти девчонку и бывшего учителя. В Потоке больше не сияла яркая, манящая звездочка. Это наводило на мысль, что Супремус Таллин всерьез взялся за ее обучение, либо просто успешно скрывал их обоих.

Кассиан проталкивался сквозь веселую толпу, натягивая капюшон так, чтобы совершенно скрыть лицо. На него никто не обращал внимания— странных личностей во время празднеств в Вирре хватало, так что праздным гулякам не было ровно никакого дела до закутанной в черную хламиду фигуры.

— «Сними шлем, Эд», — мягкий, но уверенный голос Илларии непрошенным воспоминанием зазвучал в ушах, вызывая озноб и иррациональное желание отыскать в Потоке упрямую искру света, убедиться, что никакие пытки не смогли погасить ее. Со странной, несвойственной ему тоской он подумал, что даже мать, возможно, не узнала бы его, столкнись они случайно. Но у Кассиана не было матери, не было семьи.

«Ты мой сын, моя плоть и кровь!»

Иллария Соларис умела быть убедительной, умела влиять на людей, и несмотря на весь свой свет, всегда была дочерью своего отца — упрямого и жесткого правителя Виридиса. Он держал Новый Орден в своих руках, и считался негласным правителем всей Галактики, а не только Виридиса. Иллария пошла в него. Несгибаемая, волевая и упрямая — она приводила в бешенство, как врагов, так, зачастую, и сторонников, но никогда не останавливалась. Это не могло не восхищать Кассиана: он по-своему уважал мать.

Но у Кассиана не было матери, были только статус Тени и воля супремуса Варгаса, страх и сила. А подобные мысли считались проявлением опасной слабости, за которую неминуемо последует наказание.

— «Если он узнает, — напомнил себе Кассиан, — а он не узнает… а когда чип, столь тщательно оберегаемый Таллином, попадет ко мне в руки, это уже будет неважно».

Супремус Варгас был вездесущ, но его совершенному, электронному искусственному сознанию не подвластен Поток. Он мог думать, что полностью управляет Кассианом. Но Кассиан научился защищать часть своего сознания. Он позволял Варгасу думать, что тот тоже может манипулировать Потоком. Уверенность в преданности Тени его и погубит. Главное — добраться до супремуса Таллина и девчонки первым.

Мысли перескочили на Флюэнс. Что же произошло с ней, вызвав такой всплеск в Потоке? Кассиан попробовал найти ее вновь. Ответом на все усилия было лишь легкое волнение в Потоке, позволяющее определить то, что девчонка пока что была на планете, но не более.

На ушедшего в мысли и ощущения Кассиана налетел чрезмерно веселый кнарт, издавший абракадабру звуков, вероятно обозначающих извинение. Кассиан подавил в себе порыв разрубить его клинком и только зло взглянул из под капюшона, отступив в густую, перемешивающуюся со стремительно сгущающимися сумерками тень небольшого сквера, разбитого прямо на площади. Чтобы никто не полез к нему с расспросами или пьяными поздравлениями, он, наслаждаясь раздражением, перерастающим в гнев, теперь старательно скрывал свое присутствие в Потоке. Если повезет, то и Таллин почувствует его слишком поздно.