Влюблен до безумия

Глава 14

Это был кошмар, только, на этот раз не во сне, а наяву. Вечер начался довольно хорошо. Свадебная церемония прошла гладко. Лайза была очаровательна, и фотосъемка после церемонии не заняла много времени. Делейни оставила «кадиллак» возле церкви и поехала в «Лейк шор» с Эли, двоюродным братом Лайзы, который держал салон в Буазе. Делейни впервые за долгое время представилась возможность обсудить с другим профессионалом последние тенденции в моде на прически, но, что еще важнее, ей удалось избежать встречи с Ником.

Делейни, конечно, знала, что предстоит свадебный банкет, но она не знала, что столики будут расставлены в форме большого прямоугольника, а все гости будут сидеть с его внешней стороны, так чтобы всем было видно всех. Не знала Делейни, в каком именно порядке рассажены гости, иначе она бы переставила карточку со своим именем, чтобы поменяться местами с каким-нибудь другим гостем. И избежала бы кошмара, в котором теперь оказалась.

Что-то задело лодыжку Делейни под столом. Она готова была поклясться, что это не мышь. Делейни поджала ноги и уставилась в свою тарелку с остатками филе-миньон и спаржи. Каким-то образом оказалось, что ее место находится на стороне жениха и она сидит между Нарцисой Хормичи (которой нет до Делейни дела) и тем самым мужчиной, которого она безуспешно пыталась игнорировать. Он ей в этом нисколько не помогал. Чем старательнее Делейни пыталась делать вид, будто Ника вообще не существует, тем больше ему нравилось ее провоцировать – например якобы случайно толкнуть ее под локоть, так что ее вилка выстрелила рисом как катапульта.

– Ты прихватила наручники? – спросил Ник возле самого ее уха, когда потянулся за бутылкой красного вина. При этом лацкан его смокинга как бы случайно коснулся ее голого плеча.

В мозгу у Делейни словно крутился бесконечный эротический фильм, в котором горячие губы Ника касались ее обнаженной груди. Делейни не могла даже взглянуть на него без того, чтобы не покраснеть, как стыдливая девственница, но ей даже не нужно было смотреть на него, чтобы видеть, как он подносит к губам бокал красного вина, как поглаживает большим пальцем высокую ножку бокала, как снимает галстук-бабочку и убирает в карман, как вынимает черную запонку и расстегивает ворот рубашки. Она, и не глядя на него, знала, что он носит тонкую белую рубашку и смокинг с такой же непринужденностью, как клетчатую фланелевую рубашку и джинсы.

– Прошу прощения. – Нарциса тронула Делейни за плечо, и та переключила внимание на пожилую женщину с двумя симметрично расположенными прядями по обеим сторонам от безупречно ровного купола черных волос. Толстые стекла очков увеличивали карие глаза женщины, делая ее похожей на невесту Франкенштейна. – Не могли бы вы передать мне масло?

Нарциса показала на небольшую масленку, стоящую рядом с ножом Ника. Делейни потянулась за маслом, следя за тем, чтобы никоим образом не прикоснуться к Нику. Она даже дыхание затаила, почти ожидая, что он скажет что-нибудь грубое или неприличное. Однако он не проронил ни слова. Это показалось Делейни подозрительным, и она стала думать, что же он замышляет.

– Красивая была свадьба, не так ли? – обратилась Нарциса к соседу, сидящему по другую сторону от нее, и, взяв масленку, снова перестала обращать на Делейни внимание. Впрочем, Делейни и не ожидала особой теплоты от сестры Бениты. Она перевела взгляд на невесту и жениха, сидящих в окружении родителей, бабушек и дедушек. В этот день Делейни заплела волосы Лайзы в косу и уложила ее короной. К фате она прикрепила несколько цветков гипсофилы. Лайза в белом платье с открытыми плечами и Луи во фраке смотрелись великолепно. Все, кто сидел рядом с женихом и невестой, выглядели счастливыми, даже Бенита улыбалась. Делейни не помнила, чтобы когда-нибудь прежде видела улыбку на лице этой женщины, и была поражена тем, насколько моложе выглядит Бенита, когда не хмурится.

Софи сидела рядом с отцом, ее волосы были собраны в простой конский хвостик. Делейни с удовольствием занялась бы ее густыми черными волосами, но девочка настояла, чтобы ее причесала бабушка.

– Ну, Ник, а ты когда женишься? – пробасил кто-то за столом.

Негромкий смех Ника потонул в общем гуле голосов.

– Я еще слишком молодой, Джосу.

– Хочешь сказать: буйный?

Делейни посмотрела на говорившего. Это был дядя Ника, которого она не видела очень давно. Щеки этого крепкого сильного мужчины были ярко-красными – видимо, от выпитого вина.

– Ты просто еще не нашел подходящую женщину, но я уверена: обязательно ее найдешь, славную баскскую девушку, – предрекла Нарциса.

– Ну нет, не надо мне никаких баскских девушек. Они все ужасно упрямые.

– А тебе и нужна упрямая. Ты слишком красив, себе во вред, и тебе нужна девушка, которая сможет сказать тебе «нет». Такая, которая не будет с тобой соглашаться по всем вопросам. Тебе нужна хорошая девушка.

Делейни краем глаза наблюдала за Ником. Он поглаживал длинным пальцем скатерть. Когда он отвечал дяде, в его ровном голосе послышались чувственные нотки.

– Даже хорошие девушки в конце концов говорят «да».

– Ник Аллегрецца, ты испорченный мальчишка. Моя сестра тебя слишком баловала, и ты вырос распутником. Твой двоюродный брат Скип тоже бегал за каждой юбкой, так что, наверное, это у вас в роду. – Нарциса помолчала и вздохнула. – Ну а вы?

Надеяться, что Нарциса обращается к кому-то другому, было бы слишком оптимистично. Делейни перевела взгляд на тетушку Ника и посмотрела в глаза, увеличенные стеклами очков.

– Я?

– Вы замужем?

Делейни отрицательно покачала головой.

– Это еще почему? – Нарциса окинула Делейни таким взглядом, будто хотела прочесть ответ, написанный где-то на ней. – Вы достаточно привлекательная.

Делейни надоел не только этот вопрос, ей также надоело, что ее незамужнее состояние воспринимается чуть ли не как какой-то изъян. Она наклонилась поближе к Нарцисе и прошептала:

– Мне мало одного мужчины, он меня не удовлетворит. Мне нужно много. – Делейни еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. – Только никому не говорите, потому что у меня все-таки есть принципы.

Нарциса ошарашенно моргнула.

– Что?

Делейни придвинулась к ней еще ближе.

– И как минимум у него должны быть зубы.

Пожилая женщина откинулась на спинку стула, чтобы рассмотреть Делейни получше, и открыла рот от изумления.

– О Господи!

Делейни улыбнулась и поднесла ко рту бокал. Она надеялась, что достаточно напугала Нарцису, чтобы та на какое-то время оставила тему замужества.

Ник задел руку Делейни локтем, и ее вино немного расплескалось.

– Ну что, после Хеллоуина больше не было записок?

Делейни стерла с губы капельку вина и замотала головой, стараясь вообше не разговаривать с Ником.

– Ты что, делала пробор при помоши молнии? – спросил Ник так громко, что соседи по столу могли его услышать.

Сегодня Делейни расчесала волосы на зигзагообразный пробор, пропустила плоские пряди за ушами и соорудила на макушке небольшой валик. Теперь, когда Делейни вернулась к своему природному цвету волос, она стала похожа на девушку из шестидесятых годов, любительницу дискотек. Делейни посмотрела на белую рубашку Ника, в расстегнутом вороте которой виднелась загорелая шея. Она не собиралась смотреть ему в глаза, чтобы ее снова не затянула непреодолимая сила.

– Мне так нравится.

– Ты снова покрасилась.

– Я вернулась к своему цвету. – Не удержавшись, Делейни подняла взгляд до уровня его подбородка, а потом и до губ. – Я натуральная блондинка.

Уголки чувственных губ Ника слегка приподнялись.

– Я помню, Дикарка.

Он взял вилку и постучал по краю бокала. Когда в зале воцарилась тишина, Ник встал. Сейчас он был похож на фотомодель из журнала для невест.

– Как шафер моего брата я хочу поднять тост за него и его молодую жену, – начал Ник. – Когда мой брат чего-то хочет, он всегда добивается желаемого с непреклонной решимостью. Он понял, что хочет, чтобы Лайза Коллинз стала его женой, едва только увидел ее. Она тогда этого не знала, но у нее не было никаких шансов устоять перед его целеустремленностью. Я наблюдал за тем, как он действует – с абсолютной уверенностью. Это меня изумляло, и, признаюсь, я ему завидовал. Как всегда, я восхищаюсь братом. Он обрел счастье с прекрасной женщиной, и я за него очень рад. – Ник поднял бокал. – За Луи и Лайзу Аллегрецца. Ongi-etorri, Лайза.

– За Луи и Лайзу.

Делейни выпила за молодых вместе с другими гостями. Взглянув вверх, она увидела, как Ник запрокидывает голову и выпивает бокал до дна. Потом он снова сел, расслабился и сунул руки в карманы шерстяных брюк. Свою ногу он по всей длине прижал к ноге Делейни, как будто это было непреднамеренно и естественно, как дыхание. Но Делейни-то знала, как все обстоит на самом деле.

– Ongi-etorri, – повторил Джосу и издал клич басков, который начинается как смех, но быстро переходит в нечто среднее между уханьем совы и криком осла. Другие родственники мужского пола присоединились к Джосу, и зал задрожал от воплей. Пока все члены семьи Аллегрецца старались перекричать друг друга, Ник наклонился над столом и взял бокал Делейни. В типичной для него манере, то есть не спросив Делейни, он налил вино в ее бокал и в свой. На короткое мгновение Делейни обволок аромат его кожи и одеколона, и когда она вдохнула эту смесь, ее сердце забилось быстрее, а голова закружилась. Но потом Ник сел ровно и она смогла немного успокоиться.

Отец Лайзы попросил внимания, и зал стих.

– Сегодня моя девочка… – начал он.

Делейни отодвинула от себя тарелку и положила на стол скрещенные руки. Если сосредоточить все внимание на мистере Коллинзе, то можно почти не замечать Ника. Если смотреть на волосы мистера Коллинза, которые были гораздо белее, чем Делейни помнилось, и его…

Ник скользнул кончиками пальцев по ноге Делейни, и она замерла. Пальцы Ника продвинулись от колена до подола платья. Увы, платье было коротким. Делейни под столом схватила Ника за руку, чтобы помешать ему положить руку на ее бедро под платьем, и взглянула ему в лицо, но Ник не смотрел на нее. Он внимательно смотрел на отца Лайзы.

– …за мою дочь и за моего нового сына, Луи, – закончил мистер Коллинз.

Свободной рукой Ник поднял бокал, присоединяясь к тосту за новобрачных. Он сделал два больших глотка и одновременно погладил большим пальцем бедро Делейни. Она плотно сжала ноги, борясь с ощущениями, игнорировать которые было невозможно.

– А ты разве не выпьешь за счастливую пару? – спросил Ник.

Делейни как можно рсторожнее попыталась оттолкнуть его руку, но у нее ничего не вышло. Она нажала сильнее и нечаянно толкнула тетю Ника.

– Что такое? – забеспокоилась Нарциса. – Почему вы ерзаете?

«Потому что ваш распутный племянник лапает меня под столом».

– Так просто.

Ник наклонился к Делейни и прошептал:

– Сиди спокойно, а то люди подумают, что я тебя лапаю под столом.

– Но так оно и есть!

– Я знаю. – Ник улыбнулся и обратился к дяде: – Джосу, сколько у тебя в этом году овец?

– Двадцать тысяч. Хочешь поработать у меня, как в детстве?

– Ну уж нет! – Ник покосился краем глаза на Делейни и тихо усмехнулся. – Я сейчас так занят, что рук не хватает.

Его ладонь жгла кожу Делейни сквозь тонкие колготки. Делейни сидела совершенно неподвижно, стараясь не показать, что тепло от ладони Ника разливается по всему ее телу и от этого у нее начинает покалывать в груди, а между ног разгорается желание. Она крепче схватила его запястье, но теперь уже и сама не знала, держит ли его руку, чтобы та не передвинулась выше или чтобы Ник ее не убрал.

– Ник!

Он наклонил голову в ее сторону:

– Что?

– Перестань. – Делейни изобразила улыбку, чтобы со стороны казалось, будто они с Ником ведут светскую беседу, и обвела взглядом гостей. – Кто-нибудь может тебя увидеть.

– Не увидит, скатерть достаточно длинная, я проверял.

– Как вообще получилось, что ты сидишь рядом со мной?

Ник взял бокал и сказал, глядя на нее сквозь стекло:

– Я поменял местами твою карточку с карточкой тети Анджелы. Это та дама злобного вида, которая все время держится за свою сумочку, как будто боится, что ее украдут. Она не женщина, а ротвейлер. – Он отпил из бокала. – С тобой сидеть веселее.

Анджела выделялась среди гостей, как грозовая туча на ясном небе в солнечный день. Она все время хмурила черные брови, ее черные волосы были уложены в узел на макушке. Женщине явно не нравилось, что ее посадили среди родственников Лайзы. Делейни перевела взгляд на мать жениха. Темные глаза Бениты смотрели прямо на нее. Делейни хорошо помнила этот взгляд – в детстве он часто повергал ее в трепет. «Я знаю, что от тебя не стоит ждать ничего хорошего», – говорил этот взгляд.

Делейни повернулась к Нику и прошептала:

– Перестань, за нами наблюдает твоя мать. Мне кажется, она знает.

Ник посмотрел на Делейни, потом перевел взгляд на мать.

– Что знает?

– Она смотрит на меня очень сурово. По-моему, она знает, где сейчас твоя рука.

Делейни покосилась через плечо на Нарцису, но пожилая женщина разговаривала с кем-то из гостей. Казалось, никто, кроме Бениты, не обращал внимания на них с Ником.

– Расслабься.

Его рука переместилась еще на полдюйма выше, пальцы скользнули вдоль эластичной резинки по краю ее трусиков.

«Расслабься». Делейни хотелось закрыть глаза и застонать.

– Ничего она не знает. – Ник помолчал и добавил: – Разве только то, что у тебя затвердели соски, а здесь не холодно.

Делейни посмотрела на свою грудь и ужаснулась: сквозь красный бархат отчетливо проступали две точки.

– Мерзавец!

Она оттолкнула руку Ника и одновременно отодвинула стул. Схватив маленькую сумочку из красного бархата, она встала из-за стола и быстро вышла из зала. Ей пришлось пройти по двум узким коридорам, прежде чем она наконец нашла туалет. Делейни перевела дух и посмотрела на себя в зеркало. В свете люминесцентных ламп ее щеки казались неестественно румяными, глаза горели слишком ярко. Делейни с досадой думала, что с ней что-то не так. Когда дело касается Ника, мозги ей просто отказывают. Только поэтому она позволила ему ласкать ее в зале, полном гостей.

Делейни намочила холодной водой бумажное полотенце и приложила к щекам. Возможно, все дело в том, что у нее слишком долго не было секса.

За спиной у Делейни зашумел слив туалета, и из кабинки вышла работница отеля. Пока женщина мыла руки, Делейни достала из сумочки помаду и стала подкрашивать губы.

– Если вы одна из гостей свадьбы, – сказала женщина, – то имейте в виду: как раз сейчас там режут торт.

Делейни посмотрела на женщину и нечаянно смазала помаду.

– Спасибо, тогда мне надо вернуться.

Дождавшись, когда женщина выйдет, Делейни убрала помаду в сумочку, потом намочила пальцы и пригладила волосы спереди, а сзади, наоборот, взбила. Если Лайза и Луи разрезают свадебный торт, значит, обед официально закончился и она больше не обязана сидеть рядом с Ником.

Делейни взяла сумочку и распахнула дверь. В узком коридоре, прислонившись к противоположной стене, стоял Ник. Полы его смокинга были распахнуты, руки он засунул в карманы брюк. Увидев Делейни, он оттолкнулся от стены и выпрямился. Делейни вытянула руку вперед и предупредила:

– Держись от меня подальше!

Ник схватил ее за руку, привлек к себе и тихо сказал:

– Не могу.

Он впился в ее губы обжигающим поцелуем, от которого Делейни потеряла дар речи. Его рот имел вкус вина и неконтролируемой страсти. Его язык ласкал и жалил. Когда Ник прервал поцелуй и отстранился, он дышал так, словно только что пробежал милю. Делейни прижала руку к груди, к бешено бьющемуся сердцу, и облизнула губы.

– Мы не можем заниматься этим здесь.

– Ты права.

Ник схватил Делейни за руку и потащил куда-то по коридору, пока не нашел открытую дверь – как оказалось, в бельевую кладовку. Как только они очутились внутри, он прижал Делейни к двери кладовки. Делейни успела только заметить белые полотенца и ведро с тряпкой, и вот уже Ник снова целовал ее, жадно ласкал ее тело. Делейни провела ладонями снизу вверх вдоль складок его рубашки, обхватила его теплую шею, погрузила пальцы в его волосы. Поцелуй превратился в жадное пиршество ртов, языков, губ. Бархатная сумочка упала на пол, Делейни сбросила красные лодочки, привстала на цыпочки и стала лихорадочно стягивать с Ника куртку. Потом, отбросив всякую сдержанность, обвила одной ногой его бедра и прижалась к нему, чувствуя его эрекцию.

Ник издал низкий стон и, немного отстранившись, посмотрел на Делейни взглядом, тяжелым от желания.

– Делейни. Делейни. – Он хрипло повторил ее имя несколько раз, словно не мог поверить, что она с ним. Он целовал ее лицо, шею. – Скажи, что ты меня хочешь.

– Да, – прошептала она, пытаясь снять с него смокинг.

– Скажи это.

Ник стряхнул смокинг и отбросил его в сторону. Затем накрыл рукой грудь Делейни и потер пальцем сосок через ткань платья и кружево бюстгальтера.

– Произнеси мое имя.

– Ник. – Делейни осыпала поцелуями его шею. – Ник, я тебя хочу.

– Здесь?

Он положил руки на ее ягодицы, прижал Делейни к себе.

– Да.

– Сейчас? Когда кто угодно может войти и увидеть нас?

– Да.

Делейни было уже все равно. Она ощущала внутри болезненную пустоту, и ей было необходимо, чтобы Ник ее заполнил.

– Скажи, что ты тоже меня хочешь.

– Я всегда тебя хочу, – выдохнул Ник в ее волосы. – Всегда.

Напряжение внутри у Делейни все нарастало, для нее все перестало существовать – все, кроме Ника. Ей хотелось слиться с ним навсегда. Ник потерся своими бедрами о ее, давая почувствовать свое возбуждение. Делейни освободилась от трусиков и колготок. Ник протянул руку и коснулся чувствительной плоти между ее ног. Делейни задрожала, чувствуя, как он каждой лаской приближает ее оргазм. С ее губ сорвался стон, хриплый звук желания.

– Я хочу тебя.

Неотрывно глядя Делейни в глаза, Ник движением плеч сбросил подтяжки, так что они повисли по бокам, и рванул пояс брюк, расстегивая пуговицу и молнию. Делейни сдвинула его хлопковые трусы и почувствовала, как в ладонь ей упирается его пенис, гладкий и твердый, как тиковое дерево. Она крепко обхватила его.

– Я тебя хочу. Сейчас! – сказал он.

Ник поднял ее, она обняла его за шею и обхватила ногами его талию. Ник толчком вошел в Делейни, опуская ее на себя. Делейни испытала боль от слишком сильного растяжения, но он отпрянул и снова вошел глубже, и боль прошла, осталось только острое наслаждение. Проникновение было таким мощным и полным, что у Ника дрогнули колени. На какое-то мгновение Делейни испугалась, что он ее уронит. Но он крепче схватил ее за бедра, отступил и снова вошел глубже.

– Господи Иисусе! – прошептал Ник, прижимая Делейни к двери своим мощным телом.

Она крепче обхватила его ногами и стала двигаться вместе с ним, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, по мере того как нарастало напряжение. Ник снова и снова погружался в нее, с каждым движением своих бедер приближая ее к оргазму. В наслаждении, которое охватило Делейни, не было ничего медленного или легкого. От наступившего оргазма содрогнулось все ее тело, спазм накатывал за спазмом, у нее захватило дух. Она почувствовала себя невесомой, а в голове у нее гудело, как в эпицентре урагана. Делейни выгнула спину и вцепилась в рубашку Ника. Рот ее открылся, но ей не удалось даже вскрикнуть. Ник прижал ее к своей груди, его широкие плечи содрогнулись, и пока на Делейни накатывали одна за другой волны оргазма, он продолжал крепко держать ее. Ее спазмы едва стихли, когда начались его. С низким стоном он сделал мощный толчок, его мускулы стали твердыми, как камень, и он в последний раз прошептал ее имя.

Когда все кончилось, Делейни чувствовала себя так, словно побывала в драке. Ник прижался лбом к двери, о которую она опиралась. Когда его дыхание немного успокоилось, он чуть отстранился и заглянул в лицо Делейни. Он был все еще глубоко в ней, их одежда пребывала в полном беспорядке. Ник осторожно вышел из нее, и Делейни встала на пол. Подол ее платья опустился. Ник оглядел ее, но не произнес ни слова. Некоторое время он всматривался в ее глаза, и с каждой секундой выражение его лица становилось все более замкнутым. Наконец он подтянул брюки и стал их застегивать.

– Ты ничего не хочешь сказать?

Ник взглянул на Делейни и снова перевел взгляд на брюки.

– Надеюсь, ты не из тех женщин, которые любят поговорить после?

Только что произошло нечто прекрасное и ужасное, и Делейни не вполне понимала что. Это было нечто большее, чем секс. Она за свою жизнь испытала немало оргазмов, некоторые из них были очень хороши, но то, что произошло сейчас, было больше чем просто сексуальная разрядка. Скорее, это было землетрясение или цунами. Ник Аллегрецца вознес ее в некое место, где она никогда раньше не бывала, и из ее груди готовы были вырваться рыдания. Делейни всхлипнула и поспешно прижала палец к губам. Она не хотела плакать. И не хотела, чтобы Ник видел ее плачущей.

Ник взглянул на Делейни, заправляя рубашку в брюки:

– Ты плачешь?

Она мотнула головой, но в глазах блеснули слезы.

– Да-да, плачешь.

Он продел руки в подтяжки и поправил их.

– Нет, не плачу.

Ник только что подарил ей самое острое наслаждение, какое только доводилось испытывать, а теперь спокойно одевается, словно такие вещи происходят с ним постоянно. Невозможно, так оно и есть. Делейни хотелось завизжать, ударить его кулаком. Она-то думала, что между ними произошло нечто особенное, но, судя по всему, это не так. Сейчас она чувствовала себя незащищенной, выставленной напоказ, ее тело все еще горело от ласк Ника. И она боялась, что, если он скажет что-то грязное, она сломается.

– Ник, не поступай так со мной.

– Ущерб уже нанесен, – сказал он, поднимая с полу смокинг. – Надеюсь, ты предохраняешься?

Делейни почувствовала, как от ее лица отхлынула кровь. Она помотала головой. Потом вспомнила, когда у нее были последние месячные, и облегченно вздохнула.

– Сейчас зачатие маловероятно.

– Детка, я же католик. Многие из нас были зачаты именно в такие дни. – Ник надел смокинг и поправил воротник. – Такого, чтобы я забыл про презерватив, со мной не случалось лет десять. А как у тебя?

– Я… – Будучи женщиной девяностых годов, Делейни считала себя в ответе за собственную жизнь и собственное тело, но почему-то ей было неудобно говорить об этом с Ником. – Да.

– Что означает это «я… да»?

– Ты первый после долгого перерыва, а раньше я всегда соблюдала осторожность.

Ник снова всмотрелся в ее лицо.

– Ладно. – Он бросил ей трусы с колготками, и Делейни прижала их к груди. – Где твое пальто?

Неожиданно Делейни смутилась. На редкость запоздалая реакция, если учесть, что она держала в руке несколько минут назад.

– На вешалке у входа, а что?

– Я отвезу тебя домой.

Никогда слово «домой» не звучало для нее так притягательно.

– Одевайся, пока горничная не пришла за полотенцами или еще за чем-нибудь.

Ник стал вытягивать из рукавов манжеты. Он все так же внимательно смотрел на Делейни, но в его взгляде ничего нельзя было прочесть.

– Я скоро вернусь. – Он медленно открыл дверь. – Никуда не уходи.

Оставшись одна, Делейни оглядела комнату. Красная бархатная сумочка валялась у ее левой ноги, одна туфля лежала под стремянкой, другая – за пустым ведром. Теперь, когда не отвлекало присутствие Ника, ее вдруг охватило раскаяние. Делейни не могла поверить в то, что она сделала. Она занималась незащищенным сексом с Ником Аллегреццей в бельевой кладовке отеля «Лейк шор»! С помощью всего лишь одного поцелуя он сумел сделать так, что она напрочь утратила контроль над собой. Если бы не физические доказательства, она бы, пожалуй, даже сейчас не поверила, что все это произошло на самом деле.

Делейни осторожно присела на стремянку и надела трусы и колготки. Всего лишь в прошлом месяце она уверяла Луи, что ни она, ни Ник не сделают на его свадьбе ничего такого, что могло бы вызвать сплетни. И вот, пожалуйста, она занималась с его братом сумасшедшим сексом в кладовке, с незапертой дверью, где их мог застать кто угодно. Делейни подумала, что, если об этом кто-нибудь узнает, она не переживет. Теперь ей просто придется покончить с собой.

Едва она успела подтянуть колготки и надеть туфли, как дверь открылась и в комнатушку вошел Ник. Он принес пальто Делейни. Она не могла заставить себя посмотреть ему в лицо.

– Мне нужно сказать Лайзе, что я ухожу.

– Я ей сказал, что ты плохо себя почувствовала и что я отвезу тебя домой.

– И она поверила?

Делейни быстро взглянула на Ника и сунула руки в рукава пальто, которое он подал ей.

– Нарциса видела, как ты выбежала из-за стола, и сказала всем, что вид у тебя был ужасный.

– Ха, похоже, мне еще нужно ее поблагодарить.

Они вышли из отеля через боковую дверь. С черного неба пушистыми белыми хлопьями падал снег и ложился на их волосы и плечи. Пока Делейни шла за Ником через автостоянку к его джипу, снег налип на ее туфли. Она поскользнулась и, наверное, упала бы, если бы Ник не схватил ее за руку. Пока они шли по скользкой земле, он сжал ее руку крепче, но ни один из них не произнес ни слова. Тишину нарушал лишь скрип снега под их подошвами.

Ник помог Делейни сесть в джип и, не дожидаясь, пока двигатель прогреется, сразу включил передачу и отъехал от отеля. В салоне джипа было темно и пахло кожей сидений и Ником. На углу Мэйн-стрит он затормозил, потянулся к Делейни и буквально перетащил ее с сиденья к себе на колени. Касаясь кончиками пальцев ее щеки, он посмотрел ей в глаза, медленно опустил голову и прижался губами к ее губам. Он поцеловал ее один раз, другой и в третий раз запечатлел на ее губах нежный долгий поцелуй.

Потом отстранился и прошептал:

– Пристегни ремень.

Широкие колеса несколько мгновений прокручивались, пока покрышки не вошли в сцепление с дорогой; пылающие щеки Делейни обдувал воздух из обогревателя. Она спрятала подбородок в воротник пальто и искоса посмотрела на Ника. Его лицо освещал зеленоватый свет от приборной панели, тающие снежинки блестели в черных волосах и на плечах смокинга как крошечные изумруды. На несколько секунд салон джипа осветил свет уличного фонаря. Ник проехал мимо салона Делейни.

– Ты проскочил поворот к моему дому.

– Нет.

– Разве ты не везешь меня домой?

– Везу. Ко мне домой. А ты считаешь, мы закончили? – Он сбавил скорость, повернул налево и поехал вдоль восточного берега озера. – Мы даже еще не начинали.

Делейни повернулась на сиденье:

– Не начинали… чего?

– Того, что происходило в кладовке, далеко не достаточно.

Мысль об обнаженном теле Ника, прижатом к ее собственному, вовсе не вызвала у Делейни неприятной дрожи – наоборот, от этой мысли ей стало жарко. Как сказал Ник, ущерб уже нанесен. Так почему бы не провести ночь с мужчиной, который умеет так вдохнуть жизнь в ее тело, как ей не могло даже присниться? К тому же более заманчивых предложений в обозримом будущем у нее не предвидится. Одна ночь. Одна ночь, о которой она, вероятно, позже пожалеет, но об этом у нее будет время подумать завтра.

– Ты что же, пытаешься в своей собственной, типичной для мачо манере сказать, что хочешь снова заняться со мной любовью?

Ник взглянул на Делейни:

– Я ничего не пытаюсь сказать, просто я хочу тебя, а ты хочешь меня. Вряд ли и ты будешь настаивать на том, чтобы я больше ничего не предпринимал, удовлетворившись улыбкой на твоих губах.

– Ну, Ник, я не знаю… а если я потом захочу поговорить? Ты уверен, что сможешь с этим справиться?

– Я справлюсь со всем, что ты только можешь придумать, и еще с парой-тройкой вещей, о существовании которых ты, наверное, даже и не подозреваешь.

– У меня есть выбор?

– Конечно, Дикарка. В моем доме четыре спальни. Ты можешь выбрать, какую из них мы используем первой.

Ник ее не испугал. Делейни знала, что он никогда не попытается заставить ее сделать что-то против воли. Вот только когда она рядом с ним, похоже, у нее не остается даже намека на волю.

Ник сбавил скорость и выехал на широкую подъездную аллею, обсаженную с обеих сторон соснами. Казалось, прямо из густого леса им навстречу выплыл большой дом, построенный из обтесанных бревен и озерного камня. Высокие узкие окна отбрасывали на свежий снег разбитые на клетки прямоугольники света. Ник нажал кнопку, и средняя из трех дверей гаража открылась. Он поставил джип между мотоциклом и катером.

Внутри дом выглядел так же внушительно, как снаружи. Выступающие балки, приглушенные цвета, натуральные ткани. Делейни остановилась у окна во всю стену и посмотрела на террасу. Снег все еще шел, снежинки падали на перила. Ее пальто Ник сразу же повесил на вешалку, и она удивлялась, что при высоких потолках в доме совсем не холодно.

– Ну, что скажешь?

Делейни повернулась и посмотрела на Ника, идущего к ней из кухни. Он снял туфли и смокинг, а рукава рубашки закатал до локтей. Черные подтяжки ровно лежали на его широкой груди. Он вручил Делейни бутылку пива и отпил из своей, глядя на нее поверх бутылки. У Делейни сложилось впечатление, что ее ответ более важен для него, чем он готов показать.

– Дом очень красивый, но огромный. Ты один здесь живешь?

Ник опустил бутылку.

– Конечно, а кто же еще?

– Ну, я не знаю, может, семья из пяти человек. – Делейни посмотрела на балкон, который, как она предполагала, вел к четырем спальням, о которых говорил Ник. – Ты собираешься в будущем завести большую семью со множеством детей?

– У меня нет намерения жениться.

Его ответ обрадовал Делейни, хотя она не понимала почему. Ведь не могло же ее беспокоить то, что Ник хочет провести жизнь с другой женщиной, целовать ее, заниматься с ней любовью, сводить ее с ума своими прикосновениями…

– И детей у меня тоже нет. Если только ты не забеременеешь. – Ник посмотрел на ее живот таким взглядом, как будто мог узнать ответ по одному его виду. – Когда ты будешь знать наверняка?

– Я уже знаю, что не беременна.

– Надеюсь, ты права. – Он подошел к окну и посмотрел в темноту. – Я знаю, в наше время незамужние женщины специально заводят детей. Быть незаконнорожденным уже не так позорно, как было раньше, но все равно нелегко. Я знаю, каково это. И не хочу обрекать на такую участь какого-нибудь бедного ребенка.

Делейни посмотрела на подтяжки, которые образовывали на его плоской спине букву Y. Она помнила, как когда-то мать Ника и Джосу сидели в школьном спортзале и смотрели спортивные матчи или праздничные программы. Генри и Гвен тоже обычно сидели где-то в зале. Делейни как-то никогда не задумывалась, что при этом должен был чувствовать Ник.

Она поставила бутылку на кофейный столик вишневого дерева и подошла к Нику.

– Ты не такой, как Генри. Ты бы не отрекся от своего ребенка.

Ей хотелось погладить Ника по спине, обнять за талию, положить руки на его плоский живот и прижаться щекой к спине, но она сдержалась.

– Генри, наверное, сейчас в гробу переворачивается.

– Думаю, он очень доволен собой.

– Почему? Он же не хотел, чтобы мы… – Делейни расширила глаза. – О, Ник! Я совсем забыла про завещание! Ты, наверное, тоже забыл?

Он повернулся к ней:

– На несколько критических мгновений это действительно вылетело у меня из головы.

Делейни посмотрела ему в глаза. Не было похоже, чтобы Ник очень уж из-за этого расстроился.

– Ник, я никому не скажу, обещаю. Мне не нужна эта земля.

– Тебе решать.

Ник отвел прядь волос, упавшую на лицо Делейни, и нежно погладил кончиками пальцев ее ухо. Потом взял ее за руку и повел наверх, в спальню.

Пока они шли по лестнице, Делейни думала о завещании Генри и том, какие последствия может иметь сегодняшняя ночь. Насколько Делейни знала Ника, он не из тех, кто упускает из виду что-то важное, тем более если речь идет о наследстве в миллионы долларов. Для этого она должна быть для него так же важна, как – Делейни в этом признаться боялась – он становится важным для нее. Ради того, чтобы быть с ней, Ник рискует очень многим, в то время как она рискует только самоуважением. Но, честно говоря, когда она об этом думала, то вовсе не чувствовала себя ни грязной, ни оскверненной – во всяком случае, сейчас… Может быть, утром почувствует.

Делейни ступила на толстый бежевый ковер. Французские окна спальни выходили на террасу второго этажа. Посреди спальни стояла огромная деревянная кровать, пододеяльник и наволочки на кровати были в бежевую и зеленую полоску. На одном комоде валялись ключи, на другом – газета, которую явно еще не читали. В спальне не было ни сантиметра кружев или оборок, ни единого цветочка в отделке. Это была чисто мужская комната. На стене над камином, отделанным камнем, висели оленьи рога.

Ник поставил бутылки на тумбочку возле кровати. Делейни расстегнула его рубашку и распахнула до талии.

– Мне давно пора увидеть тебя голым.

Она погладила ладонями его теплую кожу, коснулась тонких темных волосков, поднимающихся от живота к груди. Спустила с его плеч подтяжки и сняла с него рубашку. Ник скомкал рубашку и бросил на пол. Делейни окинула взглядом его упругую кожу, мощную грудную клетку, плоские темные соски, окруженные порослью волос, и сглотнула слюну. На ум приходило только одно: «Вот это да!» Она прижала руку к плоскому животу Ника, пробежала пальцами вверх по его ребрам и заглянула в серые глаза. Пока она раздевала его до трусов, Ник наблюдал за ней из-под полуопущенных век. Он был прекрасен. Ноги у него были длинные и мускулистые. Делейни погладила пальцем татуировку на его руке, прикоснулась к груди, к плечам, провела руками вниз по спине. Когда ее рука двинулась ниже, Ник остановил ее, схватив за запястье. Он медленно раздел Делейни и уложил на мягкие фланелевые простыни. Их теплые тела прижались друг к другу. На этот раз Ник любил ее неторопливо. Его прикосновения были другими, не такими, как прежде. Он гладил все ее тело, соблазнял долгими чувственными поцелуями, дразнил ее груди горячим ртом и влажным языком, и когда он наконец вошел в нее, его движения были медленными, контролируемыми. Сдерживая себя, он доводил Делейни до неистовства и все это время неотрывно смотрел ей в глаза.

Чувствуя приближение оргазма, она закрыла глаза.

– Открой глаза, – хрипло сказал Ник. – Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончаешь.

Делейни открыла глаза и встретилась с его напряженным взглядом. Что-то в его просьбе ее насторожило, но она не успела об этом задуматься – движения Ника стали резче, толчки глубже. Она обхватила ногами его бедра и забыла обо всем, кроме горячего напряжения желания, нарастающего в ее теле. К этой мысли Делейни вернулась только на следующее утро, перед рассветом, когда Ник поцеловал ее, прощаясь с ней у дверей ее квартиры. Глядя, как он уезжает, она вдруг вспомнила странное выражение его глаз, когда он держал ее голову в ладонях. Он смотрел так, как будто наблюдал за ней со стороны, отстраненно, но в то же время хотел, чтобы она помнила, что это он, Ник Аллегрецца, обнимает и целует ее, доводя до неистовства.

Они занимались любовью в кровати Ника, потом в ванне, но ни один раз не был похож на то безумное соитие в кладовке отеля, когда Ник любил ее с таким неистовством и жадностью, как будто совершенно утратил контроль над собой. В доме Ника Делейни ни разу не почувствовала себя желанной так остро, как это было в отеле.

«Я хочу тебя. Сейчас», – сказал тогда Ник. Он хотел ее так же отчаянно, как она его. Его прикосновения были жадными, полными желания, и Делейни мечтала о них больше, чем о медленных томных ласках.

Делейни заперла за собой входную дверь и сняла пальто. Они с Ником не договаривались о следующей встрече. Он не сказал, что позвонит, и хотя Делейни умом понимала, что, вероятнее всего, это к лучшему, не могла побороть разочарование. Ник из тех мужчин, от которых женщине не стоит ждать чего-то, кроме потрясающего секса, и о таких понятиях, как «следующий раз», лучше даже и не думать. Лучше – но не получается.

Над толстой сосной, засыпанной снегом, взошло солнце. Золотистые лучи разбежались по полузамерзшему озеру. Ник стоял в своей спальне у стеклянной двери на балкон и смотрел, как рассвет разгоняет тени. Снег сверкал на солнце множеством крошечных бриллиантов так ярко, что Ник отвел взгляд. Он отвернулся и посмотрел на кровать. Одеяло и простыня сбились на самый край.

Теперь он знал, что это такое. Он знал, что такое обнимать Делейни и прикасаться к ней так, как ему всегда хотелось. Теперь он знал, каково это, осуществить свою самую давнюю фантазию – уложить ее в свою постель, смотреть в ее глаза, погружаясь глубоко в ее тело, знать, что она его хочет и что он доставляет ей наслаждение.

У Ника было немало женщин. Возможно, больше, чем у многих других мужчин, но меньше, чем ему приписывала молва. Кому-то из них нравилось заниматься сексом медленно, кому-то – быстро, были среди его любовниц и изобретательные и те, кто признавал только миссионерскую позу. Одни считали, что все должен делать Ник, другие из кожи вон лезли, чтобы его ублажить. С некоторыми он и сейчас поддерживал дружеские отношения, других никогда больше не видел. Но ни одна из женщин никогда не заставляла его терять контроль над собой. Ни одна – до Делейни.

Как только он втащил ее в ту кладовку, обратного пути уже не было. Как только она поцеловала его так, будто хотела проглотить, обвила его бедро ногой и прижалась к его восставшему члену, все на свете утратило значение – все, кроме желания погрузиться в ее тело. Нику стало наплевать на завещание Генри, и, уж конечно, его не волновало, что их может застать кто-то из работников отеля. Овладеть ею – только одно это было для него важно. И потом он это сделал – и едва не упал на колени. Секс с Делейни потряс Ника до глубины души. Он был просто ошеломлен.

Новое знание грызло его изнутри, заставляло одновременно и ненавидеть Делейни, и мечтать прижать ее к себе и никогда не отпускать. Но она уедет. Придет срок, и она умчится из города на своей маленькой желтой машине. Ник это знал и чувствовал себя как в аду.