Влюбленный эльф

1.3. Буйный парк

Следующим днем была суббота — выходной. Родители давно обещали Ариэлю сводить его в Буйный парк и на этот раз сдержали обещание, хотя не без проблем. Когда, в пятницу вечером, отец рассказал матери, что натворил Ариэль, мать сильно расстроилась, особенно после того, как узнала, что Мюриэль и ее мама — светлые эльфы.

— Светлые не простят! — воскликнула мама.

На что отец сжал ее в объятиях — так, чтобы не помять крылышки, — и успокоил:

— Твой муж — работник МААГ.

— Что мне твое Магическое агентство? — поджала губы мать, но о том, чтобы отказаться от похода в Буйный парк, больше не заговаривала.

Мать никогда не перечила отцу, заранее зная: толку от этого не будет.

И вот в субботу, в самого утра, они втроем выбрались в Буйный парк, причем не пешком даже, и не на лошади, а на единороге! Поймали свободного единорога на улице, влезли втроем на его спину, и отец сказал единорогу в ухо:

— В Буйный парк, пожалуйста.

Единорог кивнул умной головой и неспешно затрусил куда сказано.

Несмотря на выходной, движение в лесу было умеренным — они довольно быстро доехали, болтая по пути, чем займутся в Буйном парке, и просто глядя по сторонам на просторные липовые скверы, дубовые поляны и притемненные ельники.

Зато в Буйном парке народу было много — смотря где, конечно. У аттракционов собрались толпы из скучающих отцов, озабоченных матерей и ошалелых от радости подростков, а подальше — там, где аттракционы заканчивались, — поляны пустовали.

Ариэля интересовали аттракционы, но сначала они всей семьей отдегустировали древесные соки — из крантиков, щедрой рукой врезанных в стволы окружающих деревьев. Мать достала из сумки заранее принесенную деревянную кружку: в нее, открывая крантики на стволах, соки и наливали. Сначала попробовали березовый сок, затем — вишневый, затем — липовый, а еловый пробовать не стали, потому что напились.

— Куда идем? — спросил отец.

— На цирковое представление! — потребовал Ариэль.

И они пошли на представление, которое проходило на поляне, специально для этих целей огороженной невысоким забором.

Первым выступал тролль — огромное существо с квадратной челюстью и толстыми конечностями, в набедренной повязке, состоящей из цельной лосиной шкуры. Обуви на ногах тролля не было.

Несколько эльфов — работников Буйного парка, сгибаясь под тяжестью, вынесли на площадку каменную глыбу размером с самого Ариэля. Сначала тролль предложил любому желающему попробовать каменную глыбу поднять. Пара зрителей — из тех, кто покрепче, — попробовали, но у них не получилось: добровольцы не смогли оторвать глыбу от земли даже вдвоем. А тролль легко подбросил ее в воздух и подхватил плечом, затем еще раз подбросил и подхватил уже спиной, затем начал перекатывать с руки на руку. В конце концов тролль поймал подброшенную каменную глыбу на вытянутую руку и принялся своей квадратной челюстью откусывать от глыбы здоровущие куски. Тролль откусывал от каменной глыбы куски, тщательно прожевывал их крупными, тоже квадратными, зубами, а на землю выплевывал песок вместе с отдельными булыжниками. Зрители смеялись и аплодировали. Вскоре от каменной глыбы ничего не осталось, зато перед троллем образовалась довольно горка перемолотой породы. На этом выступление тролля, под гром аплодисментов, завершилось.

За троллем выступал гном — в отличие от тролля, существо небольшого росточка, при этом приземистое и одетое в комбинезон синего цвета и туристические ботинки. В руках гном держал обыкновенную штыковую лопату.

Конферансье объявил, что сейчас уважаемый гном продемонстрирует чудеса землеуглубления. Уважаемый гном немедленно взмахнул лопатой — с такой скоростью, что уследить за движениями было решительно невозможно, — и буквально за мгновение перед его ногами образовалось углубление. Гном прыгнул в образовавшуюся яму и пропал в ней с головой. Потеряв гнома из виду, зрители ахнули, в этот момент гном высунул ручку лопаты из ямы, чтобы зрители оценили ее глубину. Зрители снова ахнули, уже по поводу глубины выкопанной ямы.

Гном выкарабкался из ямы, и конферансье попросил зрителей указать любое место на очерченной площадке, желательно подальше от того места, где теперь находился гном. Место указали, тогда гном — по отмашке, данной конферансье, — отчаянно заработал лопатой и скрылся под землей. Вскоре он вынырнул из-под земли в указанном зрителями месте. Сначала на ровной земле появился небольшой провал, затем провал расширился — из него стала сыпаться вокруг образовавшейся ямы земля. В конце концов показался сам гном, в несколько запачканной одежде, молчаливый и торжествующий.

— Идеальный способ обойти препятствие, — прошептал отец.

Ариэль не понял, какое препятствие имеет в виду отец, а переспрашивать не стал, потому что после гнома объявили выступление гоблина.

Гоблин — ох и страшенный он был! — вышел на перекопанную гномом площадку и присел на подставленный ему стул, после чего принялся набивать трубку. Затем гоблин набил трубку табаком и раскурил ее, ничего при этом не делая и только посматривая на зрителей. Долгое время страшенный гоблин дымил трубкой и молча поглядывал на публику, потом на площадку вынесли большое зеркало и поставили перед выступающим. Заполучив зеркало, гоблин начал смотреть уже не на зрителей, а в него, по-прежнему ничего не говоря и не делая. Когда время выступления почти истекло, гоблин внезапно спохватился и кинулся на зрителей с ужасным рыком. Мужчины от неожиданности отпрянули, женщины захлопали крылышками, а некоторые из детей заплакали, поэтому гоблина поскорей увели со зрительских глаз долой.

— Вообще-то, гоблины не такие, — заметил отец. — Этот с явными отклонениями. Интересно, где его раскопали?

Ариэль не понял, почему гоблина должны были раскопать: в земле живут гномы, а не гоблины, — почему же этот гоблин был закопан? Неужели гоблин подземный?! Но мальчик не успел ничего спросить, потому что на выступлении подземного гоблина цирковое представление завершилось. Мать взяла Ариэля за руку, и вместе с остальными зрителями они покинули площадку для представлений.

— А хочешь полетать, Ариэль? — спросил отец.

— На чем полетать?

— На березе.

— Ему еще рано летать на березе, — испугалась мать.

— Шесть циклов — в самый раз.

И все семьей они направились туда, где летают на березе.

У аттракциона толпилось много эльфов, но желающих попробовать находилось гораздо меньше. Аттракцион заключался в том, что ствол березы отгибали к земле и закрепляли. Участник садился на ствол. Ствол отвязывали, он разгибался и запускал участника в воздух, через весь Буйный парк — туда, где на земле лежала огромная воздушная подушка. Пролетев по воздуху, участник аттракциона — вместо того, чтобы расшибиться в лепешку — падал прямо в воздушную подушку и не страдал. Правда, про подушку Ариэлю рассказал папа — сам Ариэль ее не видел. Но ведь от этого подушка не исчезла: как лежала на другом конце Буйного парка, так и осталась лежать — никто ее не трогал.

При Ариэле в воздух запустили двух взрослых эльфийцев и одну девочку — они растворились в небесной синеве, маша крылышками. Куда приземлялись запущенные, с того места, где находился Ариэль, видно не было, ведь воздушная подушка располагалась на другом конце парка!

— Сначала я, — сказал отец матери, — потом ребенок, потом ты. Не волнуйся, я ребенка на месте приземления приму.

Ствол березы согнули и закрепили у земли, отец оседлал его и подмигнул Ариэлю. И вот березу отпустили. Отец взвился в воздух и скрылся — в направлении, в котором до него скрылись двое взрослых эльфийцев и одна эльфийская девочка.

Наступила очередь Ариэля. Нет, Ариэль нисколько не волновался, а если и волновался, то самую малость — ровно столько, сколько нужно для поддержания душевного равновесия. Его крылышки были сложены, а волосы не искрили, тем самым демонстрируя спокойствие и сосредоточенность.

— Когда окажешься в воздухе, маши крыльями, — посоветовала мать. — Появится ощущение, будто ты летишь. Как наши предки.

— Хорошо, мама, — ответил мальчик.

В этот момент он уже оседлал березовый ствол, пригнутый к земле и сотрясающийся от желания разогнуться и выстрелить Ариэлем в воздух.

Ариэль и сам не понял, когда ствол распрямился. Мгновение — и он уже летит по воздуху над Буйным парком. Внизу мелькают прохаживающиеся посетители, вон площадка для цирковых выступлений — кажется, тролль снова жует свою каменную глыбу: не прежнюю, а другую, конечно, — а вон, по левую руку, вход в Буйный парк и единороги, ожидающие клиентов на транспортной стоянке. Мальчик летит, а его сердце захлестывает ощущение неимоверного счастья — такого неимоверного, что хочется, чтобы оно продолжалось вечно.

Вспомнив, как мама советовала махать крыльями, чтобы возникло ощущение полета, Ариэль замахал крыльями, и ощущение полета действительно возникло. Однако, полет уже пошел под уклон, земля начала стремительно приближаться, и Ариэль увидел расположившуюся на земле воздушную баранку, но такую огромную, что ее можно было сравнить с отдельным зданием. Ариэль летел в самую середину воздушной баранки, которая и должна была погасить скорость падения.

На страшной скорости Ариэль воткнулся в подушку, но совсем не больно и даже немножко приятно — только нужно было следить за крыльями, чтобы не поломать. Впрочем, Ариэль был эльфийцем, а любого эльфийца — что темного, что светлого — первым делом учат концентрироваться и складывать крылья так, чтобы ничего не поломать при случайном падении. Поэтому приземление Ариэля прошло успешно. Мальчик воткнулся в подушку, затем его подкинуло высоко в воздух, затем пониже, а вскоре и вовсе перестало подкидывать, и Ариэль зарылся в надутую воздухом прорезиненную ткань.

Тут и отец подоспел, вытащив сына из воздушной подушки — и очень вовремя, потому что в их сторону уже летела, перебирая крыльями, запущенная следующим номером мать.

Когда все оказались на земле, то поздравили друг друга с удачным приземлением.

— Уф, ну и полетали! — широко улыбнулся отец. — Погодите немного, я сейчас…

И указал в сторону круглой зеленой будки — общественного туалета.

— Ариэль, ты хочешь? — спросила мать.

— Нет, не хочу, — отказался Ариэль.

Несмотря на то, что он выпил один стакан березового и полстакана вишневого сока, мальчик действительно не хотел в туалет. С большим удовольствием он бы еще полетал: чувство возвышенного восторга, испытанное во время полета, не отпускало.

Отец ушел в туалет, а они с матерью стояли рядом с будкой и ждали.

За время их ожидания приземлилось еще несколько березовых пассажиров — трое или четверо, — и все они сразу после приземления бежали в туалет. Вероятно — хотя Ариэль этого совершенно не чувствовал, — полет по воздуху способствовал наполнению мочевого пузыря.

Ожидание отца затягивалось. Вот уже пассажиры, зашедшие в туалет позже отца, вышли из двери — все светлые эльфы, разом, одновременно, — и быстро разошлись в разные стороны, а отец все не появлялся.

Они ждали еще пятнадцать сотен мгновений, пока уставшая мать не попросила Ариэля:

— Зайди посмотри, что он там застрял? Живот прихватило, что ли?

Ариэль пошел и отворил фанерную дверь. Рядом с писсуарами валялся окровавленный мужчина, с поломанными крыльями, слабо стонущий и сучащий левой ногой — видимо, в беспамятстве. Туалетные кабинки были поломаны и частично обгорели, как будто в них устраивали фейерверк… или несколько эльфийцев насмерть бились на магических заклинаниях.

Мальчик прикрыл фанерную дверцу и вопросительно обернулся к матери, но та уже поняла: случилось что-то ужасное, — и бежала к общественному туалету со всех ног.