Волчара

33

Дошла очередь и до советников-отцов, которые помогли своим щенкам избежать правосудия. Они трепыхались и отстаивали себя. Самки мучениски молчали. Сегодня они потеряли своих щенят, настала очередь их пар. Самки понимали справедливость приговоров, но материнские сердца разрывались от боли. Когда всё произошло, они сразу предупредили пар и щенков — благодетельницы их накажут, если немедленно не понесут наказание. Им надо было настаивать, чтобы их осудили, и возможно наказание было бы не столь смертельным. Хотя самки понимали, что такое преступление карается только так! Они сами виноваты, что воспитали щенков вседозовленными, раз их обделили в жизни.

Сегодня, несмотря на ночь справедливости, кто-то переживал траур, кто-то радовался изменениям. Но ни у тех, ни у других не было злости на нового вожака. Костры догорали, празднование подходило к концу. Наказать участников-укрывателей помогли Борис и Степан. Лена на протяжении шестидесяти лет стала им сестрой, и они теперь смогли отомстить её обидчикам.

— Укрывательство и покрывательство карается смертью! — продолжал вещать Николай.

Позже после обряда посвящения в вожаки, он проконсультируется с другими вожаками по поводу уголовного кодекса стаи. А сейчас приговор озвучен, наказание приведено в исполнение. Николаю невыносимо слышать скулёж самок. Они плакали над умерщвлёнными телами своих самцов и щенков. Шереметьев подошёл к ним. Смотря сверху вниз на самок, он молвил:

— Если вы захотите уйти после этого, препятствовать не буду. Если останетесь и не захотите больше иметь самцов, я позволю вам. Можете подумать и сообщить мне.

Самки кивнули. У них есть время подумать до обряда посвящения, которое проходит в полнолуние. То есть через неделю.

Владимир забрал у брата Ольгинку и следуя за родителями, пошёл домой. Ольга не смогла расслабиться в руках своего самца, напряжение в теле отзывалось ломотой в мышцах. Семья Висарь решили вылечить самку. Николай пообещал, что с утра с ними созвонится учёный по акониту и подскажет, как быстро вывести его из организма самки. Но сначала надо вправить пальцы и вывихи. Необходимо найти травматолога, специалиста по оборотням. Давид обещал, что пришлёт такого уже к утру. А пока члены семьи Висарь принимали своего пациента.

Все жители поселения разошлись по домам, пошушукаться за стенами и обсудить насыщенную на происшествия ночь. Шереметьев смотрел в спины своих подчинённых. Никогда в мыслях он не думал обзавестись стаей, тем более стать вожаком. Его жизнь круто изменилась. Он ещё не понимал, что чувствовал по этому поводу. Нужно войти в колею. Привыкнуть. На поляне остались лишь особи семейства нейтральной территории. Самцы повернулись к самкам.

Лена и Коля натянули улыбки на лица, мол, всё хорошо, что хорошо заканчивается, и кто старое помянет, тому глаз вон. Но самцов это не проняло. Вот ни капли! Особенно Стёпу. Особенно Николая. Стёпа написал Ярославу, что всё закончилось благополучно и за самками и щенками приедут завтра. Сегодня у двух самцов есть незаконченное дело — наказание своевольных пар.

Николай и Лена решили заночевать в доме Ольгинки. Лена решила прибраться в логове к возвращению хозяйки. Если, конечно, переживёт ночь. Влад и Боря решили поехать по домам сегодня, а завтра забрать своих пар. Сегодня от них воняло кровью, и они были по уши в ней. Зачем пугать самок в их положении? Стёпа в холодном молчании повёз Колю в бар. Сегодня они поговорят, и он основательно вобьёт в её блондинистую головку, что она поступила неправильно.

Чета Шереметьевых зашли в дом. Лена осмотрелась. Нужно прибрать хаос, который оставили она и Николяша. Самка пошла на кухню, Николай молчаливой тенью следовал за ней. Она не знала, как начать разговор — с извинений или оправданий своему поступку?

Николай сел за обеденный стол. Лена включила электрический чайник. Они провели сутки без еды и воды, надо восполнять, но с чёрной тучей за спиной ни кусок, ни глоток в горло не лез. Чайник щёлкнул, подсказав, что вода вскипятилась. Лена достала чашки для чая, чуть не уронив и не разбив их, от натянутых нервов, поставила на стол и села напротив своего волка. Бережённого Луна бережёт.

— Не хочешь ничего сказать? — спокойно спросил Николай, не притрагиваясь к кружке.

— Сначала я ничего не знала, о реальном плане Николяши. Да, мы с ней планировали вылазку во вражескую территорию, я смолчала. Ты бы не пустил меня к родителям, — оправдывалась Лена, хотя тон, которым она говорила, больше казался исповедью, — Но потом, в камере, Николяша рассказала правду. И я ничего бы не изменила, даже если вернуться в прошлое.

— И что ты узнала? — Коля сидел со скрещёнными руками на груди.

— Для чего Николяша провернула это…

Она рассказала, как Коля предвидела такой поворот будущего, а также разные его варианты. И чтобы случилось то, что случилось этой ночью, Коля спланировала всё. Но все детали раскрыла только в тюрьме.

— Так что я не жалею о содеянном, — гордо вскинув голову, закончила повествование Лена.

— Почему она не сказала, что выключат свет?

— Почём мне знать, — пожала плечами Лена, — я же не Николяша.

Хорошо, он завтра сам узнает все подробности, подумал Шереметьев. А сейчас ему хотелось взять свою пару, нагнуть в позе раком. Любить её и отшлёпать.

— Начиная с этого момента, ты ничего не скрываешь от меня. Ничего не предпринимаешь без моего согласия. Советуешься со мной. И ВСЕГДА стоишь за моей спиной в безопасности! Ты и опасность враги, ты с ней не разговариваешь, — перечислял требования Николай, — Это понятно?

Неужели обошлось малой кровью? То есть чтением лекции о безопасности и неприязни к опасности, с облегчением подумала волчица.

— Не думай, что ты прощена так быстро и просто, — разуверил Николай, — Я хочу, чтобы ты усвоила урок.

— Я усвоила, — поклялась Лена, — там, в камере, взаперти, в темноте, где голодно, холодно и одиночество.

— Надо закрепить.

— И что будешь делать? — прищурилась Лена.

— Я всё ещё думаю.

Он не знал, как её наказать. Точнее было два варианта — отшлёпать или оставить без оргазма. А может применить оба варианта? Ему-то разрядка нужна. Его волк всё ещё перевозбуждён от боя и событий.

Он встаёт со стула и протягивает ей ладонь. Лена кладёт свою в его, и пальцы самца смыкаются вокруг её запястья. Николай тянет волчицу за собой на второй этаж. Они зашли в гостевую комнату. Лена остановилась у кровати. Что ей делать? Поцеловать его? Но волк двинулся в душ, кивком головы указывая следовать за ним.

В ванной они молча разделись. От неё воняло затхлостью, от него кровью. Им однозначно необходимо принять душ. Пока она снимала свою «тюремную робу», Николай настраивал воду. Вошла она уже под тёплые струи воды, наслаждаясь тем, что жидкость смывала грязь и отвратительные запахи. Они мыли друг друга, нежно касались кожи, эротическими движениями возбуждали друг друга. Затем последовали жаркие поцелуи, и Лена совсем размякла.

Николай повернул её спиной к себе. Она руками опёрлась в стеклянную стенку душевой кабинки. Самец стремительно вошёл в неё, и Лена застонала, кусая губы и выгибаясь телом. Ему не до прелюдий, хотелось быстро и жёстко. Хотелось брать, ничего не давая взамен. И он брал, грубо и быстро. Но что ему не понятно, Лене нравилось, он чувствовал своим членом. Но не это было его целью. Ощущая, как его пара подходит к краю, чтобы окунутся в море наслаждения, он резко выходит из неё. Разворачивает лицом, а давлением на плечо, указывает, чего хочет. Она повиновалась, встала на колени. Он схватил волосы в хвост и направил её губы к члену. Лена, дразня, поводила головкой по своим губам. Глаза Николая взирали сверху вниз заполненные чернотой. И чтобы она приняла его в рот, он надавил.

И она приняла его, насколько позволило горло. Уперевшись в стенку горла, Николай закрыл глаза, наслаждаясь жаром рта. И думал, что сойдёт с ума, когда его пара начала двигать головой, то выпуская его изо рта, то он упирался в горло. Её язычок лизал и вылизывал член, доставляя наслаждение.

Это был самый лучший миньет в его жизни. Она довела его до высоты чистого наслаждения. Кончив со стоном, он отдышался и посмотрел на неё. Большим пальцем погладил щёку и вышел изо рта. Она ни капли не проронила. Он поднял её с колен, обхватив пальцами за предплечья. Выключил воду и вышел из кабинки.

Какого дранного кота, вопила волчица. Лена смотрела на своего волчару с открытым ртом. Она же ещё не кончила, а он ушёл! Так, спокойно, успокаивала себя Лена, может продолжение в кровати? Лена выскочила из душа, быстро вытерлась полотенцем, влетела в спальню, а там… нет голого возбуждённого самца, призывно зазывающего членом… он улёгся в кровать пресыщенным и расслабленным! А она смотрела на засыпающего волка дикими глазами и неудовлетворённым эго.

— Это твоё наказание? Лишить меня оргазма? — зарычала Лена.

— Если бы я тебя отшлёпал, ты бы неделю сидеть не могла, — сонно зевнул Николай и, повернувшись на бок, уснул.

«Скотина!», зло возмущалась внутренняя волчица. Кончил и уснул!! А она… Лена, сев на край кровати, нагло пихнула самца в бок, чтобы подвинулся. Он что-то прокряхтел, но с места не сдвинулся. Типичный самец! Потрахался и уснул! Да лучше бы он отшлёпал её, чем оставил бурлящий вулкан между ног! Лена снова пихнула его в спину, и Николай во сне отодвинулся, освобождая ей крошечную полоску кровати. Волчица легла боком, сверля мощную спину своего волка испепеляющим взглядом. «Не действует», зло рыкнула от досады внутренняя волчица. Поэтому Лена до рассвета крутилась и вертелась (насколько возможно!), специально пинаясь, чтобы задеть волчару. Но он дрых без задних лап! Это злило больше всего!

Проснулась она ближе к обеду в отвратительном настроении. А эта собака уже ушёл! Вчерашнее неудовлетворение осталось и после сна. От отсутствия незаконченного дела лоно чесалось. Может саму себя удовлетворить? Всё-таки от одиночества (причём осознанного) она какой-никакой специалист в самоудовлетворении. Чёрт с ним, с этим псом! Чем она и занялась в душе, представляя своего волчару.

Выходила из ванной она уже в прекрасном настроении. День снова приобрёл краски, цвета и приятные для ушей звуки. Наказал он ее, видите ли, фыркнула Лена. На кухне лежала записка от него — он ушёл, чтобы прибраться на поляне. Лена после кофе позвонила Степану, и он сообщил, что они приедут к ним на обед. Что ж, пришло время подготовить дом к гостям.