Волчара

34

Врачи приехали рано утром, солнце только-только ухватилось за горизонт и подтягивалось, словно спортсмен на турнике. Травматолог осмотрел Ольгинку. Сломанные кости срослись в переломах. И врач травматолог по оборотням на пару с токситологом по акониту долго совещались, стоит ли вправлять кости пока настойка не вышла из организма. Учёный сообщил самке, что лучше это сделать, пока тело находится под наркотическим действием отравы. Ольга долгое время не соглашалась. Но довод о том, что им придётся ещё раз вкалывать аконит, пусть и не в той дозировке, которой её пичкали до этого, и заново ломать кости, подействовал. А это двойное нанесение ущерба организму самки. Ольга согласилась. Дом Висарь огласили вопли и скулёж волчицы. Владимир всё это время был рядом, хотя Ольга его сторонилась. И если честно, то боялась. Неизвестно какой он сломанный, как и она? Привык ли он к новым обстоятельствам? Но его присутствие немного успокаивало. Затем токсиколог с помощью медикаментов и растворов, которые привёз с собой, начал процесс очищения организма. Лечение физического тела шло полным ходом.

В другой стае, под предводительством Ярослава, вожак впервые видел столько самок под крышей своего логова. Самцов он хоть мог отвадить, но самок нет. Они помогали с волчицами и присматривали за самками семьи нейтральной территории. Ярославу за двое неполных суток даже не дали прикоснуться к щенкам. Вечером, когда празднование прошло и все разбрелись по домам, он сел на ступени крыльца и смотрел на Луну. И молился за благополучие тех из семьи, кого здесь нет. Он хотел счастливой жизни для волчиц. Но их отец и самцы запланировали опасное мероприятие. Он смотрел на ночное небо, провожая луну на небосклоне. И только получив сообщение от Степана, что утром они заберут своих домочадцев, спокойно пошёл спать.

Неравнодушные оборотни пришли на поляну, чтобы помочь прибрать тела. Их сожгли за пределами поселения. Одни самцы помогали с телами, другие готовили погребальный костёр. Оборотни работали молча, но думали одинаковые мысли. Будет ли новый вожак (с его-то силой!) хуже старого? Сдержит ли свои обещания? Говорить можно многое, пока не распробуешь власть.

Давид помог решить и другие вопросы. Он сделал новую заявку на стаю. Указал причины смерти предыдущего вожака и его советников, и ряд других морд. Со стражами Закона в стае проще. Полицейские не лезут с расспросами — за что? Почему? Кто первый начал? Они просто принимают списки мёртвых, вносят изменения в базу и всё! Дела внутри стаи — это как секта. Никто не лезет, пока официально поселенцы не попадут жалобу.

Лена кашеварила на кухне, готовя обед на восемь персон. Благо кухня Ольги располагала к приёму такого количества особей. Когда она закончила сервировать стол, в дом вошли все — Б², Жмуровы (в полном составе), Висарь младшие и её волчара. Лена взяла люльку у Стёпы с волчицами и расцеловала племянниц. За двое суток волчицы ещё подросли и окрепли.

После мытья рук, все уселись за стол, кроме Николяши. Она из бутылочки кормила щенят.

— Что-то морда у тебя довольная, — раздосадовано заметил Борис.

Действительно, согласился Николай. Он думал, что она будет более раздражительней. Неужели он выбрал не то наказание? Или…

— Ты не посмела! — озвучил свою догадку Шереметьев.

— Ещё как посмела! — гордо вскинув голову, сказала Лена, — У меня золотые руки.

— Я тебе их свяжу, — зло пообещал Николай.

Лена фыркнула.

— Николяша, ты чего стоишь? Присаживайся, — волчица похлопала по стулу.

— Я постою, насиделась, — с румяными щёчками сказала Коля.

— Вот так надо наказывать свою пару, — с довольной мордой оповестил Степан.

Самцы хмыкнули, самки посмотрели с сочувствием. А Николяша покраснела цветом алых парусов.

Николая вспомнила, как беспощадно Стёпа шлёпал её ягодицы, перечисляя погрешности. А потом снова по кругу. Сначала она молча переносила шлепки, но, когда он пошёл по второму кругу уже плакала. Теперь, если она придумает следующую авантюру, у неё при мысли об этом будет гореть задница. Стёпа вшлёпал в неё эту простую истину.

— Ах ты, бесчувственная псина, — вспылила Лена, — она мать твоих щенков…

— И забыла об этом, когда продумала план своего приключения, да ещё и тебя втянула, — перебил Степан, нисколько не обидевшись на оскорбление.

— Лена, всё хорошо, — заверила Коля, — Стёпа был нежен.

Лена завидовала мягкому характеру Николяши.

— Я бы на твоём месте подумал о себе, — многообещающе посоветовал Шереметьев, оставив неприкрытую угрозу.

Лена оскалила зубы в защиту себя.

— Прекращай, — прорычал Николай с чёрными глазами то ли от возбуждения, то ли от злости, — Если не хочешь, чтобы братья и сёстры услышали твоё наказание.

Лена прикусила язык и поджала губы. Когда все приступили к обеду, Стёпа заботливо положил еды в тарелку и передал своей паре, которая продолжала стоять.

— У меня есть вопрос к тебе Николая, — обратился Шереметьев к самке, — Почему ты не сказала, что выключат электричество? Ты же знала, что мы искали лазейку.

Коля громко сглотнула, проталкивая еду. Стёпа не стал задавать вчера ей вопросов, а сразу приступил к делу.

— Тебе нужен был мощный импульс, — ответила она.

— Я бы убил его и других в любом случае, — теперь две особи, тёзки, прожигали друг друга глазами, карие против голубых.

— Да, убил бы, но вставал вопрос — когда? Не отрицай, твой запал остывал и догорал. А в скором времени тебе было бы не до этого. А Ольга умерла бы.

— Почему потащила Лену? — спросил Степан.

— Если ты думала, что я бы не пошёл за тобой, то ты ошибаешься, — добавил Николай, — Я бы за каждого из вас пошёл! Ты мне тоже сестра! Или ты видела этот вариант из будущего, где я оставил бы тебя гнить в этом аду?

— Такого варианта не было, — призналась Коля, — Но было ответвление, что Ратибор отдал бы меня, и мы ушли бы из стаи. И у тебя не было бы шанса вызвать его на бой. Ратибор законно и официально затребовал в отношении тебя наказания. И законы удовлетворили бы его просьбу. Поэтому оставался этот вариант.

Она знала, что Шереметьев поддержал бы Стёпу и пришёл за ней. Но произошло бы то, что она озвучила, а ещё бы не увидел, что Ратибор сделал с Ольгинкой. А Лена служила гашеткой, как педаль газа, и для Шереметьева, и для Ратибора.

— Что было бы, если бы мы попали на территорию его стаи в тот период, когда выключили электричество? — спросил Николай.

— Вас бы депортировали, написали бы заявление, и запретили бы приближаться к стае.

Мда, подумал Николай, получается — это был единственный вариант. И эта человеческая самка не побоялась идти в логово больного волка. Только Жмурова знала, что кроме варианта затащить Лену к Ратибору, не было других успешных исходов.

— Самки нашей семьи осмелели, — буркнул Борис, принимая объяснение Коляна, но, не принимая жертву.

— Мы всегда были такими, — с гордостью сообщила Лена, — Просто вы только сейчас заметили это.

— Это был не комплемент, — поправил Боря представления сестры, — И не была бы глупой, услышала бы слово «оборзели».

— Ты сейчас пытаешься сказать, чтобы мы держали язык за зубами и следовали вашим приказам? — вознегодовала Барбара, — Ты не ту взял в пары!

— Куколка, — промямлил Борис, — ты не так поняла. И пару мне подарили благодетельницы.

— А, по-моему, она правильно поняла, — с таким же возмущением сказала Кристина и зло зыркнула на Влада, который слова не сказал и, вообще, жевал котлету.

Лена еле сдерживала смех, уголки её губ вибрировали. Самки их семьи самые замечательные. Волчицы в человеческих телах.

— И кто теперь оборзел? — прошептала Лена губами Борису, и усмехнулась.