Воробей

Глава 17

Трой

Я припарковался перед туманным кладбищем.

Мой отец был похоронен на одном из старейших кладбищ Бостона. Неприрученная трава, грязь, мох и паутина украшали надгробия, как украшения на Хэллоуин. Несмотря на то, что кладбище выглядело ужасно, я знал, что папа не хотел бы, чтобы все было по-другому. Кладбище находилось позади церкви в Южном Бостоне, куда мы ходили каждое воскресенье. Практически его второй дом.

Здесь были похоронены не только мои родственники, но и многие воспоминания. О некоторых я вспоминал с нежностью, о других мечтал забыть, как, например, об отце Макгрегоре.

Я приходил сюда каждую пятницу днем, перед тем как наступали выходные, а вместе с ними и новые, свежие грехи. Пришел сюда, чтобы поговорить с человеком, которого мне так отчаянно не хватало. Он был моим священником, его надгробие — моей исповедальней.

Он никогда не судил. Никогда не ругал за то, кем был.

У меня есть незаконченное дело, о котором нужно позаботиться. Чтобы выяснить, кто виноват в смерти моего отца.

Я присвистнул, пробираясь по кладбищу, это была моя личная ирония. Это было все равно что пойти выпить пива со старым другом.

Не обращая внимания на моросящий дождь—это действительно было самое странное лето в Бостоне, и, к моей радости, осень начиналась так же мрачно, —я присел на корточки перед могилой отца, положив локти на колени. Как и у всех отцов и сыновей, у нас были трудные разговоры, даже после его вечного сна.

Последние несколько недель я снова был занят попытками выяснить, кто его убил. Кто послал Крупти. Кто бы это ни был, он использовал посредника (жалкий местный парень, который погиб в аварии через несколько месяцев после смерти отца). Человек, стоявший за смертью отца, был умен.

Я заставил людей копать глубже, пытаясь выяснить, кто послал Крупти убить его. Но это было трудно. Все враги моего отца были либо мертвы, либо в тюрьме. Что-то тут не сходилось.

Я уже начал сомневаться, что человек, пославший Крупти, был моим врагом, а не врагом моего отца. По крайней мере, я свел счеты с Пэдди Роуэном, старым говнюком. Хотя это было не только для отца, но и для нее. В последнее время я часто говорил с отцом о Спэроу.

— Робин тоже была такой занозой в заднице? Спэроу откуда-то унаследовала свою наглость, и точно не от отца.

Папа не ответил. Но у меня было чувство, что если бы он был здесь, рядом со мной, он бы фыркнул от смеха и сказал что-то грубое об этих девушках. У меня было такое чувство, что даже если он и любил Робин, то никогда не показывал своих чувств.

Винить его было нельзя. Я тоже не был полностью в контакте со своими эмоциями. Большую часть времени я даже не был уверен, что они существуют.

Я сорвал несколько травинок и бросил их на его могилу. Давненько я не ограничивался одной женщиной. Каталина была моей последней попыткой отношений, и закончилось всё полным провалом.

— Малыш? Малыш, это ты?

Легка на помине. Кэт пробиралась ко мне на своих высоких каблуках, волосы прилипли к голове, капли дождя падали на лоб. Ее зубы стучали под холодным моросящим дождем.

У нее всегда были склонности к преследованию. Еще до того, как я впервые порвал с ней. Когда она все еще носила маску милой, застенчивой девочки. Она сопровождала Марию, когда та приходила убирать в родительский дом, всегда поглядывая на меня сквозь свои длинные вьющиеся ресницы, улыбаясь так, словно я сам повесил луну в небе и зажег солнце.

Но еще она была собственницей.

Всегда вынюхивала, чтобы убедиться, что я принадлежу только ей.

Я выпрямился, только тогда осознав, как промок от дождя, и встал перед ней с суровым и неприветливым лицом. Она остановилась в нескольких шагах от меня. Дождь усилился, и трудно было разобрать выражение ее лица.

— Она еще ребенок, — объявила она. — Ты сам сказал, что ваш брак это соглашение. Ты сказал, что она была обузой для твоего отца, — ее тело тряслось, и не от холода. — Мне нужно, чтобы ты вернулся, Трой.

— Хватит, — я съежился в своем промокшем пальто. — У нас был прощальный секс, мы попрощались в моей квартире несколько месяцев назад. Мы расстались.

— Трой, малыш, нет, — она упала передо мной на колени, и грязь забрызгала все вокруг. Она обхватила мои ноги, как будто они были якорем, и слезы потекли по ее лицу, смешиваясь с каплями дождя. — Пожалуйста. Она никто. Она тебя не хочет. Ты ей не нужен. Она не заслуживает тебя. У нас есть целая история. Химия. У нас есть кое-что испорченное и извращенное, но это наше. Это мы. Это всегда были мы.

— Тебе действительно следовало подумать об этом, прежде чем забеременеть, — мой тон был резким, но злость исчезла.

Мне больше не нравилось трахать Брока. Все в этой ситуации казалось безвкусным. Бесполезным. Похоже, я двигаюсь дальше.

— Ты сказал мне выйти за него замуж, — она шмыгнула носом, с которого капала вода, ее ногти все еще цеплялись за мои брюки. — Ты сказал, что это будет лучше для всех из-за этой проклятой беременности. Ох, Трой…

— Кэт, — прорычал я. — Проклятая беременность — это твой ребенок. Может, тебе стоит позаботиться о нем, — но я знал то, что Кэт никогда не говорила вслух.

Она обижалась на Сэма, потому что Сэм был последней каплей между нами. Я не мог забрать ее обратно после того предательства.

— Это могли быть и мы. Женаты. Счастливы, — умоляла она. — Мое место в твоей постели, в твоем доме, в твоих мыслях. Я сделаю все, что угодно. Скажи мне, что нужно сделать, чтобы вернуть тебя.

— Ты позоришься, — я повернулся и пошел к своей машине.

Меня взбесило, что она вторглась в мое время с отцом. Она последовала за мной, истерически рыдая, спотыкаясь о землю, а затем, шатаясь, поднялась на ноги. Туфли на шпильках не самая лучшая обувь для грязного кладбища. Но Кэт всегда любила устраивать шоу. Двадцати с чем-то-летний Трой восхищался этим. Сейчас мне всё равно.

— Не делай этого, — предупредила она. — Я тебе все испорчу.

Я вздохнул.

— Каталина, детка, ты не можешь разрушить даже свою гребаную жизнь, не говоря уже о чужой.

— Гори в аду, — она толкнула меня, а потом замахала кулаками.

Я увернулся от ее девчачьих ударов и схватил ее за запястья, ведя назад к высокой каменной ограде, которая окружала кладбище, и прижимая ее спиной. На мгновение я задумался, действительно ли я когда-то любил ее.

— Хватит, — сказал я. — Здесь всё закончится. А теперь слушай меня внимательно и вбей это себе в голову, потому что я не повторяю дважды. У тебя был шанс. Я отдал тебе всё. Надрывал задницу, чтобы ты покупала себе всякое дерьмо. Рисковал. Построил бизнес, открыл французский ресторан только потому, что это была твоя любимая еда—все для тебя. Но ты предала меня. Ты накачалась кокаином на мои деньги, и мне пришлось отправить тебя в реабилитационный центр, где ты еще больше облажалась. Мы хорошо повеселились, а теперь пора прощаться. Понятно?

Каталина снова принялась бесцельно колотить меня кулаками и кричать:

— Прекрати говорить такие вещи!

Я знал, что ей было тяжело это слышать, но самое смешное было то, что мне больше не было трудно говорить это, признаваться в этом себе. Я отправил Кэт в реабилитационный центр в Малибу незадолго до того, как мы расстались. Самая дорогая гребаная реабилитация в Штатах. Сауны и круглосуточные спа-салоны. Только самое лучшее для моей девочки. Она вернулась беременная от своего консультанта. От Брока.

Я все еще помнил тот день, когда узнал, что моя девушка вернулась после двух месяцев реабилитации с плодом в животе. Она пыталась убедить меня, что ребенок мой. Черт, я и сам с трудом в это верил. Но потом я пошел с ней на обследование, и гинеколог сказала даты. Кэт была на шестой неделе беременности, и не с моим ребенком.

— Нет, нет, нет, нет, — она яростно замотала головой, проводя длинными ногтями по лицу, оставляя на щеках кровавые царапины.

— Не путай мое сочувствие с любовью, — сказал я, удивленный тем, что ярость прошла. — Когда ты была беременна, я не выкидывал твою задницу из своей квартиры, потому что не хотел, чтобы это было на моей совести, а не потому, что я все еще любил тебя.

— Трой! — умоляла она, швыряя мне в лицо окровавленные кулаки и рыдая, как истерзанное животное. — Прекрати сейчас же!

Но это была правда.

Я чувствовал себя виноватым. Виноватым, потому что не мог дать ей то, что она хотела. То, чего мы оба хотели. Наша помолвка ни черта не значила, и мы оба это знали. Я собирался жениться на Спэроу Рэйнс, бедной маленькой девочке с улицы. Деньги, одежда, рестораны, шикарные каникулы. Ложь, ложь и еще раз ложь. Куча отвлекающих факторов, которые заставляли нас забыть, что мы никогда не поженимся.

Я вспомнил, как мы расстались, вернувшись в квартиру, которую раньше делили с Кэт. Я хотел забрать кое-что свое, в основном одежду. Я не удивился, увидев, что парень, который ее обрюхатил, приехал в Бостон.

Она была прекрасна и готова сделать все, что захочет мужчина. Для большинства парней это была смертельная комбинация, от которой было слишком трудно отказаться. Я, блять, сам знал это.

Брок остался в Бостоне, и я позволил ему работать на меня. Дал ему работу за несколько месяцев до убийства моего отца, думая, что я помогу им создать семью. Я думал, что это был мой способ компенсации.

Мы расстались, но у меня все еще был шанс искупить свою вину перед единственной девушкой, в которую я когда-либо влюблялся. Даже если я не смогу ее заполучить.

— Мы должны были прекратить это давным-давно, — сказала я Кэт, которая с трудом переводила дыхание, ее лицо было покрыто пятнами слез.

— Я люблю тебя. Он всегда был просто игрушкой. Я люблю тебя, Трой, — попробовав другую стратегию, она выгнула спину в сторону от каменного забора, ее бедра встретились с моим пахом.

Я тут же отстранился. Господи, она думала, что я возьму ее прямо здесь и сейчас. Как я мог вообще любить ее?

Я сделал глубокий вдох.

— Ты не любишь ничего, кроме драмы и члена. Между нами пропасть, и она поглотила все положительные чувства, которые я когда-либо испытывал к тебе. Потому что даже после того, как я попытался помочь тебе и твоему мужу, у тебя хватило наглости рассказать ему все секреты, которые я рассказывал тебе, — я с отвращением отпустил ее запястья. — И это было величайшим предательством.

Каталина всё рассказала Броку. О тех обещаниях, которые я дал отцу. О Спэроу.

Она поставила под угрозу все, ради чего я работал.

Лучше бы Кэт никогда не рассказывала об этом Броку. Лучше бы он никогда не говорил мне, что знает. Однажды пьяной ночью, когда мы вдвоем вернулись из хижины после детоксикации одной из дочерей моего клиента, Брок рассказал, что Кэт выдала все секреты. Брок обещал молчать.

И это было не дружеское обещание, а угроза.

— Слушай, — я положил руку на голову Кэт и встретился с ней взглядом. — Я ухожу. Ты никогда больше не заговоришь со мной, не попытаешься снова связаться со мной, понятно?

Я признаю, что моя месть зашла слишком далеко. Трахал Каталину под крышей ее мужа, чтобы чувствовать себя лучше? Это отвратительно, но мне нужно было восстановить свое эго. Мне нужно было убедиться, что я ломаю ее также, как она оставила меня, обманула, вышла замуж за другого и выложила ему мои секреты.

— Она знает, — сказала Кэт, улыбаясь безумной, ненавистной улыбкой. — Я рассказала Спэроу о нас. Твоя жена знает.

— Подойди к ней еще раз, и я убью тебя голыми руками, — я сделал шаг назад, наблюдая, как она сползла по стене и рухнула на траву, причитая.

Я проигрывал эту сцену снова и снова в своей голове в течение многих лет. Я навсегда покидаю Каталину. Ухожу от этого бардака, пока у меня есть преимущество.

Я представлял себе чувство триумфа и восторга, разбивая ее сердце, но когда я покидал кладбище, все, что я чувствовал — была невероятная пустота и невыносимая ярость из-за ее разговора с Рыжиком.

Я надеялся, что Кэт снова не накачается кокаином. Бедный Сэм.

И когда гром расколол небо надо мной, я скользнул в Мазерати и включил стерео на полную мощность. «Прошлой ночью мне приснилось, что кто-то любит меня», — прогремел из динамиков голос Смитов. Я знал, что на этот раз дождь смоет большую часть моих воспоминаний о Кэт.

Мы закончили.

Я не мог дождаться следующей главы.