Восхождение королей

Глава 13

Дэмиен проснулся и ощутил присутствие Лорена рядом с собой — теплое, замечательное соседство в своей постели.

Дэмиена охватила радость, и он позволил себе рассмотреть его — сонное потворство своим маленьким желаниям. Лорен лежал, обрамленный золотыми лучами утреннего солнца, и простыня укрывала его талию. Дэмиен отчасти полагал обнаружить, что тот ушел, как уже делал однажды, исчез, как сладкий сон. Близость прошлой ночи могла быть чрезмерной для Лорена или для них обоих.

Он поднял руку и, улыбнувшись, погладил щеку Лорена. Лорен просыпался.

— Дэмиен, — сказал он.

Сердце Дэмиена дрогнуло в груди, потому что Лорен произнес его имя тихо, радостно, немного застенчиво. Лорен лишь один раз произнес его, прошлой ночью.

— Лорен, — ответил Дэмиен.

Они смотрели друг на друга. К удовольствию Дэмиена Лорен потянулся и провел рукой по его телу. Лорен смотрел на него так, как будто все еще не мог поверить, что это он, как будто даже прикосновение не могло до конца подтвердить это.

— Что? — улыбаясь, спросил Дэмиен.

— Ты очень, — сказал Лорен и, чуть покраснев, добавил: — красивый.

— Правда? — сказал Дэмиен глубоким, теплым голосом.

— Да, — ответил Лорен.

Улыбка Дэмиена стала шире, и он откинулся назад на простыни и просто наслаждался этими словами, ощущая себя нелепо счастливым.

— Что ж, — в ответ сказал Дэмиен, повернув голову к Лорену: — ты тоже.

Лорен чуть наклонил голову, едва сдерживая смех. С абсурдной нежностью в голосе он ответил:

— Большинство людей говорит мне это сразу же.

Дэмиен впервые сказал это? Он взглянул на Лорена, который теперь лежал на боку, и его светлые волосы чуть спутались, а глаза светились дразнящими искорками. От милой и простой утренней красоты Лорена замирало сердце.

— Я бы тоже сказал, — ответил Дэмиен, — будь у меня возможность подобающе ухаживать за тобой. Если бы я пришел к твоему отцу. Если бы был шанс, что наши государства… — Дружественны. Он почувствовал, как при воспоминании о прошлом поменялось настроение. Лорен, казалось, не заметил этого.

— Спасибо, я знаю, как бы все было. Вы с Огюстом похлопывали бы друг друга по спинам и смотрели состязания, а я бы слонялся вокруг и дергал тебя за рукав, пытаясь привлечь хоть немного внимания.

Дэмиен держал себя очень осторожно. Та простота, с которой Лорен говорил об Огюсте, была новой, и он не хотел нарушать ее.

Через мгновение Лорен сказал:

— Ты бы ему понравился.

— Даже после того, как я начал бы ухаживать за его младшим братом? — аккуратно спросил Дэмиен.

Он наблюдал, как Лорен замер, как замирал иногда, когда бывал застигнут врасплох, и затем его глаза встретились с глазами Дэмиена.

— Да, — мягко ответил Лорен, и его щеки покрылись легким румянцем.

Последовал поцелуй, которому они не могли противостоять, и он был таким сладким и таким правильным, что Дэмиен ощутил тоску в груди. Он отстранился. Действительность окружающего мира, казалось, давила на него.

— Я… — Он не мог сказать этого.

— Нет. Послушай меня. — Дэмиен почувствовал, как рука Лорена твердо легла сзади на его шею. — Я не позволю своему дяде причинить тебе вред. — Голубые глаза Лорена были спокойными и уверенными, как будто он уже принял решение и хотел, чтобы Дэмиен узнал о нем. — Я пришел прошлой ночью, чтобы сказать тебе. Я позабочусь об этом.

— Пообещай мне, — услышал себя Дэмиен. — Пообещай мне, что мы не позволим ему…

— Обещаю.

Слова звучали серьезно, голос был честным; больше никаких игр, только правда. Дэмиен кивнул и крепче обхватил Лорена. В поцелуе чувствовались отголоски отчаяния прошлой ночи — необходимости отгородиться от окружающего мира и чуть подольше оставаться внутри этого кокона, руки Лорена обвились вокруг его шеи. Дэмиен перекатился и оказался сверху, тело соприкоснулось с телом. Простыня соскользнула с них. Медленные толчки начали превращать поцелуй в нечто иное.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал Лорен, поворачивая голову в направлении звука.

— Лорен, — произнес Дэмиен, шокированный и совершенно неприкрытый, когда дверь распахнулась. Вошел Паллас. Лорен поприветствовал его, ничуть не смутившись.

— Да? — Невозмутимым голосом спросил он.

Паллас открыл рот. Дэмиен увидел картину, развернувшуюся перед глазами Палласа: Лорена, словно девственника, которого только что отымели, и себя самого, полностью возбужденного, на нем сверху. Дэмиен покраснел. В Айосе он мог бы развлекаться с любовником, пока раб из домашней прислуги выполнял какую-нибудь работу в комнате, но только потому, что раб был настолько ниже его по статусу, что его можно было не замечать. Мысль, что солдат наблюдает, как он занимается любовью с Лореном, перевернула его разум. Лорен никогда даже не брал любовника, тем более…

Паллас опустил глаза в пол.

— Мои извинения, Повелитель. Я пришел за Вашими приказами на это утро.

— Сейчас мы заняты. Пусть слуга приготовит ванну и принесет завтрак позже. — Лорен говорил как управляющий за своим столом.

— Да, Повелитель.

Паллас, не глядя, развернулся к двери.

— Что такое? — Лорен смотрел на Дэмиена, который отодвинулся от него и сидел, натягивая простыню, чтобы прикрыться. Затем Лорен добавил, расцветая от удовольствия из-за своего открытия: — Ты стесняешься?

— В Акиэлосе мы не делаем этого, — сказал Дэмиен, — перед другими людьми.

— Даже Король?

— Тем более Король, — ответил Дэмиен, для которого Король все еще отчасти значило его отец.

— Но как тогда двор узнает, что королевский брак был консумирован?

— Король знает, был или не был консумирован его брак! — В ужасе ответил Дэмиен.

Лорен уставился на него. Дэмиен был удивлен, когда Лорен опустил голову, и еще более удивлен, когда плечи Лорена начали трястись. Сквозь смех он сказал:

— Ты состязался с ним в борьбе совершенно нагим.

— Это спорт, — ответил Дэмиен. Он скрестил руки на груди, думая, что Виирийцам не достает чувства возвышенного, когда Лорен, сев и прильнув к его губам в счастливом поцелуе, заставил его слегка успокоиться.

Позже он спросил:

— Король Виира правда консумирует свой брак перед всем двором?

— Не перед двором, — ответил Лорен так, словно это была невероятная глупость, — перед Советом.

— Гийон член Совета! — воскликнул Дэмиен.

Потом они лежали рядом друг с другом, и Дэмиен очерчивал пальцем шрам на плече Лорена, то единственное место, где его кожа была повреждена, как теперь знал Дэмиен.

— Мне жаль, что Говарт мертв. Я знаю, что ты пытался оставить его в живых.

— Я думал, он знает что-то, что я мог бы использовать против моего дяди. Это уже не имеет значения. Мы остановим его другим способом.

— Ты не рассказывал мне, что произошло.

— Ничего. Была драка с кинжалом. Я освободился, и мы с Гийоном пришли к соглашению.

Дэмиен посмотрел на него.

— Что?

— Никандрос никогда не поверит в это, — ответил Дэмиен.

— Не понимаю, почему.

— Тебя взяли в плен, и ты, владея только одной рукой, сбежал из темниц Фортейна и по пути каким-то образом ухитрился заставить Гийона поменять сторону?

— Ну, — сказал Лорен, — не все так плохи в побегах, как ты.

Дэмиен выдохнул и рассмеялся так, как никогда бы не счел возможным, учитывая, что ждало его снаружи. Он вспомнил, как в горах Лорен сражался рядом с ним, прикрывая его поврежденный бок.

— Когда ты лишился своего брата, был кто-нибудь, кто утешил бы тебя?

— Да, — ответил Лорен. — В своем роде.

— Тогда я рад, — сказал Дэмиен. — Я рад, что ты не был один.

Лорен отодвинулся и сел на кровати, и мгновение он просто сидел, не произнося ни слова. Он уткнулся лицом в ладони.

— Что такое?

— Ничего, — ответил Лорен.

Дэмиен, усаживаясь рядом с ним, почувствовал, как внешний мир вновь вмешивается своим существованием.

— Мы должны…

— И мы сделаем это. — Лорен повернулся к нему, скользнув пальцами в его волосы. — Но сперва у нас есть утро.

После они разговаривали.

Слуги принесли завтрак из фруктов, мягкого сыра, меда и хлеба на круглых подносах, и они сидели за столом в одной из комнат, примыкавших к спальне. Дэмиен сел ближе к стене, застегивая на плече золотую брошь, которую поднял с пола. Лорен сидел в расслабленной позе в штанах и свободной рубашке, воротник и рукава которой не были зашнурованы. Лорен говорил.

Тихо, серьезно, Лорен обрисовал положение дел так, как видел его, описывая свои планы и свои промахи. Дэмиен осознал, что Лорен позволяет ему увидеть ту часть себя, которой никогда не делился раньше, и он обнаружил себя втянутым в сложности политики, несмотря на то, что ощущение казалось новым и немного разоблачающим. Лорен никогда не делился своими мыслями вот так — он всегда держал свои планы при себе, принимая решения в одиночку.

Когда появились слуги, чтобы забрать блюда со стола, Лорен проследил, как они вышли, и затем посмотрел на Дэмиена. В его словах звучал не заданный вопрос.

— Ты не держишь рабов среди домашней прислуги.

— Даже не знаю почему, — ответил Дэмиен.

— Если ты забыл, что нужно делать с рабами, я могу рассказать тебе, — сказал Лорен.

— Тебе ненавистна мысль о рабстве. Тебя выворачивает от нее. — Дэмиен произнес это, как констатацию факта. — Будь я кем-то другим, ты бы освободил меня в первую же ночь. — Он заглянул в лицо Лорену: — Когда я спорил насчет рабства в Арле, ты не пытался меня переубедить.

— Это не тема для обмена мнениями. Здесь нечего обсуждать.

— В Акиэлосе будут рабы. Такова наша культура.

— Я знаю.

Дэмиен спросил:

— Разве питомцы с их контрактами так отличаются? У Никаиса был выбор?

— У него был выбор бедняка, не имеющего другого выхода, чтобы выжить; выбор ребенка, бессильного по отношению к старшим; выбор человека, когда его Король отдает ему приказ, что, по сути своей, вообще не выбор; и все же это больше, чем дано рабу.

Дэмиен снова ощутил изумление от услышанных только что личных взглядов Лорена. Он подумал о нем, помогающем Эразмусу. Он подумал о нем, навещающем девочку в деревне и учащем ее трюку с ловкостью рук. Впервые перед ним промелькнул образ того, каким Лорен будет королем. Он увидел его не как неопытного племянника Регента, не как младшего брата Огюста, а как его самого — талантливого юношу, слишком рано брошенного к власти и принявшего ее, потому что ему не было дано выбирать. Я бы служил ему, подумал Дэмиен, и сама эта мысль была маленьким разоблачением.

— Я знаю, что ты думаешь о моем дяде, но он не… — Начал Лорен после паузы.

— Не?

— Он не навредит ребенку, — продолжил Лорен. — Твой это сын или Кастора, это средство воздействия. Это средство воздействия, которое можно использовать против тебя, против твоих армий и против твоих людей.

— Ты имеешь в виду, что мне больше боли причиняет то, что мой сын жив и цел, чем причиняло бы, будь он изувечен или мертв?

— Да, — ответил Лорен.

Он произнес это серьезно, глядя Дэмиену в глаза. Дэмиен ощутил, как каждая мышца в его теле натянулась от попытки не думать об этом. Не обдумывать другую, темную мысль, ту, которую нужно любой ценой избежать. Вместо этого он старался думать о пути вперед, несмотря на то, что это казалось невозможным.

У него была собрана целая армия из Виирийцев и Акиэлоссцев, готовая выступить на юг. Они с Лореном потратили месяцы, объединяя свои силы, создавая фундамент власти, устанавливая линии подкрепления, вербуя солдат.

Одним ударом Регент сделал его армию бесполезной, не способной выступить, не способной сражаться, потому что если они начнут, то…

— Мой дядя знает, что ты не пойдешь против него, пока ребенок находится в его руках, — сказал Лорен. И добавил спокойным ровным голосом: — Так что мы вернем его.

Он искал изменения, произошедшие в ней, но холодная непроницаемая аура была все той же, как и взгляд, с которым она теперь смотрела на него. У нее была цветовая гамма такая же, как у Лорена. У нее был такой же аналитический склад ума. Они были гармоничной парой, за исключением того, что ее присутствие ощущалось по-другому. Часть Лорена всегда была в напряжении, даже когда он создавал впечатление спокойствия. Непроницаемое хладнокровие Йокасты казалось безмятежностью лишь до тех пор, пока ты не понимал, что она опасна. Но похожая сердцевина из стали, вероятно, была у них обоих.

Она ждала его в своей гостиной, куда он позволил вернуть ее под строгим надзором стражи. Она сидела в изящной позе, и дамы окружали ее как цветы в саду. Она не выглядела обеспокоенной своим заключением, словно не обращала на него внимание.

Обведя комнату долгим взглядом, он сел на стул напротив нее, как будто солдат, вошедших следом за ним, не существовало.

Дэмиен спросил:

— Ребенок действительно есть?

— Я уже говорила тебе, что есть, — сказала Йокаста.

— Я говорил не с тобой, — ответил Дэмиен.

Дамы, окружавшие Йокасту, были разных возрастов: от самой старшей в возрасте около шестидесяти до самой юной, возраста Йокасты, около двадцати четырех. Дэмиен догадался, что все семеро были ее окружением уже долгое время. Он смутно вспомнил женщину с темными волосами, заплетенными в косу (Кирина?). Две рабыни тоже казались знакомыми. Он не узнал старшую служанку и оставшихся дам высокого происхождения. Он медленно изучил их взглядом. Все молчали. Дэмиен снова посмотрел на Йокасту.

— Позволь мне рассказать тебе, что произойдет. Ты будешь казнена. Ты будешь казнена, что бы ты ни сказала или сделала. Но я пощажу твоих женщин, если они согласятся ответить на мои вопросы.

Молчание. Ни одна из женщин не заговорила и не вышла вперед.

Он обратился к солдатам позади себя:

— Взять их.

Йокаста сказала:

— Такое развитие событий приведет к смерти ребенка.

Он ответил:

— Мы еще не установили, есть ли ребенок.

Она улыбнулась, будто радуясь, что ее питомец способен выполнить трюк.

— Ты никогда не был хорош в играх. Я не думаю, что у тебя есть то необходимое, чтобы играть против меня.

Он ответил:

— Я изменился.

Солдаты остановились, но среди женщин пробежала рябь в ответ на их присутствие, и Дэмиен снова сел на стул.

Йокаста сказала:

— Кастор убьет его. Я скажу Кастору, что ребенок твой, и он убьет его. Изощренные мысли об использовании ребенка в качестве средства воздействия не посетят его.

Дэмиен ответил:

— Полагаю, Кастор убьет любого ребенка, которого посчитает моим. Но ты не сможешь доставить свое послание Кастору.

— Кормилица ребенка, — сказала Йокаста, — расскажет Кастору правду, если меня убьют.

— Если тебя убьют.

— Верно.

— Тебя, — сказал Дэмиен, — но не твоих женщин.

Последовала пауза.

— Своим договором защищена только ты. Эти женщины умрут. Если не поговорят со мной.

Она ответила:

— Ты изменился. Или это та новая сила, которая стоит за троном? С кем же на самом деле я сейчас веду переговоры?

Дэмиен уже кивнул ближнему солдату:

— Начните с нее.

Это было неприятно. Женщина сопротивлялась и кричала. Он безучастно наблюдал, как солдаты удерживали ее и тащили прочь из комнаты. Кирина усилием всего тела вырвалась из хватки двух солдат и упала ниц, прижимаясь лбом к полу.

— Повелитель…

— Нет, — прервала Йокаста.

— … Повелитель. Ты великодушен. У меня у самой есть сын. Пощади мою жизнь, Повелитель…

— Нет, — повторила Йокаста. — Они не убьют всех женщин в комнате за их преданность своей госпоже, Кирина.

— … пощади мою жизнь, я клянусь, я расскажу все, что знаю…

— Нет, — сказала Йокаста.

— Расскажи мне, — сказал Дэмиен.

Кирина заговорила, не отрывая головы от пола. Ее длинные волосы, выбившиеся из косы во время борьбы, рассыпались по полу.

— Ребенок есть. Его забрали в Айос.

— Достаточно, — сказала Йокаста.

— Никто из нас не знает, твой ли это ребенок. Она говорит, что твой.

— Достаточно, Кирина, — повторила Йокаста.

— Есть что-то еще, — сказал Дэмиен.

— Повелитель…, - продолжила Кирина…

…в тот момент, когда Йокаста сказала:

— Нет.

— Моя госпожа не верит, что Регент Виира защищает ее интересы. В случае, если бы не было другого выхода спасти ее жизнь, кормилица могла бы отдать ребенка тебе… в обмен на освобождение Йокасты.

Дэмиен откинулся на стуле и чуть приподнял брови, переводя взгляд на Йокасту.

Ее руки были сжаты в кулаки, но она заговорила спокойным голосом:

— Думаешь, что ты нарушил мои планы? Не получится перехитрить мои условия. Кормилица не покинет Айос. Если ты хочешь совершить обмен, тебе понадобится довезти меня туда и обменять лично.

Дэмиен взглянул на Кирину, которая подняла голову и кивнула.

Йокаста, думал Дэмиен, полагала, что он не может отправиться в Айос, и что там нет безопасного места для проведения обмена.

Но там было место, где двое врагов могли встретиться, не боясь засады. Древнее церемониальное место, которое держалось строгих законов, где с давних времен сатрапы могли собираться в безопасности, под защитой закона о мире и под охраной солдат, поддерживающих его. Короли отправлялись туда, чтобы быть коронованными, а знать — чтобы улаживать споры. Строгие законы этого места были священны и позволяли проводить переговоры без копий и кровопролития в дни прежнего Акиэлоса, живущего войной.

В этом была предопределенность, и это притягивало Дэмиена.

— Мы проведем обмен в том месте, куда ни один человек не может привести армию и где не может поднять меч под страхом смерти. — Сказал Дэмиен. — Мы проведем обмен в Твердыне Королей.

После этого сделать оставалось немногое. Кирину увели в переднюю комнату, чтобы установить связь с кормилицей. Женщин вывели. И они с Йокастой остались наедине.

— Передай мои поздравления Принцу Виира, — сказала она. — Но ты глупец, раз доверяешь ему. У него есть собственные цели.

— Он никогда не притворялся, что это не так, — ответил Дэмиен.

Он взглянул на нее, одиноко сидящую на низкой софе. Он не смог удержаться и вспомнил день, когда они встретились. Ее представили его отцу, дочь мелкого аристократа из Эгины, и Дэмиен больше не мог отвести взгляд. Три месяца ухаживаний, и она оказалась в его руках.

Дэмиен сказал:

— Ты выбрала человека, который решил уничтожить собственную страну. Ты выбрала моего брата, и взгляни, куда это тебя привело. У тебя нет положения, нет друзей. Даже твои женщины отвернулись от тебя. Тебе не кажется досадным, что все так закончится между нами?

— Да, — ответила Йокаста. — Кастор должен был убить тебя.