Восхождение королей

Глава 5

Первое последствие заключенного союза, обрушившееся на Никандроса — публичное утреннее объявление, сделанное с большим размахом.

Глашатаи скакали галопом туда и обратно между лагерями задолго до рассвета. Подготовка к объявлению развернулась перед лагерем, охваченным суматохой в серых утренних лучах. Организация встреч такого рода могла длиться месяцами; скорость, с которой это происходило теперь, показалась бы головокружительной, если не знать Лорена.

Дэмиен вызвал Македона в командный шатер и призвал свою армию выстроиться перед ним для обращения. Он сидел на троне для аудиенций, рядом с которым пустовало еще одно дубовое сидение, и Никандрос стоял позади него. Дэмиен наблюдал, как армия строится в порядке: пятнадцать сотен солдат в ровных рядах. Перед Дэмиеном открывался вид на весь размах поля, где армия выстроилась перед ним двумя блоками, между которыми лежал четкий путь, ведущий к трону Дэмиена под навесом шатра.

Дэмиен сам принял решение не рассказывать Македону лично, а призвать его сюда для обращения таким же неосведомленным, как и всех солдат. Это было рискованно, каждая деталь должна быть аккуратно проработана. Македон, который носил пояс с зазубринами, владел самой большой провинциальной армией на севере, и несмотря на то, что технически был генералом под началом Никандроса, он обладал и собственной властью. Если он разгневанным уйдет вместе со своими людьми, то лишит Дэмиена шансов на успех в кампании.

Дэмиен почувствовал реакцию Македона, когда Виирийский глашатай вновь прискакал в их лагерь. Македон был опасно вспыльчивым. Он уже ослушивался королей раньше. Он нарушил мирный договор всего несколько недель назад, организовав личную контратаку на Виир.

— Его Высочество, Лорен, Принц Виира и Акьютарта, — объявил глашатай, и Дэмиен ощутил, как люди вокруг него напряглись сильнее. Никандрос сохранял свой внешний вид неизменным, пусть Дэмиен и чувствовал его напряжение. Его собственное сердцебиение ускорилось, хотя лицо оставалось безразличным.

Когда принц встречает принца, должен соблюдаться протокол. Вы не приветствуете друг друга наедине в прозрачном шатре. Или стоя на коленях, закованным в цепи, в смотровой комнате дворца.

Последний раз Акиэлосская и Виирийская королевские семьи официально встречались шесть лет назад при Марласе, когда Регент сдался отцу Дэмиена, королю Теомедису. Из уважения к Виирийцам Дэмиен там не присутствовал, но он помнил чувство удовлетворения от мысли, что Виирийская голубая кровь преклоняет колени перед его отцом. Тогда ему это нравилось. Вероятно, тогда ему это нравилось настолько же, насколько сейчас его армии не нравилось то, что происходило перед их глазами — и по тем же самым причинам.

Показались Виирийские знамена, развевающиеся над полем, — шесть в ряд и тридцать шесть в длину, — Лорен скакал во главе процессии.

Дэмиен ждал, могущественно восседая на троне из дуба; его руки и бедра были голыми в Акиэлосском стиле, его армия вытянулась перед ним безупречными неподвижными рядами.

Это не походило на бурные въезды Лорена в города и деревни Виира. Никто не впадал в экстаз, не приветствовал радостными возгласами и не кидал цветов к его ногам. Лагерь стоял в безмолвии. Акиэлосские солдаты наблюдали, как он проезжает сквозь их ряды к шатру; их броня, наточенные лезвия и острия копий, на которые падали лучи солнца, сверкали — отполированные, после недавних убийств.

Но чистое надменное изящество было все тем же, сияющие волосы Лорена оставались непокрытыми. Он не надел броню или какой-нибудь знак, говорящий о его статусе, за исключением золотого обруча вокруг лба; и всё же, когда он спрыгнул со своего коня и кинул поводья слуге, все взгляды были прикованы только к нему.

Дэмиен поднялся.

Все под навесом шатра среагировали: люди вставали, переминались, опускали глаза перед своим Королем. Лорен прошел неторопливо и грациозно; казалось, он с высокомерием не замечал реакцию людей, которую вызвало его появление. Он прошел по освобожденному для него пути, как будто спокойно ходить по Акиэлосскому лагерю было его обыкновенным правом. Люди Дэмиена наблюдали за ним, как человек может наблюдать за врагом, слоняющимся по его дому, будучи не в силах помешать этому.

— Мой Акиэлосский брат, — поприветствовал Лорен.

Дэмиен встретил его взгляд не дрогнув. Все знали, что на языке Акиэлоса, принцы иностранных государств обращались друг к другу, как к побратиму.

— Наш Виирийский брат, — ответил Дэмиен.

Он краем глаза обратил внимание на окружение Лорена: слуги в ливреях, несколько неизвестных мужчин снаружи и придворные из Фортейна при исполнении своих обязанностей. Он узнал Капитана Лорена, Энгюрана. Дэмиен узнал и Гийона, самого преданного Советника Регента, который в какой-то момент последних трех дней поменял сторону.

Дэмиен протянул руку ладонью вверх. Лорен спокойно поднял свою и положил ее на протянутую ладонь Дэмиена. Их пальцы соприкоснулись.

Дэмиен чувствовал на себе взгляд каждого из Акиэлоссцев, собравшихся под навесом шатра. Все развивалось медленно. Пальцы Лорена легко лежали поверх его собственных. Он ощутил тот момент, когда люди вокруг него осознали, что сейчас должно произойти.

Подойдя к возвышению, они сели лицами к собравшимся на парные дубовые сиденья, которые теперь стали парным троном.

Изумление; оно прошло по собравшимся в шатре мужчинам и женщинам, как волна, и наружу, по собравшимся рядам солдат. Каждому было видно, как сидят Лорен и Дэмиен: бок о бок.

Дэмиен знал, что это значит. Это подразумевало статус равного по положению. Это объявляло о равноправии.

— Мы призвали вас сегодня сюда, чтобы засвидетельствовать наше согласие, — объявил Дэмиен чистым голосом, который разнесся над шумом. — Сегодня мы отмечаем объединение наших народов против самозванцев и узурпаторов, которые жаждут захватить наши троны.

Лорен устроился так, словно это место было сделано специально для него, и принял любимую позу: одна нога вытянута перед ним, изящное запястье балансирует на подлокотнике трона.

Раздались взрывы негодования, гневные восклицания, руки легли на рукояти мечей. Лорен не выглядел особенно обеспокоенным этим или вообще чем-нибудь.

— В Виире принято преподносить подарок доброму союзнику, — сказал Лорен на Акиэлосском. — Поэтому Виир предлагает этот дар Акиэлосу как символ нашего союза, ныне и во все дни.

Он поднял пальцы. Виирийский слуга вышел вперед, неся на вытянутых руках, как поднос, подушку.

Дэмиену показалось, что шатер исчезает у него перед глазами.

Он забыл о наблюдающих за ним мужчинах и женщинах. Он забыл, что ему нужно удерживать свою армию и своих генералов от мятежа. Дэмиен видел лишь то, что лежало на подушке, которую слуга поднес к возвышению.

Свернутым в кольцо и личным подарком Лорена была Виирийская плеть, сделанная из золота.

Дэмиен узнал ее. У нее была резная золотая рукоятка с рубином или гранатом, своеобразно вделанном в основание — зажатом в пасти большой кошки. Он вспомнил жезл для конвоира с такой же резьбой и длинной филигранной цепью, которая крепилась к его ошейнику. Большая кошка напоминала льва, символ его собственного дома.

Он вспомнил, как рука Лорена слегка тянула за жезл, приводя Дэмиена в ярость. Он вспомнил, как пинком его ноги были раздвинуты, руки привязаны, вспомнил ощущение прочного дерева креста, прижатого к своей груди, и плети, вот-вот готовой упасть на его спину. Он вспомнил, как Лорен устроился у противоположной стены, прислонившись спиной, чтобы наблюдать за каждым малейшим изменением в лице Дэмиена.

Его взгляд вернулся к Лорену. Дэмиен знал, что покраснел, он чувствовал тепло на своих щеках. Перед собравшимися генералами он не мог спросить: «Что ты наделал?»

Снаружи шатра началось движение.

Там Виирийская свита занималась установкой через равные промежутки десяти декоративных колод для порки. Виирийские конвоиры стащили с лошадей, как мешки с зерном, десятерых человек, раздели их, затем связали.

Под навесом шатра Акиэлосские мужчины и женщины вопросительно переглядывались друг с другом, другие вытягивали шеи, чтобы рассмотреть.

На глазах у собравшейся армии десятерых пленников толкнули к колодам, они спотыкались, пошатываясь, их руки были связаны за спинами.

— Эти люди напали на Акиэлосскую деревню Таразис, — сказал Лорен. — Они клановые наемники, купленные моим дядей, которые убивали ваших людей в попытке разрушить мир между нашими народами.

Теперь все внимание шатра принадлежало ему. Взгляд каждого Акиэлоссца был прикован к нему — от солдат до офицеров и даже генералов. Македон и его люди в частности видели разрушение в Таразисе своими глазами.

— Плеть и эти люди — подарок Виира Акиэлосу, — сказал Лорен, а затем повернулся с нежным взглядом голубых глаз к Дэмиену: — Первые пятьдесят ударов — мой подарок тебе.

Дэмиен не смог бы остановить это, даже если бы захотел. Атмосфера в шатре была густо пропитана удовлетворением и одобрением. Его люди жаждали этого, оценили это по достоинству, были признательны за это Лорену, золотому юноше, который мог приказать разорвать людей на части и наблюдать за этим, не поведя и бровью.

Виирийские конвоиры вбивали колоды для порки в землю, а затем рывками проверяли их на прочность, чтобы убедиться, выдержат ли они вес.

Частью разума Дэмиен признавал, насколько идеально был выбран подарок с тонким мастерством: одной рукой Лорен бил его наотмашь, в то время как другой ласкал его генералов, как хозяин чешет подбородок собаки.

Дэмиен услышал свои слова:

— Виир щедр.

— Все-таки, — сказал Лорен, удерживая его взгляд, — я помню, что тебе нравится.

Раздетые пленники были привязаны к колодам.

Виирийские конвоиры заняли свои позиции, каждый встал за одним из пленных, каждый держал в руке плеть. Раздалась команда. Пульс Дэмиена зачастил, когда он осознал, что сейчас будет наблюдать, как по приказу Лорена десятерых человек живьем освежуют у него на глазах.

— Кроме того, — сказал Лорен голосом, который разносился над собравшимися, — ты получишь и щедрость Фортейна. Его врачеватели будут ухаживать за вашими ранеными. Его склады будут кормить ваших людей. Победа Акиэлоса при Чарси была завоевана с трудом. Все, что Виир получил, пока вы сражались — ваше, и это заслуженно. Я не буду извлекать выгоду из трудностей, которые выпадают на долю законного Короля Акиэлоса или его народа.

Ты лишишься Стратона. Ты лишишься Македона, сказал тогда Никандрос, но он не брал в расчет тот факт, что Лорен приедет и угрожающе возьмет все под свой контроль.

Это заняло много времени. Пятьдесят ударов плетьми, нанесенных с усилием плеч и рук по незащищенным спинам мужчин, были длительным делом. Дэмиен заставил себя смотреть все до самого конца. Он не смотрел на Лорена. Лорен, он знал лично, мог бесконечно долго держать этот пристальный взгляд голубых глаз, наблюдая, как с людей сдирают кожу. Дэмиен во всех подробностях помнил, как ощущалось получать удары плетью под взглядом Лорена.

Окровавленных и освежеванных пленников, которые больше не были людьми, отвязали от колод. Это тоже заняло время, потому что теперь, чтобы поднять каждого мужчину, требовался не один конвоир, и никто не был до конца уверен, кто из пленников был в беспамятстве, а кто — мертв.

Дэмиен сказал:

— У нас тоже есть личный подарок.

Взгляды стоящих в шатре повернулись к нему. Подарок Лорена предупредил любой открытый мятеж, но между Акиэлосом и Вииром все еще сохранялся конфликт.

Прошлой ночью, в вечерней темноте своего шатра, он достал этот подарок из своих вещей и взглянул на него, ощущая вес в своей руке. Один или два раза раньше он представлял себе этот момент. В самых личных мыслях он представлял себе, что они будут только вдвоем. Он не представлял его себе так, когда личное становится публичным и болезненным. Дэмиен не обладал способностью Лорена причинять боль с помощью того, что значило больше всего.

Теперь настала его очередь укрепить союз между их народами. И был только один способ сделать это.

— Каждый из присутствующих здесь знает, что ты держал нас, как раба, — сказал Дэмиен. Он сказал это достаточно громко, чтобы мог услышать каждый из собравшихся под навесом шатра. — Мы носим твой браслет на нашем запястье. Но сегодня Принц Виира докажет, что он ровня нам.

Дэмиен подал знак, и один из его камердинеров вышел вперед. Предмет был все еще завернут в ткань. Он ощутил внезапное напряжение в Лорене, хотя внешне это не проявилось.

Дэмиен сказал:

— Ты просил об этом однажды.

Камердинер развернул ткань, открывая золотой браслет. Дэмиен скорее почувствовал, а не увидел, как натянулся Лорен. Безошибочно, браслет был копией того, который носил Дэмиен, переделанным прошлой ночью кузнецом для более тонкого запястья Лорена.

Дэмиен сказал:

— Надень его для меня.

На мгновение ему показалось, что Лорен не станет этого делать. Но на глазах у собравшихся у Лорена не было путей к отступлению.

Лорен протянул руку. И затем ждал, вытянув ладонь, ловя взгляд Дэмиена.

Лорен сказал:

— Надень его мне.

Все взгляды устремились на Дэмиена. Он взял запястье Лорена в руку. Ему придется расшнуровать ткань и закатать рукав.

Он чувствовал пожирающие взгляды Акиэлоссцев в шатре, такие же жадные до этого, какими были жадными до порки. Слухи о порабощении Дэмиена в Виире распространились по лагерю как пламя. Видеть, как Принц Виира в свою очередь надевает золотой браслет дворцового постельного раба, было шокирующим, чем-то личным, символом собственности Дэмиена.

Дэмиен ощутил твердый изогнутый край браслета, когда взял его в руку. Голубые глаза Лорена оставались холодными, но под большим пальцем Дэмиена его пульс колотился, как у кролика.

— Мой трон за твой трон, — сказал Дэмиен. Он закатал рукав. На глазах перед всеми собравшимися в шатре было открыто больше кожи, чем Лорен когда-либо показывал на публике. — Помоги мне вернуть мое королевство, и я увижу тебя Королем Виира.

Дэмиен надел браслет на левое запястье Лорена.

— Я вне себя от счастья носить подарок, который напоминает мне о тебе, — сказал Лорен. Браслет был застегнут. Лорен не отдернул запястье, просто оставил его лежать на подлокотнике трона, оставив шнуровку распущенной, а браслет на всеобщем обозрении.

По длине рядов раздался гул горнов, и были поданы закуски. Все, что теперь оставалось сделать Дэмиену — перенести оставшуюся часть приветственной церемонии и в конце подписать их мирный договор.

Были даны несколько показательных боев, чтобы отметить важное событие, демонстрируя строгую технику. Лорен смотрел с вежливым вниманием, под которым, вероятно, скрывалось настоящее внимание, потому что ему пригодилось бы запомнить Акиэлосские техники боя.

Дэмиен видел, как Македон наблюдает за ним с бесстрастным лицом. Напротив Македона Ваннес пробовала закуски. Она была Послом Регента к полностью женскому двору Васкийской Императрицы, которая, как говорили, в качестве вида спорта отправляла своих леопардов раздирать мужчин.

Дэмиен подумал обо всех тонких делах с Васкийскими кланами, которые вел Лорен во время всей их поездки на юг.

Он спросил:

— Не собираешься рассказать мне, как ты заполучил Ваннес на свою сторону?

Лорен ответил:

— Это не секрет. Она станет первым членом моего Совета.

— А Гийон?

— Я угрожал его сыновьям. Он воспринял это серьезно. Я уже убил одного из них.

Македон приближался к их тронам.

В воздухе повисло ожидание, когда он вышел вперед, и люди в шатре начали толпиться, чтобы увидеть, что он будет делать. Ненависть Македона к Виирийцам была всем хорошо известна. Даже несмотря на то, что Лорен предупредил открытое восстание, Македон не принял бы главенство Виирийского принца. Македон кивнул Дэмиену и встал, не выказав почтения Лорену. Он коротко кинул взгляд на постановочные Акиэлосские бои, затем медленно и высокомерно прошелся взглядом по Лорену.

— Если это действительно союз между равными, — сказал Македон, — досадно, что мы не можем посмотреть Виирийские бои.

Ты смотришь его прямо сейчас и даже не понимаешь этого, подумал Дэмиен. Лорен сосредоточил внимание на Македоне.

— Или состязание, — предложил Македон. — Виириец против Акиэлоссца.

— Ты хочешь бросить вызов Леди Ваннес? — спросил Лорен.

Голубые глаза сверлили карие. Лорен расслабленно сидел на троне, и Дэмиен слишком хорошо понимал, что видит Македон: юнца, более чем вдвое младшего его самого; избалованного принца, который увильнул от сражения; придворного с ленивой изнеженной изысканностью.

— У нашего Короля есть репутация на поле боя, — сказал Македон, медленно скользя взглядом по Лорену. — Почему бы не устроить показной бой между вами двумя?

— Но мы же как братья, — улыбнулся Лорен. Дэмиен почувствовал, как кончики пальцев Лорена скользнули по его собственным; их пальцы переплелись. Дэмиен по личному опыту знал, когда Лорен подавлял все эмоции до одного единого жесткого ядра отвращения.

Глашатаи принесли документ, написанный чернилами на пергаменте на двух языках в два столбца так, чтобы ни один не стоял выше другого. Он был сформулирован просто. В нем не было бесконечных пунктов и подпунктов. Это было краткое заявление: Виир и Акиэлос, объединенные против захватчиков, союзники в дружественных отношениях и общем деле.

Дэмиен подписал его. Лорен подписал его. Дамианис В и Лорен Р, с большой извитой Л.[1]

— За наш дивный союз, — сказал Лорен.

Всё уже было сделано, Лорен поднимался и Виирийцы покидали лагерь — синий поток знамен выехал длинной удаляющейся процессией через поле.

Расходились и Акиэлоссцы: офицеры, генералы и рабы — до тех пор, пока Дэмиен не остался наедине с Никандросом, который сверлил его яростным взглядом, наполненным всем категоричным пониманием старого друга.

— Ты отдал ему Дельфу, — сказал Никандрос.

— Это был не…

— Подарок любовнику?

— Ты заходишь слишком далеко.

— Неужели? Я помню Ианестру. И Ианору, — продолжил Никандрос. — И дочь Энида. И Киру, девушку из деревни…

— Достаточно. Я не буду говорить об этом. — Дэмиен перевел взгляд, сосредоточив его на кубке перед ним, который поднял спустя мгновение. Он сделал первый большой глоток вина. Это было ошибкой.

— Тебе не нужно говорить. Я видел его, — сказал Никандрос.

— Меня не волнует, что ты видел. Это не то, что ты думаешь.

— Я думаю, что он красивый и недоступный, в то время как за всю твою жизнь ты ни разу не получал отказа, — ответил Никандрос. — Ты привел Акиэлос к союзу, потому что у Принца Виира голубые глаза и светлые волосы. — И затем он добавил пугающим голосом: — Сколько раз Акиэлос должен страдать, потому что ты не можешь держать свой…

— Я сказал, достаточно, Никандрос.

Дэмиен был зол, он хотел раздавить стекло кубка своими пальцами. Позволить боли от порезов пронзить его.

— Думаешь… хоть на минуту я бы… Для меня, — сказал Дэмиен, — нет ничего более важного, чем Акиэлос.

— Он Принц Виира! Ему плевать на Акиэлос! Хочешь сказать, что у тебя нет мыслей о том, чтобы взять его? Открой глаза, Дамианис!

Дэмиен поднялся с трона и направился к широко распахнутому входу в шатер. Перед ним открылся беспрепятственный вид через поле на Виирийский лагерь. Лорен со своей свитой исчезли в нем, хотя изящный лагерь Виирийских палаток продолжал стоять перед ним, и каждый флаг развевался на ветру.

— Ты хочешь его. Это естественно. Он напоминает одну из статуй, что стоят у Нерея в саду, и он одного с тобой статуса. Ты ему неприятен, но в неприязни тоже есть своя привлекательность, — сказал Никандрос. — Так что переспи с ним. Удовлетвори свое любопытство. Потом, когда поймешь, что один блондин в постели не сильно отличается от другого, двигайся дальше.

Тишина продолжалась слишком долго.

Дэмиен чувствовал эмоции Никандроса позади себя. Он не сводил глаз с кубка. Он не намеревался пытаться объяснять хоть что-нибудь из всего это. Я сказал ему, что я раб, и он сделал вид, что поверил мне. Я поцеловал его на крепостной стене. Он приказал своим слугам привести меня в его постель. Это была наша последняя ночь вместе, и он отдался мне. Он знал, когда это происходило, что я человек, убивший его брата.

Когда он повернулся, выражение лица Никандроса было ужасающим.

— Так это действительно подарок любовнику?

— Да, я спал с ним, — ответил Дэмиен. — Это была одна ночь. Он едва ли расслабился тогда. Я признаю, я… хотел его. Но он Принц Виира, а я Король Акиэлоса. Это политический союз. Он подходит к нему без чувств. Как и я.

Никандрос сказал:

— Думаешь, мне полегчало, когда я услышал, что он красив, умен и холоден?

Дэмиен почувствовал, как воздух покинул легкие. С самого прибытия Никандроса они не говорили о летней ночи в Айосе, когда Никандрос предостерегал его о другом.

— Это не то же самое.

— Лорен не Йокаста?

Дэмиен ответил:

— Я не тот мужчина, который доверял ей.

— Тогда ты не Дамианис.

— Ты прав, — ответил он. — Дамианис погиб в Акиэлосе, когда не прислушался к твоим предостережениям.

Дэмиен вспомнил слова Никандроса. «Кастор всегда верил, что заслужил трон; что ты забрал его у него». И свой собственный ответ. «Он не причинит мне вреда. Мы семья».

— Тогда прислушайся к ним сейчас, — сказал Никандрос.

— Прислушаюсь. Я знаю, — сказал Дэмиен, — кто он, и это значит, что я не могу взять его.

— Нет. Послушай, Дамианис. Ты веришь слепо. Ты видишь мир в крайностях — если ты считаешь кого-то недругом, ничто не разубедит тебя вооружаться для битвы. Но когда ты питаешь к кому-то чувства… Когда ты вручаешь человеку свою преданность, твоя вера в него непоколебима. Ты будешь сражаться за него до последнего вздоха, ты не будешь слушать ни слова, сказанного против него, и ты отправишься в могилу с его копьем между своих ребер.

— А ты так отличаешься? — спросил Дэмиен. — Я знаю, что для тебя значит то, что ты едешь со мной. Я знаю, что, если я ошибаюсь, ты потеряешь все.

Никандрос выдержал его взгляд, затем выдохнул и провел рукой по лицу, легко массируя его. Он сказал:

— Принц Виира.

Когда он вновь посмотрел на Дэмиена, то это был взгляд искоса из-под приподнятых бровей, и на мгновение они снова стали мальчишками, среди древесных опилок арены бросающими копья, которые не долетали шести футов до настоящих кожаных мишеней.

— Ты представляешь себе, — спросил Никандрос, — что бы сказал твой отец, если бы узнал?

— Да, — ответил Дэмиен. — Какую девушку из деревни звали Кира?

— Их всех. Дамианис. Тебе нельзя ему доверять.

— Я знаю, — он допил вино. Снаружи оставались последние дневные часы и работа, которую предстояло выполнить. — Ты провел с ним утро и уже предостерегаешь меня. Просто подожди до тех пор, — сказал Дэмиен, — когда проведешь с ним целый день.

— Ты имеешь в виду, что со временем он исправится?

— Не совсем, — ответил Дэмиен.