Возмездие

ГЛАВА 16

Глубоко вздохнув, Эбигейл попыталась подавить возрастающий страх. Ради этого она сюда приехала – обменять свою жизнь на мир.

«Ты сможешь это сделать. Нет, не смогу. Точно, не смогу. Я не хочу умирать».

Не сейчас, ведь у нее появилась настоящая причина жить. Она хотела запомнить каждый удар сердца. Каждый вздох. Все изменилось до неузнаваемости. После целой жизни ожиданий чего-то особенного каждая секунда с Джессом стала удивительным приключением в познании… его, но большей частью себя. Она узнала о себе удивительные вещи, о которых даже не подозревала. Джесс открыл для нее заново этот поразительный мир и показал, что даже в самой незначительной мелочи может скрываться невероятное чудо. Одна мысль о расставании с таким удивительным мужчиной приносила мучения.

«Еще один день, пожалуйста…»

Паника стальными когтями впилась в смелость, растерзывая её на части.

И тут она поймала на себе мрачный взгляд Джесса. Ее утешение и надежная гавань. Да, с салфетками в носу он выглядел как глупый ребенок. Тем не менее, это ни капли не убавляло того факта, насколько шикарно он смотрелся с развивающимися на ветру темными волосами, которые непослушно спадали на глаза, точёными скулами и мягкими губами, которые она готова целовать вечность. Весь его вид говорил: «Я надеру ваши задницы так, что вы до конца жизни этого не забудете».

Только Джесс мог сделать «Клинекс» сексуальным.

И это прояснило одну простую истину:

«Я не умру во имя спасения мира, но ради Джесса отдам свою жизнь не задумываясь».

Он не заслуживает того, чтобы расплачиваться за ее глупость. Сандаун достаточно настрадался за свою жизнь. Теперь ее очередь принести жертву. Пора повзрослеть и столкнуться с последствиями своих деяний. Да, ей лгали, но она сама слепо верила лжи. Кроме себя больше некого винить.

Она втянула невинного человека во все это…

Да, той ночью в своей комнате Эбби видела его лицо, но только сейчас она увидела его душу. Без сомнений, Джесс не задумываясь мог убить ее отца, но он бы никогда не навредил матери.

Не так. Джесс в жизни бы не пошел искать ребенка, стремясь расправиться с ним. Он смертоносен, но никогда преднамеренно жесток.

Джесс не виновен, в отличие от нее. Это она заслуживает наказания.

Ее трясло от страха, но Эбигейл не хотела, чтобы кто-то знал об этом.

«Я не буду лицемеркой!»

Вздернув подбородок, она кивнула Чу Ко Ла Та.

– Куда мне идти?

– Следуй за мной, дорогая.

Она сделала шаг вперед, но Джесс преградил ей дорогу.

– Нам не нужно приносить жертву. Я сражусь с Койотом. У нас есть возможность победить его.

У Саша вырвался истерический смех.

– Ты сбрендил? Алло? Ты вообще понимаешь, какую глупость сморозил? Лично я прекрасно помню, как нам тут неподалеку совсем недавно хорошенько надрали задницы. Протащив по всем ступенькам.

Джесс раздраженно зарычал, бросил на волка убийственный взгляд.

– Но мы же пока живы.

– Пока – понятие относительное. Если проблема только в этом – я тебя грохну и дело с концом. Рэн? Дай-ка мне свой нож.

Рэн покачал головой.

– Решение за ними.

Саша в отвращении скривил губы.

– Ах, вот как. Ты уволен, приятель. Убирайся с моего острова, пока не научишься командной игре.

Эбигейл проигнорировала его тираду. Центром ее вселенной был Сандаун.

– Джесс, все в порядке. Я готова.

– А я нет.

В темных глазах бушевали эмоции, в которых она не могла разобраться.

«Неужели после всего я правда что-то для него значу?»

«Смею ли я надеяться на это?»

Эбби подошла к нему и обняла. Она так жалела, что они не могут провести вместе еще хоть одну ночь.

«Я бы все за это отдала».

Но этому не суждено случиться. Отчего хотелось зарыдать навзрыд.

Джесс сжимал ее в своих объятиях, не в силах дышать. Боль разрывала на части. Она что есть сил прижалась к нему всем телом, желание полыхало неистовым пламенем.

«Как я могу ее потерять, когда только успел найти?

На что мне были даны эти чувства?»

Эбигейл ошеломила его, свела с ума буквально с первого взгляда.

Нет смысла отрицать боль, которая разъедала душу, лишь от одной мысли, что он ее больше не увидит. Он едва мог дышать.

«Я не могу отпустить. Только не так. Не ее. Я не достаточно силен, чтобы потерять еще одну женщину, которую люблю».

Да, он, не моргнув глазом, мог вынести зверские избиения. С легкостью пройти через ад, насмехаясь над дьяволом, пока демоны Люцифера на каждом шагу хлестали бы его плетьми. Но потеряв ее, он окончательно сломается. Боль от потери Матильды ничто по сравнению с этим. В этот раз он потеряет не просто возлюбленную, а единственную, кто знает о нем все. О его истинных чувствах и внутренних демонах. Ни с кем и никогда он не был столь откровенен. Даже с собой.

«Я не могу тебя отпустить…»

Эбигейл провела рукой по его мускулистой спине, смакуя последние мгновения с единственным мужчиной, которого ждала всю жизнь.

Мужчиной, которого полюбила каждой частичкой своего сердца.

Обняв его покрепче в последний раз, она собрала волю в кулак и отпустила. Джесс не сводил с нее глаз, в то время как Эбби залезла в его карман и вытащила часы. Откинув крышку, она посмотрела на лицо девушки, навсегда изменившей Джесса. Она спасла его от себя самого и вернула душу.

Но, чтобы отомстить за Матильду, Джесс ее продал.

Если бы у нее были часы, внутри хранилась бы фотография ее ковбоя.

Несчастная, утомленная Эбигейл закрыла часы, положила их на его ладонь и сомкнула пальцы. А потом поднесла его руку к губами, вдохнув аромат кожи, поцеловала травмированные костяшки. Вечное напоминание, насколько суровой была его жизнь, и как тяжело он боролся ради выживания.

– Ты всегда будешь принадлежать Матильде, Джесс. Теперь я это понимаю.

«Как понимаю твой рассказ об отношениях с моей мамой».

Влюбленность сильно отличалась от любви. Когда ты по-настоящему любишь, чувства охватывают тебя, поглощают, делают безумно счастливым.

Именно это она испытывала к Джессу.

«Береги нашего мальчика, Матильда. Я не буду бороться с тобой за его благосклонность.

Мне невероятно повезло хотя бы немного побыть с ним рядом».

Сдерживая слезы, она обошла Джесса и поднялась по темному холму, где ждал Чу Ко Ла Та.

«Не оглядывайся. Не мучь себя».

Но она ничего не могла с собой поделать. Ей просто необходимо увидеть его в последний раз.

Она обернулась и заглянула в решительные темные глаза. К горлу подкатил ком. Заметив терзавшую его боль, Эбигейл запаниковала. Ей так хотелось забрать у него все плохие воспоминания, оставив только хорошие.

Время словно остановилось. Казалось, даже сердце замедлило бег.

– Эбигейл…

Джесс двинулся вперед, но Рэн его остановил.

– Она должна пройти через это в одиночку, penyo.

На точеных скулах заходили желваки. Она видела его внутреннюю борьбу. Нерешительность. В конце концов, Джесс оттолкнул Рэна и побежал к ней.

Он взял ее за руку и положил на ладонь часы. Хранившие тепло его тела.

Эбигейл нахмурилась и посмотрела на Джесса.

– Что ты делаешь?

– Не хочу, чтобы ты была одна.

Он сомкнул ее пальцы и поцеловал ладонь точно так же, как чуть раньше сделала она.

Эти слова и поступок сломили ее. Упав на колени, Эбигейл зарыдала, склонившись над землей. Она прекрасно поняла, что все это значит. Джесс отдает ей свое самое дорогое сокровище.

«Он любит меня».

И от этой мысли слезы покатились градом.

– Будь ты проклят, Джесс, – выдохнула Эбигейл, презирая то, что показала свою слабость перед другими. – Я ненавижу тебя.

На его губах заиграла очаровательная улыбка. Его отличительная черта, как и протяжный южный акцент.

– Знаю… Я тебя тоже.

Он сжал ее ладонь.

«Не отпускай меня».

– Эбигейл? Нам надо идти.

Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. Эбби так много хотела ему еще сказать.

«Я люблю тебя. Как могут три коротких слова застрять в горле?»

Джесс оказался прав. При прощании сложнее всего произнести именно те слова, которые стоило бы сказать. Призвав все свое мужество, она отстранилась и пошла к Чу Ко Ла Та.

Джесс не мог дышать, видя, как она исчезает в пещере.

«Как я мог ее отпустить?»

Долг. Честь. Всю ночь напролет он мог придумывать «благородные» причины. Но ни от одной не стало легче.

Одна жизнь ради спасения мира. Справедливый обмен. Единственная проблема в том, что эта жизнь стала для него целым миром.

И он только что послал ее на смерть.

Сам.

Эбигейл прижала часы Джесса к сердцу и последовала за Чу Ко Ла Та в пещеру, которую судя по виду высекло нечто иное, но только не мать-природа. Как только темнота полностью поглотила их, Чу хлопнул в ладоши три раза, и на третьем хлопке между ладонями вспыхнуло пламя. Он широко раскинул руки, образуя дугу света, которая устремилась к глиняному потолку. Сине-зелено-красно-оранжевые цвета переливались в пламени, действуя как услада для глаз.

Огоньки как живые помчались по пещере. Вспыхнули факелы, о существовании которых Эбигейл даже не подозревала. Пламя затанцевало на стенах, освещая множество наскальных рисунков.

Один рисунок на дальней стене привлек внимание. На нем был изображен мужчина в коже бизона, державший за руку женщину с крыльями бабочки.

Она уже видела это раньше.

Но где?

Чу Ко Ла Та подошел и встал у нее за спиной.

– Открой свой разум, Эбигейл. Не бойся.

Его тон убаюкал. Внезапно веки отяжелели. Стало почти невозможно держать их открытыми.

«Не спи».

Однако она не могла сопротивляться дреме. Вопреки желанию, веки сомкнулись, и в голове замелькали образы.

В лицо ударил холодный ветер. Она бежала к небольшому пруду, пытаясь найти что-то. Точнее кого-то.

– Где ты? – позвала она громким шепотом.

Никто не откликнулся. Беспокойство сдавило сердце.

«Где он? Что-то случилось? Он никогда не опаздывал».

Нахлынул ужас.

«Что я буду делать, если он исчезнет?»

– Я тебя никогда не брошу, любимая.

Она засмеялась, услышав глубокий голос и почувствовав дыхание, ласкающее шею.

– Ты не представляешь, что это значит для меня.

Он прижался своей слегка небритой щекой к ее гладкой коже и обнял. Ох… Именно этого она жаждала весь день. Она улыбнулась и позволила укачать себя в объятиях под плеск волн о край пруда и пение птиц.

Он поцеловал ее шею.

– Ты уже сказала ему?

Вопрос пронзил счастье стрелой печали.

– Нет. Я не могу осмелиться.

– Тогда ты выйдешь за него?

– Нет, – сказала она, застенчиво опустив подбородок. – Я не могу.

Он сжал ее в объятиях.

– У тебя лишь две альтернативы.

Но она знала, что существовал и третий вариант.

– Мы можем убежать. – Она прижала его руку к своей коже. – Вдвоем. Мы снова будем свободны, и никто…

– У меня долг, – голос жалил как лезвие кинжала. – Неужели ты хочешь, чтобы я от него отрекся?

– Да, – честно ответила она.

Он сжал зубы.

– Нет.

Одно это слово глубоко ранило сердце, которое билось лишь для него.

– Разве ты не любишь меня?

– Конечно, люблю.

Она повернулась в его объятиях, и он увидел отчаянье в ее глазах.

– Тогда пойдем со мной. Сейчас. Сегодня.

У него потеплел взгляд от ее непосредственности, от недавней злости не осталось и следа.

– Я не могу, – он нежно погладил ее подбородок. – Ты должна рассказать ему о нас.

Вина ножом полоснула сердце, когда она подумала о мужчине, который любил ее так же, как она любила Бизона. Мужчине, который не раз показал, что она для него ценнее собственной жизни.

«Почему я не могу любить его?»

Ведь так было бы гораздо проще, а она действительно пыталась. Старалась изо всех сил.

К сожалению, у сердца свои законы, оно глухо к доводам рассудка.

– Правда уничтожит его, а я этого не хочу. Он так много дал мне и был так добр…

В темных глазах полыхнул гнев.

– Тогда выходи за него.

Эти слова ударили как пощечина. Она их не заслужила.

– Тебе не стоит говорить того, что ты на самом деле не хочешь. Что, если я так и поступлю?

У него раздулись ноздри.

– Я вырежу его сердце и заставлю самого же съесть.

Теперь он испугал ее.

«Настоящий ли он со мной или притворяется?»

– Что с тобой?

– Моя возлюбленная никак не образумится. Вот и все.

Она покачала головой. Инстинкты кричали, что он ошибается.

– Есть что-то еще. Ты … изменился.

– Я такой же, как всегда.

Но она знала лучше. Это был не тот мужчина, который завоевал и покорил ее сердце, и смог совершить то, на что никто другой так и не отважился.

– Тебя испортил твой дог?

Он усмехнулся.

– Я сильнее этого.

«У всех есть слабости. У всех».

– Откуда взялось твое высокомерие?

Она не понимала, как он мог так измениться.

– Правда – это не высокомерие.

Она с недоверием посмотрела на него.

– Кто ты?

– Я мужчина, которого ты любишь.

Слова ранили больней всего.

– Разве ты не тот мужчина, который любит меня?

– Конечно.

Она покачала головой.

– Нет, ты этого не сказал. Ты просто переиначил, как важнее для тебя. Ты заботишься лишь о себе.

– Я этого не говорил.

– Тебе и не нужно, – глаза застлало от горьких слез. – Слова выдали твои мысли.

Она попыталась уйти, но он крепко прижал ее к себе.

– Отпусти меня!

– Только когда ты научишься благоразумию.

«Научусь? Я не дитя, которое нуждается в уроках. Я взрослая женщина. Как он посмел такое сказать?!»

– Это не я изменилась. В твоем сердце поселилась тьма, которой раньше не было.

Он усмехнулся.

– Ты не ведаешь, о чем говоришь.

Но она знала, и от этой мысли разрывалось сердце.

Он наклонился. Его глаза были холодные и чужие.

– Если ты меня любишь, то скажешь ему. Неужели не достаточно того, что видел собственными глазами?

Она вырвала руку из его хватки.

– Я должна идти.

Он ничего больше не сказал, и она исчезала из виду. Неожиданно от него отделилась тень и подкралась сзади.

– Я же тебе говорил, женщины непостоянны, – зашептала тень ему на ухо. – В мире не существует мужчины, который смог бы хоть одну удовлетворять постоянно.

– Бабочка не такая. Она хорошая.

– А ты нет.

Это правда. Он воин, чья кожа была омыта кровью врагов бесчисленное количество раз. Он ни проявлял сострадания или терпения. От него этого и не ждали.

Как правая рука правителя он убил множество ни в чем неповинных людей. Такова его работа. Но сейчас, в мирное время, он потерял себя.

Однако все изменилось после встречи с Бабочкой. Она приручила его дикую сущность. Ему нравилось просто сидеть у очага и наблюдать за ее мягкими движениями. Он не до конца понимал почему, но рядом с нею он не испытывал желания браться за нож или копье.

Единственное чего он хотел – это сделать ее счастливой.

Эбигейл моргнула, и видение развеялось. И тут она поняла, что по-прежнему стоит перед стеной, а за спиной у нее Чу Ко Ла Та.

– Теперь ты знаешь, – спокойно сказал он.

Она растерянно обернулась и заглянула в добрые глаза.

– Знаю что?

– Кто ты на самом деле, и кто Джесс.

В сознании хлынуло еще больше образов, словно при коротком замыкании стробоскопа. Это сводило с ума. Картинки стремительно мелькали, сменяя одна другую, но все же Эбигейл отчетливо запомнила каждую.

– Я не понимаю.

Чу схватил ее за предплечья.

– Ты – Бабочка. Джесс – Бизон. Мир и война. Две половинки, которым предначертано стать единым целым.

Эбигейл покачала головой.

– Что ты курил?

– Разве ты не чувствуешь связи?

Очень странно, но она чувствовала треклятую связь. И это еще сильнее бесило и пугало.

Чу Ко Ла Та тяжело вздохнул поняв, что она все еще не готова к правде. Несколько столетий он прятал ее и ждал, найдет ли она способ снять проклятье. И все же она не освободилась.

«Какая жалость».

«Возможно в следующей жизни…»

– Иди.

Он указал на камень, лежавший в центре комнаты под скоплением мерцающих сталактитов.

В этом перерождении Бабочка очень сильна. Сильнее, чем когда-либо прежде. В ее глазах он видел огонь, которого ждал тысячелетиями.

Эбигейл переломила себя и пошла к плите. Тем не менее, покорность претила каждой частичке ее существа. Сжав зубы, она поднялась наверх и легла на холодную каменную плиту.

Чу Ко Ла Та начал петь, призывая священное дыхание, которое очистит их обоих.

Эбигейл слушала песню, а воображение рисовало образ Джесса. На лице расплылась улыбка, когда она вспомнила про секс в машине. Он так нежно к ней прикасался. Покрепче сжав карманные часы, она прижала их к животу.

– Чу Ко Ла Та?

Она не хотела прерывать церемонию, но ей нужно было кое-что сделать.

– Да?

– Когда я умру, ты можешь вернуть часы Джессу?

– Зачем?

Она провела подушечкой большого пальца по выгравированному орнаменту в виде завитков.

– Он их любит.

– А его счастье единственное, что имеет для тебя значение?

– Нет. Но я не хочу, чтобы Джесс о чем-то сожалел. Не обо мне.

Старец кивнул и вернулся к пению.

Сначала Эбигейл старалась проявить терпение, но песнопения всё затягивались, и это стало действовать на нервы.

«Почему он просто не может убить меня? Это часть пытки? Извращенец».

Когда Чу Ко Ла Та не прерываясь начал напевать следующую песню, Эбби послала хорошие манеры куда подальше.

– Чу? Нет, ну, правда? Неужели, в этом такая необходимость?

Он остановился на середине слова.

– Ты готова умереть?

«Ох … вот оно».

Она повернула голову и взглянула на него.

– А у меня есть другие варианты?

Как ни странно, он рассмеялся.

– Ты уже решила.

– Знаю. – Она сглотнула и закрыла глаза. – Я готова.

Она почувствовала, как Чу Ко Ла Та встал возле ее плеча. Услышала тихий скрежет металла по коже и поняла, что он достает нож. Собравшись с духом, она представила себя в объятиях Джесса.

Нет, на пляже. Немного трудно такое представить, ему ведь нельзя находиться при дневном свете на солнце, в противном случае он вспыхнет как свечка, но она любила пляж с детства. А так как у Аполлитов такие же проблемы с внезапным возгоранием, последний раз она была на побережье с мамой на своё четырехлетие.

«Но сейчас я там, и Джесс в сексапильных плавках.

Шучу! Это слишком смело даже для него. Возможно…

Голый. Голый, да. Зачем шмотки? Вот так мне нравится намного больше. Мы оба лежим в прибое как в любимом мамином фильме – «Отныне и вовеки веков».

– Ты не хочешь побороться со мной за свою жизнь?

«Держись за образ Джесса. Без одежды. На пляже. Голый».

– Ответь мне, Эбигейл. Ты хочешь жить?

– Конечно, хочу.

«Что за вопрос?»

– Тогда почему не нападаешь?

Эбигейл не ответила. Она должна держаться за образ Джесса, иначе будет бороться с Чу до последней капли крови.

– Почему не борешься?

Она открыла глаза и взглянула на Чу Ко Ла Та.

– Как ты не понимаешь? Я спасаю жизнь.

– Не понимаю. Ты делаешь это ради спасения мира?

Она покачала головой.

– Я делаю это ради Джесса.

– То есть ради него я могу перерезать тебе горло?

Он приставил нож к ее шее. Так близко, что она не могла сглотнуть не порезавшись. Все время она держала глаза открытыми.

«Выкуси. Если собираешься убить меня, то сделай это, глядя мне в глаза».

– Да.

Взгляд старца мгновенно смягчился, на лице медленно расплылась улыбка.

– А вот это правильный ответ.

Он убрал нож.

Пребывая в полном замешательстве, Эбигейл нахмурила лоб.

– Что ты делаешь?

– Ты принесла жертву. Вставай.

Она не могла понять, что вообще происходит.

– Я должна умереть. Разве нет?

– Не все жертвы касаются смерти, дитя. Как говорил Энапай[52], нет жертвы благороднее, чем открыть свое сердце чужому человеку и вложить в его руку кинжал, которым он должен убить тебя… Ты была готова умереть ради Джесса. Смело. Ты это доказала. Дух все увидел и остался доволен.

Она уставилась на него с недоверием.

– Иди ты! Неужели все настолько просто?

– Боюсь, уходить еще рано, моя дорогая. Нам еще необходимо подтвердить твою жертву, а потом найти сосуды и защитить их.

Она вскочила.

– Мне вправду не нужно умирать? Мы на всю ночь здесь застрянем? Мне следует заказать для нас местечко в клубе «Ничему не верю на слово»?

Она рассмеялась, пока не скользнула взглядом мимо плеча Чу…

Потребовалась секунда, чтобы снова уловить движение, и тут она поняла, на что смотрит…

Знакомая тень, которую она видела в детстве. Именно она шептала ей: «Бизон».

Прежде чем Эбигейл смогла сказать хоть слово, химера набросилась на нее.