Время пришло

11

День «Д», как про себя называла его Венди, выдался на славу. Утро купалось в солнечном свете, бухта была ярко-синей. На небе ни облачка, в воздухе ни намека на дыхание большого города. Словно сейчас не осень, а середина лета. Про такие дни говорят: «Слава Богу, на свете все хорошо».

Но Венди так сказать не могла.

Она попыталась поднять себе настроение, надев желтое платье. Когда Венди спустилась завтракать, Нор уже сидел за столом и просматривал газету. Бартлетт наполнил его стакан апельсиновым соком. Оба жизнерадостно поздоровались, причем Бартлетт сделал это от души.

Глаза Нора были усталыми, как будто он спал не лучше ее. Видимо, начинало сказываться напряжение. У Венди упало сердце. Скоро поступит новость… новость, которая наверняка испортит этот прекрасный день и изменит все на свете.

— Эмиль готовит вам обоим сюрприз, — сообщил Бартлетт, наливая ей сок.

Однако у Венди так сводило желудок, что она не могла думать о еде.

— Повар он потрясающий, — заметил Нор.

И старается как может, подумала Венди, вспомнив вереницу гастрономических сюрпризов, поступавших с кухни всю эту неделю. По мнению Бартлетта, вкусная еда способствует хорошему настроению, и дворецкий сбивался с ног, пытаясь содействовать тому, что он считал многообещающим началом. Не приходилось сомневаться, что Эмиль получил приказ не ударить в грязь лицом и напрячь фантазию.

— Он считает себя художником, мастер Нор, — ответил Бартлетт, благосклонно глядя на перевоспитавшегося «дикого ребенка».

— И какое же лакомое блюдо он готовит на этот раз? — с любопытством спросил Нор.

Притворяется, подумала Венди. Наверняка тоже не может смотреть на еду. Или уверен, что любой вариант ответа ему на пользу?

— Сэр, у Эмиля есть друг, который приехал из Луизианы. Я так понимаю, что там это любимое блюдо. Жареные зеленые помидоры. Просто объедение, сэр. Я уже попробовал. Обещаю, вам понравится.

— Зеленые помидоры? — переспросила Венди.

— Именно зеленые. Нарезанные кусочками и покрытые золотистой корочкой, которая слегка отдает луком и чесноком.

Чеснок? Только его сегодня не хватало!

— Скажите Эмилю, что мы ждем с нетерпением, — откликнулся Нор, видимо любивший эксперименты с едой. Глаза его сияли, хотя лицо было утомленным. Причина его воодушевления оставалась для Венди абсолютно непостижимой.

Бартлетт поставил на стол ее любимый компот и неторопливо пошел на кухню сообщить приятную весть. Венди взяла ложку и посмотрела на стакан. Персик, груша, манго… Может быть, оставить на потом? Фрукты заглушат вкус чеснока и снимут тошноту.

— Венди, тебе очень идет это желтое платье, — тепло сказал Нор. — Надо признаться, оно прекрасно поднимает настроение.

Комплимент заставил ее вздрогнуть. Венди подняла глаза, гадая, что это значит.

Нор обольстительно улыбнулся и продолжил:

— Я от души надеюсь, что это означает полное прощение моих грехов.

Молодая женщина недоуменно захлопала глазами, не понимая, куда он клонит.

— В каком смысле? — спросила она.

— Я очень боялся, что ты придешь сюда в джинсах, готовая немедленно отправиться в дорогу, — объяснил он.

Наконец до нее дошло. Он имеет в виду их разговор в библиотеке на следующее утро после… когда она хотела уйти и согласилась только подождать результата.

— Вы не хотите, чтобы я уходила… как бы ни обернулось дело? — осторожно спросила Венди, боясь поверить его словам.

— Ни капельки! — решительно ответил он.

Ее сердце сжалось, а потом подпрыгнуло. Доброта, с которой Нор относился к ней всю эту неделю, не была притворной! Зачем ему продолжать притворяться? Может быть, она действительно начинает нравиться ему как человек. Или… он все еще чувствует себя виноватым в том, что обращался с ней не так, как бы хотелось его деду, и замаливает свои грехи.

Но не успела она задать вопрос, ответ на который мог бы прояснить причины такого поведения, как вошел мистер Бэрри с корзиной роз. Его обветренное лицо лучилось от удовольствия.

— Прошу прощения, мастер Нор…

— Не за что, мистер Бэрри.

— Новый сорт, вот что это такое! Я говорил мистеру Винсенту, что в этом году выведу его. А он ответил: если удастся, пошлешь его на весеннюю выставку.

— Ну что ж, тогда вперед! — поощрил его Нор. — На мой взгляд, они заслуживают премии.

— «Двойное удовольствие», — пропел мистер Бэрри, протягивая Венди цветок. — Вот как он называется. Потому что лепестки у него красно-белые.

— Великолепная роза! — воскликнула Венди.

— Это для вас, няня Рэббитс. Я подумал, что вы захотите поставить цветы в свою спальню.

Боже мой, как же хорошо они к ней относятся: и Бартлетт, и Севенсон. и этот милый Бэрри! — подумала Венди, а вслух сказала:

— Очень тронута! Они такие красивые!

— Я попрошу миссис Севенсон, чтобы она поставила их в воду. Осмелюсь сказать, вы сами «двойное удовольствие», няня Рэббитс. — Он многозначительно посмотрел на Нора. — Сэр, считайте, что премия у вас в кармане. Спасибо за то, что разрешили послать цветы на выставку.

Когда главный садовник удалился, Венди и сама стала красно-белой. Его намек был тонким, как кувалда. Она быстро взяла ложку и принялась за компот. Конечно, Нор догадался, о какой «премии» идет речь. Попытки слуг содействовать их связи, которая должна обеспечить всем счастливое будущее, казались ей шитыми белыми нитками.

— Теперь понимаешь? Если ты уйдешь, моя жизнь здесь не будет стоить и ломаного гроша, — усмехнулся Нор.

Ей волей-неволей пришлось поднять взгляд.

— Бартлетт будет приказывать Эмилю подавать мне вместо еды помои, — с улыбкой объяснил Нортон. — Миссис Севенсон прекратит со мной разговаривать. Оливер начнет водить «роллс-ройс» по самым ухабистым дорогам. А мистер Бэрри станет приносить вместо роз колючки.

Венди не смогла ответить ему улыбкой. Она не нашла в этом ничего смешного.

— Нор, эти люди долго прожили с вашим дедушкой, — напомнила она. — Они боятся перемен. Вы должны понять это, прежде чем решите, какой образ жизни вам избрать.

Нортон взвесил ее слова.

— Ты заботишься о них?

— Конечно. Я обязана им очень многим. Они хорошие люди. С добрым сердцем.

— Тем больше у тебя причин остаться здесь.

Венди в этом сомневалась. Это значит продолжать тешить себя иллюзиями, которые следует похоронить, чтобы они не мешали видеть реальность.

— Посмотрим, — уклончиво сказала она.

Причины, которые приводил Нор, касались только его личных удобств, но не чувств. Надежда, вспыхнувшая в ней несколько минут назад, угасла. Венди ела компот, не ощущая его вкуса.

Вернулся Бартлетт и поставил на стол жареные зеленые помидоры. Нор пришел в восторг от этого луизианского блюда. Венди пробормотала что-то одобрительное и избавилась от горечи во рту с помощью кофе.

После завтрака Венди извинилась и сказала, что хочет позаботиться о розах, которые мистер Бэрри оставил миссис Севенсон.

— Я буду в библиотеке, — многозначительно протянул Нор.

Там, где находится телефон, номер которого получил врач, подумала Венди и поняла, что дрожит. Она стиснула руки, напрягла спину и сурово сказала себе, что выдержит все. Каким бы ни оказался результат анализа.

Нет, она не пошла в библиотеку. Сидеть рядом с Нором и ждать известий было бы невыносимо. Поместив великолепные розы в вазу, Венди отнесла ее к себе, поставила на туалетный столик и принялась нетерпеливо расхаживать по комнате, когда-то казавшейся ей спальней принцессы.

Комната осталась прежней, вот только принцессой себя Венди больше не ощущала. Старинная мебель из розового дерева была прекрасна, тщательно отполирована и сверкала резными медными ручками. Роскошный красновато-розовый шелковый балдахин над кроватью идеально сочетался с розовым набивным покрывалом. Красновато-розовые шторы с ламбрекеном, обрамлявшие стеклянную дверь, доходили до пола, застеленного бледно-зеленым ковром. Она любила свою спальню. И была счастлива здесь. Но теперь все это стало чужим.

Верная четверка — Бартлетт, миссис Севенсон, Оливер, мистер Бэрри — пыталась поддержать ее, но у них не было силы Винсента. Нор не поверил ей, и это для нее больнее всего. Он не увидел в ней того, что видел дед, и Венди Рэббитс Винсента начала терять реальность.

Венди села на край кровати, ощущая зияющую пустоту, и принялась ждать известия, которое должно определить ее дальнейшую судьбу. Наконец в дверь постучали, и она услышала голос Нора. Этот голос эхом отдался в ее голове и заставил мозг сформулировать приказ.

Встань!

Она рывком поднялась на ноги.

Иди и сама открой ему дверь!

Ноги стали ватными. Венди почувствовала головокружение и тошноту. Весть, которую он пришел сообщить, невероятно важна для нее. Она затрепетала и снова опустилась на кровать.

Еще один стук. Еще один зов. Нужно ответить. Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с неимоверным напряжением. Слова все еще приходилось выдавливать силой.

— Войдите.

И тут взяла свое выучка, обретенная ею в прошлой жизни. Она села неподвижно, сложив руки на коленях, наклонив голову, опустив глаза и уйдя в свой внутренний мир. Доступ в который закрыт. Всем. Она взяла с собой туда лишь самое необходимое, а остальное просто бросила.

Венди слышала, как вошедший Нор закрыл за собой дверь. Она не сознавала, что не следует пускать его к себе в спальню. На самом деле ее здесь нет. Она переместилась в свой мир… и ждала.

Он не сказал ни слова. Венди ощутила его взгляд, сначала пронзительный, а потом смягчившийся, почувствовала его приближение — вернее, энергию приближающегося тела — и наконец увидела ноги, широко расставленные на толстом ковре. Нор поднес к ее глазам листок бумаги. Венди понадобилось несколько секунд, чтобы сосредоточить взгляд на буквах, написанных от руки, видимо Нором.

Результат был положительным.