Врозь или вместе?

11

Полная луна висела над темными водами, как гигантская жемчужина. Пахло цветами и морем.

Кэтрин и Бернард сидели на невысоком холме над песчаным пляжем. Позади, в открытом кафе, в котором несколько минут назад они ужинали, шумно веселилась какая-то компания. Откуда-то справа, со стороны утеса, доносился заразительный женский смех.

Кэтрин вздохнула.

— Какая красота!

Бернард ничего не ответил. Он весь день сегодня пребывал в каком-то странном, нетипичном для него состоянии — был задумчив и рассеян.

Вообще-то Кэтрин не могла сказать определенно, что для него было типично, а что нет. По сути дела, она не знала его. А он — ее.

Несмотря на все страхи и неверие, их роман с того момента, как Бернард с Робином покинули Нью-Йорк, продолжался на протяжении вот уже целого года. Подруги Кэтрин считали, что о таких отношениях, как у нее с Бернардом, можно только мечтать.

Дженетта, например, была уверена, что Кэтрин просто счастливица.

— Проводить выходные в самых красивых уголках мира с самым потрясающим мужчиной, пусть даже раз в месяц, — это просто сказка! Неугасимая страсть, неиспорченное бытовыми неурядицами восприятие друг друга… Тебе можно только позавидовать!

Кэтрин выслушивала ее молча, лишь улыбалась в ответ.

— Ты ведь сама знаешь, как стирка носков и рубашек охлаждает пыл! — восклицала Джен. — А каждодневная усталость, задержки на работе, разногласия по поводу обустройства дома!.. Все это приводит к нескончаемым стычкам и выяснению отношений.

Кэтрин смеялась и кивала.

Но чем дольше продолжались их с Бернардом отношения, тем сильнее ей хотелось встречать его по вечерам с работы. Кормить, лаской и заботой снимать накопившееся в нем за день напряжение, вместе с ним решать насущные проблемы. Даже стирать его носки и рубашки, как странно это не звучит.

Наверное, во мне говорит материнский инстинкт, думала Кэтрин и усмехалась. Хотя прекрасно понимала, что ей необходимо серьезно задуматься над рождением ребенка и, по возможности, не затягивать с этим.

Размышляя о своем давнем желании завести малыша, она каждый раз приходила в полное замешательство. Ведь у Бернарда уже был сын. Он обожал его и не намеревался далее что-либо менять в личной жизни.

Кэтрин же, если она хотела иметь сына или дочь, следовало поторопиться. Годы уходили, а рядом все еще не было человека, готового разделить с ней родительские заботы.

Она не знала, как быть. Заводить детей от кого попало — представлялось ей верхом легкомыслия. К тому же для этого пришлось бы окончательно расстаться с Бернардом. А жизни без него Кэтрин уже просто не мыслила…

Вести речь о детях с ним самим, похоже, вообще не имело смысла. Он бы лишь разъярился и тут же разорвал с ней всякие отношения. Замкнутый круг, с грустью думала Кэтрин, вновь и вновь приходя к выводу, что должна довольствоваться тем, что имеет.

— Бернард?

Он вздрогнул и медленно повернул голову к Кэтрин.

Для нее всегда было загадкой то, о чем он размышляет. А задавать ему лишние вопросы она не решалась, боясь получить ответ, который мог разрушить все, что у них было.

Нет, думала она. Я не стану мучить его расспросами. Пусть все остается так, как есть — пылкие встречи, страстная любовь… Если наши отношения можно назвать любовью…

В своих глубоких чувствах к Бернарду она никогда не сомневалась. С каждой новой встречей, с каждой проведенной вместе минутой эти чувства в ней лишь укреплялись и разрастались. Бернард же никогда не говорил ей о любви. Молчала и сама Кэтрин.

По всей вероятности, он был очень сдержан в словах по одной простой причине: не хотел попусту обнадеживать ее душу. Опасался последующих осложнений, всевозможных выяснений и обвинений в свой адрес.

Люди, связанные отношениями подобными нашим, могут быть вместе долгие годы, говорила себе Кэтрин. Пока на пути одного из них не повстречается кто-то другой. Или пока вялотекущий роман не надоест обоим.

— Ты что-то сказала? — спросил Бернард, отвлекаясь от собственных мыслей.

— Ничего особенного, — ответила Кэтрин. — Просто восхитилась пейзажем. Красиво здесь, правда?

— Очень, — каким-то странно отрешенным голосом ответил Бернард.

У Кэтрин защемило в груди. С самого утра сегодня она видела, что Бернард пребывает в странном настроении. И целый день пыталась убедить себя, что это ей просто кажется. Теперь же поняла, что не ошибалась.

В последние два месяца они встречались чаще, чем обычно. И Кэтрин не покидало ощущение, что с Бернардом что-то происходит.

Может, он недоволен тем, что из-за меня постоянно вынужден оставлять свою работу, менять привычный образ жизни? — вновь и вновь размышляла она.

И не могла найти ответ.

А задавать ему вопросы по-прежнему опасалась.

— Ужин был замечательный, — добавила она из банального желания нарушить напряженное молчание и продолжить разговор.

— Верно, — согласился Бернард. — Замечательный ужин, замечательный вечер, замечательный пейзаж…

— В чем дело? — неожиданно для себя спросила вдруг Кэтрин и замерла от испуга.

«Теперь он вполне может ответить мне… — с ужасом подумала она, — ответить правду… Мол, роман был тоже замечательным. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается…»

Какое-то время Бернард молчал. Потом вздохнул и тихо предложил:

— Давай пройдемся по пляжу?

Кэтрин охватила легкая паника. Она рассеянно взглянула на свои туфли на высоких каблуках и, медленно скинув их с ног, взяла в руки.

Что бы он ни сказал мне, лучше выслушать это, бредя по песку, решила она. Так будет легче.

— Пошли.

Они поднялись, и пока Бернард снимал туфли, носки и закатывал брюки, Кэтрин в голову лезли отвратительные мысли.

Нет, мы находимся с ним в совершенно разных положениях, размышляла она. Моя самостоятельность и уверенность в себе — красивый миф! Я независима только в материальном отношении. Что же касается души… Я чуть ли не рабыня… Его рабыня! Такими становятся, наверное, все женщины, безответно и безнадежно влюбленные в мужчину. Мне страшно задавать ему вопросы, я боюсь, что у нас не будет следующей встречи, боюсь надоесть ему, потерять его… Хорошо еще, что удается прятать свои рабские страхи, изображать свободную, гордую женщину…

Бернард спрыгнул вниз, в мягкий песок пляжа, и протянул Кэтрин руки.

Она мотнула головой, давая понять, что обойдется без его помощи, и тоже соскочила вниз…

— Ты довольна своей жизнью, Кэтрин? — неожиданно спросил Бернард, когда они медленно зашагали по песчаной полосе вдоль берега.

Вот и настал тот момент, которого я так опасалась, мелькнуло в голове Кэтрин.

— Что ты имеешь в виду? — попыталась она уточнить, желая тем самым максимально отдалить самые неприятные мгновения.

— Кэтрин! — простонал Бернард, остановился, обнял ее за плечи и повернул к себе лицом. — Ответь мне, почему ты всегда играешь со мной в эти дурацкие игры?

Она делала это потому, что в противном случае ей пришлось бы столкнуться с жестокой действительностью. А действительность пугала, особенно сейчас.

— Играю в игры? Какие игры?

Бернард негромко выругался.

— Ты прекрасно все понимаешь. Я спросил тебя, довольна ли ты жизнью, — напомнил он.

— Конечно, довольна, — ответила она.

— Ты уверена?

— Да! А почему ты задаешь мне этот вопрос? — Кэтрин пожала плечами.

Бернард вздохнул.

— Я подумал… Нам следует…

— Что?

— У меня есть одно предложение. Давай устроим себе небольшие каникулы и проведем их вдвоем в Пасифик Палисейдс.

— Каникулы? — Кэтрин изумленно хлопнула ресницами.

Что он замыслил? — с тревогой подумала она, но ее сердце радостно затрепетало. Еще раз побывать в Лос-Анджелесе, причем вместе с Бернардом, — об этом, казалось, можно только мечтать!

Перед ее мысленным взором возникли сцены беспечной жизни райского города, словно невидимой крепостью огражденного от неприятностей и бурь, города ее светлой и пылкой юношеской любви, которая до сих пор жила в душе. Ей вдруг нестерпимо захотелось попасть в это волшебное место.

— А что нам может помешать? — спросил Бернард. — Только две вещи — твое несогласие и отсутствие у тебя свободного времени.

Кэтрин погрузилась в раздумья. Она уже целый год не была в отпуске, в последние месяцы работала слишком напряженно и часто ездила в командировки, хотя эти поездки были ей только на руку. Томпсон без слов отпустил бы ее в двухнедельный отпуск.

Но стоит ли ей рисковать своим душевным спокойствием, вернее, его жалкими остатками? Если уже сейчас она живет лишь встречами с Бернардом и без него не может вообразить себе своего существования, то что будет с ней по прошествии двух недель их совместной жизни?

Найдутся ли у меня силы вернуться после этих сказочных каникул к прежней одинокой жизни? — думала она, терзаясь сомнениями. — Не придется ли потом проклинать себя за совершение столь серьезной, непоправимой ошибки? Ведь и винить будет некого…

Со стороны утеса послышался очередной взрыв женского смеха. В нем было столько веселого легкомыслия, столько кокетства, столько уверенности и очарования, что Кэтрин почему-то позавидовала его неизвестной обладательнице.

Потом все стихло. Кафе опустело. По-видимому, толпа развлекавшихся там людей переместилась куда-то в другое место.

Кэтрин поежилась от порыва налетевшего с моря свежего ветерка.

— Становится прохладно. Не лучше ли нам вернуться в гостиницу?

Бернард нетерпеливо вздохнул.

— Я хотел, чтобы ты все же ответила на мое предложение. Желательно согласием.

Кэтрин неуверенно пожала плечами и уже приоткрыла рот, чтобы извиниться и сказать, что у нее нет свободного времени. Но промолчала.

Выдастся ли мне когда-нибудь еще подобная возможность? — подумала она. Пожалуй, стоит принять этот подарок судьбы… А над тем, как жить дальше, я подумаю после. И потом… Кто знает, что последует за этими чудесными каникулами?..

— С отпуском, надеюсь, проблем не возникнет. Босс уже намекал, что отпустит меня в любое время… Поэтому… Я принимаю твое предложение. Признаюсь, я ужасно соскучилась по Лос-Анджелесу.

Бернард опять вздохнул. На этот раз с явным облегчением.

— Очень рад!

— Когда начнутся наши каникулы? — спросила Кэтрин с замиранием сердца.

— Я планирую отправиться домой уже завтра, — ответил Бернард. Был бы счастлив, если бы ты полетела со мной. Утром я купил бы тебе билет.

— В какое время вылетает отсюда самолет?

— В три часа дня.

— Гм… Думаю, до трех я улажу вопрос с отпуском. И смогу составить тебе компанию, — не раздумывая ответила Кэтрин.

Она до сих пор не верила в то, что так скоропалительно согласилась на это безумие, но чувствовала такой мощный эмоциональный подъем и такое невиданное ликование, что едва не хлопала в ладоши. Чем глубже мысль о предстоящем отпуске укоренялась в ее сознании, тем меньше сомнений и страхов оставалось в душе.

— А где мы будем жить? Если, конечно, мы вообще будем жить вместе, — поспешно добавила она.

— В Пасифик Палисейдс, я ведь уже сказал тебе.

Кэтрин отлично помнила этот район. В юности она нередко гуляла там вместе с Бернардом. Бывало, что, вдоволь насладившись друг другом, они лежали, изможденные, на желтом песке пляжа и подолгу любовались великолепными очертаниями гор.

— Однажды я построю здесь дом, — говорил Бернард.

Кэтрин улыбалась, не веря, что его юношеской мечте суждено осуществиться, но никогда не высказывала своих мыслей вслух.

— В Пасифик Палисейдс у меня вилла, — добавил Бернард.

— Что? — удивленно воскликнула Кэтрин. — Ты все же воплотил в жизнь свою давнюю мечту?

Бернард довольно усмехнулся.

— Неужели помнишь наши беседы?!.. — Он помолчал, потом вновь заговорил, более деловым и серьезным тоном: — В этот дом я не приглашаю ни гостей, ни родственников. В нем бываем только мы с Робином. Хотя в последнее время Робин появляется там все реже и реже. Сейчас он временно находится в Нью-Йорке. С ним мой двоюродный брат.

Кэтрин довольно улыбнулась. Залитая лунным сиянием, она походила сейчас на какое-то неземное создание.

— Значит, Робин по-прежнему увлечен музыкой?

Бернард ухмыльнулся.

— Если бы по-прежнему! Он ушел в нее с головой!

— А ты как к этому относишься? — спросила Кэтрин.

— Смирился, — вздохнул Бернард. — Конечно, я не одобряю его выбор. Мне кажется, что игра на гитаре — не вполне серьезное занятие. К тому же оно не дает гарантированного заработка. Но запрещать сыну делать то, что ему поистине нравится и приносит удовлетворение, я не имею права. Это привело бы лишь только к конфликту.

— Я с тобой полностью согласна, — воодушевленно ответила Кэтрин.

Когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, она пришла в такое сильное волнение, что ее сердце заколотилось где-то в горле.

Город встретил их ласковым теплом и безоблачным небом. Современно обустроенный аэропорт кишел как муравейник. Кэтрин заглядывала в лица незнакомых людей, и ей казалось, что все они радуются вместе с ней.

Вилла Бернарда была небольшой, но очень уютной и удобной. Сад утопал в цветах. И, зайдя в него, Кэтрин даже почувствовала легкое головокружение, — настолько сильно воздух был наполнен их пьянящими ароматами.

— За домом присматривает Шейла, — объяснил Бернард. — Она же выращивает цветы и готовит, когда мы с Робином проводим здесь время. Ты, наверное, проголодалась. Попросить Шейлу, чтобы накрыла чайный стол на веранде?

Кэтрин кивнула.

— Это было бы просто здорово.

— Минут через пятнадцать все будет готово. Держу пари, такого чая, какой умеет готовить наша Шейла, ты еще не пробовала.

Ничего более замечательного со мной никогда еще не происходило в жизни, думала Кэтрин.

Они с Бернардом перекусывали то на веранде, то в саду. На берегу, окатываемые теплыми морскими волнами, подолгу занимались любовью. Бродили до сумерек по горам…

В этот период ей казалось, что она находится в удивительной гармонии со всем миром. И с Бернардом тоже.

Они действительно очень сблизились в эти дни. Помногу разговаривали, спорили… По утрам вместе принимали душ, вечерами купались нагишом в море.

О любви же или о совместном будущем Бернард так ни разу и не заикнулся. Но вел себя все время как самый настоящий влюбленный.

Быть может, он, тешила себя надеждой Кэтрин, просто не хочет разбрасываться громкими словами? Поэтому и не произносит их вслух…

Джойс восприняла новость о приезде подруги с бурным восторгом. Кэтрин позвонила ей на третий день своего пребывания в Лос-Анджелесе.

— Как я счастлива слышать твой голос, дорогая! — вскликнула она. — Ты приехала по делам? Надолго?

— На две недели. И не по делам, — ответила Кэтрин.

В трубке послышался пронзительный детский плач, и Джойс, извинившись, куда-то удалилась. Но вскоре опять вернулась к телефону. Теперь дитя уже не плакало, лишь громко всхлипывало где-то совсем рядом, наверное, на руках Джойс.

— У тебя малыш? — удивленно спросила Кэтрин.

— Третий! — с гордостью сообщила Джойс.

— Третий? Какая ты умница, Джойс! Жаль, что мы так долго не виделись…

— А ты? Еще не обзавелась потомством? — поинтересовалась та.

Кэтрин печально вздохнула. Безрадостные мысли вновь закружились в ее голове нескончаемой вереницей.

— Еще нет.

— Ты не сказала мне, с какой целью приехала в Лос-Анджелес, — напомнила Джойс.

— У меня отпуск. И я провожу его на вилле Бернарда Тарлингтона.

— Ты не шутишь? — насторожилась подруга.

Кэтрин представила, каким в эту минуту стало симпатичное лицо Джойс — совершенно растерянным. Такой становится мордашка маленькой девочки, потерявшейся в супермаркете.

— Не шучу, — беспечным тоном ответила Кэтрин.

— Только не думай, что я пытаюсь совать нос не в свое дело, но… — начала было Джойс.

— Ничего не говори, — мягко прервала ее Кэтрин. — Я понимаю, о чем ты подумала. Не волнуйся за меня. Сейчас я переживаю самый великолепный период своей жизни.

— Если судить по тому, как счастливо звучит твой голос, это правда, — рассудительно заметила Джойс. — Что ж, я за тебя искренне рада. А для встречи со мной ты сможешь выкроить несколько часиков?

Кэтрин тихо рассмеялась.

— Я бы очень хотела с тобой увидеться. И взглянуть на твоих детишек.

— И на мужа. Я бы вас познакомила, — добавила Джойс.

Они договорились, что еще созвонятся.

В этот день Бернард ненадолго уезжал по делам. На его приглашение отправиться вместе, Кэтрин ответила отказом.

— Завтра приезжает Робин! — сообщил он, когда вернулся назад через полтора часа. — Я звонил ему. Вильям, мой двоюродный брат, не может задерживаться в Нью-Йорке дольше. Самолет прилетает в восемь утра. Поедешь со мной в аэропорт?

Кэтрин покачала головой.

— Ты и так проводишь со мной круглые сутки, — ответила она. — Встреть сына один. Наверняка вы жутко соскучились друг по другу.

Бернард улыбнулся, с благодарностью нежно провел ладонью по волосам Кэтрин.

В ее глазах отразилась тревога.

— А он знает, что я здесь?

— Знает, — ответил Бернард. — Я посчитал, что нет смысла скрывать наши отношения от кого бы то ни было. Робин — взрослый парень и только благодарен мне за то, что я перестал обращаться с ним, как с несмышленым малышом.

Кэтрин молчала, но по тому, как вздымалась ее грудь, как она сжимала и разжимала пальцы, было видно — что-то еще не дает ей покоя.

Бернард терпеливо ждал.

— А родственникам ты рассказал обо мне? — спросила она наконец.

— Да, — спокойно ответил Бернард. — И сестре, и ее мужу, и племянникам.

— А про то… что у нас с тобой было много лет назад… Робин тоже знает?

— Нет. Думаю, ставить его об этом в известность нет необходимости. Но если когда-нибудь он спросит, я все ему расскажу.

Кэтрин закусила губу.

— Наверное, после этого твой сын меня возненавидит! — прошептала она.

Бернард фыркнул.

— Уж если Барбара тебя не возненавидела, то Робин и подавно все поймет.

Кэтрин ахнула.

— Она обо мне знала?

Бернард кивнул.

— Я не любил Барбару, но уважал ее как человека. Поэтому ничего и не скрывал от нее. Мы до сих пор поддерживаем с ней дружеские отношения.

Кэтрин ничего не ответила.

За прошедший год Робин изменился до неузнаваемости. Он вытянулся, и ростом уже догонял отца. Черты его лица стали четче и мужественнее, шея и плечи — крепче и плотнее.

— Как ты повзрослел, Робин! — воскликнула Кэтрин, увидев его.

Парень ослепительно улыбнулся и принялся буквально с порога многословно и восторженно рассказывать о музыкальных занятиях с преподавателем, о репетициях и первых выступлениях в небольших ресторанчиках и барах.

— Это только начало, уверяю вас! — говорил он с юношеским запалом. — Только мне ни в коем случае нельзя уезжать из Нью-Йорка. По крайней мере, пока. — Он многозначительно посмотрел на Кэтрин. — Думаю, мы с отцом будем вынуждены обратиться к вам, Кэтрин. Видите ли, папа не желает, чтобы я жил в Нью-Йорке совсем один. Первые полгода со мной там была бабушка. Потом двоюродный дядя. А сейчас просто некому. Надеюсь, вы не откажете… присматривать за мной. Обещаю, я не доставлю много хлопот!

Бернард довольно улыбнулся.

— Хорошо, что ты сам до этого додумался. И самостоятельно обратился с этой просьбой к Кэтрин. Я давно собирался попросить ее о том же самом. — Он вопросительно взглянул на стоявшую рядом женщину. — Что скажешь, Кэтрин?

Та молчала, с трудом справляясь с приступом головокружения.

Какой ужас! — думала она. Оказывается, и наши встречи в разных городах мира, и романтические каникулы — все это лишь трезво продуманные ходы Бернарда, как в игре в шашки или шахматы! Целенаправленное продвижение к получению необходимого результата.

А она-то, дурочка, лелеяла надежду, что, пригласив ее в Лос-Анджелес, он сделал первый шаг к счастливому совместному будущему. Их совместному будущему. И, несмотря на все сомнения и страхи она уже подумывала о детях… Общих детях…

Оказалось, Бернард просто проверял, годится ли его подруга для роли надзирательницы и советчицы Робину, который мечтал остаться в Нью-Йорке!

От растерянности и негодования ее всю трясло, но ей хватало выдержки внешне оставаться спокойной.

Конечно, у нее не было ни малейшего права возмущаться и выражать недовольство. Бернард ничего и никогда не обещал ей. Мало того, он однажды прямо заявил, что не собирается жениться повторно, а также постоянно давал понять, что дорожит своей свободой и не намерен допускать посторонних в собственную семью…

Кэтрин поняла вдруг, что если ответит сейчас отказом на просьбу Бернарда и Робина, то ее поймут неправильно. Бернард сразу решит, что все это время она пыталась заманить его в ловушку, а потерпев поражение, не желает больше знать никого из его близких.

— Позднее мы подробно обсудим этот вопрос с твоим папой, Робин, — медленно ответила она. — Думаю, у нас с тобой не будет проблем.

— Значит, вы согласны? — ликующе вскрикнул Робин.

— Конечно, — спокойно сказала Кэтрин, поправляя волосы. — Извините, я вас оставлю. Приму прохладный душ перед ланчем. Полагаю, после столь долгой разлуки вам есть, о чем поговорить.

Она поднялась с кресла и направилась к выходу.

Заметив ее странную бледность, Бернард озабоченно сдвинул брови.

— Кэтрин, ты в порядке?

Она приостановилась у самой двери, повернула голову и мило улыбнулась, едва справляясь с желанием разрыдаться.

— В порядке.

А затем стремительно взбежала наверх, пересекла спальню и, ворвавшись в ванную, закрылась на замок и дала волю слезам.