Все ради тебя (СИ)

«Иногда это просто и как будто правильно»

Лиза; сейчас

Сколько я уже выпила? Без понятия.

После четвертой бутылки шампанского мне уже вовсе не до счета.

Вокруг все кружится.

Я как будто на карусели, и лица, сменяющие друг друга по мере того, как вечер становится еще более томным, мне не нравятся. Они похожи на маски, на оскалы.

Представители местной фауны становятся развязней и смелее. Музыка громче. Свет глуше.

К Паше валят знакомиться. Он достаточно активно со всеми общается, но это больше похоже на обнюхивание, и мне совсем неинтересно. Кажется, к столу только что подошел Егор Ревизов. Если честно, я планировала побесить им Адама — хотела как-то подстроить нашу «встречу», возможно сходить на свидание, чтобы уколоть! И вот тебе шанс! Бери! Он здесь! Но мне насрать.

Черт возьми, мне так похеру на него — я смотрю на Адама.

Сай и Катя уже ушли. Она подбежала к нам попрощаться, обняла Глеба, обменялась парочкой теплых фраз, одарила Пашу саркастичным взглядом за его выходку с машинкой, потом ушла с мужем.

А он остался.

Они с Али сидят и без устали что-то обсуждают. Может быть, очередную, блядь, гениальную бизнес-идею, которую никогда не воплотят в жизнь, потому что Адам не уйдет из компании отца. Ни за что! Хотя иногда мне казалось, что он этого очень хочет. Будто, знаете? Тебя заставили носить костюм, который тебе везде жмет, но ты продолжаешь натянуто улыбаться, ведь это правильно.

Так нужно.

Кому, правда, нужно? Никто в душе не ебет, но нужно. А значит — прем.

Это печально, наверно, но тоже похер.

Я наблюдаю за тем, как его окружают модели и злюсь.

Опять эти бабы…

Клянусь, я буквально кожей чувствую каждый их взгляд. Он словно раскаленный хлыст проходится прямо по душе. И разговорчики…я слышу их сердцем, пусть не физически — и желаю, чтобы однажды кто-то посадил всех этих сук на одну, надувную лодку, а потом толкнул ее в открытый океан. И все. И нет проблем!

Проблемы, конечно же, есть и так просто от них не избавиться, да и суть то не в бабах!…но я об этом сейчас тоже не думаю.

Только о приближении к нему длинных ног и грязных пальцев, от чего сердце мое отчаянно воет. Он их не замечает вообще, только иногда смотрит на меня, как будто проверяет. Чего ты высматриваешь?! Козел. Как же я тебя ненавижу…

Хочется рыдать.

Я дошла до той стадии алкогольного опьянения, когда мне хочется рыдать! А он дошел до той стадии, когда хочет секса. Чувствую это через весь зал еще через…сколько? Полчаса? Час? Время бежит странно, и я его совсем не чувствую.

Хоть что-то я сейчас не чувствую, да? Забавно. Хоть что-то для меня эфемерно.

А теперь он встает. Его немного шатает, но он слегка усмехается, глядя на Али. Что-то говорит. Ты уходишь? Ты уже уходишь? Пожалуйста, останься…

Господи, как же я хочу его обнять.

Быть рядом.

Чувствовать…

Но он уходит.

Я выдыхаю с облегчением, когда вижу, что его пиджак остался висеть. Значит, скорее всего, в туалет.

Слава богу.

Нет, стоп, рано радуюсь! Следом встает Настя. Эта чертова сука, которая положила глаз на моего мужчину! И я, клянусь, знаю, что она здесь из-за него! Сразу так и подумала. Сразу сказала. А теперь получаю нежелательные подтверждения.

Твою мать…

— Сейчас вернусь, — кидаю Паше, иду следом.

Меня шатает не слегка. Чуть не валюсь на официанта, и он что-то говорит мне, мол, нужна ли помощь? Блядь, нет. А вот кое-кому она точно пригодится! Вырву все эти странные волосища к чертям собачьим! Я убью ее! Отвечаю!

На миг останавливаюсь, держась за стену. Спокойно. Дыши. И двигайся! Держи в руках свой вестибулярный аппарат, пожалуйста, ага? А то уж точно не до драки будет! Позорно завалишься куда-нибудь и все. И до свидания.

Фух. Спокойно.

Сворачиваю в темный коридор, где располагаются уборные. Еще пару шагов, будет еще один поворот, а там еще один коридор и заветная дверь.

Нет, я не верю, что он ее…не верю! Он этого не сделает! Несмотря на остальных — не сделает! Адам знает, кто она. Я уверена, что Катя рассказала, и он не поступит так со мной! Те другие? Это не то. Они ранили меня, но я об этом не знала. А эта блядь? Он знает и этого никогда не сделает!

Я в него верю.

На миг снова торможу и тихо усмехаюсь. Забавно, да? Я в него верю. Но это так…

Еще раз перевожу дыхание и делаю шаг, чтобы сразу срисовать картину маслом.

Адам стоит у стены, напротив него Настя.

Не может быть!

Резко даю по задней скорости и прижимаюсь спиной к стене.

Не может быть! Нет-нет-нет!

— …Я подписана на тебя во всех соцсетях…

— Да что ты? — усмехается Адам в ответ на эту тупорылую реплику.

— Конечно! У тебя очень интересный контент, да и посмотреть есть на что…

Выглядываю.

Она проводит пальчиком по его груди, и я уже собираюсь выбежать и толкнуть ее, желательно, в мир боли и вечных мук, но…

Адам резко перехватывает ее руку и дергает на себя.

Она морщится и пищит.

— Ай! Мне больно!

— Ты, блядь, за кого меня принимаешь, а?! Я, по-твоему, школьник с недоебом?! Который сразу клюнет на твои конченые приемчики?!

— Я не…

— Я знаю кто ты! И я знаю, что ты сделала.

— Слушай, ну да! Да! Я не сказала Лизе правду, но…ай! Да больно!

— Ты думаешь, что мне на это не насрать?! Или на деньги не похер?! Тогда ты просто конченная сука и овца! Я говорю сейчас о другом!

— А о чем?! — верещит, — Отпусти!

— В душе не ебу, что ты сказала Лизе, когда она приезжала, но я знаю, что она из-за тебя плакала, а такого я не прощаю.

— Что? — растерянно шепчет, пока мое сердце часто-часто стучит.

— Никто не заставит мою женщину плакать!

— Твою женщину?! Да вы развелись! АЙ!

Теперь она натурально орет, но Адаму абсолютно плевать. Наверно, мне следует испугаться? Или хотя бы удивиться? Что он может быть таким жестоким? Но…извините, этого ничего нет — есть только бесконечное…восхищение? Удовольствие? Желания?

Я, твою мать, хочу его так, что мне внутри все скручивает!

Больная…потому что я — больная! От такого мужчины любая нормальная бежать будет, роняя тапки, а я прикрываю глаза и прикусываю губу.

Черт, малыш, когда ты злишься…ты — Бог…

— И ты подумала, что сможешь приехать сюда и что? Пофлиртовать со мной? А дальше прыгнуть в мою постель?!

Сильный толчок. Он настолько сильный, что я слышу эхо того, как ее тело бьется о стену, и мне приятно…

Со мной точно не все в порядке…что-то на задворках сознания шепчет, но игнорируется. Я только слушаю…

— Даже если бы я не любил Лизу, то скорее позволил бы выебать себя стаду диких кабанов, чем посмотреть на тебя. Но я люблю. И мне, кроме нее, никто на хер не нужен, особенно сука, которая заставила ее плакать. Имей в виду, Настюша, тебе в этом городе не рады. Увижу еще раз — ты узнаешь насколько сильно. И да, узнаю, что Лиза из-за тебя опять переживает — лишу абсолютно всего! А теперь пошла на хер отсюда! И из этого ресторана! У тебя пять минут. Вернусь — будешь еще сидеть, самолично возьму за шкирку и выкину на хер, как грязную, облезлую кошку. Время пошло.

Тут без вариантов.

Если он хочет, то может заставить бояться себя голосом, взглядом, энергией. Что сейчас и происходит.

Настя буквально пулей вылетает из-за поворота, рыдает, держится за руку, но меня не замечает. Проносится, оставляя за собой только шлейф вонючих, дешевых духов.

А он все стоит…

Я слышу, что не двигается. Просто стоит. И когда выглядываю — вижу, как прижимается спиной к стене, прикрыв глаза, а лицо направляет к потолку. Его кадык красиво дергается, и весь он — мой темный Бог моего темного сердца.

Мой любимый мужчина.

Тебе сейчас больно? Клянусь, я это ощущаю. Сдавленную, тупую, но острую боль, которая пульсирует у меня под ребрами.

Его боль…

Одной рукой я держусь за стену, чтобы не рухнуть на пол от внезапно нахлынувших чувств, сама не отрываюсь от него. И Адам это чувствует…

Поворачивает голову, пару раз моргает, а потом вдруг комично открывается от своего места, будто я застукала его за чем-то неприличным.

Еще через мгновение говорит:

— Я не знаю, что она тебе сказала, но я ее в первый раз в жизни видел сегодня. Клянусь, Лиза!

Такой растерянный…

Он так хочет, чтобы я ему поверила. Так отчаянно…боится, что не поверю.

Но, брось, малыш. Это сейчас неважно.

Если честно, то все неважно.

Я даже не решаюсь, а знаю, что буду делать дальше.

Отрываюсь от своего места и буквально бегу к нему, врезаясь в тело. Адам тут же обнимает меня. Так крепко…

Что-то шепчет.

Я не слышу. Сердце также отчаянно стучит, как и его…

Ищу губы своими. Мои родные губы, которые я знаю наизусть. Я хочу их почувствовать! Должна. Или сдохну! Клянусь, я сдохну, если не почувствую его внутри себя.

— Я так тебя хочу, — говорю какой-то бред, пока он прижимает меня к себе за бедра и страстно отвечает.

Какое-то сумасшествие.

В голове вообще ничего нет! Кроме него…

Нахожу пряжку ремня, пытаюсь ее открыть прямо в коридоре, но Адам перехватывает мои руки и заводит их за спину. Шепчет…

— Не здесь.

Непонимающе смотрю на него — улыбается.

— Забыла? Никакого секса в туалетах между нами не будет. Я не стану трахать тебя там, где кто-то пятнадцать минут испражнялся! Ты не этого достойна, Рассвет.

Тихо смеюсь.

О да. Это правило…его правило! Столько раз обломал меня и ни разу не поддался! Даже сейчас стоит на своем…

— Как я могла забыть?

— Наверно, в этом моя вина…

На миг становится горько, потому что это действительно твоя вина. Все это…

Но я забываюсь снова, когда смотрю в его глаза.

— Тогда увези меня…домой.

И на этот раз просить дважды не надо.

***

Я вообще как будто не существую, только ощущения, что его губы сразу везде.

Пальцы.

Они жестко, но одновременно так бережно скользят по коже наперегонки с мурашками, что у меня подгибаются колени.

Это похоже на вихрь.

Я будто в торнадо.

Тонкие лямки блестящего платья бережно опускаются вниз, а он прикусывает тонкую кожу на шее, вызывая дикие перепады. Как если бы я прыгнула из горячего источника прямо в ледяной океан.

Откидываю голову назад и издаю громкий стон.

Адам крепко прижимает меня к себе, цепляясь за толстые, деревянные поручни, рычит. Пальцы вонзаются в бедра до боли, но это сладкая боль. Приятная.

Я снова издаю стон, а потом прикусываю его нижнюю губу. На вкус она как горький шоколад и перец. Сладкий, но острый. Опасный, но такой ручной.

Мой.

Между нами огонь. Я не могу дышать — я задыхаюсь от возбуждения. Все мое тело — это один сплошной нерв, даже ноги дрожат!

Я их почти не чувствую.

Резко поворачивает меня к себе спиной и прижимает к поручню.

— Держись, — рычит на ухо, прикусывает его, а я ничего не соображаю.

Но слушаюсь.

Намертво цепляюсь за единственную свою поддержку, когда резко Адам дергает меня на себя за бедра.

Частое дыхание.

Перед глазами все двоится. Руки немеют. Это признаки сердечного приступа? Едва ли. Точнее, возможно, но едва ли это со мной действительно происходит. А вот он происходит.

Я слышу, как звенит пряжка ремня, и напрягаюсь от нетерпения. Выгибаюсь в спине. Подаюсь к нему.

Возьми меня. Сейчас. Я хочу этого так сильно…

И он будто слышит.

Наполняет до краев одним размашистым движением, и тишину разбивает его глухой стон. Мой звучит сразу за ним.

Я прикрываю глаза — ресницы дрожат. Вспотевшие, мокрые пальцы скользят по гладкому дереву, но я держусь. И он держит. Оплетает талию лозой, наклоняется ближе, но не двигается — ждет: я должна привыкнуть.

Адам боится сделать мне больно.

Это неожиданно бесит!

Я хочу его! Сейчас же! Давай!

Вздрагиваю, когда влажные губы касаются между лопатками и ведут выше.

Нежность.

Нет, это хорошо, что он ее проявляет. Я люблю и так тоже, но сейчас мне не это нужно! Поэтому я отстраняюсь и сама насаживаюсь на него до конца — хорошо. Я снова издаю громкий стон, прикусываю губу, и да. Звучит, как призыв к действию, который Адам чувствует.

Он рычит, перехватывает мои бедра и наклоняет меня вперед, а потом входит-входит-входит. Фрикции безумны. Мы безумны! Но как же это правильно… У меня уже связки болят, насколько так и должно быть!

Вот именно так, и никак иначе — с ним. В его руках, в его объятиях чувствовать каждый его сантиметр. Чистое безумие, как кайф по венам, адреналин…любовь.

Я выгибаюсь сильнее, закидываю руку за голову, чтобы обнять его, и запускаю пальцы в волосы. Слегка сжимаю их на затылке. Наслаждаюсь каждым движением, каждым выдохом воздуха мне на кожу, каждым поцелуем и каждой секундой.

Каждой его частью.

— Я тебя люблю… — шепчу, будто в бреду, — Да, я почти…да…да!

Меня разрывает на части. Плотину прорвало, атомные бомбы сброшены, мир уничтожен, и ничего не осталось больше.

Содрогаюсь так сильно, что ноги подкашиваются. Я почти падаю на холодные ступеньки, но рядом с ним упасть невозможно. Адам всегда здесь. Он подхватывает меня, прижимает к себе, укутывает в свой кокон, двигается медленно, разнося и множа ощущения, дает возможность насладиться ими до конца. Только когда оргазм немного отступает, подхватывает меня на руки и несет наверх.

— Моя любимая девочка, моя родная… — слышу его шепот через толщу воды, миллионы децибел собственного пульса.

Он хриплый, низкий, надрывной — он и есть с надрывом.

Адам отчаянно по мне скучал, но, малыш, поверь, я от тебя недалеко ушла. Поэтому не могу оторваться. Я целую его везде: губы, щеки, глаза. Обнимаю крепко, будто если отпущу, он развеется как мираж. Или кошмар. Нет, все-таки кошмар, потому что я боюсь этого. Внезапно понимаю, что так дико этого боюсь — однажды не увидеть, не почувствовать, забыть…

И плачу.

Сама не замечаю, как мои щеки становятся мокрыми.

— Не оставляй меня…

— Я тебя никогда не оставлю, Рассвет, — шепчет нежно, а потом мы валимся на кровать.

Холодный шелк — снова перепад. Я вздрагиваю, как если бы меня ударило током, но сразу принимаюсь его раздевать. Плевать на боль! А это будет больно — подсознание отчаянно орет, но мне плевать! Я просто хочу его тело. Видеть и чувствовать — мне всегда мало. А еще больше хочу его душу. Ее мне никогда не будет достаточно.

Любимая душа. Порочная, темная, но такая светлая...

Мужчина — противоречие; у душа у него соответствует.

Мне всего в нем мало.

Сама беру член за основание и направляю в себя, а в следующий момент наши стоны убивают холод этой спальни. Мой эхом разносится по дому, будто хочет проникнуть в каждый его миллиметр. Наверно, действительно хочет, ведь я хочу.

Это чувство…

Ты дома. Тебе тепло. Хорошо. Тебя здесь ждут и любят.

Он любит.

Адам меня любит.

Теперь он двигается плавно, медленно. Пробует момент на вкус, наслаждается им и тянет.

Шепчет…

— Я никогда не смогу тебя забыть. Ты — моя жизнь. Без тебя меня просто не существует. Любимая…самая лучшая…моя Лиза…мой Рассвет.

А я знаю, что это правда. Когда не думаешь, не помнишь, не копаешься, чувствуешь — каждое слово, каждое его движение, внимание — все правда.

Нежность...

Он дарит мне всю свою нежность до последней капли. Всю свою ласку. Заботу. Темную, порочную, но я ее такой выбрала и не имею ничего против.

Я его выбрала.

Знала, какой он. Знала, кто он. Я все всегда знала, и это был мой выбор...

Адам...мой выбор. Смерть, боль, страсть, огонь...любовь. Это все — мой выбор...

Этой ночью все сомнения остаются вместе с моим платьем. Одиноко лежать и гнить у подножия лестницы.

И знаете? Им там самое место.

Сейчас это так.

Когда есть только голая правда — это так…