Все ради тебя (СИ)

«Тебя не отпустит, если это судьба»

Лиза

Всю дорогу до дома я рыдаю безжалостно и горестно. Лежа на заднем сидении, с привычным сопровождением — Ваха крутит баранку молча. Наверно, привык. Это не впервые. За тринадцать долгих месяцев он столько раз видел мои слезы, что впору, наверно, платить, как личной жилетке. Пусть он никогда не реагирует, пусть и делает вид, что ничего не происходит, но его тихое присутствие как-то облегчает. Наверно.

Но сегодня многое меняется…слова, которые надо было сказать раньше — сказаны; солнце, которое я так долго не замечала — светит и греет. А моя жилетка в какой-то момент обретает человечность и тихо говорит на светофоре примерно за пару кварталов от дома.

— Я знаю, что он может быть мудаком.

Удивляюсь.

Хмурюсь.

Поднимаю глаза, но он не оборачивается. Пальцем только постукивает по рулю, будто ничего не говорил. Но он еще не закончил!

Вздыхает тяжело…

— Мои слова, наверно, и смысла не имеют, но мне сложно смотреть на то, как…рушится что-то, что впервые имеет значение.

— Все уже рухнуло. Скоро у тебя не будет необходимости участвовать в этой драме… — сопротивляюсь неуверенно, он хмыкает.

— Вы же здесь, Лиза. Значит, еще не все потеряно.

Теперь хмыкаю я. Очень хочется сказать что-то ядовитое, но я не успеваю — продолжает, легко тронув машину с места.

— Я много его женщин видел. Очень много. Но это все другое, а вы…Знаете, я когда впервые вас увидел, сразу понял, что вы станете его женой.

— То есть рогатой идиоткой, которая должна будет делить своего мужа с множеством женщин? — яд все-таки выплескивается наружу, — Скажи, Ваха, у меня на лице было написано, да? Что я идиотка?

Мягко усмехается, только горько как-то одновременно…

— Не это на вашем лице написано.

— А что тогда?

— Что любить вас будет.

Смешок рвется и из моей груди, но перед глазами быстро встают слезы. Я закрываю лицо ладошками, еле дышу, а он вздыхает.

— Знал, что будет непросто. С ним уже давно непросто… вы мне, наверно, не поверите? Адам другим был. Когда-то он совсем другим был…

— Мне это должно как-то помочь?

— Вы же здесь. Значит, хотите, чтобы помогло хоть что-то…

— Я…

— Он скрывал свои…интрижки.

Пиздец.

Усмехаюсь зло, цежу.

— И?! Мне легче должно стать от этой информации?!

— Вы не понимаете, Лиза. В их мире такое не скрывают. Любовниц заводят, чтобы ими хвастаться. Адам — держал все за семью печатями. Он не хотел, чтобы кто-то знал. Заставлял их подписывать контракты.

— Я все еще не улавливаю твоей мысли, Ваха.

— Она простая: он не хотел вас унижать. Спросите у кого угодно, вам каждый скажет, что уверен в его верности.

— Я спрашиваю у тебя. Ну? Он был мне верен?

Вижу, как поджимает губы. Я еще раз усмехаюсь.

— Видишь, как просто?

— Он никогда не брал машины, на которых ездите Вы. Он никогда их не приближал. Никогда не возил в рестораны, никогда не возил по магазинам. Ни в коем случае — к вам в дом. Все было покрыто тайной. Быстро и грязно.

Еще один упертый баран! Я сжимаю с силой кулаки, сажусь, проделываю дыру в затылке, но что сказать? Наорать? Нахамить? Смысл? Просто отвожу взгляд. Мне недолго здесь осталось — в этой проклятой тачке, где от кожи пахнет им…

Голова болит.

— Вы знаете, каким он был раньше?

— Боже…пожалуйста…— прикрываю глаза от внезапно накатившей боли в затылке, — Замолчи…

— Он был другим, — настырно продолжает, — Пока не стал притворяться тем, кем вы его знаете.

— И каким же?!

— Стальным, серьезным. Будто ничто пробить его не может, но это не так. Вы когда-нибудь задавались вопросом, что происходит в его командировках? Чем он занимается на самом деле?

Хмурюсь.

— И там тоже море шлюх?

— Никаких шлюх. Только если моральных.

Хмурюсь сильнее…

— Что это…значит?

— Узнайте, что он делал в командировках. Держите в голове, что он…человек чувствительный. Да вы и сами знаете, даже если сопротивляетесь. У него душа не такая, как у Натана Альбертовича или Сая Натановича. Они отчасти виноваты…они. Поставили его на эту должность! Свалили все на его плечи! Они…

Слышу, как трещит кожа, хмурюсь сильнее.

— Что за загадки, Ваха?

— Просто…узнайте. Вы поймете, когда узнаете…

— Почему ты просто не можешь мне сказать?

Машина останавливается рядом с моим домом.

— Мы уже приехали.

Понятно. Очередные тайны, здрасте. Хмыкаю, открываю дверь, но проигнорировать физически не могу. Бросаю…

— Мне надоело уже, Ваха. Пытаться что-то выяснять, а встречать стену.

— Тут стену не встретишь. Факты — вещь упрямая.

Мужчина бросает на меня серьезный взгляд, щурится слегка, а потом понижает голос.

— Брак — это сложно, Елизавета Андреевна. Принято, что мужчина для женщины скала, и это правильно. Он был вашей скалой все эти годы. От многого вас защищал, берег, но мужчина… в действительности-то не скала. Понимаете?

Понимаю.

— Думаешь, я не пыталась? — шепчу в ответ, он хмыкает.

— Никогда Адам не скажет вам прямо, ему стыдно. Он ненавидит свою слабость, потому что думает, что если он слабый, то не тянет. Отец — его ориентир, брат тоже, а они не слабые. И он пытается. Только копает себе могилу…

— И я что могу?

— Я вам уже сказал. Не ждите его, сами делайте. Знаете, как говорят? И в горе и в радости. А знаете, как еще говорят? Мужчина от внешнего мира — скала, женщина внутри скала. Союз таких людей, которые друг друга прикрывать будут там, где слабо — он никогда не рухнет.

— А я не прикрывала?

— Вы пытались, но вы молоды, Елизавета, и не знали, как правильно. Я вам подсказываю: узнайте, что было в его командировках.

Мурашки пробегают по спине, и я выдыхаю как бы невзначай.

— Будут еще подсказки?

Ваха долго на меня смотрит, потом взгляд переводит в лобовое и совсем тихо говорит.

— Узнайте, как он разбил красный мустанг.

***

После того как в мою квартиру вторглись, я, конечно же, сменила зону дислокации. Просто из вредности, если честно, ведь понимала: если Адам захочет войти, он войдет. Но это неважно! Я хотела его зацепить, показать, что не рада его появлению, поэтому сняла другую квартиру. Поближе к земле. Всего на пятнадцатом этаже элитного комплекса с крутой охраной. Кстати, она была больше похожа на квартиру, чем на бордель.

Приличного вида холл. Белый. С яркими лампами и глянцевой, мраморной плиткой. Большой коридор — кухня. Тоже светлая. С французскими окнами, диванчиком — очень уютно. Также здесь было несколько спален, которые я планировала приспособить под гостевую и кабинет.

Но я сейчас о планах не думаю.

В голове крутится загадка про командировки. Особенно мигает красный мустанг. Адам рассказывал, что он разбил его, но очень «вскользь». Никаких деталей. Потом еще дергался, нервничал, если я пыталась вникнуть.

Но мне какое дело?!

Закатываю глаза. Внутри — досада. Мне все еще больно. Тяжелый разговор на плечах стальными руками давит к полу.

Думай о себе. Сейчас думай о себе…

Слышу шум. Хмурюсь, вглядываясь вглубь квартиры. Показалось? Да нет! Еще чего! На кухне кто-то гремит сковородками.

Что за хрень?!

Медленно присаживаюсь и хватаю железную ложку для обуви. Крадусь. Еле ступаю! А потом выпрыгиваю из-за угла, чтобы застать врасплох!

— НА!

Визг долбит по перепонкам.

— Твою мать! — ору, со злости откидываю ложку на пол, — Ты что тут делаешь?!

Паша стоит, держится за грудь. Голый по пояс, морда опухла — красота.

Пару мгновений лупит в меня глазами, потом выдыхает и цыкает громко.

— Завтрак готовлю!

— Я…ты…боже!

Рычу от злости, сталкиваюсь взглядом с Глебом, который с интересом за мной наблюдает.

Так. Спокойно. Ты взрослая уже.

— Спрашивать, как ты попал в мою квартиру — смысл имеет вообще?!

— А спрашивать, где ты таскалась всю ночь — смысл имеет? — передразнивает сволочь!

Закатываю глаза.

— Я в душ.

— Есть будешь? — кричит в спину, но есть я не хочу.

Сдохнуть хочу.

— Нет!

— А я гренки мучу! Уверена?!

Мне хочется послать его на три буквы вместе с его гренками, но я только дверью хлопаю.

Две недели спустя

Это были самые ужасные две недели моей жизни. Ну или почти.

Я рухнула в прошлое, оказавшись там же, откуда так отчаянно старалась выбраться. В то время, когда только узнала о его измене…и будто не было ничего! Не было костюма, не было плана, ничего не было!

Я просто лежу, смотрю фильмы, иногда рисую. Почти никуда не хожу. Не хочу, потому что! Боюсь его встретить…

Справедливости ради Паша спасает. Хорошо, что он сам себя пригласил здесь жить. Помогает мне не разволиться на части, не умереть от тоски, а еще понять, как развивать бизнес, потому что творить — дело одно, а вот вести дела — совсем другое. И мне это не нравится. Я в этом полный ноль! Поставки, цифры, бухгалтерский учет — будто с другой планеты термины!

Вот, посоветовал мне записаться на бизнес-курсы, чтобы вразумить что куда. Говорит, пока будет помогать, но скоро уже не сможет. У него грандиозные планы на Россию. Пока он не определился какие конкретно, конечно, но он может не спешить. Ему некуда бежать. Это дает шанс мне. Подучиться, так сказать, заполнить пробелы.

От Кати помощи мало.

У нее семья, дети, ей не до этого всего. Надо как-то самой, если я хочу чего-то добиться…

Изучаю, вот, сижу.

Бизнес.

Фу, гадость-то какая! Не так я себе это представляла. Хотела рисовать и быть свободной, а тут на тебе! Контракты, поставки, цифры.

Убейте меня.

Ко всему прочему, я себя еще чувствую просто отвратительно! Как будто промокашка использованная. Вафля. Сегодня утром состояния тлена достигла и вовсе совершенно других высот...

Резко вскакиваю и бегу до туалета, а через мгновение меня выворачивает так, что ноги подкашиваются.

Жизнь — боль. Серьезно, убейте меня, пожалуйста!

Подоткнув голову рукой, не могу даже глаз открыть! Вся трясусь…заболела?! Или это нервы? Депрессия? Снова Адам? Он мне сегодня снился. Будто во тьме стоит, руки ко мне тянет и просит о помощи…

Глаза режет, в носу колет. Я съезжаю по стеночке, плюхаюсь на пол и еле дышу.

Господи, как же мне херово…отовсюду дергают…оставьте вы меня в покое!

Но он нам только снится.

— Эй! Ты где?!

Паша, как обычно, заходит без стука. Ненавижу эту его тупую привычку, хотя уже привыкла. Поднимаю глаза — в дверном проеме возникает его дурная башка.

Хмурится.

— Чего расселась?

— Ты обожаешь козырять своим IQ. Серьезно задаешь этот вопрос?

— Тебя стошнило?

Хочется рвать на себе волосы от тупости.

— Нет, мне по кайфу у туалета сидеть!

Встаю и подхожу к раковине, шиплю.

— Это все ты и твоя блядская утка! Говорила, не надо заказывать ее, а ты…

— Мне-то неплохо.

Одариваю его взглядом, полным ненависти, вызываю улыбку.

Руки поднимает, как бы защищаясь.

— Прости.

— Что ты хочешь? И опять без стука!

— Я спешил!

— Паша. Что. Ты. Хочешь?!

— Да дом же еду покупать. Сгоняешь со мной?

Медленно перевожу на него взгляд. Не надо обманываться — я вижу себя в отражении и искренне не понимаю: ты идиот?! Я похожа на бледную поганку! Думаешь, мне сейчас до домов твоих?!

Сказать что-то взглядом — талант. Я им владею отлично, потому что через мгновение Паша издает нервный смешок и кивает.

— Понял, принял. Тупой вопрос.

— Именно, — цежу, он вздыхает.

— Ну ладно…тогда одни как-нибудь. Фотки-то посмотришь? Или видеозвонок? Примешь?

— Боже…

— Ну что! Пожалуйста! Я волнуюсь! Мне нужна женская оценка! Вдруг Алисе не зайдет?

— Попроси Катю?

Мнется.

— Думаешь? Это не наглость?

— С каких пор тебя заботит наглость?! Напоминаю. БЕЗ СТУКА!

Теперь фыркает, глаза закатывает.

— Фу на тебя, ядовитая ты кобра! Я хотел узнать твое мнение и всего лишь!

Снова: убейте меня.

Присаживаюсь на край ванной, холодной водой прикладываюсь ко лбу, но киваю.

— Ладно, господи! Только замолчи!

— То есть, возьмешь трубку?

— Есть шанс этого избежать? Зная тебя?

— Ммм…ты права! Его нет! Супер! Тогда я позвоню…

— Вали уже, умоляю. Меня бесит твой голос!

Фыркает, однако отталкивается от дверного косяка и уходит.

Точнее, мне бы этого хотелось, но мы о Паше говорим, так что…вдруг в меня летит то, чего я никак не ожидаю.

— Ты в последние дни нервная пиздец. Теперь еще и тошнит. Лиз, а ты случайно...не беременная?

Ржу. Вот серьезно. В голос.

— Ты идиот?! От кого?! От ноута?! Если что, техника еще до такого не дошла и...

— А мне стоит напоминать о той ночи, когда я не видел смысла спрашивать, где ты шлялась?

Леденею. В одну точку смотрю, а Паша снова появляется в проеме. Наверно, это задумывалась как шутка? Да? Он ведь улыбается, но тут же застывает, когда видит меня.

Беспомощно поднимаю глаза.

Он молчит.

Потом шепчет.

— Лиза? Ты же предохранялась?

Моргаю часто-часто.

— Лиза?

— Я не помню…

— Бля-я-ядь…ты серьезно?! Ща в аптеку…нет, сразу в больницу поедем!

— Нет, стой! Этого не может быть! Это…

— Вы занимались сексом?! — неожиданно серьезно спрашивает, а я точно ребенок…

Просто глазами хлопаю.

Очевидный ответ без ответа, да? Ему, по крайней мере, этого достаточно. Хмыкает, кивает и говорит:

— Одевайся. Поедем сдавать кровь.

— Паша…я…

Так напугана, что пиздец. У меня все внутри льдом покрывается. Этого же не может быть, да? Не может…

Паша подходит ближе, руки мои сжимает и в глаза глядит уверенно. Не боится…

— Без паники, окей? Просто проверимся. Все будет хорошо.

Но будет ли? А? Когда ты понимаешь — доигралась, допрыгалась.

Доспасалась.

Через полтора часа я сижу в приемной врача, сжимая белый лист с результатом ХГЧ, который гораздо превышает норму.

И так все становится реально. То, о чем я говорила, помните? Не с домом, конечно, а с двумя полосками — так кончаются игры. Так я становлюсь взрослой. Так все меняется.

Прижимаю руку к животу.

Ну привет, да?

Верно ведь говорят. Если это судьба — так просто она тебя не отпустит.

Даже умудряюсь улыбнуться! Вы представляете?

Нашел-таки лазейку. Зацепился. Сволочь, гад, но так забавно…в момент, когда я решаю, что все — все только начинается.

Надеюсь, наш ребенок будет таким же настырным, сильным и целеустремленным, как ты.