Глава 12


— Это Маргарита?

Подняв глаза, Лисианна увидела Грега, который, задрав голову, разглядывал висевшую на стене картину. Подойдя к нему, она поняла, что внимание Грега привлек портрет девушки в платье, явно относившемся к эпохе Средневековья.

— Да. Свадебный подарок моего отца.

— Она тут такая юная. — Грег машинально провел пальцем по потемневшей от времени старинной раме.

— Маме было всего пятнадцать, когда они с отцом поженились.

— Пятнадцать?! — Грег ошеломленно покрутил головой. — Совсем ребенок!

— Тогда женщины рано выходили замуж, — заметила она.

— А в доме есть твой портрет, когда ты была молодой?

Лисианна кивнула:

— Да, конечно. В портретной галерее.

В глазах Грега вспыхнул интерес.

— В вашем доме есть портретная галерея?

Не нужно было обладать способностью читать его мысли, чтобы понять, что ему до смерти хочется ее увидеть… впрочем, как и для того, чтобы догадаться, что после разговора с ее матерью Грег пребывает, мягко говоря, в растрепанных чувствах. Когда она заглянула в комнату, он отчаянно тряс головой и что-то невнятно бормотал себе под нос — Лисианне показалось, она разобрала слово «кошмар». Конечно, она понятия не имела, почему он в таком состоянии, но Лисианна так обрадовалась, что мать решила не связывать Грега, что просто спросила, все ли с ним в порядке. Он молча кивнул, и тогда она предложила спуститься в игровую, где вся семья обычно проводила досуг, чтобы присоединиться к остальным. Кузины собрались смотреть какой-то фильм, объяснила она.

Диск с фильмом они взяли в прокате, когда ездили за продуктами. Идея принадлежала Томасу — это был еще один способ хоть чем-то на время занять близнецов. Пока молодежь разбирала на кухне сумки с продуктами, он предложил всем вместе посмотреть кино — разумеется, когда Маргарита закончит разговаривать с Грегом. Тогда Лисианне идея понравилась, однако потом она передумала. Кино никуда не денется, решила она, подумав, что с большим удовольствием показала бы Грегу галерею семейных портретов.

— Пошли. — Лисианна направилась к лестнице. — Я покажу тебе нашу галерею, а потом спустимся к остальным.

Галерея семейных портретов располагалась в зале, где раньше устраивались балы. Когда они вышли из моды, сюда решено было перенести портреты, которые до этого пылились в чулане. Портретов было множество, но Грег, похоже, твердо настроился внимательно изучить их все до единого. Судя по выражению его лица, Грег был потрясен — на него со всех сторон смотрели лица тех, кто жил в ту далекую эпоху, живых свидетелей истории.

— Какой была жизнь в те времена? — неожиданно спросил он, вглядываясь в портрет Лисианны, который Жан Клод заказал к ее двадцатилетию. Живописец изобразил ее сидящей под деревом в длинном бледно-голубом платье той эпохи.

— Какой была жизнь? — задумчиво повторила Лисианна. На нее вдруг нахлынули воспоминания. Какое-то время она молчала. — О, это было потрясающе! — покачав головой, прошептала она. — Эпоха галантности… роскошные балы, верховые прогулки по утрам в парке — исключительно ради того, чтобы тебя заметили. Не было ни телевизоров, ни компьютеров, ни микроволновок… а женщины мало чем отличались от рабынь.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Грег.

Лисианна пожала плечами:

— Нам не позволялось иметь собственное состояние. До замужества женщина должна была подчиняться отцу, потом — мужу. Женщины из высшего сословия обычно удачно выходили замуж, рожали детей — однако все, что у нас было, включая и собственное тело, и рожденных нами детей, считалось собственностью мужа. Женщина оказывалась полностью в его власти.

— Хм, — промычал Грег, на которого эта новость, похоже, не произвела особого впечатления.

Лисианна невольно улыбнулась.

— Судьба женщины из низших слоев общества мало чем отличалась от нашей. Конечно, детство у них было тяжелое. Девочек посылали работать уже в десять — двенадцать лет. Потом они тоже выходили замуж и тоже становились собственностью мужа, который имел полное право делать с ними — а также с их детьми — все, что ему заблагорассудится. Сейчас, конечно, все по-другому.

Обратив внимание на вытянувшееся лицо Грега, она мягко добавила:

— Не переживай. Теперь быть женщиной значительно легче. Не обязательно выходить замуж, если не хочешь. И никто не заставит тебя рожать, коль скоро у тебя нет такого желания. Можно получить образование, сделать карьеру, иметь свои деньги, какую-то собственность, разбогатеть, наконец. А вот когда я появилась на свет, все, что от нас требовалось, — быть послушной дочерью, выйти замуж за того, кого выберут родители, после чего стать покорной женой и любящей матерью.

— Но ты ведь не замужем и у тебя нет детей, — заметил Грег и, склонив голову на плечо, нахмурился. — Или есть?

— Нет.

— Почему? Тебе ведь уже за двести.

По губам Лисианны скользнула слабая улыбка.

— В твоих устах это звучит как «старая дева». Все относительно, Грег. Когда знаешь, что обзаводишься супругом не на год-два, а, возможно, на тысячу лет, не станешь особенно торопиться, верно?

— Да, но… двести с лишним лет! Неужели за все это время ты ни разу не была влюблена?

Лисианна пожала плечами.

— Понимаешь, трудно влюбиться, если каждый мужчина всего лишь послушная марионетка в твоих руках.

Грег озадаченно заморгал.

— Не понимаю… Почему — марионетка?

Лисианна замялась.

— Скажи, смог бы ты полюбить мою мать? — неожиданно спросила она.

Выражение его лица говорило само за себя.

— Знаешь, — помолчав, пробормотал Грег, — я предпочитаю сам решать свои проблемы. А в ее присутствии я чувствую себя… — Он замялся.

— Несмышленым ребенком, — подсказала Лисианна. — Или, того хуже, говорящей куклой.

Сообразив наконец, куда она клонит, Грег кивнул:

— Понятно. Все хорошо в меру. А если отношения напоминают те, что были у нас с Мередит, кому-то одному приходится решать за двоих.

Лисианна подтвердила:

— Вот-вот. А я — как и ты — предпочитаю равноправие. Независимость.

Они улыбнулись друг другу. Грег снова принялся разглядывать портреты, вернувшись к тем, на которых был изображен Жан Клод Аржено.

— Кажется, Томас говорил что-то о твоем отце и его властности… Это имеет какое-то отношение?.. — Он не решился договорить.

— Когда они встретились, моя мать была служанкой в замке, ей тогда было всего пятнадцать, — пробормотала Лисианна, глядя на портреты своих родителей. — Отец, конечно, мог читать ее мысли. Впрочем, в этом не было нужды. Представь себе его появление в замке: высокий, сильный, красивый рыцарь. Казалось, мечта ее осуществилась — отец женился на ней, и некоторое время все шло хорошо.

— Но?..

— Но потом, когда безумная страсть прошла, моя мать прозрела… и увидела, что он вовсе не был совершенством. Поэтому то, что она думала об отце, вряд ли льстило ему. — Лисианна покосилась на Грега. — Думаю, ты сам догадываешься, что ему не стоило никакого труда читать ее мысли, только теперь вместо прежнего благоговения, к которому он привык, отец частенько встречал осуждение или, хуже того, насмешку. Он был обижен, злился… потом начал пить и бегать за женщинами — наверное, ему хотелось унизить ее. А может, этого требовала оскорбленная мужская гордость.

Лисианна вздохнула.

— Но хуже всего было другое. Маме стало известно, что отец женился на ней только по одной причине — она была как две капли воды похожа на его покойную жену родом из Атлантиды. Но естественно, его постигло разочарование — мама не была копией его жены; кроме внешности, между ними не было ничего общего. Вскоре отец понял, что совершил ошибку, о которой будет жалеть всю жизнь. Мне кажется, озлобившись, он нарочно старался причинить маме боль и даже не старался скрывать от нее эти мысли.

— Представляю, в каком аду ей пришлось жить, — угрюмо проговорил Грег. — Но почему она не ушла от него?

— Сделать это было непросто. Он ведь обратил и ее — иначе говоря, приобщил через определенную процедуру к своим тайным способностям.

— Стал для нее вроде крестного отца?

— Да. Говорят, инициация не менее болезненный процесс, чем роды, — ведь тот, кого обращают, как бы рождается вновь, только уже в новом качестве. Поэтому тот, кто проводит процесс инициации, одновременно становится его сувереном… чем-то вроде государя и крестного отца одновременно.

— О… кажется, понимаю, — пробормотал Грег. Какое-то время он, судя по выражению его лица, переваривал полученную информацию. — Значит, говоришь, это больно, да? — скривился он.

— Да, — кивнула Лисианна. — Сама я, правда, никогда этого не видела, но слышала, что это очень больно.

Грег закусил губу.

— Значит, она осталась только потому, что твой отец обратил ее, да?

Лисианна сделала гримасу.

— Ну, не только. Мне кажется, она по-прежнему чувствовала себя обязанной ему. В конце концов благодаря отцу мамина жизнь стала совсем другой. Теперь она жила в роскоши и богатстве, он подарил ей детей. И не только это — если бы не отец, она так и осталась бы простой служанкой, ничего не видела, кроме этого замка, работала от зари до зари и наверняка умерла бы совсем молодой… кстати, отец никогда не упускал случая напомнить об этом маме, — с горечью поведала она.

— Похоже, твоему отцу нравилось подчинять себе других, — жестко сказал Грег. — Но ты сказала, что это была не единственная причина, почему твоя мать не ушла от него. Какая же вторая?

Лисианна со вздохом пожала плечами.

— А почему большинство женщин не решаются уйти от мужа, даже если они несчастны? У моей матери не было ни гроша за душой. А отец… он был очень могущественный человек. К тому же он давно уже считал, что может получить все, что пожелает, и не любил расставаться с тем, что привык считать своим. Он бы жестоко наказал ее, если бы она решилась уйти от него, а общество и закон были бы на его стороне, — с грустью в голосе закончила она.

Грег снова принялся переходить от портрета к портрету.

— К счастью, — продолжала Лисианна, — мой отец быстро уставал от семейных склок. Увлекшись в очередной раз другой женщиной, он попросту уезжал из дома, годами не давая о себе знать. К несчастью, он всегда возвращался. Мы все были намного счастливее без него. Сильно подозреваю, что так было на всем протяжении их семейной жизни.

— Понятно. И, наблюдая их жизнь двести лет подряд, ты теперь опасаешься, что и твой брак тоже будет таким же несчастливым, как у твоих родителей, да? И поэтому не торопишься замуж?

Лисианна молча разглядывала висевший на стене портрет родителей. Конечно, она никогда особо не задумывалась над тем, до какой степени неудачный брак ее матери повлиял на ее собственную жизнь, но, сказать по правде, девушка до смерти боялась совершить ту же ошибку, что и Маргарита, страдавшая потом больше семисот лет.

— Ну ладно, я понимаю, в Средние века или Викторианскую эпоху уйти от мужа действительно было сложно — твоя мать просто не смогла бы добиться развода, — возмущался Грег, — но сейчас? Только представь себе, чем это кончилось бы, если бы не тот пожар!

— Нет, — внезапно возразила Лисианна.

— Что?

— Все не так просто. Мои сородичи не так легко относятся к разводу, как вы.

— Почему? — удивился он.

Лисианна даже не сразу нашлась, что ответить.

— Понимаешь, нам позволено обратить человека лишь однажды. Один раз — за всю жизнь, представляешь? Поэтому большинство из нас делает это для человека, которого любит. В таких случаях не принято спешить — лучше подождать и убедиться, что ты сделал правильный выбор.

— То есть… подожди… Вы имеете право сделать вампиром только одного человека?! — пробормотал опешивший от изумления Грег. — Вот это да! А если кто-то из вас ошибется, что тогда?

Лисианна пожала плечами.

— Большинство остаются жить вместе. Те же немногие, кто предпочитает разойтись, либо становятся одинокими, либо находят себе супруга среди сородичей, так что в обращении нет нужды. Остальные ищут себе любовников среди смертных, либо меняют партнеров, либо живут сними какое-то время… но не больше десяти лет. Дольше рискованно, хотя довольно трудно объяснить, почему мы не стареем.

— А что будет, если кто-то инициирует человека, превратит его в вампира, собираясь прожить с ним всю жизнь, а тот вдруг возьмет да и умрет? Вам разрешат обратить кого-то еще? Ну, в порядке исключения?

— Господи… разумеется, нет! — Лисианна даже расхохоталась, до того слова Грега показались ей нелепыми. — В противном случае многие из моих сородичей только и делали бы, что хоронили своих жен… или мужей!

— Да уж… представляю, — кивнул Грег. — Но все-таки, почему только одного?

— Регулирование популяции, — поспешно ответила она. — Нельзя, чтобы количество едоков превысило поголовье тех, кто их кормит. Именно по этой причине нам позволено заводить ребенка только раз в сотню лет.

Грег удивленно присвистнул.

— Вот черт! Наверное, из-за этого у вас с братьями такая жуткая разница в возрасте! — Он покосился на портреты, которые уже успел рассмотреть. — Стало быть, твоему брату Этьену сейчас уже за триста, верно?

— Этьену триста одиннадцать лет, Бастьену — четыреста девять… по-моему, — добавила она. — А самому старшему из моих братьев уже шестьсот десять или около того.

Брови Грега поползли вверх.

— Шестьсот десять? Но почему такая большая разница?

Лисианна пожала плечами.

— Если ты не имеешь права завести еще одного ребенка раньше чем через сто лет, это вовсе не значит, что через сто лет тебе захочется его завести, — пробормотала она.

— Согласен, — кивнул Грег.

— Вот вы где!

Они дружно обернулись. В зал ворвались близняшки.

— На первый фильм вы уже опоздали, а он был классный! — крикнула Джули.

— Поэтому мы решили поискать вас — спросить, может, вы захотите присоединиться к нам? Мы собрались смотреть второй, — подхватила Вики.

— А еще мы собрались сделать поп-корн, — с видом сирены-искусительницы добавила Джули.

Обрадовавшись возможности закончить неприятный разговор об отце, Лисианна улыбнулась:

— Звучит заманчиво. Тем более что мы уже почти все осмотрели. Не так ли? — Она вопросительно глянула на Грега.

Он слегка удивился, но обрадовано кивнул, и Лисианна облегченно вздохнула.

— Поп-корн — это здорово! А что за фильм? Про вампиров?

— Ой, я тебя умоляю! Можно подумать, мы смотрим фильмы про вампиров! — насмешливо фыркнула Вики.

— Там все врут! — подхватила Джули. — Сплошная муть! Да взять хотя бы стокеровского Дракулу![4] Выдумал, что старина Дракула собрал в своем замке целый гарем из вампирш — и при этом еще охотился за Люси и Миной! Чушь какая! Он ведь имел право обратить только одну — так зачем ему другие?!

— А вся эта ерунда насчет умения превращаться в крыс, летучих мышей или волков? — презрительно хмыкнула Вики. — Уши вянут слушать! Хотя чего от него ожидать? Наслушался бредней вдребезги пьяного вампира и решил, что все про них знает!

— Просто жуть берет! Нет, единственный способ избавиться от таких полоумных типов — тот, что предлагает Совет! — передернула плечами Джули.

— Совет? — заинтересовался Грег. — Что за Совет? И что ты имела в виду, когда сказала, что Стокер, мол, в свое время слушал бредни пьяного вампира? Неужели он и вправду разговаривал с кем-то из ваших сородичей? Ну вот как я — с вами?

— Скажешь тоже! Мы все трезвенники, из нас никто и капли в рот не берет! — возмущенно отрезала Джули.

— Ага, вот вы где, оказывается! А мы уже собрались смотреть второй фильм без вас.

Возглас Томаса застал Грега врасплох — оглянувшись, он с удивлением заметил, что они уже в игровой. Собственно, в прежние времена это была гостиная, теперь же на стену повесили экран, а стулья, кресла и диваны расставили так, что она стала смахивать на зал кинотеатра.

— Ой как здорово! — завопила Джули. — Вы уже приготовили поп-корн! — Моментально позабыв обо всем, она алчно схватила огромную миску, которую протянула ей Элспет.

— Это мы с Жанной Луизой постарались, — похвасталась Элспет. Грег и опомниться не успел, как в руках у него оказалась точно такая же миска. — Решили сэкономить время. А теперь усаживайтесь и давайте смотреть фильм.

Поблагодарив Элспет, Грег вместе с Лисианной уселся на одном из диванов напротив экрана. Кто-то поспешно выключил верхний свет, и на экране появились титры.

Фильм оказался каким-то боевиком, причем не из лучших, и Лисианна не очень удивилась, когда Грег нагнулся к ее уху, собираясь что-то сказать, но первые же его слова заставили ее слегка опешить.

— Так вот, я тут все думаю о том, что ты сказала… что вам позволяется обратить всего одного человека за всю свою жизнь и рожать только раз в сто лет. А кто это все придумал?

Лисианна замялась. Ей было как-то непривычно разговаривать о таких делах. Наверное, кое-кто из смертных подозревал, что они вампиры, — учитывая запасы крови в холодильнике, догадка напрашивалась сама собой, — но, насколько ей было известно, это никогда не обсуждалось. А уж знать о Совете им и вовсе не полагалось.

— Это секрет? — предположил Грег.

Лисианна, стряхнув с себя нерешительность, внезапно подумала — а почему бы и не рассказать? В конце концов, после того как дядюшка Люциан поработает с ним, Грег ничего не сможет вспомнить. Во всяком случае, она очень на это надеялась. Если им не удастся стереть ему память… но об этом Лисианне не хотелось даже думать.

— У нас существует Совет, который и издает законы, — шепотом объяснила она.

— Совет? — Грег немного подумал. — А твоя мать и братья — члены Совета?

— Нет. Для этого они еще слишком молоды.

Глаза у Грега округлились от удивления.

— Это в семьсот-то с лишним лет?! С ума сойти!

— Да, представь себе! — хмыкнула Лисианна. — По нашим меркам моя мать считается молодой.

— Могу себе представить, — с чувством пробормотал Грег.

По выражению его лица Лисианна без труда догадалась, что он сейчас подумал о ее отце, который был намного — очень намного — старше матери.

— Главой Совета является дядя Люциан.

— Твой дядя? — удивился Грег. — А что они делают, если кому-то вдруг придет в голову нарушить закон и он инициирует еще одного человека?

Лисианна зябко поежилась. Разговор принимал очень неприятный оборот.

— Я слышала только об одном случае, когда кто-то ослушался… — отведя глаза в сторону, призналась она.

— И как поступили с этим ослушником? Я имею в виду, что решил твой дядя и ваш Совет? — спросил Грег.

— Тот, кто нарушил закон, был… уничтожен, — с запинкой пробормотала она.

— Господи! — присвистнул Грег. — И как же с ним поступили?

— Вывели на открытое место, где он весь день находился под палящими лучами солнца, а когда оно село, то, что от него осталось, было предано огню.

— Помилуй Бог! — ахнул Грег. — Как жестоко! Да, твой дядюшка шутить не любит.

— Это было много сотен лет назад, тогда подобная жестокость считалась в порядке вещей, — поспешно пробормотала она. — Понимаешь, это было необходимо… своего рода предостережение — на тот случай, если кому-то еще придет в голову нарушить закон.

— Весьма убедительно, — буркнул Грег. — А что они сделали с той, кого он обратил?

Лисианна пожала плечами:

— Да ничего не сделали, насколько мне известно; во всяком случае, она осталась в живых. Наверное, решили, что этого вполне достаточно. Так сказать, одна жизнь в обмен на другую.

— Хм… — Грег, покосившись на Джули с Вики, вдруг спросил: — Я так понимаю, иметь близнецов вам закон не запрещает, пусть даже и раз в сто лет. Но что будет, если одна из ваших женщин вдруг решит завести ребенка раньше?

— Ну, в этом случае Совет допускает небольшие послабления. Бывает, что дети рождаются с разницей в девяносто пять, а не в сто лет, например. Но тогда их матери придется ждать уже не сто, а сто пять лет, прежде чем родить еще одного ребенка, — объяснила Лисианна.

— Нет, я имел в виду, что будет, если она решит родить не через сто, а, к примеру, через пятьдесят лет… или вообще одного за другим?

— Это запрещено. Беременность придется прервать.

— Вы делаете аборты? — с удивлением спросил Грег.

Лисианна кивнула.

— А что было до того, как аборты стали обычной практикой?

Из груди Лисианны вырвался тяжелый вздох. Эту тему она предпочла бы не обсуждать — вообще говоря, она не любила даже думать об этом.

— Раньше, пока не умели делать аборты, ребенка либо просто вырезали из чрева матери, либо уничтожали обоих.

— Господи… неужели тоже заставляли жариться на солнце весь день, а потом сжигали?! — В голосе Грега внезапно прорезались стальные нотки.

— Нет… конечно, нет, — с несчастным видом пробормотала она, стараясь даже не думать о том, какое мнение сложилось у Грега о ее сородичах. — Совету никогда бы не пришло в голову мучить ни в чем не повинное дитя.

Грег поднял брови.

— Тогда как же их… уничтожали?

Лисианна безнадежно пожала плечами:

— Точно не знаю. Честно говоря, я вообще не слышала, чтобы кто-то заводил ребенка чаще, чем раз в сто лет. Вообще-то это глупо. Ведь беременность не скроешь.

Из груди Грега вырвался вздох. Лицо его немного просветлело.

— А какие еще законы издал этот ваш Совет?

Лисианна покусала губы.

— Нам запрещено убивать или грабить кого-то из своих.

— Из своих? — сразу ощетинившись, переспросил Грег. — А как насчет обычных людей?

— Без веской на то причины — нет, — заверила его Лисианна.

— Без веской причины? — ахнул Грег, удивленно вытаращившись на нее. — А можно спросить, что вы считаете веской причиной?

Лисианна тяжело вздохнула — чего-то в этом роде она ожидала.

— Желание защитить себя или кого-то из сородичей.

Грег, немного подумав, кивнул — скорее всего это означало, что он готов согласиться и считать это достаточно веским доводом. Но не успела Лисианна расслабиться, как последовал еще один вопрос:

— А что еще?

— Желание насытиться, когда речь идет о каких-то чрезвычайных обстоятельствах, — закусив губу, нехотя призналась она.

— И что же это за чрезвычайные обстоятельства, при которых твоим сородичам позволено убить или ограбить обычного человека?

— Такое случалось в прежние времена, когда кто-то из наших путешествовал и по несчастной случайности был тяжело ранен или не в состоянии добраться до имеющихся у его сородичей запасов крови, — в подобных исключительных обстоятельствах, он имел право ограбить местный банк крови. Или он вдруг оказывался в джунглях или в таких же безлюдных местах, где запасов донорской крови не оказывалось под рукой, — вот ему и приходилось питаться… чем попало, чтобы не умереть с голоду, — деликатно объяснила она.

Но как тщательно Лисианна ни выбирала слова, обмануть Грега ей не удалось.

— Ты хочешь сказать, если кто-то из твоих сородичей летел самолетом, а самолет разбивался, и он, раненый, оказывался, предположим, на необитаемом острове, то имел полное право сосать кровь тех бедняг, которым посчастливилось уцелеть вместе с ним?! И тогда, чтобы не умереть с голоду, он высасывал их досуха? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, уточнил он.

— Ну да… что-то вроде того, — промямлила Лисианна. — Но речь идет о случаях, когда это совершенно необходимо, — со вздохом уточнила она.

Грег мрачно кивнул:

— Ясно. Во всех остальных случаях вам не разрешается прибегать к тому же «источнику» — только больным, которые не в состоянии питаться иначе. Ну вот как тебе например, да?

Лисианна кивнула.

— То есть исключительно по состоянию здоровья, я так понял, — уточнил Грег. — А при каких еще заболеваниях ваш Совет дает разрешение перейти на… натуральные продукты?

— Таких совсем немного. У меня есть кузен и дядя, организм которых не принимает консервированную кровь. Они могут пить донорскую кровь литр за литром — и все равно умереть от голода.

Грег изумленно присвистнул.

— Вот это да! Никогда бы не подумал! Неужели нанороботы не в состоянии с этим справиться?

— Нанороботы восстанавливают умершие или пораженные болезнью клетки, убивают вирусы, способны справиться с любой инфекцией, но не могут исправить генетический код или то, что для организма считается нормальным состоянием.

Внезапно под потолком зажегся свет. Лисианна заморгала. Похоже, фильм закончился, и, судя по разочарованию на лицах кузин, пропустив его, она не много потеряла.

— Да, полная дрянь, — согласилась Джули. — Еле до конца досидела. Кстати, умираю с голоду.

— Ты?! Умираешь с голоду? После того как умяла полную миску поп-корна? — изумилась Элспет.

— Это ты поп-корн называешь едой? — захихикала Вики. Потом по-приятельски ткнула Грега локтем в бок. — Как насчет того, чтобы поужинать? Можно разогреть в микроволновке хот-доги… или даже пиццу.

Внезапно в голову Грега пришла блестящая идея.

— Может, перекусите на скорую руку, а я пока сделаю чили?

— Чили? С жареной картошкой? — встрепенувшись, искательно спросила Джули.

— Или с сыром, — облизнулась Вики. В глазах ее зажегся алчный огонек.

— С чем захотите! — Грег со смехом вскочил на ноги и помог Лисианне подняться с дивана.


— Если я попрошу отвезти меня домой, ты выполнишь мою просьбу?

Лисианна, оторвав глаза от журнала, который она как раз читала, с удивлением уставилась на Грега. Он помешивал на сковородке чили и даже не смотрел в ее сторону, что уже само по себе было хорошо, поскольку Лисианна никогда не умела скрывать свои чувства. Она давно уже знала за собой этот грех и не сомневалась, что смущенное лицо выдаст ее. В голове у нее поднялся целый вихрь мыслей. Почему он об этом спросил? Она ведь отпустила его один раз — и до сих пор чувствовала себя виноватой. А теперь, когда она узнала, что потребуется вмешательство дядюшки Люциана, угрызения совести совсем замучили ее — ведь Лисианна могла только гадать, какая судьба ждет теперь Грега.

— У меня будут большие неприятности, — коротко ответила она. Однако усмешка, скользнувшая по губам Грега, подсказала ей, что ее смущение от него не укрылось. Наверняка догадался, что сможет уломать ее, со страхом подумала Лисианна.

— Не волнуйся, не попрошу, — спокойно сказал он.

— Почему? — выпалила Лисианна и тут же мысленно обругала себя.

Помешивая жарившуюся картошку, Грег на какое-то время задумался. Похоже, ему нравится готовить, с удивлением отметила про себя Лисианна.

К счастью для Грега и двойняшек, хотя кухня в их доме отличалась полным отсутствием какой-либо еды, посуды тут было в избытке, а помимо тарелок имелось еще вдоволь всякой утвари, кухонный комбайн, микроволновка и прочие полезные кухонные приспособления. В доме частенько бывали гости, а Маргарита была хлебосольной хозяйкой.

— Даже не знаю, как объяснить, — наконец признался Грег. — После всего, что я узнал о вас, я чувствую себя так, словно столкнулся с дружелюбно настроенными пришельцами. Любой на моем месте попытался бы узнать о вас побольше, понимаешь?

Лисианна нерешительно кивнула. Доводы Грега были ей понятны, теперь его неуемное любопытство уже не удивляло ее. У нее не хватало смелости сказать Грегу, что все, что он узнал, будет вскоре стерто из его памяти, — ее мать не сомневалась, что дядюшке Люциану удастся справиться с этой проблемой.

— А почему двойняшки питаются как обычные люди, а не как все вы?

Разговор принял столь неожиданный поворот, что Лисианна на мгновение опешила. Она даже не сразу поняла, что имеет в виду Грег.

— Джули и Вики еще слишком молоды для этого, — помолчав, объяснила она. — Пока организм растет, нужно питаться полноценной пищей. Став взрослым, ты уже не нуждаешься в этом. Так что в конце концов большинство из нас просто перестают воспринимать ее как еду.

— Еда надоедает?! — воскликнул потрясенный Грег. — Неужели даже шоколад?

— Шоколад — это не еда, а удовольствие, — хихикнула Лисианна. — Он не может надоесть.

— Ну, благодарю тебя, Господи, хотя бы за это! — благочестиво пробормотал Грег, помешивая содержимое сковородки. — И все равно как-то с трудом представляю себе, как это еда может надоесть, с ее-то разнообразием! Итальянская, китайская, французская, мексиканская кухня… ммм… пальчики оближешь! — Видимо, вспомнив что-то особенно изысканное, Грег с удовольствием покрутил носом. — Кстати, а сама-то ты, когда ела чили в последний раз? — поинтересовался он.

— Вообще никогда не ела, — призналась она. — Меня как-то никогда особенно не тянуло в Мексику, а есть вашу пищу я перестала, кажется, после того как мне стукнуло сто. Кстати, в то время в Канаде про мексиканскую кухню никто и не знал, — фыркнула она.

— А тебе никогда не хотелось поехать в Мексику? — поразился Грег. Она только потом сообразила, что именно туда он собирался в отпуск — и поехал бы, не вмешайся ее мать.

— Там очень много солнца, — лаконично объяснила она.

— Ах да… конечно. — Грег вздохнул. — Значит, тебе уже стукнуло сто, когда ты перестала питаться как обычный человек? И как это произошло? В один прекрасный день ты проснулась и сказала себе: «Все, с меня хватит! Больше никакой еды!» Так, что ли? — чуть ли не с благоговейным ужасом спросил Грег.

Его наивность была неподражаема. Лисианна расхохоталась. Судя по всему, сам Грег обожал вкусно поесть и не мыслил себе жизни без этого. От мысли о том, что бедная Лисианна вынуждена обходиться без всяких вкусностей, он жутко расстроился.

— Понимаешь, — взялась объяснять она, — моим родителям нормальная пища надоела еще до того, как я появилась на свет, — впрочем, и моим старшим братьям тоже. Остались только мы с Томасом, но он потом переехал и мне пришлось есть одной. Это было скучно, долго и утомительно. — Лисианна пожала плечами. — Поэтому я постепенно отвыкла. Ну, разве что могу поесть в свой день рождения, — добавила она.

Грег так заинтересовался, что даже забыл про сковороду.

— Ты ешь только по праздникам? — Он захлопал глазами.

— Да. А что тебя так удивляет? Это удобно.

С губ Грега сорвался смешок.

— Понимаешь, есть люди, которые пьют только по праздникам, а вы по праздникам едите! Забавно!

Улыбнувшись ему, Лисианна снова уткнулась в журнал.

— Ну, если ты никогда в рот не брала чили, значит, он никак не мог тебе надоесть, — заметил Грег. — Может, попробуешь? Мне-то в любом случае нужно попробовать — может, рискнешь и сделаешь это за меня? — подмигнул он.

Подняв глаза, Лисианна увидела, что Грег, зачерпнув полную ложку, подул на нее и сунул ей под нос, аккуратно подставив ковшиком ладонь, чтобы на пол не упало ни капли.

Потом Лисианна взялась ему помогать — почистила и поджарила лук с морковью, пока сам Грег жарил мясо, после чего составила ему компанию, пока Грег, переложив все в глубокую сковороду, любовно помешивал ее содержимое, то и дело добавляя туда какие-то специи. Вскоре кухню наполнили соблазнительные ароматы, и Лисианна поймала себя на том, что шумно втягивает воздух. Правда, еда, которую Дебби приносила на работу из дома, тоже пахла аппетитно, напомнила она себе, однако у Лисианны почему-то никогда не появлялось желания ее попробовать.

— Давай! — подтолкнул ее Грег. — Один крохотный кусочек — и все.

Сдавшись, Лисианна потянулась за ложкой, но Грег мигом спрятал ее за спину.

— Ну уж нет. — Он покачал головой. — Открой рот!

Лисианна послушно открыла рот. Почувствовав, как взгляд Грега остановился на ее губах, она зажмурилась — и почти сразу ложка оказалась у нее во рту. С неожиданным для себя энтузиазмом она облизала ее, какое-то время подержала содержимое во рту, наслаждаясь ароматом и вкусом неведомых специй, и только потом осторожно проглотила.

— Ну как? — с интересом спросил Грег.

— Вкусно! — с улыбкой призналась Лисианна.

— Ну вот видишь? А ты говорила! — Судя по выражению лица, Грег был страшно горд собой. Помахивая ложкой, он снова отвернулся к плите. Тут ему в голову пришла неожиданная мысль. — Кстати, а у вас бывают проблемы с весом? Может, из-за этого вы избегаете питаться нормальной пищей?

— Нет. Нанороботы сжигают избыток жира. Так что вес всегда остается неизменным — вне зависимости от того, что ешь.

— Проклятие! — Грег снова покрутил головой. — Жить вечно, всегда оставаться молодым и не бояться, что растолстеешь как бочка! — И с завистью добавил: — Чтоб я так жил!

— А, вот вы где! — Маргарита Аржено вихрем ворвалась на кухню, перепугав их обоих. Она отлично выспалась, и энергия била в ней через край. Вид у Маргариты был свежий, отдохнувший и совершенно сытый — щеки разрумянились, глаза сияли. Она с благосклонной улыбкой окинула взглядом обоих молодых людей. — Ну, как прошел первый сеанс? Вам уже удалось вылечить мою дочь?

Грег и Лисианна, переглянувшись, виновато потупились.


Загрузка...