Всему свое время

Глава 1

— Да постойте же вы, лоханки водяные! Дайте еще минут десять солнечного света, а потом можете оккупировать небеса хоть до вечера!

Но гонимые ветром облака игнорировали уговоры миниатюрной экологини Элизабет Кристи отложить игру в прятки с солнцем. Небо потемнело еще больше, так что, вконец расстроившись, она выпустила из рук фотоаппарат, и тот повис на ремешке, охватывающем ее шею. Неодобрительно покосившись на быстрые тучи, она напомнила себе, что все эти белые барашки и серые грозовые мешки — дело обычное для весны на юго-западе штата Вашингтон. Да и не привыкать ей к этому, как и ее коллегам-документалистам, ведь все они истинные бродяги.

Конус вулкана и разрушенный северный склон все еще напоминали безжизненный лунный пейзаж, хотя прошло более дюжины лет после извержения, породившего этот фантастический пейзаж. Все выглядело так, будто бедствие состоялось вчера, и Бет понимала, что извержение может повториться, а сегодня или через столетие — кто знает?..

Стараясь не замечать дрожи, пронизывающей тело, Бет сдвинула на лоб защитные очки, чтобы лучше рассмотреть тощий плюмаж дыма, поднимающийся из кратера. Запах серы напомнил ей о тревожной радиограмме, принятой Грейс утром. Ученые Геологического центра Соединенных Штатов получили на своих приборах сигналы активизации вулкана. Да они и сами видели, что пепел и пар прорываются временами сквозь корку затвердевшей лавы. С края Пемзовой долины, где стояла Бет, она не могла заглянуть в жерло вулкана, но ясно представляла себе, что там, внутри, творится.

Большинство специалистов думали, что гора просто ворочается, как медведь в берлоге, устраиваясь на вековую зимнюю спячку. Но среди авторитетных ученых находились и такие, что не исключали возможности нового извержения. Предупреждение от служб лесного заповедника поступило еще вчера, отзывая со склонов горы туристов и альпинистов.

Находящимся в опасной зоне научным экспедициям и группе документалистов рекомендовалось быть наготове и выдвинуться из лагерей по первому же тревожному предупреждению.

Хотя, вероятно, они успеют завершить то, что наметили на текущую неделю, Бет торопилась. Надо подняться повыше и дощелкать, что можно. Хотелось показать отважную битву природы за жизнь в зоне бедствия. За несколько дней, проведенных на горе Сент-Хеленс, Бет обнаружила массу примеров, подтверждающих устойчивость жизни. Например, папоротник-орляк, самое живучее растение здешних мест.

Если бы только побольше света… Противный утренний снег к полудню превратился в изморось. Теперь дождь наконец кончился, но солнце и облака продолжали играть в прятки. Всякий раз, как Бет пыталась сделать кадр, она со своим стареньким «Никоном» не успевала.

Тем не менее девушка не отступала, решив все же поймать момент нужного освещения, что ей и удалось. Щелкнув затвором, она с триумфом воскликнула:

— Прекрасно!

Затем Бет решила сделать еще пару снимков и, быстро сменив объектив, склонилась над тощим растением. Но в этот момент в лицо ей метнулась колючая пригоршня пепла. Она зажмурилась, спасая глаза, а когда открыла их, громко рассмеялась, поняв, что пепел пришел в движение из-за выскочившего из укрытия суслика.

Все еще улыбаясь, она приняла прежнюю позу, чтобы продолжить съемку, захватив в объектив и папоротник-орляк, и маленькое существо.

— Вот где ты, парнишка, приютился, — ласково обратилась она к суслику, стараясь его не вспугнуть. — Нет уж, горстка пепла не помешает нам запечатлеть и флору, и фауну, верно, дружок?

Но едва прозвучал ее шепот, как суслик буквально испарился, будто его и не было. Огорченно охнув, Бет закатала рукава шерстяного свитерка выше локтей и внимательно осмотрела с десятифутовой высоты нагромождение валунов и каменных осколков в надежде отыскать на понижающемся склоне крошечного обитателя здешних мест.

Шаря взглядом вокруг в поисках хоть какого-то движения, она обходила груду камней, пытаясь перехватить юркого грызуна на пути его бегства, но вдруг наткнулась на едва заметное сооружение, какой-то научный прибор, укрепленный на треноге.

Позже эта сцена всегда вспоминалась ей, как в замедленных съемках, где время растянуто и движение длится бесконечно. На самом деле все произошло мгновенно. Лишь потом она представила, как нелепо выглядела в отчаянной попытке удержать прибор. Но, успев перехватить его, сама она потеряла равновесие и, падая, умудрилась перевернуться, так что ее бедные голые локти приняли на себя всю силу падения.

Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, она хотела подняться, но увидела перед собой чью-то тень. Спасенный аппарат вырвали у нее из рук, и Бет, подняв глаза, увидела свое отражение в зеркальных очках.

— Вот недотепа! Вы чуть не разбили уникальную сейсмическую аппаратуру стоимостью в десять тысяч долларов. Да я шесть часов потратил, чтобы только установить ее. Вставайте, нечего рассиживаться! Пусть вами займется администрация заповедника. Я бы собственноручно сбросил вас к черту с этой горы, но это их обязанность расправляться с безмозглыми туристками, игнорирующими все предупреждения.

Бет молча смотрела на грубияна, даже не пытавшегося помочь ей встать. Какая неблагодарность! Его волнует только его бесценная аппаратура. Даже не замечает, что у человека разбиты локти!

— Ах, так вы намерены доложить обо мне местному начальству? — вспылила она. — Да вы сами во всем виноваты! Только полный идиот может установить свои чертовы штуковины там, где любой о них споткнется. Ступайте, зовите кого хотите. Так они и побегут сюда! Они будут счастливы сообщить, что у меня такое же законное право находиться здесь, как и у вас. Зато, вероятно, вы прослывете в местных кругах бесстрашным низвергателем безмозглых туристок с вулканов!

Нахал ворчанием выразил явное недовольство и недоверие, но Бет не могла позволить ему запугать себя ни словесно, ни грозной фигурой, нависшей над ней и заслонившей полнеба.

— Эй, послушайте, где вы раздобыли такие смешные очки? — поддела она его. — Держу пари, у тех же особ, которые продали вам удостоверение на право здесь находиться… Вы в них вылитый клоун!

Бет чувствовала, что ее вызов не слишком эффективен, ибо голос осип из-за пыли и серы, наполняющих воздух. И все же его реакция вполне удовлетворила ее.

— Ах клоун? Клоун!

Незнакомец буквально взорвался и сдернул с лица очки. Точно определить цвет его глаз Бет против света не могла, но то, что они вспыхнули яростным огнем, разглядела прекрасно. И сила его взгляда потрясла ее, ударив прямо туда, где, как она всегда думала, у человека помещается душа, — точно между глаз. Но даже в столь сильном потрясении она не могла не оценить стройности его мускулистого тела и суровой красоты лица. Когда он отошел, напыщенно рассуждая о ее нерасторопности, она тревожно отметила, что никогда прежде не испытывала такого волнения от встречи с мужчиной.

Пытаясь прийти в себя, Бет потрясла головой, и ее короткие светло-каштановые кудри вспыхнули на солнце золотым ореолом.

Далеко не сразу удалось Джошуа Хантеру отвести глаза от этого чуда, заставившего его пристальнее всмотреться в лицо и хрупкую фигурку девушки, поначалу показавшейся ему подростком.

Под его изучающим взглядом Бет покраснела, а потом гневно отвернулась и подумала, что пора бы уже встать и убраться отсюда. Она должна встретиться с Грейс и вернуться в лагерь к обеду. Придерживая камеру, она попыталась встать. Мужчина, свалившийся на ее голову, забрав у нее с таким трудом удержанный ею от падения аппарат, протянул ей руку, чтобы помочь. Но Бет не приняла помощи, поскольку ободранные локти — чего он даже не замечал — сковывали ее движения. Она осторожно приподнялась, опершись на руки, но с уст ее невольно сорвался стон. Господи, где же Грейс? Вот идиотская ситуация!

— Что случилось, Джошуа? — раздался еще один голос. — Началось землетрясение?.. О, да у тебя тут, смотрю, прехорошенькая малышка!

Бет подняла глаза и увидела пожилого мужчину, очень похожего на грубияна, который возился с аппаратурой.

— Боже, да у нее локти разбиты! — вскрикнул он, бросившись ей на помощь. — Осторожнее, мисс, не спешите. Джошуа Джеремия Хантер, разве вы не видите, что юная леди нуждается в медицинской помощи?

— Ну вот, этого только не хватало, — проворчал грубиян, поднимая с земли треногу. — Она еще и поранилась!.. И как это им удается?

С помощью старшего незнакомца Бет наконец встала.

— Мисс, позвольте представиться. Я Стюарт Хантер, а этот молодой лоботряс — мой сын, Джошуа. Просто не понимаю его поведения. А я-то всегда думал, что мне удалось привить сыну неплохие манеры.

Даже испытывая боль, Бет развеселилась. Так ему и надо! Сколько ему, этому молодому лоботрясу? Лет тридцать пять? Да, не тот характер и возраст, чтобы терпеть такое, хотя бы и от отца.

Стюарт Хантер уговорил ее зайти в их лагерь. Джошуа ушел туда раньше приготовить все, что нужно для оказания первой помощи. Но когда он приблизился к Бет, она прошипела:

— Не прикасайтесь ко мне. Держите свои руки подальше!

— Как? Почему вы не позволяете ему помочь вам? Мой сын доктор. — Ехидная ухмылка исказила отцовское лицо. — Доктор геологии, должен уточнить, но в свое время слыл сносным лекарем и врачевал раны и пострашнее ваших царапин. Верно, Джош?

Хмыкнув, доктор Хантер обнял Бет за талию и усадил на складной стул, стоящий рядом со складным же походным столиком.

— Да что вы себе позволяете? — запротестовала она.

— Сидите! Ссадины необходимо обработать по всем правилам, очистить и продезинфицировать. Это не больно. Повернитесь-ка… Вот так! Я все сделаю быстро. Не успеете оглянуться.

Будто загипнотизированная этим глубоким, властным голосом с легким техасским акцентом, Бет подчинилась. Но когда он начал водой с жидким мылом обмывать ее правый локоть, попыталась встать.

— Эй, мистер, зря вы это затеяли!

Но он не дал ей улизнуть, твердо и цепко ухватив за руку. Такой и кость переломит, как спичку, стоит ему только сдавить ее своими стальными пальцами и слегка повернуть.

— Вы что, решили применить ко мне пытку? — проворчала она, когда он направил струю воды на рану.

— Нечего хныкать, вы не ребенок, — ответил он, явно раздраженный ее реакцией на его весьма осторожные действия.

Бет справилась со слезами обиды и боли, не дав им пролиться.

— Прекрасный метод ладить с пациентами, — пробормотала она. — Медицина много потеряла от вашего ухода в геологию.

Джошуа хмыкнул и принялся за другой локоть. Бет стоически вытерпела весь процесс вплоть до осушения раны стерильной салфеткой. Вцепившись в тонкое запястье девушки, Джошуа склонил голову, исследуя характер ранения правого локтя. Лишь несколько дюймов отделяли ее губы от пряди его густых темных волос, упавших на лоб, сморщенный от напряжения. Сосредоточенность Джошуа на ране позволила ей лучше рассмотреть его лицо. Густые темные ресницы, прямой, совершенной формы нос и чувственный, тонко очерченный рот. Но внимание Бет сосредоточилось на жилке, бьющейся под твердой линией его подбородка. И пока она смотрела на это ровное биение, ей стало казаться, что оно ускоряется.

Когда он опрыскал ранки антисептическим спреем, это обожгло, но почти сразу же принесло желанное облегчение. Пальцы его, однако, так сильно сжали ее запястье, что Бет вскрикнула:

— Больно!

— Знаю. Потерпите, сейчас станет легче.

— Нет… Не от спрея. Вы так вцепились в мою руку…

Хватка его тотчас ослабла, и краска смущения коснулась высоких скул. Не сказав ни слова, Джошуа наложил на оба локтя повязки и аккуратно закрепил концы бинтов.

— На ночь повязки снимите, пусть ранки подсохнут. И подальше от пепла. На следующий день опять забинтуйте. Скорее все подживет.

Он внимательно осмотрел ее лицо, причем взгляд его дольше всего задержался на губах. Бет затаила дыхание… Чего она ждет? Но он резко отвернулся и стал убирать использованные материалы.

Стул, палатка, его отец, листающий тяжелую книгу, — все вдруг стало частью вселенной Бет.

От койки, где Джошуа возился с аптечкой, донеслось его глухое покашливание, затем он с явной неохотой проворчал:

— Не расстраивайтесь… Аппарат не пострадал. Правда, остаток дня мне придется употребить на его установку.

Подумайте, какая вежливость! У Бет появилось непреодолимое желание показать язык широкой спине человека, старательно упаковывающего бинты и антисептики в металлическую коробку. Остановило ее от этой дикой выходки знакомое восклицание:

— Йо-хо-хо!

В палатку вошла статная рыжеволосая Грейс Мюррей.

Ярко-зеленые глаза, веснушки и голос подруги навсегда связались в сознании Бет с веселой ирландской песенкой, хотя семейство Грейс покинуло родину больше ста лет назад.

— Нашла твою тетрадь и поняла, что без нее тебе далеко не уйти.

Вечно она шутит. Легкие морщинки у глаз — следы бесчисленных улыбок — единственный намек на то, что этой женщине около сорока.

— Господи! Должно быть, она выпала у меня из кармана!

Бет вскочила со стула и принялась проверять журнал наблюдений: не получил ли он какого ущерба, не утрачены ли какие записи.

— Ну что, Бет, все в порядке? Слава Богу! А что вообще с тобой случилось? Локти, я смотрю, перевязаны…

— О, ничего страшного, Грейс. Раны обработаны весьма опытным лекарем, как мне дали понять. — Бет сухо улыбнулась мужчинам. — Вот потеря этих записей была бы и в самом деле катастрофой. Им цена побольше, чем моей камере и всему, чем я вообще владею.

Взглянув на техасца-сына, она покачала в воздухе тетрадью, будто хотела внушить ему, что ее попытка спасти его бесценный инструмент не только стоила ей серьезных ранений, но и грозила утратой собственного ценного и незаменимого имущества.

Джошуа открыл было рот, но Стюарт заговорил раньше:

— Больше, мисс, вы ничего не потеряли?

Бет кивнула, и он с явным облегчением улыбнулся. Затем повернулся к Грейс, и голубые глаза его живо блеснули на красивом лице.

— Мэм, я Стюарт Хантер, а это мой сын, Джошуа.

Джошуа приветствовал Грейс полуулыбкой и рукопожатием.

Итак, когда захочет, он может быть вежливым, подумала Бет и собралась прокомментировать событие, но Стюарт опередил и ее:

— Ваш маленький дружок имел бурное столкновение с лазерной установкой Джоша. Мы уладили дело миром, залатали повреждения, так что ущерба в общем и целом не наблюдается. Инструмент и вообще не пострадал. Но знаете, хотелось бы сделать что-нибудь приятное для вас обеих, дабы искупить причиненные неприятности. Возможно, леди окажут нам честь и отобедают с нами у лагерного костерка?

— О нет, мы не можем! — тотчас выпалила Бет.

Но тут заговорила Грейс, причем гораздо громче, чем обычно:

— Мистер Хантер, я Грейс Мюррей, а это Элизабет Кристи. С удовольствием приняли бы ваше приглашение, однако в партии мы не одни, у нас еще есть Фил Прайс, кинооператор, и Дана Кларк, спец по озвучиванию. И мне не хотелось бы, чтобы наш коллектив истощил ваши пищевые ресурсы.

— Да мы рады накормить и гораздо больше людей, особенно если они все такие же маленькие птички, как некоторые…

И Стюарт указал на Бет, возвышаясь над ней дюймов на двадцать.

Ну нет, уж это слишком, подумала она.

— Мистер Хантер, почему вы позволяете себе прохаживаться по поводу моей комплекции? Мои ноги касаются земли так же, как ваши, и несомненно, это все, что мы можем от них требовать, не так ли? Вы ведь знаете старую поговорку…

— …Мал золотник, да дорог, — хором договорили за нее мужчины.

— И поверьте, мисс Кристи, я вовсе не хотел вас обидеть. Вы должны знать, что маленьких женщин я считаю просто восхитительными. — Метнув быстрый взгляд в сторону Грейс, Стюарт торопливо добавил: — Но и высоких тоже, конечно, люблю.

Женщины переглянулись и засмеялись над его стремительным дополнением. Этот смех, как полагала Бет, закроет тему. Но Джошуа Хантер, стоя у выхода из палатки, вспомнил и другую пословицу:

— А я, папа, думаю, здесь гораздо уместнее сказать так: «Берегись тихих омутов и маленьких недотеп с фотоаппаратами».

Не успела возмущенная Бет и рта раскрыть, как Джошуа схватил с походной койки нивелир и вынырнул из палатки наружу, отправившись налаживать свой оптический квантовый генератор. С какой радости, в самом деле, отец вздумал пригласить этих дамочек на пикник? Ему ли не знать, что у них и без того работы по горло, ведь эксперимент их имеет в буквальном смысле жизненно важное значение. А тут еще и вулкан нагревается… Бормоча себе под нос, Джошуа приблизился к сшибленной Бет треноге и принялся ее устанавливать.

Немного спустя, не дожидаясь Грейс и Стюарта, Бет вышла из палатки. Она выказывала явные признаки раздражения: эта почтенная парочка слишком увлечена обсуждением вечернего мероприятия. Нет, трапеза, разделенная с нахальным младшим Хантером, вовсе не сулила Бет особых радостей, и она решила напрямик сказать Грейс о своем желании ужинать в лагере, находящемся полумилей севернее.

Но глаза Бет против воли провожали Джошуа, покидающего лагерь. Что за странные у него имена? Джошуа… Джеремия… Библейские этикетки плохо держатся на его здоровом, переполненном жизнью теле, на теле, совершеннее которого ей еще не доводилось, пожалуй, видеть, даже если говорить об атлетически сложенном, высоком Филиппе Прайсе. Широкие плечи, узкие бедра, плоский живот и сильные стройные ноги…

Вдруг Бет разозлилась на себя. С какой стати она вдруг принялась так подробно рассматривать этого неприятного человека? Оценивает его физические достоинства, как сексуально озабоченная женщина, а ей бы смотреть на это легко, как смотрит человек с чувством юмора, для которого важнее всего жизненные устремления, общие цели и интересы. Как, например, смотрит она на Филиппа Прайса.

Впрочем, с Прайсом тоже не все в последнее время гладко… Они знакомы шесть месяцев. Встретившись с ним несколько раз, Бет нашла, что каждое следующее свидание менее забавно, чем предыдущее. А с тех пор, как они на горе, его активность пугающе возросла. Она уже даже решила посоветоваться с Грейс, поговорить о странностях его поведения.

И вновь Бет поймала себя на том, что смотрит на Джошуа и неосознанно предвкушает удовольствие, которое способен дать женщине такой мужчина. Чертово совершенство! Просто наваждение какое-то.

Господи, что со мной! Отведи глаза, отвернись, внушала она себе. Смотри на кратер вулкана. Считай мертвые сосны. Все что угодно, но только отведи глаза от этого человека!

Но как бы Элизабет Кристи ни заклинала себя, она так и не смогла оторвать взгляд от Джошуа Хантера. Стояла и смотрела, как он возится с прибором. И довольная улыбка осветила ее лицо, когда она заметила, что он установил треногу подальше от места ее падения.

В это время из палатки вышла Грейс со Стюартом Хантером.

— Бет, если ты все на сегодня закончила, давай сходим за нашими.

— Кстати, леди, а что у вас здесь за работы? — спросил Стюарт.

— Да как сказать… — отозвалась Грейс, качнув планшетом, с которым никогда не расставалась. — Я получила от Общественного телевидения дотацию на съемку документального фильма о возрождении жизни на горе Сент-Хеленс. Сегодня выходила на разведку новых мест, а Бет немного поснимала, иллюстрируя записи наших наблюдений. Я в основном пишу, а Бет обеспечивает нас фотоматериалом.

Стюарт взглянул на нее с интересом и в то же время тревожно.

— Знаете, вам лучше сейчас держаться вместе, вулкан проснулся, так что в любую минуту с каждым может случиться и кое-что похуже поцарапанных локтей, — проговорил он довольно строго.

— О, я поднялась над тропой лишь на несколько сотен ярдов, — как бы оправдываясь, ответила Грейс Мюррей подозрительно мягко.

Бет взглянула на свою начальницу настороженно: определенно тут что-то не так. Это на нее не похоже.

— Значит, вы обе работаете на телевидении?

— Не совсем так. Я преподаю основы документальных съемок в Калифорнийском университете, в Лос-Анджелесе, а Бет — эколог, она училась у меня и только что получила степень доктора. Хотела только научиться писать сценарии фильмов о природе с точки зрения биологии, но в ней обнаружился недюжинный талант фотографа.

— Так вы планировали стать натуралистом, мисс Кристи?

Бет даже не пыталась подавить тяжкий вздох.

— Я несколько лет проработала экологом, мистер Хантер. Кроме того, хочу использовать материалы, которые мы собрали здесь для фильма, чтобы написать статью, заказанную мне журналом «Наука Америки». Я их временный корреспондент по Западному побережью и закончу свой роман с Калифорнийским университетом, опубликовав все, что положено по теме моей докторской диссертации.

Господи, что это ты разболталась как последняя идиотка? Ты еще покажи ему фотографии своих сестриц и родителей, ворчливо одернула она себя. Давай, выложи ему все, пусть он очаруется, узнав, когда именно ты поняла, что Деда Мороза не существует.

Стюарт Хантер будто и не заметил ее смятения. Просто сказал:

— Можно подумать, мисс Кристи, что вся ваша жизнь заранее спланирована. Но что именно вы исследуете?

— Ох, пожалуйста, зовите меня просто Бет. Ну, моя докторская называлась: «Жизнь после природного катаклизма: реакция природного изобилия на угрозу вымирания». Я вела свои научные изыскания в Йеллоустонском национальном парке, исследуя последствия больших пожаров. В этом году собираюсь побывать там еще раз. Но и здесь нашла немало интересного. Хорошо бы подольше посидеть на этом вулкане, здесь весьма интересная ситуация — поведение живой природы после одной катастрофы и в преддверии другой.

Выразительно поднявшиеся брови Стюарта, прослушавшего весь этот монолог, включая громоздкое название диссертации, она восприняла как насмешку над ее школярством.

Пока они разговаривали, она краешком глаза заметила, что Джошуа болтается поблизости, можно даже подумать, что он подслушивает их разговор. Но стоило ей посмотреть в его сторону, он тотчас удалился на другой конец лагеря, где погрузился в изучение данных сейсмографа, следя, как ползут по вращающемуся барабану вибрирующие перья самописцев, регистрируя нервные конвульсии горы.

— А вы-то сами что здесь делаете? — полюбопытствовала и Бет.

— Ну, мы исследуем кое-что по заданию правительства, — ответил Стюарт. — Они заинтересовались идеей Джоша, а я увязался за ним, остроумно приплетя сюда интересы своей компании: якобы эта экспедиция поможет нам в поисках глубоких залежей нефти и газа. Но Джош действительно делает важное дело. В последние несколько лет он провел немало времени за составлением формулы прогнозирования стихийных бедствий, чем начал заниматься, еще учась в университете. Надеюсь, у нас еще есть несколько дней до того, как станет по-настоящему опасно и придется покинуть горы.

Бет внимательно всмотрелась в морщинистое лицо Стюарта и увидела, что за фасадом этакого бравого старого парня скрывается разум умного и хорошо образованного человека.

— Мы как раз только что сняли показания приборов, когда вы, Бет, скатились с горы прямо к нам в объятия. Вы уж не судите Джоша строго, он и вообще вспыльчивый. Бог знает, чего от него ждать при иных обстоятельствах, — проворчал под конец Стюарт.

Бет пронизало какое-то тревожное беспокойство. Она явственно ощутила, что между отцом и сыном существует высоковольтное напряжение, источником которого был Джошуа Хантер. Но разве это ее проблема? Ей-то что за дело? Скорее всего она никогда больше этих Хантеров не увидит.

— Так или иначе, — снова заговорил Стюарт, — но мы еще не обсудили время встречи. Как насчет пяти часов? Сами знаете, ночи здесь холодные, так что чем раньше мы поужинаем, тем лучше. Не замерзать же вам на обратном пути.

— Вы правы, мистер Хантер, — ответила Грейс за них обеих.

— Грейс, миленькая, зовите меня просто Стюарт. Мы, техасцы, не особые любители церемоний.

— Стью, миленький мой, — парировала она, — несомненно одно, мы, калифорнийцы, если захотим, побьем бесцеремонностью любого техасца.

Грей засмеялась, но тотчас осеклась, когда у них под ногами слегка содрогнулась земля. Стюарт Хантер бросил быстрый взгляд в сторону сына, а тот посмотрел на него. Когда молодой человек отвернулся, его отец сказал своим собеседницам:

— Ну, увидимся вечером.

— О'кей, — согласилась Грейс. — Мы принесем лучшее из того, чем в состоянии снабдить нас Общественное телевидение, — бобы!

Женщины покидали лагерь, а две пары прищуренных глаз смотрели им вслед, пока гостьи не скрылись из виду.

В холодном горном воздухе Джошуа Хантера прошиб пот.

Опасность, думал он. Сладостная и прекрасная опасность. Возможно, я сумею использовать вечерний пикник, чтобы убедить ее оставить гору, и чем скорее, тем лучше.

Он решил поостеречься. Нельзя смотреть на нее слишком долго, слишком приближаться к ней и вдыхать аромат ее волос, хотя тот и нейтрализуется отчасти едким запахом серы. Но больше всего следует опасаться прикосновений.