Встреча двух сердец

Глава 1

— И что ты об этом думаешь? — торжествующе спросила тетушка Дайлис.

Мэри внимательно посмотрела на нее и вновь повернулась к дому. Он был сложен из старого серого камня, на покатой крыше мансарды выступали три окна, входную дверь выкрасили мрачной коричневой краской. За домом на полмили простирались ровные поля, они резко обрывались перед горами Нант и огибающей их шоссейной дорогой.

— Что я должна об этом думать? — спросила Мэри у тетушки. — Я видела его раньше сто раз.

— Но ты не была внутри, не так ли? — Тетушка Дайлис решительно направилась к двери через кучу вырванных сорняков, брошенных между домом и дорогой. Она вставила железный ключ в замок и отворила тяжелую дверь.

Из дома пахнуло холодным, затхлым воздухом, на полу лежала осыпавшаяся штукатурка, их шаги гулко отдавались в пустом пространстве. Мэри огляделась и заметила, что огромный камин, облицованный камнем, слишком велик для такой маленькой комнаты. Слева винтовая лестница вела наверх, над головой нависали черные пыльные балки, которые делали темное убогое помещение еще более мрачным.

— Разве это не замечательно? — вздохнула тетушка Дайлис, скорее утверждая, чем спрашивая.

Мэри с нежностью взглянула на невысокую коренастую фигуру тетушки, одетую в валлийский твидовый костюм ручной работы. Бесформенная фетровая шляпа была слишком глубоко натянута на седые волосы.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, тетушка Дайлис… — терпеливо начала Мэри.

— Я ничего не имею в виду. Просто хочу, чтобы ты осмотрела «Дом у Моста», а потом я посвящу тебя в мои планы…

«Только не я!» — твердо решила Мэри, вспомнив, как в детстве тетушка Дайлис постоянно вовлекала в разные планы племянницу. Мэри в двенадцать лет загорелась стать сиделкой в колонии для прокаженных, в четырнадцать — посыльной при местных властях… но в конце концов сама нашла себе работу и теперь, в двадцать три, служила секретарем директора в перспективной консультативной фирме по связям с общественностью в Лондоне.

Мэри последовала за тетушкой обратно в первую комнату и вверх по винтовой лестнице, осторожно ступая на выщербленные каменные ступени.

— А здесь не так мрачно, — бодрым голосом произнесла она, оглядывая просторную комнату, в которой на внутренней стене из крепкого дуба играли солнечные лучи.

— Мрачно? — фыркнула тетушка Дайлис. — Что за глупое слово для такого дома. Ведь его легко можно переделать в место общественного досуга для жителей Уэльса.

Мэри сунула голову в дверь соседней комнаты, которая оказалась меньше первой, с окнами на каждой из боковых сторон. Наклонные стены, покрытые между балками штукатуркой, были серыми от грязи, черные дубовые балки словно поседели от осевшей на них пыли.

— Конечно, уютное! — иронично произнесла она.

Тетушка Дайлис стала молча спускаться по лестнице, Мэри последовала за ней. Перед домом возвышался парапет — низкая каменная стена с плоским верхом, за ним текла река ЛЛон, медленно минуя мост, от которого дом и получил название — «Дом у Моста».

Тетушка Дайлис села на парапет и внимательно посмотрела на племянницу.

— А ты изменилась, Мэри.

Мэри взглянула на тетушку, которая после смерти родителей стала для нее второй матерью, и почувствовала угрызения совести.

— Что за чепуха! — поспешно возразила она.

Тетушка Дайлис немного помолчала, потом произнесла:

— Позволь мне посвятить тебя в мои планы по поводу «Дома у Моста». Он продается, и я хочу его купить. — Она заговорила с возрастающим энтузиазмом: — Посмотри на него, Мэри. Постарайся увидеть его по-новому, глазами постороннего человека, впервые приехавшего в Уэльс и посетившего наш Лланллон.

Мэри послушно посмотрела на дом. Приятный небольшой дом, если отвлечься от окружающего запустения. И не такой уж серый — десятки неуловимых оттенков переливались на его старых, грубо отесанных камнях, некоторые из камней были слишком большими, чтобы один человек мог их поднять и уложить на место. Пологая двускатная крыша с романтически выступающими из нее окнами.

— Летом, — продолжала тетушка Дайлис, — в Лланллоне полно приезжих. В настоящее время они остаются в своих машинах и экскурсионных автобусах, потому что здесь нет ничего, ради чего стоило бы выходить. Разве что мост. Они останавливаются поглядеть на него.

Мэри обернулась и испытала знакомое волнение, который раз разглядывая три широкие арки моста и восхищаясь совершенным сочетанием силы и изящества. Мост стоял на этом месте три столетия, был построен для всадников, карет и пешеходов, а теперь выдерживал нагрузку современного автомобильного движения и был достаточно широк для того, чтобы по нему мог проехать автобус на Ллисвен, сначала взбираясь вверх, а затем спускаясь вниз по другой стороне моста, — встречные машины обычно терпеливо ждали, когда он проедет.

— И если экскурсанты, приехавшие посмотреть на мост, — продолжила тетушка Дайлис, — обнаружат поблизости этот замечательный старинный дом времен Тюдоров, где подают чай и кофе, сырный пирог и другие валлийские угощения…

— О, ты хочешь превратить его в кафе? — догадалась Мэри.

— Не только в кафе, во всяком случае, не в простое кафе. — Щеки тетушки Дайлис порозовели от возбуждения. — Это будет… это будет окно в наш Уэльс… домашние блюда по настоящим валлийским рецептам. А наверху, — здесь тетушка Дайлис замерла на какое-то мгновение, — наверху будет небольшой торговый центр, где можно будет купить ковры ручной работы, шарфы, валлийскую керамику, книги валлийских поэтов… — Она с подозрением посмотрела на племянницу. — Почему ты так улыбаешься?

Мэри попыталась отнестись к тетушкиному плану серьезно.

— Дорогая! Думаю, это прекрасная идея. Я уверена, ты сможешь сделать нечто очень привлекательное из этого «Дома у Моста».

— Да, но… — Тетушка Дайлис глянула на свои ноги в шерстяных чулках и с горечью проговорила: — Есть препятствие, и, боюсь, непреодолимое. Я слишком стара для этого.

— Чепуха! — постаралась подбодрить ее Мэри. — Конечно, ты не сможешь все сделать сама, но у тебя должно быть много помощниц из Лланллона. Милые, приятные валлийские девушки в национальных костюмах будут встречать посетителей, восхищать их местным говором и каждую фразу заканчивать словами «видите ли».

Тетушка Дайлис с возмущением уставилась на нее.

— Никогда не слышала, чтобы кто-то так говорил. Наверное, эту фразу придумали англичане и решили, что будет забавно приписать ее валлийцам.

— Возможно, — миролюбиво согласилась Мэри. — Но тем не менее, тетушка, валлийские девушки — это как раз то, что тебе нужно для ваших будущих посетителей. Ты должна найти кого-то, кто способен возглавить это дело и вести его так, как ты хочешь.

— Я уже нашла, — заявила тетушка Дайлис. — Это ты.

Мэри чуть не задохнулась от возмущения, но постаралась набраться терпения.

— Послушай, тетушка Дайлис, мы только что договорились о том, что тебе нужны местные девушки, посетителям вовсе не интересно общаться с тем, кто выглядит и говорит как англичане.

Тетушка Дайлис быстро оглядела племянницу, ее прекрасные волосы, свисающие, как золотистые занавески, на норвежский свитер, который она надела с темными клетчатыми брюками, отделанными тесьмой, и заявила:

— С твоим внешним видом все в порядке. А валлийских девушек мы найдем в любом случае — для обслуживания кафе. Но мне нужен кто-то с деловой сноровкой и воображением, вроде тебя, чтобы организовать дело.

— Нет! — прервала ее Мэри. — У меня есть работа.

— Работа! — усмехнулась тетушка Дайлис. — Вот именно — работа. А это, — она показала на дом, — призвание!

— Не мое призвание. Работа, которую я выполняю, дает мне все, что нужно. Мне интересно работать, у меня хорошее жалованье, приятная и удобная квартира. Я старалась добиться того положения, которое теперь имею. После нескольких лет безрадостного труда по уходу за больными, скучной писанины под диктовку бизнесменов я наконец нашла для себя и работу, и квартиру, и все, о чем мечтала.

Тетушка Дайлис помолчала и наконец произнесла:

— Твои мечты должны быть связаны с Уэльсом, Мэри.

— Я люблю Уэльс. И всегда любила, ты это знаешь. Но не забывай, что родилась я в Лондоне, — упрямо возразила племянница.

Мэри было лет шесть, когда родители впервые с радостью отправили ее, бледного, робкого ребенка из восточного района Лондона, на чистый здоровый воздух Уэльса к тетушке Дайлис. С тех пор она приезжала сюда почти каждые выходные, и по контрасту лондонский дом навсегда остался в ее памяти связанным со школой и серыми буднями. Родители Мэри нежно ее любили, и вообще в их пасторском доме всегда царили любовь и радость. Но жизнь родителей была вечной борьбой с бедностью, грязью и великим равнодушием к их работе. В этой огромной части их жизни Мэри чувствовала себя посторонней. А в Уэльсе она тут же включилась в оживленную, деятельную жизнь тетушки Дайлис, стала частью небольшой валлийской деревенской общины, частью возвышавшихся вокруг гор, которые хранили и защищали маленький дом тетушки Дайлис, расположенный в долине.

Мэри виновато взглянула на тетушку.

— Ты мне дала так много, — промолвила она. — Я никогда не забуду мое замечательное, счастливое детство, проведенное рядом с тобой в Уэльсе. Но у меня своя жизнь. Никто не должен пятиться назад, а это как раз то, о чем ты просишь…

— Пятиться назад? — Голос тетушки зазвенел от возмущения. — Как ты можешь думать, что это путь назад? Это — созидание, Мэри! Строительство из ничего! Превращение мечты в реальность! Ты все-таки изменилась, Мэри. И я тебя не узнаю… Пойдем, нам пора возвращаться…

Мэри медленно поплелась за тетушкой к небольшой красной машине, припаркованной у моста.

Мэри вдруг почувствовала, что ей не хочется уезжать.

— Мне… Мне надо немного пройтись по магазинам, — не очень уверенно заявила она.

— Хорошо. Давай проедем по городу.

— Нет, я не хочу тебя задерживать. Ты поезжай, я вернусь позже на автобусе.

Тетушка Дайлис неожиданно улыбнулась.

— Тогда до встречи! — Тетушка вложила в руку Мэри что-то холодное и тяжелое. — Возьми это. Возможно, у тебя останется свободное время перед автобусом…

Мэри наблюдала, как маленькая машинка медленно въехала на мост, а потом исчезла из виду. Она взглянула на ключ у нее в ладони, вздохнула, положила его в карман брюк и пошла в сторону города.

В Лланллоне было тихо и безлюдно, как это бывает по средам, после суматохи торгового дня во вторник. Торговцы в магазинах были добродушны, но не активны, видимо, устали от напряжения предыдущего дня. Три года прошло с тех пор, как она в последний раз приезжала в Уэльс. Она побродила по главной улице и остановилась, разглядывая здание большой церкви Маур. Мэри никогда не задумывалась, сколько церквей в Лланллоне, их должно быть по крайней мере полдюжины. У каждой свой собственный облик, хотя общая архитектура одна и та же, вариации готики, характерные для Уэльса. Двери выкрашены одинаковой краской мрачного коричневого цвета, окна расположены очень высоко в гранитных стенах, так что снизу их почти не замечаешь. Всю неделю церкви словно спят в застылой, неудобной позе. Но каждое воскресенье в десять тридцать утра они возрождаются к жизни, и тогда их стены не могут вместить песнопений своей паствы. В спокойном воскресном воздухе они изливаются на дома и магазины, для которых теперь наступила очередь погрузиться в сон, и кажется, весь Лланллон полон невидимых поющих ангелов.

От церкви Маур Мэри направилась к главной площади. Она задумалась, почему ей не захотелось возвращаться в машине с тетушкой Дайдис. Обход магазинов мог бы подождать, да и не так это важно. Тетушка, очевидно, подумала, что причиной ее желания остаться может быть только возможность вернуться в «Дом у Моста»… но ведь это бессмыслица. Или нет? Она вдруг осознала, что поднимается на мост. До отправления автобуса оставалось еще три четверти часа, особых дел в городе не было.

Вдруг раздался оглушающий звук двигателя, на мост взлетела зеленая машина. Мэри бросилась в сторону, прижалась к стене. Сердце ее гулко билось. Машина остановилась, в окно высунулась голова, и мужской голос произнес:

— Страшно извиняюсь, что напугал вас.

Мэри подошла к машине и увидела перед собой загорелое лицо, ниспадающие на лоб густые волнистые волосы и озабоченные голубые глаза.

— Пока обошлось, — заметила она. — Ваше счастье, что вы не столкнулись с автобусом из Ллисвена.

— Я понимаю, что должен извиниться… — начал он.

Мэри постаралась скрыть улыбку.

— Вы уже извинились. Все в порядке.

— А вы… э-э… куда-то направляетесь? Может быть, вы мне позволите подвезти вас?

— Нет, спасибо. Я дойду пешком. — Мэри показала на тропу, идущую мимо «Дома у Моста».

— Не уходите! — воскликнул молодой человек и улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Я вовсе не собираюсь… подцепить вас или что-то в этом роде, я вполне порядочный человек. Местные зовут меня «молодой доктор». Это несколько преждевременно, но когда я сдам выпускные экзамены, надеюсь практиковать вместе с моим отцом здесь, в Лланллоне. — Он протянул широкую ладонь. — Меня зовут Тревор, Хью Тревор.

— Вы доктор? — неуверенно переспросила Мэри, потом позволила ему пожать ее руку.

— Да, почти.

— Прекрасно. — Мэри улыбнулась, заметив, что озабоченность его прошла. — Я должна идти. До свидания.

Она стала спускаться по ступеням и через какое-то время услышала шум машины, медленно взбирающейся на мост.

Мэри направилась к дому, продолжая думать о Хью Треворе. Прошлась по комнате, внимательно разглядывая камин, облицованный камнем, на котором был вырезан щит с гербом. Интересно, чей?

Мэри принялась внимательно разглядывать стену, разделяющую две нижние смежные комнаты. Конечно, она возведена позже. Если под штукатуркой окажется кирпич, а она была уверена в этом, стену можно будет легко разобрать. У тетушки Дайлис это станет одной комнатой, и камин не будет казаться таким несоразмерным. Она огляделась, надеясь найти что-нибудь, чем можно поскрести штукатурку, и нашла осколок шифера. Штукатурка посыпалась, обнажив что-то красное. Кирпич.

Потом Мэри прошла в смежное помещение и заметила там еще одну небольшую дубовую дверь. Подняла тяжелую деревянную щеколду и, наклонив голову, прошла через низкий дверной проем. У нее перехватило дыхание. Перед ней была сцена из давнего детства — старинная маслодельня. Каменные стены были побелены, у одной из них находилась широкая каменная плита, у другой — глубокая каменная раковина. Мэри, казалось, так и видела, как хозяйка маслодельни стоит здесь и пошлепывает кусок масла, придавая ему нужную форму, а затем надавливает на деревянный шаблон, чтобы оставить на масле оттиск из желудей и дубовых листьев… Из окна открывался вид на зеленые поля, и Мэри могла разглядеть в отдалении трубы старого поместья елизаветинских времен — Бодуниг. Ей захотелось осмотреть верхний этаж. Она вернулась в гостиную с камином и стала подниматься по винтовой лестнице, разглядывая выщербленные каменные ступени. Наверху пол был из дуба, мрачный, запущенный, но с той особой красотой, которую дуб никогда не утрачивает. А стену, отделяющую смежную комнату, можно сделать очень красивой. Ее резные панели были тоже из старого дуба, а дверь раскачивалась на железных петлях.

Во второй комнате Мэри тихо постояла, внимательно ее оглядывая.

В ее воображении комната стала медленно меняться. Дубовая стена после полировки засветилась синевой, к ней прислонилась кушетка, желтое покрывало которой отразилось в начищенном дубе, засветились занавески из вощеного ситца трепещущие на окнах. Старый дубовый шкаф ее матери встал у дальней стены, на фоне наклонной стены, выкрашенной белой краской, контрастно выделились черные вертикальные балки.

«Я могла бы это сделать, — возбужденно подумала Мэри. — Могла бы создать здесь уют». Она подошла к окну, посмотрела на мост и вновь увидела грязь на окнах, не пропускающих весенние лучи. На эту грязную, запущенную, пустую комнату уйдут недели упорного труда, энергии и любви, прежде чем она оправдает надежды. Кроме того, надо будет восстанавливать весь дом, а потом организовывать тут кафе и магазин.

Мэри села у окна и стала думать о своей жизни в Лондоне: удовольствие, веселье, работа, требующая ответственности и дающая определенный статус, хорошее жалованье, которое позволяет иметь удобную квартиру… Может ли она вернуться обратно и похоронить себя в этом отдаленном торговом городке в сердце Уэльса? Что общего у нее с любым из его жителей? Найдет ли она друзей, которые заменят ей оставленных в Лондоне? Мэри вспомнила Хью Тревора и улыбнулась. Уэльс, наверно, тоже меняется. Если Хью типичен для молодых людей нынешнего Лланллона, возможно, у нее не будет недостатка в друзьях…

Неожиданный звук в нижних комнатах нарушил тишину пустого дома.

— Кто там наверху? — Мужской голос, громкий и сердитый, прозвучал так внезапно, что сердце Мэри беспокойно застучало.

Она подошла к лестнице и встретила сердитый взгляд карих глаз, которые наблюдали за ней не мигая из-под шапки черных волос.

— Объясните, пожалуйста, почему вы нарушаете границы?

— Никакие границы я не нарушаю, — нетерпеливо возразила она, спускаясь по лестнице.

Оказавшись внизу, Мэри в замешательстве поняла, что мужчина слишком возвышается над ней, и вернулась на две ступеньки выше.

— Не объясните ли вы, в чем дело? Мне сказали, что этот дом продается, и я пришла посмотреть его.

— Дом принадлежит мне, — заявил мужчина. — Мое имя Оуэн Причард. Я живу в Бодуниге. К моей ферме относится земля на этой стороне реки. Я не знаю, где вы услышали, что «Дом у Моста» продается…

Настроение Мэри стало подниматься.

— Мне сказал очень хороший и авторитетный человек, этот дом продается, получено разрешение открыть здесь кафе и магазин подарков.

— И вы заинтересовались, не так ли, мисс?..

— Райланд, — холодно представилась Мэри.

Оуэн Причард окинул ее взглядом, и Мэри поняла, что ее веселенький норвежский свитер, клетчатые брюки, итальянские туфли свидетельствуют о том, что она иностранка.

— Не думаю, что «Дом у Моста» подойдет вам, мисс Райланд.

— Вы, вероятно, правы. Он довольно запущенный.

— Запущенный? — переспросил Оуэн Причард. — Этот дом стоит тут три сотни лет…

— Здесь очень грязно, — поморщилась Мэри.

— Я не стану продавать дом, если не найду достойного покупателя, — мрачно пояснил Оуэн Причард. — Покупателем должен быть человек, который сможет правильно оценить само это место, а кроме того, понять валлийскую культуру и ее наследие.

Он резко повернулся и направился к выходу.