Встреча двух сердец

Глава 8

— Тетушка Дайлис, но это неправда!

— Посещение церкви с Хью Тревором было большой ошибкой, — строго сказала тетушка Дайлис.

— Но ведь это не могло привести к тому, чтобы каждый стал говорить о нашей помолвке? Мне очень нравится Хью, — с вызовом произнесла Мэри. — Вчера он просил меня выйти за него замуж…

— Но ты ему отказала! — Это было наполовину утверждение.

— Я… да… Тетушка Дайлис, что ты имеешь против Хью?

— Он… ненадежный человек, — медленно произнесла тетушка.

— Это неправда! Он молод, и я думаю, что многие пожилые люди считают его легкомысленным, но я знаю, он надежный.

— Не так трудно мужчине быть добрым и внимательным по отношению к приятной девушке, в которую он влюблен, — сухо произнесла тетушка Дайлис.

— Тетушка, что с тобой случилось? Ты раньше никогда такой не была! Ты всегда любила людей, видела их лучшие стороны… У Хью есть хорошие стороны! Он веселый! Я тоже люблю веселиться! Мы оба молоды…

— Хью ненадежный член общества. Насколько я знаю, единственный раз его попросили провести серьезную работу в больничном праздничном комитете во время его прошлогодних летних каникул — от него было столько же помощи, сколько от десятилетнего правонарушителя. — Голос тетушки Дайлис стал жестким. — Не думаю, что нам надо ссориться из-за Хью Тревора. Ты была для меня как дочь, Мэри, и я не позволю безответственному молодому идиоту встать между нами.

— Он не… ты не можешь…

Ошеломленная Мэри смотрела, как невысокая фигурка спускается вниз по винтовой лестнице. В ней нарастало возмущение тетушкой Дайлис. У нее нет никаких прав так контролировать жизнь своей племянницы. А если надо опровергнуть распространившийся слух, то Мэри сделает это сама.

Сначала она должна найти Хью, решила Мэри, торопливо сменив джинсы на платье из хлопка, а стоптанные парусиновые тапочки на белые сандалии. Она схватила сумку и быстро вышла из дома, с беспокойством понимая, что тетушка Дайлис уже должна быть на рыночной площади.

Но тетушки нигде не было видно. Мэри в нерешительности стояла на площади, размышляя, что делать дальше. В это время от газетного киоска отделилась небольшая фигурка, Мэри узнала миссис Тревор.

— Миссис Тревор, где я могу найти Хью?

Она сразу не заметила, что миссис Тревор была не одна. Рядом с ней стояла миссис Томас Нерсери, излучая добрую улыбку.

— Желаю вам счастья, — сказала она. — Не можете с утра обойтись без него, Мэри bach? Надеюсь, вы будете очень счастливы.

Мэри открыла рот, но не смогла ничего произнести. Миссис Тревор по-свойски взяла ее под руку и сама ответила миссис Томас Нерсери:

— Мы все очень, очень этому рады.

Мэри почувствовала, как вновь ей жмут руки, на этот раз мисс Бовен, которая появилась с другой стороны от миссис Тревор со словами:

— Самые лучшие пожелания, дорогая мисс Райланд.

И опять миссис Тревор крепко держала ее под руку, и опять Мэри не смогла произнести ни слова.

Некоторое время спустя они сидели в кафе за столиком у окна, которое выходило на площадь. Мэри в отчаянии смотрела на радостное, улыбающееся лицо миссис Тревор, стараясь подыскать нужные слова.

— Послушайте, — начала она. — Я не знаю, как вам это сказать…

Миссис Тревор похлопала ее по руке:

— Не надо ничего говорить, Мэри, дорогая. Сегодня вы сделали меня счастливейшей из женщин. Во всем мире не найдется человека, который бы лучше подходил для Хью.

— Разве Хью говорил вам, что мы помолвлены?

— Наш Хью иногда бывает негодным мальчишкой. Но мы, матери, привыкли к тому, что такие новости узнаем последними.

— Вы хотите сказать, что он вам не говорил?

— Он мне не говорил, но этим утром я почувствовала, что с ним произошло что-то значительное.

Мэри взглянула на нее беспомощно. Что ей было делать? Она не могла сказать матери Хью, что все это ошибка.

Она мягко произнесла:

— Мне надо поговорить с Хью. Не могли бы вы мне сказать, где я могу его найти?

— Он придет в двенадцать тридцать к обеду, — сообщила миссис Тревор.

— Нет, — сказал Хью. — Я никому не говорил, что мы помолвлены. Даю слово.

Они сидели вместе в пустой столовой.

— Кто же пустил такой слух? — Мэри сидела с остановившимся взглядом, боясь встретиться глазами с Хью.

— Дорогая, какая разница, кто его пустил? Это произошло. Посмотри на меня, Мэри! Я люблю тебя, ты для меня единственная девушка в мире. Я сделаю все, чтобы ты меня полюбила. Только дай мне шанс.

— Но, Хью, я вчера тебе говорила, что мы слишком мало времени знаем друг друга. Это все неправильно, тебе следует отказаться от помолвки.

Хью отпустил ее руки и быстро встал.

— Я разобью сердце матери, — произнес он. — Она так счастлива за нас.

— Ах, Хью, этого не произойдет, если ты ей объяснишь, что это была ошибка…

— Нет, произойдет, — настаивал Хью. — Она знала, что я желал этого всем сердцем. Мэри, дорогая Мэри, просто пусть все остается как есть. Я тебя умоляю, дорогая, не заставляй меня отказываться от помолвки. Я не смогу этого сделать. А если буду вынужден отказаться, не смогу остаться в Лланллоне. Мэри, я хочу стать врачом… и если ты будешь рядом со мной, я смогу.

— Ах, Хью! — Мэри чувствовала себя так, словно ее разрывают на части.

Через три дня она надела кольцо, которое ей подарил Хью. В тот день они выехали на фабрику по переработке шерсти в Ллисвене, чтобы купить запас материалов для небольшого магазина в «Доме у Моста». Кольцо было с сапфирами и бриллиантами, которое его бабушка дала ему для будущей жены. Мэри отказывалась, но Хью был непреклонен.

— Весь город говорит о нашей помолвке, — настаивал он. — Что они подумают обо мне, если ты не станешь носить кольцо?

Теперь он сидел за рулем и пел: «Если б ты была единственной девушкой в мире, а я — единственный парень…»

Ей стало смешно.

Он остановил машину вблизи шерстяной фабрики.

— Ну вот, приехали, любовь моя. Тут никого нет — быстрый поцелуй перед началом работы!

Мэри растерялась, но потом, к счастью, увидела, что кто-то появился из-за угла здания.

— Посмотри, это может оказаться твой потенциальный пациент. Тебе лучше вести себя пристойно.

Они вышли из машины, и Хью повел Мэри на фабрику.

Их встретил сильный запах пропитанной маслом шерсти и оглушающий шум ткацких станков, к которому присоединялся грохот водопада, дававшего электроэнергию для фабрики.

— Заходите, мистер Тревор, заходите, мисс Райланд. Очень рад познакомиться, мисс Райланд. Я понимаю, что должен вас поздравить, мистер Тревор, и пожелать вам всех благ, мисс Райланд! — Невысокий полный мужчина появился из-за станков и стал пожимать им руки, его круглое лицо светилось радушием.

— Мистер Парри?

— Да, именно так. Я очень рад, что вы пришли. Замечательная идея — открыть магазин в Лланллоне. Мы покажем им все, что можем производить в Уэльсе. У нас есть прекрасные вещи — вы можете пройти и посмотреть их.

Мэри и Хью последовали за ним мимо лязгающих станков, ванн с краской и сушилен. В дальней комнате были сложены тюки твида, фланели и сукна всех цветов радуги, а также мотки вязальной шерсти.

Мэри была в восторге.

— Это потрясающе!

— Красиво, не правда ли? Посмотрите на наши гобелены…

Фабрика специализировалась на крупных красочных изделиях со сложным дизайном, вытканных по традиционным образцам. Их можно было использовать как покрывала на кровать и даже как ковры. Говорили, что они будут служить вечно.

— Они прекрасны. — Мэри трогала гобелены, ощущая крепкую структуру материала. Она прикинула, сколько приблизительно изделий ей понадобится для магазина, и начала обсуждать это с мистером Парри. Ей было приятно, что он относится к ее заботам с большим интересом и дает дельные советы.

Хью неожиданно спросил:

— Мэри, ты позволишь мне купить тебе гобелен для личного пользования — на пол в твою спальню.

— О нет, Хью!

— Пожалуйста, Мэри. Как подарок к помолвке.

— Ах, Хью. Это очень мило с твоей стороны. У меня уже есть подарок к помолвке. Она протянула левую руку с кольцом.

— Это подарок от моей бабушки. А ковер будет от меня.

— Ну… — Мэри заметила интерес мистера Парри к их разговору и сдалась. — Спасибо, Хью.

Хью внимательно оглядел гобелены, предложил сначала один, потом другой.

— Вот этот. — Мэри остановила свой выбор на гобелене синих тонов, которые будут хорошо сочетаться с синим отблеском черной дубовой стены.

— Хорошо. — Хью достал чековую книжку. — Это будет твоей личной собственностью и никакого отношения к магазину или тетушке Дайлис иметь не будет.

Мэри предпочла бы, чтобы он не упоминал имени тетушки Дайлис. Они с ней не общались с той ссоры в понедельник, если не считать телефонного разговора, когда Мэри во взвинченном состоянии позвонила в Коид-Деру и выпалила тетушке, что не собирается отказываться от помолвки.

Великолепный синий гобелен аккуратно уложили в багажник, а мистеру Парри оставили заказ для магазина с гарантией его доставки в двухнедельный срок. Мэри была довольна. Она сидела рядом с Хью, машина мягко катила к следующему месту назначения, к мастерской гончарных изделий в Кумбаче.

Здесь их встретил совсем другой запах — запах сырой глины, не такой острый, но по-своему запоминающийся. Мэри захотелось погрузить руку в густую лилово-серую массу, когда они наблюдали, как гончар формировал кусок такой массы в грубый шар, а потом поместил его на гончарный круг и время от времени смачивал руки в бадье, стоявшей неподалеку. Гончарный круг вращался, и руки мастера, казалось, ласкали глину, разглаживая, вытягивая ее кверху и придавая ей округлую форму. На ее глазах изделие стало высоким, а гончар все вытягивал его вверх и придавал ему окончательную форму. Наконец, гончарный круг остановился, на нем стояла высокая, прекрасно сформированная ваза.

— Ох! — вздохнула Мэри. — Как бы я хотела уметь так делать!

Гончар усмехнулся и что-то сказал Хью по-валлийски.

Хью перевел:

— Он говорит, что этим летом ты будешь слишком занята, а вот зимой можешь прийти сюда, и он тебя научит.

— Правда? Неужели он так сказал? Ах, Хью, передай ему, что я очень этого хотела бы. Нет, я скажу ему сама… — Она в восторге повернулась к гончару. — Diolch, — произнесла она, — diolch yn fawr iawn[5]. Большое спасибо!

Мужчина закивал ей, улыбаясь. Осторожно снял вазу с гончарного круга, отложил ее в сторону и принялся за новый кусок глины.

— Разве это не чудо? Ах, Хью, разве тебе не хочется тоже попробовать?

Он рассмеялся:

— У меня это не получится.

— Этого не знаешь, пока не попробуешь.

— Нет уж, гончаром в семье будешь ты, дорогая. Мы с гордостью расставим твои изделия вокруг дома.

Вокруг дома… их общего дома? Хью воспринимает это уже как реальность. Мэри поняла, что западня захлопнулась.

— Нам лучше пойти и разыскать мистера Вильямса, кажется, он здесь менеджер. Во всяком случае, я договорилась с ним по телефону, что мы будем в четыре, а теперь уже больше.

Хью опять заговорил с мастером по-валлийски.

— Гончар говорит, что он в офисе в другом конце мастерской. Пойдем, здесь можно пройти.

Мистер Вильямс с явной гордостью показал им гончарную продукцию своей мастерской. Мэри трудно было на чем-то остановиться. Ей нужны были небольшие вещицы и сувениры, отвечающие возможностям скудных кошельков, а также несколько крупных вещей, дающих представление о том ассортименте, на который может рассчитывать клиент, сделав специальный заказ. В ее маленьком магазине не было места, чтобы выставить много дорогих изделий. Она выбрала пепельницы, небольшие красочные вазы, несколько приятных маленьких синих солонок, на которых сбоку красовалась белая надпись «halen»[6], словно выведенная сахарной глазурью на торте.

Мистер Вильямс постоянно подчеркивал свое желание во всем взаимодействовать с ними.

— Вы можете нам все это поставить через две недели?

— Непременно. И я желаю вам всяческих успехов, мисс Райланд, а также счастливой помолвки с мистером Тревором.

— Спасибо.

Какие они здесь все добрые!

— Пожалуйста, примите этот маленький знак наших лучших пожеланий… — мистер Вильямс протянул красивую пепельницу прекрасной формы, — для вас и мистера Тревора.

— О, она замечательная! Большое спасибо.

— Ну вот, теперь у тебя есть что сложить в нижний ящик комода, — подшучивал над ней Хью, осторожно ведя машину вниз по круто петляющей узкой дороге, соединяющей деревушку Кумбач с шоссе внизу.

— Нижний ящик? А, понятно, ты имеешь в виду ковер и эту пепельницу. До сих пор это называют нижний ящик?

— В Англии уже, наверно, нет, не знаю. Но в Лланллоне это определенно нижний ящик. Каждая юная девица начинает собирать вещи для своего будущего дома с довольно раннего возраста, и, где бы она их ни хранила, это все равно называется нижним ящиком. Помню, у нас когда-то была служанка, каждое Рождество мама делала ей подарок, а она складывала все в «нижний ящик».

— Осторожно, Хью!

Он едва успел свернуть в сторону. Красный почтовый фургон, с которым они чуть не столкнулись, пролетел мимо, водитель возмущенно посмотрел на них. Хью с трудом пришел в себя.

— Трудно следить за дорогой, когда такая прелестная невеста сидит рядом с тобой.

— Твоя прелестная невеста откажется ехать с тобой, если подобное повторится. — Мэри постаралась произнести это мягко, но сердце билось тревожно.

— Тогда давай останавливаться каждые десять минут. Если я буду одну минуту целоваться с тобой, то смогу следующие девять минут удерживать свое внимание на дороге.

— Думаю, будет лучше, если ты просто будешь вести машину и заставишь себя на этом сосредоточиться.

— Мэри! — Его голос стал резким. — Теперь ты заговорила как племянница тетушки Дайлис.

Он нажал на педали, и машина рванула вперед.

— Хью, пожалуйста, сбавь скорость!

Хью слегка сбавил скорость.

— О боже, Хью, сбавь скорость!

Узкая дорога круто поворачивала каждые пятьдесят ярдов. Что с ним происходит?

Внезапно Хью остановил машину и повернулся к Мэри. Он был бледен.

— Ну, теперь ты дашь мне поцеловать тебя?

Мэри почувствовала, как кровь отлила от лица, но Хью этого не заметил. Он наклонился и поцеловал ее. Затем спокойно повел машину к Лланллону.

Внутри у Мэри все сжалось, и лоб стал липким, когда она отбросила волосы назад. Стараясь сохранить спокойный тон, она попросила:

— Хью, не можешь ли ты отвезти меня домой? Пожалуйста.

— Чепуха, Мэри! Я прошу прощения за этот глупый случай с почтовым фургоном, но не надо из этого делать событие.

— Нет, я хочу домой.

Хью молча вел машину по городу, повернул налево на мост и остановился рядом с «Домом у Моста».

— Послушай, Мэри, если ты сердишься…

— Я просто плохо себя чувствую. — Слова дались ей с трудом.

Спотыкаясь, Мэри вышла из машины и оперлась о парапет. Мгновенно Хью оказался рядом с ней и заговорил виноватым голосом:

— Дорогая, что с тобой? Я прошу прощения. Я вел машину как дурак. Ну, прости, дорогая.

Он обнял ее за плечи и осторожно повел к дому. На пороге взял у нее сумку, отыскал ключ и отпер главную дверь.

— Тебе нужна добрая старая нюхательная соль. Она есть у тебя? Нет, наверно, нет.

Он провел ее в комнату, помог опуститься в одно из кресел.

— Опусти голову вниз. Вот так. Скоро тебе станет легче.

Он выбежал из комнаты и вернулся со стаканом воды.

— Вот, выпей немного.

Постепенно Мэри почувствовала, что тошнота прошла и кровь вернулась к ее щекам.

— Ну вот, ты выглядишь лучше, дорогая. — Хью был очень заботлив и очень добр. — Теперь, я думаю, тебе лучше прилечь. — Он посмотрел на часы. — Сейчас шесть. Ты полежи пару часов, а я зайду в восемь проведать тебя.

— Нет, Хью, я… я думаю, я сразу лягу в постель. Не надо возвращаться.

— Ах ты, моя бедная. Ты слишком много работала в этом проклятом доме, ты совершенно истощена. Мэри, давай поскорей поженимся, тогда я действительно смогу ухаживать за тобой.

Возвращался он или нет, Мэри так и не узнала. Она заперла дверь, потом медленно поднялась наверх и, как только добралась до постели, погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась на следующее утро, в голове стучало, хотелось остаться в постели, вычеркнуть из сознания все стоявшие перед ней проблемы и спать, спать…

Но начинался день. Неохотно она поднялась и надела новые джинсы, которые купила после того, как Гвинет заставила ее понять, что в прежних джинсах уже невозможно ходить. Надела также ярко-синюю хлопковую рубашку и озабоченно посмотрела в зеркало. В отражении она увидела бледное лицо с темными кругами под глазами.

Она сварила кофе и выпила его, но не могла заставить себя что-либо съесть. Приехали мистер Морган с Кадвалладром, начали мостить площадку перед домом. Мэри нашла свой список намеченных дел и механически приступила к работам, которые еще не были отмечены галочками. Занавески — да, их надо повесить. Она услышала голос Хью, он разговаривал с мистером Морганом.

— Здесь ли мисс Райланд?

— Она была здесь около получаса назад, мистер Тревор.

— Видимо, она ушла в город за покупками.

С рычанием машина Хью поднялась на мост.

Минут десять Мэри стояла без движения, замерев на месте, затем тихо спустилась вниз по лестнице и вышла через заднюю дверь. Стараясь не попасться на глаза Морганам, сделала большой крюк за домом и пошла дальше через поле к реке так, чтобы ее не было видно из Бодунига. Наконец вышла на тропинку, бегущую вдоль берега.

Вокруг не было ни души. Город остался позади, на другой стороне реки расстилались поля, а дальше виднелось главное шоссе, по которому двигались машины на побережье. Река здесь была широкой и глубокой, ивы на берегу свесили ветви в воду. Мэри шла медленно, в голове все еще стучало, мысли кружились в смятении.

Вчера она увидела другого Хью, и теперь ей надо было разобраться с новым знанием. Она вновь вспомнила его бледное лицо, холодный блеск голубых глаз, когда он наклонился и произнес: «Ну, теперь ты дашь мне поцеловать тебя?» Он мог видеть, что она напугана столкновением, которого едва удалось избежать. Но он понял только одно, что она ему отказывает, и он использовал силу, смертоносную силу своей машины, чтобы заставить ее повиноваться.

Сколько раз такое повторится в будущем? Не будет ли любое возражение рассматриваться как отказ и приводить к истерическому желанию добиться своего? Она знала, когда согласилась на «помолвку» с Хью, что не любит его. Но Хью на это, видимо, смотрел совсем по-другому. Он не только был уверен, что однажды завоюет ее любовь, но, как оказалось, считал себя обманутым, когда ее чувства не совпадали с его.

Ах, бедный Хью! Сердце Мэри сжалось от жалости. Что она наделала? И что теперь делать? Если она разорвет помолвку, Хью решит, что это полный отказ во всем, и последствия могут оказаться ужасными. Но помолвку придется расстроить рано или поздно… и конечно, чем позже это произойдет, тем больше Мэри запутается.

А если она выйдет за него замуж? Мэри попыталась обдумать эту мысль. Будет ли брак решением? Если только она сможет его полюбить. Есть ли у кого-нибудь власть сделать это — заставить маленькое зернышко эмоций превратиться в полное цветение любви?

Мэри начала дрожать. Огляделась вокруг: серое небо, вздувшаяся темная река перед ней, влажная трава. Она не помнила, как оказалась на берегу. Неловко вскочив на ноги, почувствовала, как от пронзительного ветра совсем окоченела.

— Мэри!

В удивлении она повернулась, ноги ее вдруг подкосились. Человек, приближавшийся к ней по тропе, перешел на бег, и в следующий момент Мэри почувствовала, как сильные руки подхватили ее.

— Оуэн…